Глава 15.
Прошло уже 2 года с того момента, как Мария, или же Марий, попал в передвижной госпиталь. Девочке уже было более 15 лет. Войны тем временем не останавливались: пламя войны с каждый днем начинало светиться только сильнее, да и оборона, которая, напротив, испугавшись яркого света бойни, успевала лишь меркнуть под предлогом неясности дней, омрачала души жителей обоих государств.
То и дело кто-то завоевывал область, а кто-то же вновь ее отбирал: Фалсуму удавалось отстаивать собственные границы, иногда солдаты даже заходили глубже во вражеские ряды Верума. Однако длилось такое путешествие не долго - как только военные успевали радоваться своей небесполезности, снова приходилось отдавать только что завоеванные и отвоеванные миры. Восстановление контроля над территориями длилось долгое время, пока игры с перебежками не начали злить.
Верум всегда занимал лидирующую позицию по шкале самой сильной армии. Именно в Веруме располагалось множество жил с металлами, необходимых для создания военной техники, в то время, как Фалсум был наполнен лишь разнообразием никому не нужных минералов, да жил с драгоценными камнями. Война обещала быть долгой, пока Верум не решил прекратить эту игру и не стал наступать в полную силу, понимая, что Фалсум категорически отказывается идти на уступки. Верум начинал наступать, на глазах уменьшая площадь вражеской страны.
Мария долгое время занимала место "главного" санитара, она нередко выручала раненых солдат, помогала им чем могла. Люди, не знающие о ее маленьком секретике с перевоплощением, даже, казалось, переставали глядеть на нее столь диким и удручающем взглядом. Хоть народ и удивляло, что ребенок находился в зоне боевых действий, они более не желали кидаться на ребенка этого так буйно и агрессивно, как могли. Упивались они невероятно красочной историей, будто бы Марий сам противостоял целому государству, принял решение в столь юном возрасте лучше пойти на фронт, нежели перевоспитываться и кого-то рожать, ради женщин, ради страны! Это, конечно же, вдохновляло взрослых солдат, когда они находили в этом поступке смысл. Так Мария медленно переставала быть для них красный флагом, когда они тут же становились дальтониками под предлогом ее идентичности.
Вот только далеко не все так бережно начинали относится к юному санитару. Молодой медбрат, тот самый, который и принимал решение оставить Марию себе на подольше, долго не мог понять, почему этого маленького сорванца, который по сути своей точно не делал большего, чем того требовали от врачей обычно, становился в глазах обескураженных жизнью солдат кем-то значимым. Хотя и эта тайна была ясна: хоть Мария и не собиралась никогда становится мужчиной, фантастические выдумки насчет отказа от "безопасной" лаборатории в пользу кровожадной войны, оказывается, были интересны страдающему народу. И пользовались подобные истории, к слову сказать, несомненной популярностью. Казалось, что только в них есть какая-то причина жить. И ответ на вопрос, за что же люди воюют. Да и умение располагать других людей к себе (на это конечно же когда-то смела повлиять Сапфир, обучающая Марию кокетству) находило свою непоколебимую публику.
Очень часто по вечерам можно было услышать, как Мария, или же, вернее будет сказать, Марий, снова делился мыслями своей головы и снова, на сотом повторе, рассказывал о доблестном противостоянии власти. Это был настолько продуманно-выдуманный, такой чувственный рассказ, полный ярких событий и невероятно мудрых для столь юного возраста моралей, что публика в виде бесконечных круговоротов мужчин попросту не могла как-либо не отреагировать. Этот маленький человечек в лице Мария был для них путеводной звездой в счастливое, свободное будущего, ради которого солдаты и умирали! Марий стал для них талисманом, настоящим воином кровавой войны.
Мария явно обладала удивительным талантом уметь находить, что же именно нужно какому-то человеку, она словно сама проникала в чужие мозги, выдавая ненасытному потоку военных то, в чем так сильно нуждалась их голова. Марий умел подбирать темы разговоров для каждого человека, понимать каждого человека, словно бы они были для него близки. Хотя и то, на самом-то деле, было ясно - такими рассказами только сильнее девочка просто старалась отвести от себя подозрения, чтобы ей причиняли не так много боли, как из них жестокие варвары могли. Она всеми силами просто пыталась расположить к себе ближе людей. До сих пор помнила: ближе всего надо держать не друзей. Врагов. Не так ли, Ари?
Медбрат продолжал ненавистно глядеть на девчонку. Что же она себе позволяет? - думал он. Его распирала внутренняя злоба за несправедливость жизни, потому что теперь он лучше обычного понимал, что никакая Мария не дочь важных особ. В таком случае ее бы искали уже на 3 день после трагедии около леса, однако же дни только шли, а отец или любой другой человек, которому Мария была бы нужна, так и не наблюдался. И теперь медбрат не мог принять верного решения по отношению к этой девчонке - с одной стороны, она никогда не создавала проблем. А с другой, понимание того, что публике нравится лишь красивая обертка под названием "Марий" - не давала покоя. Девочка тем временем становилась только старше, из-за чего и тело ее начинало наконец приобретать женственные черты. И скрывать это, как и скрывать метку аиста на ее шее, становилось с днями только сложнее. Мария вступала в так называемый "пубертат", когда гормоны шалили безбожно, а еще более-менее сдержанных особей мужского пола больше ничто не останавливало ее хотеть. Медбрат и сам, честно признавшись себе об отсутствии собственной непоколебимости, частенько задумывался о том, что девочка эта маленькая теперь уже и не маленькая совсем. Только часть того, что другие называют сознанием, казалось, останавливало его от воплощения жестоких и грязных идей в жизнь. Но иногда и сознание, к сожалению, будто бы отключается.
Однажды так произошло во времена очередного перемирия воюющих стран. Перемирие это длилось долгое время, около двух месяцев. Связано это было с тем, что война Верума и Фалсума начала заходить и на некоторые территории Перемешанных стран. Перемешанные страны были достаточно хитрыми лидерами среди всех государств: они не давали точного ответа на чьей именно стороне выступают союзниками, то и дело меняли мнение в зависимости от поворота событий. Для Перемешанных стран война эта была не больше кино - они только успевали наблюдать за тем, как два старых дружка в пыль и прах продолжают уничтожать друг друга. Ну а по ходу разворотов событий, не забывали и делать ставки. Именно поэтому Фалсум и Верум договорились на время дать друг другу остыть, чтобы жаркими спорами своими не задевать посторонние государства. Становилось даже смешно от одного понимания того, что теперь страны воевали только чтобы воевать. Так и казалось, что они совершенно позабыли изначальную причину омерзительных споров.
Выпало это перемирие, на удивление, на дни календарных праздников, на "День предназначения женщин". Праздник этот появился в Фалсуме относительно недавно, буквально всего пару-тройку лет назад, когда только-только вышел закон о судьбах несчастных женщин. Проводился он 14 июня, в день издания указа о женщинах и детях.
Он подразумевал пиршество за достойную жизнь женской доли, потому что, как успевало правительство отвечать, женщины всей страны теперь уж точно были так сильно нужны государству! Разъяренные мужья и сыновья, которые желать не принимали факт того, что женщины их были лишены свободы, начинали только бунтовать. Тогда-то и было принято решение показать несчастным смертным, насколько сильно страна нуждается в женщинах. Ведь без них, без этих прекрасных созданий, не было бы возможно ни-че-го, что происходило вокруг. Только благодаря чьим-то матерям, супругам, дочерям и сестрам удалось выстроить цивилизацию, полную надежды на будущий день. Это они, успевали внушать, любимые женщины, были героями в истории страны. Это благодаря им сейчас, эти несчастные люди, мужчины, были живы, счастливы, имели право на завтрашний день! Если бы не женщины, которые всеми силами стараются на благо общества даже больше, чем некоторые солдаты, то ничего бы не вышло, вся жизнь была бы лишена совершенного смысла! Потому что только благодаря этим нежным цветкам, этим драгоценным камушкам, Фалсум не проигрывает, потому что именно благодаря им, благодаря женщинам, есть кого защищать! Дамы ведь так же, как и военные, просто выполняют свой долг - сохраняют будущее милых детей. Именно такой пропагандой правительство успешно внушало людям, будто бы все было далеко не зря.
В передвижном госпитале творился настоящий беспорядок. Люди то и дело выпивали, а после начинали плясать на столах и петь непонятно что. Им просто нужен был хоть какой-то очередной повод напиться в стельку, чтобы забыться где-нибудь. Мария в это время тихонько успевала сидеть на краю стола, поспешно попивая свой сок. Мужчины, которым Марий был, как настоящий друг, не могли позволить ему отсиживаться где-нибудь у себя в комнатушке, именно поэтому Мария была вынуждена сидеть рядом с этими страшными, взрослыми, опасными людьми. Она знала, что, оступившись, они не будут к ней столь снисходительны, особенно если ошибка ее поспособствует раскрытию женской натуры. А также она прекрасно знала, что нужно продолжать делать вид, будто бы Марий ничего не боится, будто бы он свой среди чужих. Так что девочка просто продолжала ловить колкие шутки, наподобие "а что ж ты такой хиленький, Марий" или "пади гормоны бушуют, девчонку б тебе", сама сколько есть силы сдерживаясь, только чтоб не зареветь навзрыд. Хоть фактически этот праздник и восхвалял женщин, Мария знала, что он был предназначен не для нее. А для некоторых из этих голодных и диких зверей.
Медбрат стоял около входа, поглядывая на чудаковатых гостей. Настроение его было, как и всегда, паршивым, особенно когда он ловил в поле зрения своем ее - Марию. Она его раздражала всеми клеточками тела. Она сидела там, среди взрослых дядек, вытворяя неизвестно что. Может быть, думал медбрат, Мария так сильно в мальчика заигралась, что совершенно позабыла, где ее место? Иначе какого черта она так стойко себя вела, словно бы совершенно не боялась каких-либо последствий, дай другим мужикам только узнать, кто такой Марий наяву. Медбрат злился, возможно, на самого себя, когда понимал, что был неправ насчет будущего вознаграждения и прочих прелестей жизни. Мария, по всей видимости, ничьи и не дочь. И теперь только возникало желание избавиться от причины головных болей и фактора возбуждения. Мария ведь женщина, злился он про себя. А значит обязана делать все ради ненасытных мужчин. Разве не об этом был этот дурацкий праздник?!
Пока злоба в медбрате медленно разгоралась внутри, подпитываясь алкоголем, солдаты потихоньку начинали сходить с ума.
- Ма-а-арий! - говорил один из товарищей. - Ну-ка, давай, выпей вместе с нами, ну же! Ради женщин! Ради продолжения человеческого рода! - пихал очередной бутылкой в плечо Марии. Девочка не знала, что и отвечать. В такие моменты в пабе бы к ней подошел защитник... Хотя бы Алес... А здесь она была совершенно одна, даже на этого озлобленного медбрата, она понимала, нельзя было положиться.
- Не сто-ит! - говорил Марий, стараясь держаться как можно лучше. - Мне потом еще убирать за вами, так что я лучше-ка воздержусь. - старалась Мария делать голос хоть немного похожим на мужской.
- Да ладно ты, ну ты че! - перегаром ударялся в носовую полость голос солдата. - Ну один то глоточек, ну там, ну максимум д-два...
- Всё, хватит! - неожиданно для всех встрял тот самый медбрат. - Кто работать по вашему будет, если он сейчас набухается?! Ты, ушастый? - стаканом указывал на людей за столом. - Или ты, безглазый пират? - менял положение стакана. - Я его не за посиделки с вами кормлю!
Хоть из-за алкоголя, которым полностью пропахло все помещение, нельзя было точно сказать об истинных чувствах медбрата, Мария понимала, что выглядел он крайне рассерженным. Снова были все признаки на лицо: хмурые брови, которые всегда опускались, когда Мария делала что-то не так, поджатые кончики губ. И снова эта высокомерно поднятая вверх голова. Мария еще не понимала, за что именно медбрат так злился. Но точно знала, что из-за нее. Самый старший из солдат успел перебивать.
- Ну ты чего, это же Ма-арий! - с таким достижением говорил это имя. - Наш герой, не побоялся власти, сбежал, пошел на фр-ронт! Даже на девочку не повелся, ха!
- ДОВОЛЬНО! - уже взрывался от ярости медбрат, понимая, какую же чушь несут эти нелюди. И что они могли понимать в этой дурацкой легенде? Марий был всего лишь образом, всего лишь ребенком, который ничего, НИЧЕГО не смог бы сделать сам! Это была обычная девчонка, которая так бы и валялась где-то на улице, если бы ей не помогли. - Я сказал хватит, значит Х-В-А-Т-И-Т. - так и чувствовалось, что назревает конфликт.
Старший встал из-за стола и подошел ближе к медбрату. Поддатое состояние только сильнее наталкивало его на драку, да и, казалось, медбрат этот стал позволять себе слишком многое. Неужто посчитал, что Марий его собственность?
- Я с тобой ссориться не хочу. - говорил военный так твердо, грозно поглядывая на господина свысока. - Чего так взъелся-то, а? Женщины давно не было? - только один аргумент в подобной обстановке в стране мог кого-нибудь разозлить.
- Ах ты ж... - только это успел выкрикнуть медбрат, как тут же кулаком замахнулся на старшего. Старший отразил атаку маленького врача, откидывая его руку от себя подальше. Напиток в соседней руке тут же поспешно начал разливаться по полу, пачкая и так грязный паркет. В атмосфере чувствовалось необычайное напряжение, а это еще сильнее разозлило бедного доктора, который жертвовал своей молодостью, прогневая на этой неблагодарной работе. Какому-то, значит, Марию достаточно мыть полы и вешать всем лапшу на уши, якобы он с-б-е-ж-а-л, рассуждал медбрат, а ему, ему, человеку, который действительно спасает человеческие жизни... К нему относятся хуже, чем к девчонки! Ну уж нет, взрывался медбрат, не сегодня и не сейчас.
- Ладно! - отступал врач, поспешно отпуская стакан. Стеклянная тара тут же упала на пол, осколками разлетаясь по комнате. - Но пусть мелкий знает, где его место. - поворачивал голову на Марию. - Эй, ты! - кричал изо всех сил. - Пол протри, живо!
Превосходство над подчиненными было ему на лицо. Гости сразу же остановили свой радостный смех, лишь успевая наблюдать за тем, как маленький Марий медленно вставал со своего места, собираясь выполнять приказ. Старший солдат смотрел на все это, до сих пор не находя определенного смысла, почему же медбрат был к Марию столько строгим.
- Да ладно тебе, - говорил гигант, - сегодня праздник, потом вытрет, ничего страшного!
- ПОТОМ? ПО-Т-ТОМ?! - полыхал медбрат. - ЭТО ЕГО РАБОТА, ЯСНО? РА-БО-ТА! А вы устроили здесь конкурс, кто главный герой!
Из толпы гостей подключался и другой солдат, Мария только остановилась на полпути и не зная, как поступить теперь будет лучше всего. Она в любом случае кого-нибудь да спровоцирует.
- Эй! Ты че, ревнуешь что ли? - раздавался голос из толпы. Слова же эти становились только спусковым крючком в его активном проявлении агрессии.
Медбрат бился в настоящей истерике.
- Ревную? РЕВНУЮ?! РЕВНУЮ? - хохотал он на весь зал. - Да что вы все можете понимать, если что и делаете, так постоянно восхваляете этого Мария до небес! - начинал он взрываться хлеще гранат на ветру. Мария только успевала осознавать, что ее ждет впереди, дай волю медбрату сойти с ума. Она уже не могла сдерживать страх и снова, как и в тот раз, в машине у Алеса и Ари, словно бы парализовалась. - Вы что, вы что, даже не видите, что это девчонка, которая ссыт вам прямо в уши?!
Зал затих. Не было слышно не боя стаканов, даже запах вяленой рыбы не казался столь значимым здесь. Мужчины поворачивались на бедную Марию, которая открывала шире глаза и не знала, что ей делать. Что ей снова делать, снова бежать? Куда бежать? Ей снова не было куда убежать!
- Что ты сказал? - спросил тот же старший, поспешно поворачиваясь на ребенка. - Девчонка? - спрашивал он. - ДЕВЧОНКА?
Медбрат тем временем засуетился, собираясь ковать железо, пока было горячо.
- ХА-ХА-ХА! - смеялся он, сколько было времени и сил. - Она нас провела, как самых настоящий кретинов, а вы этого даже не заметили! Поверили в какого-то "борьца революции", в какого-то сильного и мудрого Мария! ХА-ХА-ХА!
Медбрату надоел смех и он решил играть по более жесткие правилам. Он тут же подбежал к несчастной Марии, ноги которой только успевали поспешно трястись. Потянул ее на себя, стягивая с шеи водолазку и демонстрируя всем метку аиста. Публика не знала, что и сказать, когда розовые очки их острейшими осколками разбивались внутрь. Мария тем временем совершенно не успевала понимать, что с ней происходит, она была так сильно напугала, что же пьяные люди сделают с ней в следующую секунду. За ее личность. За ее пол. За ее ложь!
Она тут же отпрыгнула из хватки медбрата, падая прямо на пол. От неудачного падения она поцарапала локоть, из которого тут же начинала бежать красного оттенка жидкость. Мария оглядывалась по сторонам, только чтоб не пропустить ни один внезапно возникшей бы сигнал бедствия. Сигнал, что кто-то хочет причинить ей вред. Даже боль в локте не была сравнима со страхом ее маленького тела!
Пьяные мужики, головы которых соображали достаточно туго, повставали со своих мест.
- То есть, - продолжал старший, - и никакого побега не было? - медбрат только успевал поддакивать. - И желания воевать?! - говорил более грозно и жестоко. Медбрат опять только подпитывал отрицание. - НЕ ВЕРЮ! - взрывался гигант на дурную голову. Алкоголь так и ударял ему прямо в мозг. - ТАЩИТЕ ЕГО СЮДА, БУДЕМ СМОТРЕТЬ ПАЦАН ЭТО ИЛИ НЕТ! - медбрат тут же растекся в игривой улыбке, поспешно расстегивая ремень и ширинку штанов.
"Ну щас посмотрим, что у нас за красавица!" - думал про себя медбрат. - "Наконец-то ОНА МОЯ!"
Мария остолбенела от ужаса. Секунды становились минутами, минуты становились часами. Она прекрасно знала, что будет, когда они коснутся ее тела, когда дотронуться до груди, перемотанной бинтами, когда поймут, что никакого Мария не существует и никогда не существовало. Она прекрасно знала, что произойдет, только снова "спровоцирует" этих людей, которые только минутами ранее еще восхваляли ее до небес. Им не было дела до ее личности, до ее интересов, до нее! Их всегда интересовал лишь Марий, лишь идеальный образ борца за справедливость, но не она. Не беззащитная несчастная девочка, единственная женщина среди миллиона хищников в клетке ужасной войны.
Люди тем временем только подходили ближе, на лицах их снова отпечатывалось то раздражение, от которого Мария так мечтала бежать. Сейчас мальчик этот, который был для них мальчиком еще минутами ранее, более таковым не казался, когда они в действительности находили в теле его черты нежной особи. Они ежесекундно ловили себя на мысли, что эта маленькая чертовка их провела, потому что ни руки, ни лицо, да тот же размер ноги, ничего и издалека не напоминало мальчишку! Только такая красивая история побегала успевала их ослеплять. И даже никакой алкоголь не заставлял их передумать об этом.
Мария тут же оборачивалась в прошлое, снова вспоминая, как жестокие солдаты тащили ее мать, как грязные люди в пабе насиловали ее глазами. А страшные, опасные, обиженные жизнью люди только на глазах прямо становились злей. Мария снова вспоминала, как тот же Ари, который всегда казался таким спокойным и рассудительным, хотел причинить ей боль. Марии было страшно, дико страшно, очень страшно, невероятно страшно! Она не знала, что делать, не знала, куда бежать, не знала, зачем бежать, если, казалось, она точно не убежит от подобной участи. И думала лишь об одном - а стоит ли очередной этот побег всего, что она здесь теперь имела?
Мария лишь успевала прокручивать в мыслях папу, Алеса, маму. Она снова вспоминала, как ей всегда было страшно, как всегда жестока была к ней жизнь. И сильнее обычного начинала ненавидеть любые дни, потому что все они были ее врагами, лишь очередной причиной дурацких слез. И сейчас, здесь, наблюдая за тем, как толпы людей шагают на нее, лучше обычного вспоминала Алеса.
Мария мечтала верить, что он где-то есть, что он еще жив. Она не понимала, почему в этот раз ей повезло не так сильно, почему не нашлось какого-нибудь человека, который всегда перед этим ее спасал. И теперь, кажется, понимала, что ничто не способно защитить ее в беде, что она всегда, всегда будет одна! И Мария находила в себе любые силы мечтать стать таким же непоколебимым воином, каким для нее был и Алес. Мария никогда не забудет его. И то, что она принимала, благодаря Алесу.
Она смотрела на этих жестоких людей и понимала, что жестокими их сделали не они, нет. Такими их сделала только не менее жестокая судьба. Они было сломлены, испуганы ничуть не меньше, чем таковой была сама Мария. Девочка не могла отвести с солдат глаз, постоянно думая о том, что она ни за что не позволит себе стать такой же сломленной, как и они. Она не заслужила этой жестокой судьбы, насилия, потерей, диктаторских усмешек! Этого коварного страха! Никакой закон, никакие людские принижения ее личности не сделают ее такой же, как и они!
Мария через боль и парализующий страх находила в себе силы вставать и готовиться спасать себя самостоятельно. Она знала, что рядом больше не было тех, кто ей поможет сделать это. Она знала, что ей больше так сказочно не повезет, как повезло, когда ее не нашли враги за окровавленными коробками, когда именно Алес поручился за ее жизнь. Ни медбрат, ни какой-либо другой человек в этой комнате, никто больше не был для нее воплощением мужества или силы. Рядом с ней теперь была лишь она. И эта "она", казалось, теперь уж точно была готова на все, только чтобы помочь своей любимой Марии. И больше никто. Полагаться было более не на кого.