Глава 1
Как Выглядят Люди Изнутри
Выпускное эссе Лессы Мейталь,
юнги школы Лоцманов раванской ветви Гильдии
Каждый юнга знает - все живое инстинктивно стремится к выживанию, а люди - ещё и к признанию и любви. Мы любим заключать сущности людей в ёмкие метафоры: так легче удерживать их в луче внимания на протяжении Пути. Для кратких Переходов в смежные миры, или для внутренних Прыжков в пределах Раванской метрополии этого, зачастую, достаточно.
Но если наша цель - сохранить разумы наших подопечных во время длительных Переходов в дальние миры Синхронии, то без более глубокого понимания нам не обойтись.
Итак, как устроены люди изнутри?
Я не планирую подробно обсуждать личные Призмы - Программа уделяет этому достаточно внимания. Я напишу лишь о трёх незаслуженно забытых гранях внутреннего мира:
мечтах, идеалах и чувстве "Я".
МЕЧТЫ говорят о смутных, ещё не определившихся желаниях. Дальние маяки в бурных водах внутренней жизни, они, воможно, когда-нибудь, станут целями и руководствами к действию. Некоторые люди почти не мечтают - это особенности их Призмы, большинство же - мечтают, сами того не осознавая. Сопровождая личность в Пути, нам важно сохранить в неприкосновенности её мечты, пусть самые смутные, смелые или несбыточные.
ИДЕАЛЫ - даже если идеал "свободы", "истины" или "доброты" недостижим, он тоже служит для личности образцом для сверки, ориентиром. И уже он, в свою очередь, определит то, как каждый человек изменит мир и чем его обогатит.
И, наконец, чувство "Я" - оно может быть четким или размытым, сильным или слабым, находиться в процессе переосмысления или трансформации. Нам важно не пытаться ослабить его или усилить. Как бы ни хотелось нам исправить, исцелить, либо добавить недостающую грань, мы обязаны сохранить это чувство незыблемым на протяжении Пути.
***
Наставник Берн Томэль закончил читать и выдержал длинную паузу. Его лицо было, как обычно, бесстрастным, но по тому, как он едва уловимо прикрыл веки, Лесса поняла, что её ментор одобряет написанное.
– "Дальние маяки в бурных водах внутренней жизни" - протянул он, смакуя понравившуюся фразу. В разговор вклинивались трели весенних птиц, облюбовавших цветущую за окном яблоню, - Лесса, да у тебя и литературный дар. Может, задумаешься о смене профессии?
Она лишь улыбнулась иронии Наставника. Лоцманский Дар не предполагал выбора. Это был путь служения: одарённых детей выявляли и обучали в Программе принудительно – за редкими исключениями, к которым, как раз и принадлежала она, Лесса Мейталь.
Сама она всегда об этом мечтала.
Когда Ориентация выявила у неё Дар, она пошла в храм и воздала хвалу Семерым Святым. Она никогда не сомневалась в собственном пути, хотя хорошо понимала, что он предполагал смирение с тем, чего изменить ты не вправе.
Она спохватилась – Томэль всегда чутко улавливал ход чужих мыслей. Вот и сейчас он задал вопрос, который попал в самую точку:
- Мне показалось, или в предпоследнем абзаце читалась между строк твоя собственная невысказанная мечта? Мечта об улучшении, исцелении других? Мы не вправе вмешиваться в жизни наших подопечных в Переходе, даже если нам кажется, что это будет во благо. Перед твоим Посвящением я вынужден напомнить тебе о Кодексе: если бы не принцип невмешательства и конфиденциальности, Гильдию бы уже давно подвергли инквизиции. Такие вехи в нашей истории уже бывали.
Лесса могла бы разозлиться - она прекрасно знала Кодекс и не нуждалась в напоминаниях. Но она только опустила глаза. Томэль, как всегда, был прав, считывая её самые сокровенные мысли.
- Ты зря смущаешься, - сказал Наставник, и жесткие черты его лица смягчились, - Такие мечты характерны для Истинных, а ты – одна из них. Твой Дар - это и твоё призвание, а все Истинные мечтают исцелять. Возможно, у нас и было такое право, до того, как между мирами были открыты Пути.
Лесса кивнула – прошлое Гильдии и разнообразные грани Дара были частыми темами разговоров в лоцманских кругах. Как бы то ни было, в эру открытия Врат стало ясно, что для большинства разумов Бездна – разрушительна. Главная роль одарённых свелась к тому, чтобы оберегать разумы подопечных в Пути и делать Переходы в другие миры не только возможными, но и безопасными. Дар наделял Лоцманов проницательностью и устойчивостью – и обязывал ставить её на службу другим.
- Мне понравилось твоё эссе, Лесса, - продолжил Наставник. В его невероятных глазах, как и прежде, невозможно было ничего прочитать, но голос звучал доброжелательно, - Его тема и тон.
Она вопросительно подняла брови.
- Тон идеалистичный, как у многих юнг, но в нём много бережности и уважительности. Для входа в профессию это хороший настрой. Он поможет тебе справиться с её издержками.
- Издержками?
- Бессилием что-либо изменить, из-за правил Кодекса. И не только с ним, - Томэль замолчал, потом, все же ответил на её немой вопрос, - В жизни всякого Истинного много одиночества.
***
Лессе повезло с Наставником. Берн Томэль, возможно и был отстраненным, но зато оставался неизменно доброжелательным. Обычно юнгам везло куда меньше. Лесса помнила рассказы о насмешках, унижениях, а то и домогательствах; да что там, ей и самой многому пришлось стать невольной свидетельницей. По сравнению с другими Наставниками, Томэль был ангелом, и Лесса привыкла всегда сверяться с его мнением.
Но сейчас она была не согласна. Категорически не согласна. Уж кому-кому, а ей, самой одаренной выпускнице своего потока, одиночество не грозило. Она, уроженка захолустной Кчии, много сделала, чтобы вписаться в общество Салуридана и занять полноправное место рядом с другими юнгами здешней Школы. Возможно популярной она не была, но у неё были подруги. Был даже любимый, который вскоре станет её Вторым – главным спутником в работе и в жизни.
Ради всего этого ей, конечно, пришлось отказаться от многого. Она долго и усердно избавлялась от своего провинциального акцента, который упрямо прорывался даже в предельно легкий для произношения диплэнг, универсальный язык Гильдии. Она тщательно выпрямляла непослушные волосы и красила их в цвет воронова крыла, как у чистокровных раванок. Каждое утро она умывалась едким соком талшаа, чтобы свести на нет предательские веснушки - она не хотела, чтобы здесь узнали о её корнях, не хотела прослыть саори, деревенщиной. Она тщательно следовала за общими интересами и веяниями. У неё – получалось.
Нет, его напутственные слова явно основывались на личном опыте и имели мало отношения к ней самой. Это нормально, подумала она, затворяя за собой двери своей комнаты в жилом секторе Школы – тревожиться о своём будущем в ночь перед Посвящением.
Она включила яркий свет, потом подумала, и приглушила его, ограничившись желтоватым мерцанием настольной лампы. Комнатка была маленькой, зато отдельной – роскошь, доступная лишь старшеклассникам. Стены были тонкими, сквозь них доносились шорохи и приглушённые голоса из общих комнат.
...- Так вот представь себе существ, в чьей базовой Призме отсутствует эмоция любопытства...
- Но это ведь невозможно - даже если они где-то и есть, то только за пределами Синхронии. Нам никогда туда не попасть - Пути соединяют лишь миры, которые совпадают по своим основным свойствам и качествам...
- Ты всегда был таким занудой, или это с тобой сделала Школа? Я говорю - чисто теоретически, представь...
За стеной Джош и Риган снова дискутировали об отвлечённых понятиях – точнее Риган пытался дискутировать, а Джош, как мог, сопротивлялся. Лесса улыбнулась – когда-то и ей подобные праздные размышления скрашивали ежедневную школьную рутину. Но с завтрашнего дня для неё начиналась совершенно другая жизнь.
Она переоделась в длинную, просторную рубаху и забралась под одеяло. Завтрашняя церемония – не повод пренебречь упражнениями на чувства, наоборот – повод уделить им пристальное внимание.
Упражнение на осязание помогло ей почувствовать и расслабить напряжение в мышцах, ощутить прохладное прикосновение простыни к коже. Упражнение на слушание вначале выделило из общего вечернего шума отдельные голоса, потом вновь превратило его в однородный гул. Упражнение на обоняние уловило дуновение ветра из окна - сладкий воздух весеннего, цветущего Салуридана. Упражнение на смотрение выхватило из пространства разные углы и плоскости, и обратило её взор на ночное небо. В глубокой синеве восходил, переливаясь лиловым и алым Хвост Мантикоры – похожий на изогнутое жало рукав галактики на задворках которой кружила вокруг своего солнца её родная Равана.
Лесса надела звукопоглощающие наушники и маску для сна и закрыла глаза.
***
Берн Томэль сказал, что Посвящение для неё станет не более чем формальностью и оказался прав: она перенесла инициацию куда лучше большинства своих однокурсников. Браслет, который отныне должен был отслеживать её передвижения, с легкостью синхронизировался с её сердечным ритмом, а электромагнитные импульсы, пронзившие тело, оставили после себя ощущение приятной бодрости. "Свобода перемещения – цена свободомыслия" вспомнила она напутствие Посвящения. Как Лоцман, она теперь не вполне принадлежала себе. Дар наделял её независимостью ума и чувств – Лоцманы не поддавались ни ценностному корректированию, - обычной раванской практике, - ни самой изощренной пропаганде. Но её внимание, силы и время теперь служили людям и Раване.
Она прошла через Зал Церемоний, тщательно огибая свою менее удачливую однокурсницу, Льенну Тарн, которая стояла опершись об одну из колонн, пытаясь восстановить равновесие. Они были подругами в раннем отрочестве, когда только поступили в интернат, но маленькой, робкой Льенне тяжело давалось обучение, и Лесса быстро обогнала её по всем статьям. Ей пришлось оставить её позади, когда она вышла в "высшую лигу". Эта дружба – ещё одна жертва, которую она принесла в угоду успеху и признанию. Она отвела глаза, проходя мимо. В любом случае, сейчас путь она держала не туда.
В глубине зала, вместе с теми, кто прошёл Посвящение первыми, её уже ждал Раад Каргарн. Её любимый, с которым ей предстояло стать лоцманской парой сдержанно заключил её в объятья и поцеловал в лоб. Вместе они заняли длинную очередь перед консолью распределения, которая раздавала им их первые настоящие назначения.
Они набрали свои имена в строке ввода. Через несколько секунд, система выдала им заветный адрес: Врата Церода, Даркенкогр.
Ни много ни мало – одни из трех Врат Драконьего Когтя – столицы Раваны.
***
После выпуска им полагалась официальная неделя каникул – они вольны были выбрать любое направление и отправиться туда. Лесса мечтала побывать в смежных мирах Синхронии не как сопровождающий, - этим ей предстояло заниматься всю жизнь, - а как праздный турист. Она грезила ледяными океанами Киллума, джунглями Варанголии, ей не терпелось увидеть камерные, романтичные городки Деларнии над теплым розовым морем. Но Раад лишь скривил своё породистое лицо в презрительной гримасе.
- Хвалёные миры так называемого Содружества! Ханжи, которые критикуют наш устрой, но не брезгуют зависеть от ресурсов Раваны. Считающее себя, к тому же, зерцалами цивилизации и культуры! Мы не станем их прихвостнями, как "свободная" Саора. Нет ничего лучше родных просторов, Лесса, я не собираюсь тратить неделю отпуска на этих вырожденцев.
Он был так убедителен, что Лесса не нашлась что возразить. Поэтому они отправились летать на вингсьютах над cкалами и пустошами Ранлора, ловить весенние ветра. Ей явно не хватало подготовки для того, чтобы пилотировать костюм-крыло, к тому же, она боялась высоты и скорости, поэтому большую часть каникул она провела за стеклянной стеной отеля, созерцая долину Черной Реки и бегущие облака. Строгая красота здешних мест редко кого оставляла равнодушными, и Лесса не была исключением. Она жалела лишь о том, что Раад с утра и до позднего вечера был занят полетами в стае других энтузиастов, и у них совсем не оставалось времени на разговоры.
А поговорить им было о чем. Их новая жизнь, огромный столичный Даркенкогр, который теперь должен был стать их новым домом – у Лессы возникало много сомнений, опасений, и вопросов, но Раад, как будто-бы, избегал их. К концу их недолгих каникул его избегание стало явным, и Лесса ощущала, как внутри нарастает чувство горечи – за плечами Раада была его семья, не то, чтобы знатная, но обеспеченная, с устойчивыми традициями: ему-то, конечно, было чуждо ощущение сиротства и тревоги.
Он чувствовал её переживания, безусловно, чувствовал. Дар наделял обостренной эмпатией, к тому же невозможно было долго что-либо скрывать друг от друга в лоцманской паре. В их последнюю ночь на Ранлоре он повернулся к ней, и неуклюже сгреб в объятья. Ей не понравились его слова:
- Ты очень сильная, Лесса, - сказал ей её любимый, - Ты справишься.