Любовь Вагнера

Я - вагнеровец, инструктор, обладатель крапового берета, закаленный в боях, а тут какая-то девчонка заставляет мое сердце биться как сумасшедшее...
Я должен был ее остановить... Остановить этот порыв, эту безумную мысль, когда она чуть не поцеловала меня...
Это недопустимо, это нарушение всех правил. А еще... еще я боялся. Боялся признаться себе, что этот поцелуй, которого не случилось, оставил во мне какой-то странный, волнующий след.

Утром Соколова не смотрела на меня. На лекции она молчала и писала все в тетрадку, аккуратно выводя каждую букву. Я вздохнул, подумав, что так даже лучше. Легче будет. Она больше не искала встречи со мной взглядом, не задавала невинных вопросов, не подходила, чтобы показать, как она усвоила очередное упражнение. Просто исчезла, оставив лишь пустоту, которую я отчаянно пытался заполнить рутинной работой.

Вечером я вышел на перекур. Казарма наша, учебная, бурлила жизнью. Девчонки шастали к курсантам в мужскую казарму, а пацаны - к ним. Это особо не возбранялось, но и не приветствовалось. Молодость брала свое, гормоны играли, и командиры закрывали глаза на эти мелкие шалости. И все бы ничего, если бы не смех и крики, которые я услышал, выйдя на крыльцо.

Инстинкт сработал мгновенно. Я сорвался с места и побежал в сторону шума. Залетел в казарму, и передо мной предстала картина маслом: Соколова, в окружении четырех парней-курсантов, пытающихся ее поцеловать. Девчонка отбивалась, как могла, но силы были неравны. А ее подружки стояли вокруг и ржали..

Один мой крик заставил всю эту развеселую компанию замереть. Курсанты, как по команде, отскочили от Соколовой, и она, красная от злости и унижения, смотрела на меня заплаканными глазами...

"Что здесь происходит?!!" - рявкнул я, обводя взглядом ошарашенные лица курсантов. Они молчали, опустив головы.

"Товарищ старший лейтенант, мы... мы просто..." - начал было оправдываться самый смелый, но я оборвал его на полуслове.

"Вон отсюда! Все четверо!!! И чтобы я вас здесь больше не видел!" - мой голос дрожал от ярости. Они, как провинившиеся щенки, выскочили из казармы.

Я повернулся к Соколовой. Она стояла, прижавшись к стене, и смотрела на меня с благодарностью и... чем-то еще. Что-то неуловимое мелькнуло в ее глазах, что-то, что заставило мое сердце снова забиться быстрее.

"С тобой все в порядке?" - спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно ровнее.

Она кивнула, шмыгнув носом.

"Спасибо", - прошептала она.

"Не за что", - ответил я, чувствуя себя полным идиотом. Стоял и смотрел на нее, не зная, что сказать, что сделать.

В этот момент в казарму вошел дежурный офицер.

"Что здесь происходит?" - спросил он, оглядывая нас с подозрением.

Я быстро сориентировался. "Все в порядке, товарищ капитан. Проводил воспитательную беседу с курсантами".

Дежурный офицер кивнул, не задавая больше вопросов.

"Вольно", - сказал он и вышел.

Я снова повернулся к Соколовой. "Тебе лучше пойти к себе", - сказал я.

Она кивнула и, не говоря ни слова, вышла из казармы.

Я остался стоять один, в тишине, нарушаемой лишь тихим тиканьем часов на стене. Чувствовал себя выжатым как лимон...
Эта девчонка, Соколова, переворачивала всю мою жизнь с ног на голову. И я понятия не имел, что с этим делать...

В последующие дни после того, как я защитил ее от курсантов, прошло четыре дня. И вот, опять спортзал.
И снова она. Нет, хуже. Тот, кто тогда к ней приставал.
Нахальный курсант Рогов. Он что-то ей говорил, ухмыляясь. Я видел, как Настя сжимает кулаки. Моя кровь закипела...

Я подошел к ним :- "Слышь, Рогов", - мой голос прозвучал неожиданно громко, - "Пошли-ка на маты. Потренирую тебя по физухе".
Он побледнел..Рогов испугался.
Он, конечно, знал, кто я такой. Ребята начали собираться вокруг нас. Девчонки перешептывались.

И она. Настя Соколова. Ее взгляд был полон... я не мог понять, чего именно.

"Покажем Рогову, что такое армейская подготовка", - сказал я, скорее себе, чем ему.
И тут я выдал ему порцию. Армейского рукопашного боя. Полный курс. Приемы, броски, блоки. Я не бил его по-настоящему. Лишь показывал, как нужно делать. Но Рогову хватило. Он падал и падал, и, наконец, взмолился: "Все, товарищ инструктор! Хватит! Я все понял!!!". Виновато умолял его отпустить.

Я остановился, тяжело дыша. Вокруг стояла тишина. Я посмотрел на Настю. В ее глазах теперь было... уважение? И что-то еще, что я боялся себе признаться.

"На сегодня закончили", - сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. "Соколова, останьтесь".

Остальные курсанты стали расходиться, перешептываясь и поглядывая на нас. Когда мы остались одни, я откашлялся.

"Соколова... Рогов... Больше чтобы я такого не видел. Понятно?!"

Она кивнула, опустив глаза.

"Так точно, товарищ старший лейтенант...".

Я хотел еще что-то сказать. Объяснить, почему так поступил. Предупредить ее. Но слова застряли в горле. Вместо этого я просто кивнул.

"Можете идти".

Она развернулась и пошла к выходу. И в этот момент я понял. Я не смогу ее забыть. И что бы ни случилось, я всегда буду ее защищать. Даже от самого себя...
Я блин... краповый берет. Воин ЧВК Вагнера... с СВО. Инструктор по огневой подготовке. За плечами такое, что врагу не пожелаешь. Железо, а не человек, казалось бы. Но даже у железа есть слабые места.
И мое слабое место, кажется, ходит в военной форме и носит фамилию Соколова.

После того случая, как я за нее заступился перед курсантом Роговым - тот позволял себе слишком много, - Настя Соколова стала избегать меня. Хотя, может, и к лучшему. Зачем ей такой, как я? Видала всякое, костей не оберет.

Жизнь инструктора - это рутина: подъём, зарядка, завтрак, огневая. И так каждый день. Курсанты, мишени, стрельба, объяснения, снова стрельба... И вот, в один из таких дней, ко мне подошла курсантка Марина Котова. Молоденькая совсем, щебечет как птичка. Говорит, с пистолетом у неё не ладится. Просит помочь.

«Товарищ инструктор, ну помогите, пожалуйста! Никак не могу прицелиться! Руки дрожат,» - заворковала Марина, хлопая своими огромными, наивными глазами.

Вздохнул. Отказать нельзя. Все-таки моя работа. «Ладно, показывай,» - буркнул я, стараясь держаться от неё на расстоянии. Слишком близко она стояла. И запах от неё - не порохом, а какими-то духами цветочными. Отвлекло, черт.

Я взял её пистолет, проверил, убедился, что разряжен. Начал объяснять про хват, про стойку, про дыхание. Марина слушала внимательно, кивала. А я вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Тяжелый такой, прожигающий.

Повернул голову и увидел Настю Соколову. Стоит в стороне, скрестив руки на груди, и смотрит. Смотрит на меня, смотрит на Марину, смотрит... зло как-то. Блин. Ревнует, что ли? Да ну, бред какой-то.

Отдал Марине пистолет. «Попробуй,» - сказал я, стараясь не смотреть в сторону Соколовой. Марина прицелилась, выстрелила. Мимо. Расстроилась.

«Давайте ещё раз, товарищ курсант,» - сказал я, стараясь сохранять спокойствие. Внутри всё кипело. Что это с Соколовой? Почему она так смотрит?

Марина снова прицелилась, снова выстрелила. Опять мимо. Я подошел ближе, поправил ей руку. «Вот так держи, крепче. И не бойся отдачи.»

В этот момент Соколова не выдержала. Подошла к нам. «Товарищ инструктор, разрешите обратиться?» - спросила она, голос - сталь.

«Разрешаю,» - ответил я, стараясь скрыть волнение.

«Я тоже хочу пострелять из пистолета. И тоже хочу, чтобы вы мне помогли.» - в её голосе слышались нотки вызова.

Я посмотрел на Марину. Она стояла растерянная, не понимая, что происходит. «Марина, отдохни пока,» - сказал я ей. Она кивнула и отошла в сторону.

Соколова взяла пистолет. Прицелилась. Выстрелила. Прямо в яблочко. Я даже не удивился.

«Ну и что?» - спросила она, не опуская пистолет.

«Что - что? Молодец,» - ответил я, стараясь держаться как ни в чем не бывало....и она отошла от меня.