Любовь Вагнера

Утром, на построении, я смотрела на него украдкой. Он был как всегда собран и строг. Его взгляд скользил по шеренгам, не задерживаясь ни на ком. И все же, я почувствовала, как на мгновение наши глаза встретились....
И в этот момент я поняла, что он тоже чувствует это напряжение. Что между нами что-то есть. И что этот маленький огонек, который зажегся в моем сердце, рано или поздно разгорится в пламя....

От лица Игоря :

Я, как говорится, черт возьми, краповый берет. Воин. ЧВК Вагнера. Участник СВО. После ранения меня отправили... нет, не на передовую, а преподавать огневую подготовку в училище РВВДКУ. Восстановись, мол, а потом вернешься на службу. Сказали.

И вот я тут. Инструктор по огневой подготовке. Лейтенант Волков, хотя по факту - матерый волк, повидавший всякое. Слушал 7б подпевая про себя: "Некрещеная луна, Неживая вода, Обречённая звезда, Несвятая война..."

Мурашки по коже. Эти песни всегда напоминали мне о том, через что я прошел, и о том, что ждет меня впереди.

Ко мне...поступила новая группа курсантов. Будущие связистки.. Девчонки пищат от одного моего вида, а меня это только злит. Наивные... лезут туда, куда не надо. Война - это не романтика. Это кровь, пот и страх.

Но была среди них одна... Соколова... Настя, блин, я даже имя запомнил. Красивая, светловолосая, с глазами цвета неба после грозы.

И сама ко мне тянется... Спрашивает больше других, смотрит как-то по-особенному. А у меня, старого солдата, сердце начинает екать. Да только это все неуставное.

Я не должен. Не имею права.

Ей восемнадцать, мне двадцать шесть. Она - наивная курсантка, я - опытный офицер, закаленный в боях...Огромная разница. И устав. Черт бы его подрал.

Первые занятия проходили как в тумане. Я объяснял устройство автомата Калашникова, а сам ловил себя на том, что ищу ее взгляд в толпе курсантов. Она задавала вопросы, на которые я отвечал чуть более подробно, чем остальным. И каждый раз, когда наши руки случайно соприкасались, меня пробивало током.

Однажды, после занятий, она подошла ко мне.

-"Товарищ старший лейтенант, можно вопрос?" - спросила она, глядя прямо в глаза. В ее голосе не было кокетства, только искренний интерес.

-"Спрашивай, Соколова," - ответил я, стараясь сохранить спокойствие. Мое сердце колотилось как бешеное...

"Вы... вы были на войне?"

Вопрос застал меня врасплох. Я не любил говорить о войне. Слишком много боли и потерь связано с ней... Но что-то в ее глазах заставило меня ответить честно.

"Был," - коротко ответил я.

"И вам... страшно было?"

Я усмехнулся. "А кому не страшно, Соколова? Страх - это нормально. Главное - уметь его контролировать."

Она молчала, глядя на меня с каким-то непонятным мне восхищением. А потом вдруг спросила: "Вы... вы научите меня не бояться?"

Этот вопрос прозвучал как вызов. Как предложение, от которого я не мог отказаться. Я знал, что это неправильно. Что это нарушение всех правил и уставов.
Но я не мог устоять перед ее взглядом. Я хотел научить ее всему, что знаю. Хотел защитить ее от ужасов войны.

Хотел... ее...

"Я постараюсь, Соколова," - ответил я, глядя ей прямо в глаза. И в этот момент я понял, что попал. Попал в запретную зону, из которой выбраться будет очень сложно.

Дальше - больше. Дополнительные занятия "для отстающих", помощь с автоматом в тире...

И тянется она ко мне, как магнит к железу. А я... Я должен быть образцом. Уставом единым жив. Нельзя! Не положено!

В то утро Соколова была сама не своя. Молчала на лекции, что для нее было редкостью. Обычно она задавала кучу вопросов, иногда даже слишком умных для первокурсницы.
А тут сидела, опустив голову, и смотрела на меня... исподтишка. Я поймал ее взгляд пару раз, и меня словно током прошило. Залип. Забыл, что я тут вообще делаю...

Ко мне подходили курсантки, просили помочь с разборкой-сборкой ПМ. Я, как заведенный, показывал, как надо собирать эту железяку за несколько секунд. Они балдели, а я видел только ее - Соколову. Она стояла в стороне, словно отстраненная. В тот день я больше ее не видел..

Зато вечером... Вечером я курил у казармы. Стоял, наслаждался тишиной и прохладой, пытаясь выкинуть Соколову из головы. И тут - бац! - она нарисовалась. Твою дивизию... Зачем?
Она подошла ко мне неслышно, как кошка. Остановилась в шаге от меня. В лунном свете ее лицо казалось еще бледнее, а глаза - еще больше.

"Можно?" - тихо спросила она, кивнув на мою сигарету..

Я молча протянул ей пачку. Она взяла одну сигарету, прикурила от моей зажигалки. Затянулась.

"Что случилось?" - спросил я, нарушив молчание.

Она пожала плечами. "Ничего. Просто... просто захотелось поговорить".

"Поговорить? Со мной?" - я усмехнулся...
И тут я понял, что пропал. Окончательно и бесповоротно. Все мои уставы, все мои принципы - все это рассыпалось в прах под этим взглядом. Я знал, что это неправильно. Я знал, что это безумие. Но я ничего не мог с собой поделать.

"Зачем ты здесь, Соколова?" - спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более равнодушно...

Она выбросила окурок и подошла еще ближе. "Я... Я просто хочу узнать вас лучше".

И тут она сделала то, чего я никак не ожидал. Она протянула руку и коснулась моей щеки. Легко, почти невесомо. Но этого касания было достаточно, чтобы во мне вспыхнул пожар..

Я отшатнулся. "Не надо, Соколова".

Она опустила руку. В ее глазах мелькнула обида. "Почему?"

"Потому что это неправильно. Потому что я твой инструктор.Твою мать. Потому что..." - я запнулся, не зная, что еще сказать.

"Потому что вы боитесь?" - закончила она за меня.

Она вздохнула. "Я понимаю..."

Я вагнеровец... офицер, краповый берет, черт возьми! Инструктор по огневой подготовке. И тут эта Соколова, блин... возле казармы руку к лицу мне приложила... задев едва заметный шрам от осколка. Черт... да что ж тут такое...

Только сердце колотилось в груди, как бешеный барабан.

Боюсь? Может быть, и да. Боюсь этой внезапной искры, пробежавшей между нами. Боюсь этой хрупкости, которую увидел за ее стальным взглядом. Боюсь самого себя, ведь что-то внутри меня откликнулось на ее прикосновение.

И она попыталась меня поцеловать. Черт, да что ж такое! Я отшатнулся и выпалил: "Не надо... Жалеть будешь... дура". Слова слетели с губ прежде, чем я успел их обдумать. Грубо? Да. Но сейчас мне казалось, что только так я смогу остановить этот безумный порыв.

"Соколова, это приказ. Забудь об этом. Иначе... иначе я приму меры", - сказал я, стараясь придать своему голосу как можно больше жесткости.