Глава 7
Получив увольнительные, я, Дима и Тамара решили провести это время вместе. Идти в город смысла не было, слишком близко подошел фронт. Да и положение менялось очень быстро. Еще с неделю назад по всем сводкам передавали, что противник активности перед фронтом не проявляет. И город вроде как опять вернулся к более-менее привычному образу жизни. Однако, ситуация менялась быстро, да и слишком тяжелое положение было у советских войск. Поэтому уже вскоре опять пошли разговоры о том, что Киев скоро сдадут. В связи с этим перенесли выпускные экзамены наших курсов. Они начинались уже завтра, так что я была сильно рада этой увольнительной. Небольшая разгрузка перед экзаменом была нужна.
В казарме мы все же сидеть не собирались, вместо этого пошли к курилке. Там, неподалеку от гауптвахты, Йося вчера заметил еще две беседки. Решили посидеть там, благо погода была теплой. Да и место было действительно прекрасным. В тени кем-то давно посаженных берез, оно создавало удивительное для нынешнего времени ощущение спокойствия и гармонии.
- Прости за то, что тебе пришлось вчера пережить, - опять извинилась я, все еще ощущая вину за то, что командир вчера из-за нас получил строгий выговор, да еще и провел целые сутки под арестом.
- Да все нормально, - Дима сел на лавку напротив меня. Он выглядел расслабленным, но осознание того, что здание гауптвахты находилось за моей спиной, действовало мне на нервы. Наверное, это было понятно по моему взгляду, потому что он вздохнул и произнес:
- Слушай, я правда на тебя не злюсь. Я и сам сглупил. Вас нужно было отправить к командиру одних и не заморачиваться с увольнительными, не пропускать караул, но то, что ты рассказала, выбило меня из колеи. Но я не злюсь, с меня же даже выговор сняли.
— Это было ужасно, - прошептала я, закрывая лицо руками.
- Неприятно, но не ужасно, - возразил Йося.
Убрав руки от лица, я уставилась на него с долей возмущения. Мне тут плохо, чувствую себя виноватой, а он возражает. На лице у старшего сержанта на секунду появилось непонятное мне выражение, а потом он вдруг приказал:
- Товарищ ефрейтор, приказываю вам отставить все извинения и чувство вины!
Тамара засмеялась, а я, действительно позабыв об ужасном чувстве, которое глодало меня изнутри, уставилась на Диму с неприкрытым возмущением.
- Ты не можешь такое приказать!
- Могу, - сказал он, изображая серьезность, однако уголки губ подрагивали, а серые глаза смеялись. – И я старший по званию, так что только попробуй не выполнить мой приказ!
Я прикусила губу. Наружу рвались ругательные слова, которые я пообещала себе никогда не говорить. Как ни странно, вина ушла, теперь я чувствовала себя немного уязвленный. Еще раз поглядев на Йосю, я открыла рот, чтобы все высказать ему и... засмеялась. Он тоже. Внезапно действительно на душе стало легко. Отсмеявшись, я обратилась к Тамаре.
- А что подполковник тебе сказал? Какую роль выполняла ты? Сомневаюсь, что они поверили так легко.
- Да и тупыми их не назвать, - поддержал Дима.
- Александр Иванович знал, что они слинять собираются, - сказала Тамара. – Так что то, что мы рассказали, для него новостью не было, но он не знал, как их подловить. Ведь подозрения не доказательство все же. Вот он и решил их спровоцировать. Я им рассказала, что ты прогулял караул и меня ставят вместо тебя. Но без Никиты я бы этого не смогла сделать. Они сомневаться начали, думали, что подстава, но тут пришел он.
- А что Никита? Он-то тут причем? – удивилась я.
- Он в казарму жутко довольный пришел, говорил, что сегодня главный он, что Диму на «губу» посадили, да и вообще кичился фактом того, что он правильнее старшего сержанта оказался, - заложила Молчуна Тамара. – Ну вот они и поверили, а далее дело техники, а оружие они стащили уже сами – вот и доказательство.
- Ну я с Молчуном еще поговорю, - вид командира отделения не предвещал ничего хорошего. – Однако сейчас его длинный язык сыграл нам на руку.
Мы с Тамарой засмеялись. Дальше разговоры были, как говорится, ни о чем, потому что никому не хотелось забивать себе голову чем-то. Завтра начнутся экзамены, хотелось просто отдохнуть. И мы отдыхали, нам было хорошо, даже учитывая разницу в возрасте. Диме на момент войны исполнился двадцать один год, Тамаре через месяц должно было исполниться двадцать семь лет, но выглядела она младше своего возраста, почти моей ровесницей. И хотя с ними у меня была довольно большая разница в возрасте, ведь мне только недавно исполнилось семнадцать, мы все равно очень хорошо отдохнули.
На следующий день начинались экзамены. Я довольно сильно нервничала, хотя вроде все знала, да и училась я всегда неплохо. Мы должны были сдать экзамены по технической эксплуатации радиотехники, показать скорость передачи, а у хорошего радиста она должна быть не меньше шестидесяти знаков в минуту, показать знания азбуки Морзе, что само собой разумелось, ведь на этом строилась вся радиопередача.
Также очень много внимания уделялось экзамену по стрельбе. Мы должны были уметь поражать как двигающиеся, так и стоящие цели на разном расстоянии. Это был единственный экзамен, за который я не переживала совсем.
Интереснее всего прошел экзамен по физической подготовке. В нее входил рукопашный бой и мы, разумеется, его изучали. Единственное небольшое послабление со стороны начальства – рукопашный бой разделялся по полу, так что с мужчинами мы не дрались, у нас экзамен прошел как бы внутренне, никого смотреть на него, кроме комиссии, не пустили. А вот смотреть то, как сдавали его парни, нам разрешили. И было на что посмотреть. Особенно в нашем взводе. Потому что против Никиты был Йося.
Выглядело это забавно сразу по нескольким причинам: во-первых, разница в росте. Никиту нельзя было назвать долговязым, но он был выше Димы на две головы. Во-вторых, у старшего сержанта были серые глаза и светлые волосы, а сержант был смуглым, кареглазым, волосы у него были черные. Смотрелись они, мягко говоря, контрастно. А в-третьих, это больше походило не на бой, а на издевательство. И издевался Йося.
И делал он это очень умело. Защита была непробиваема, он с легкостью уклонялся от всех ударов Никиты. Стоило руке сержанта оказаться в одном месте, старший сержант был уже в другом. И тотчас отвечал контрприемом. И защититься Молчун не успевал. Все вокруг начали посмеиваться. А я чувствовала в этом какой-то подвох. Йося явно преследовал какую-то свою цель. Не сдать экзамен, другое. И, судя по довольному лицу, у него все получилось.
- Достаточно! – наконец прервал их бой подполковник, когда Никита, пропустив очередной удар не сумел подняться. – Старший сержант Давыдов!
- Я! – ответил Дима.
- Экзамен сдан. Зайдите ко мне через час, перед ужином, поговорить надо. Сейчас свободны, - Дима вышел из зала, а Александр Иванович продолжил. – Сержант Лопухов.
- Я! – дыхание у Никиты еще не восстановилось
- Экзамен не сдан, завтра в восемь утра присоединитесь к тем, кто не сдал. Все свободны.
На ужин командир нашего отделения пришел с опозданием. А привести в столовую и первое, и второе отделение нашего взвода пришлось мне, как старшей по званию в нашем взводе после Димы и Никиты. Но если мы знали, где находится Дима, то Молчун на ужине так и не появился.
- Где сержант Лопухов? – первым делом поинтересовался Йося, присоединяясь к нам.
- Не знаю, - ответила Тамара. – Я его не видела после экзамена. Расскажешь, что от тебя хотел подполковник.
- Да, Ире расскажу, - ответил он, а потом обратился ко мне. – Придешь в беседку за гауптвахтой, поговорим. Только отведу остальных в казарму.
Я молча кивнула. Говорить особо не хотелось. Я боялась. Все экзамены сданы, я получила все пятерки, но уже скоро для меня начнется самый главный экзамен – война. И его я сдать обязана, ведь от него зависит моя жизнь.
После ужина я пришла в ту беседку, где мы отдыхали двумя днями ранее во время увала. Дима в это время отводил взвод в казарму, так что у меня было несколько минут побыть наедине. И это были очень редкие спокойные минуты. Киев бомбили почти постоянно, мы были относительно защищены, так как находились почти за городом, да и по сводкам в городе пока что были еще наши войска. Но наша армия несла огромные потери. И в скором времени мы, скорее всего, не удержим, отдадим город врагу. Это чувствовалось даже в школе. Первые дни занятия проходили в относительной тишине, до нас доносились, конечно, звуки бомбежки и фронта, но это были отголоски. Потом стали бомбить почти постоянно. Мы привыкли. Пару раз даже были в бомбоубежище, которое находилось на территории школы, но пока пронесло, а вот что будет потом?
Поэтому такие минуты, когда на фронте наступало затишье, было настоящей редкостью. Наверняка в этот момент главы сторон продумывали очередной план. Но я - солдат, так что была далека от всего этого. И сейчас просто наслаждалась тишиной, хотя на горизонте маячила буря.
- Мечтаешь? – прервал мои размышление голос Димы.
- Есть такое, - призналась я. – О чем хотел поговорить?
- Надеюсь новость, которую скажу будет приятной, - Йося криво улыбнулся. – Нас с тобой в одну дивизию отправляют. Да и будем мы с тобой опять, скорее всего, в одном отделении. Подполковник договорился.
- Как? – для меня это была поистине радостная новость. За все время на этих курсах Дима стал для меня настоящим другом. Так как он уже отслужил в армии к началу учебы, он с первых дней, в отличие от нас, ходил в патрули и караулы. И в какой-то момент я поймала себя на мысли, что искренне переживаю за него. Ведь могло случиться всякое.
— Вот так, - усмехнулся парень. – Мы отправляемся в двести шестнадцатую стрелковую дивизию. А если точнее в пятьсот восемьдесят девятый стрелковый полк. При чем, - Йося закусил нижнюю губу, как всегда, делал, раздумывая говорить или нет. – Вообще-то мне приказано об этом молчать....
Я хмуро уставилась на парня. Не, даже за эти пару месяцев я усвоила, что приказы превыше всего, но все же. Это ведь меня касается!
- Говори, - попросила я, несколько злясь, что не могу ему приказывать.
- Ладно, - внезапно кивнул он, оглядевшись. – У меня с собой рекомендательное письмо на счет тебя. Подполковник его написал. С его подписью и печатью. Тебя рекомендуют в этот полк не радистом, как радист иду я.
- А кем?
- Отличным стрелком, - лицо у старшего сержанта было серьезным. – Или снайпером. И винтовка у тебя будет другая. Так что завтра, извини, отдыха почти не будет. Пойдешь со мной на полигон. Ты должна будешь приноровиться к этой винтовке. Хотя, ты уже из нее стреляла.
- Та, из которой я остановила тех преступниц? – поразилась я.
- Да, это тебе подарок от подполковника, - подтвердил Йося.
- Спасибо! – искренне поблагодарила я командира. – Правда, огромное спасибо!
- Да не стоит, - Дима улыбнулся краем губ. – Тут лучше подполковника поблагодарить, не меня. Пойдем в казарму, отбой скоро.
- Постой, - вдруг вспомнила я. – То, что сегодня было на экзамене по рукопашному бою....
- Заметила? – старший сержант вдруг развеселился.
- Тут дураком надо быть, чтобы не заметить! – усмехнулась. – Ну или быть не в курсе ситуации.
- Ну да, - засмеялся Дима. – Спесь я с него решил сбить, да и напомнить, что по званию, да и не только, старший я. Ну и отомстил немного. Да, понимаю, сам сглупил, ну залетел на «губу», бывает. Да и с ним в первый год его службы это было, я помню, он рассказывал. Но я не позволил над этим посмеиваться, хотя его причина была смешнее моей.
- Какая же? – поинтересовалась, даже не надеясь на ответ.
- Да влюбился он там в какую-то девчонку в увольнении по глупости, прогулял один денек в самоволке, попался, разумеется. Ну и отсидел трое суток за это. Зато стоило мне одни сутки там побыть, сразу важной птицей стал. А я за всю срочную ни разу на гауптвахте не был, о чем ему тоже говорил. Вот я и напомнил, кто тут важнее.
- У тебя это получилось, - засмеялась я, вспоминая сегодняшний бой. – Это было забавно.
- Вообще-то, - Йося отвел взгляд в сторону. – Перегнул я, по-моему, палку, понимаешь? Да, я наказать его хотел, проучить, а получилось, что выставил на посмешище. Может надо было вернуться к первому плану...
- Что за план?
- Дать ему просто в нос в туалете и не заморачиваться, но, если честно, я не боюсь наказания за свои проступки, однако не хочется опять на гауптвахту. Да и это показалось мне более правильным. Ладно, пошли.
Мы медленно двинулись к казарме. Йося, понимая, что мне надо переварить полученные новости, не торопил меня, за что я опять почувствовала безмерную благодарность. Но все же дойти в тишине до казармы нам не дали. Около курилки нас окликнул Никита.
- Что ты здесь делаешь? – удивился Дима. – Отбой скоро. Да и где ты был целый день?
- Поговорить, - сейчас сержант не выглядел самоуверенным и надменным, каким был обычно.
- Говори, - командир нашего отделения уставился на него, склонив голову набок.
- Я усвоил твой урок, - Никита глядел прямо в глаза Йосе, не отводя взгляд. – Я был не прав, мне не стоило ставить под сомнения твою кандидатуру в нашем взводе. Прости, что я тогда это сделал, я не со зла. Просто... - он замолчал.
- Больше так не делай, - старший сержант выглядел серьезным. – Не забывай, отделения равняются на нас с тобой, мы отвечаем за них перед взводным. И подвергать под сомнения власть друг друга не должны. Понимаешь?
- Да, - кивнул сержант. Он выглядел очень расстроенным. – Прости меня.
- И ты прости, - сказал Дима. – Я хотел проучить тебя, не спорю, но не выставлять на посмешище. Но я обижен был, вот и перегнул палку. Да и экзамен ты из-за меня завалил. Я не хотел этого, хотя это факт не оправдывает.
- Надо было просто подраться, - засмеялся Никита. – Набили бы друг другу морду...
- И попали бы вдвоем на гауптвахту, где бы помирились, - засмеялась я, внутренне содрогаясь от подобной перспективы.
- Да, - Дима тоже повеселел и протянул товарищу руку. – Мир?
- Мир, - Никита ответил на рукопожатие.
Остаток вечера и следующий день пронеслись так стремительно, будто кто-то специально ускорил время в разы. Нет, день свободным не был: мы пересмотрели и упаковали вещи, большую часть дня мы с Димой провели на полигоне, где я еще раз опробовала подаренную мне винтовку Мосина. На ужине поздравили Никиту с успешной пересдачей экзамена, а после ужина всех нас собрали во дворе перед столовой. Там находилась небольшая площадка, которая служила плацом.
- Ну вот и подошло к концу ваше обучение, - оглядев нас, начал подполковник. – Должен сказать, вы меня несколько поразили. Я уже не первый раз обучаю молодых солдат, но такого выпуска не было давно. Много интересных людей. Завтра и послезавтра вам отправляться на фронт... - он тяжело вздохнул и продолжил. – Берегите себя там. Это будет трудно, вы переживете немало лишений, потерь, страха, да всего и не перечислить, но всегда помните то, чему научились здесь. В начале вашего пути. Остальному научит жизнь. Удачи вам!
Все молчали. Как-то внезапно до всех дошло, что после этих курсов нас не в санаторий, а на войну отправляют. И от этого всем было не по себе. Должна сказать, что Александр Иванович был хорошим командиром, и дал нам некоторое время помолчать, переварить сказанное, а потом продолжил.
- А теперь, пока вы все еще здесь, хотелось бы перейти к приятным новостям. Оценив ваши успехи, командование приняло решение присвоить звание ефрейторов тем из вас, кто сдал экзамены на отлично. А теперь пусть ко мне подойдут командиры следующих отделений: командир второго отделения первого взвода старшина Куропаткин, командир первого отделения второго взвода Евсеев, командир второго отделения второго взвода старший сержант Ищенко, командир второго отделения третьего взвода старший сержант Давыдов. Остальные разойтись!
Дима вернулся через несколько минут после того, как мы все уже были в казарме. До отбоя оставалось еще полчаса, так что его приказ построиться мы выполнили быстро. Кстати, за время службы я заметила, что, хотя Йося и являлся помкомвзвода, а командиром нашего третьего взвода официально был лейтенант Сухомлин, старший сержант почти всегда был главным. Лейтенант появлялся лишь изредка на поверку или если требовалось что-то передать из штаба, позволяя командовать Йосе. А Дима, хотя мог приказать первому отделению построиться, но всегда просил или приказывал это сделать Никите.
- Итак, - начал старший сержант, когда мы построились перед ним. – подполковник передал мне список тех, кому присваиваются звания ефрейтора. Таких в нашем взводе семеро. Это рядовые: Цветков, Тонышев, Кисилев, Бухаммбетов, Алексеев, Меншикова и Сырникова. Ефрейтор Ковальчук, выйти из строя!
Я выполнила приказ, Дима улыбнулся мне краешком губ.
- Решением командования ефрейтору Ковальчук за отличные успехи присваивается звание младшего сержанта. Встать в строй!
- Есть! – отозвалась я, стараясь казаться невозмутимой, но сомневаюсь, что мне это удалось.
- Сержант Лопухов выйти из строя!
- Есть! – вперед вышел Никита.
- Решением командования сержанту Лопухову присвоено звание старшего сержанта. Встать в строй!
Никита встал в строй, Йося обвел взглядом всех и продолжил:
- Всем, кто удостоился звания, завтра получить знаки отличия на петлицы, пришить их. А сейчас разойтись! Отбой через десять минут.
На следующее утро за завтраком мы, как всегда, сидели нашей компанией. Всех нас отправляли в разные части. Катя Сырникова, наша Соловушка, которая была запевалой, да и училась перед войной в консерватории и Княжна, как мы прозвали ее, Тамара Меншикова получили назначение в третью гвардейскую стрелковую дивизию. Машина за ними должна приехать к обеду. Никита отправлялся последним. Его распределили в шестьдесят третий отдельный батальон связи. Мы же с Йосей должны были уехать вечером этого дня.
Время до отъезда пролетело незаметно. Незадолго до обеда мы, обменявшись адресами, простились с Тамарой и Катей. Вечером, когда за нами приехала машина, которая должна была увести нас на вокзал, Йося отозвал меня в сторонку.
- Не хочу говорить это при всех, - он был очень серьезен. – Письмо про тебя у меня с собой. Но война, дорога, сама понимаешь. Да, мы с тобой пока едем в запасной полк, который находится тут неподалеку, но мало ли. Если со мной что-то случится забери у меня письмо. И еще кое-что, - он протянул мне какую-то бумажку.
- Что это? – удивилась я.
— Это адрес моей матери, - тихо сказал Дима. – Если вдруг со мной что-то случится, напиши ей про меня, обещаешь?
- Обещаю, - искренне пообещала я.
- Ну а теперь, товарищ младший сержант, в машину! – полушутливо приказал Дима, однако глаза у него оставались серьезными.