Глава 11. crudelitas
Ангелина. 18 февраля 130 года от начала правления рода Парвиш.
Какой бы прекрасной не казалась возможность находиться с принцем без оков, служить, выполнять ту самую роль, которой я была предназначена, всё же я уже достаточно натерпелась ради той короны, которую наденут Марку на макушку, и более я не желаю находиться там, где о моей свободе все нарочито забыли, или не хотят верить в то, что такая реальна.
Я давно попрощалась с желанием воссоединиться с семьёй, давно забыла о своей связи с братьями, и давно похоронила возможность когда либо отдать честь отцу, и сейчас, даже чисто теоретически, я не желаю возвращаться в тот мир, не желаю смотреть в глаза Алана Дайа, и не хочу строить иллюзий о том, что я когда- либо была ему нужна как дочь.
Он использовал меня как оружие, он заставил меня жертвовать, и какой же глупой я была, думая что он и в правду разделит со мной ту ношу, которая легла бы на мои плечи вместе со смертью наследника. Отец прекрасно знал, что меня, как брава Парвиша казнили бы без разбирательств, если бы принц почил в ту ночь.
И сам факт того, что с моим прибытием семейство ретировалось подальше от столицы, а его представители даже не соизволили появиться на ознаменовании конца войны, дает понять то, что они давно отказались от меня, а может и вовсе боятся. Только чего? Того что я сознаюсь Марку, поведаю о поступке моего отца, о том что расскажу о его желании похоронить меня вместе с принцем?
Нет, я не настолько сгнила, чтобы идти против своих братьев, не против Алана, ведь для меня этот мужчина сдох в то утро, когда до меня дошла весть о радушном принятии Королем отца в роли Генерала. Именно братья и матушка были важны для меня, и подставлять их я не была намерена. Когда я только прибыла в Велью, я видела её в замке перед смотринами Дарьи, а еще видела, как она первая бежала из него, только ей стоило завидеть мои белые пряди. Она знала, она чувствовала, кто тот странный незнакомец, и ожидая моей казни, бежала, спасая свою чертову задницу вместо того, чтобы встать со мной перед правящей семьёй.
А Дейм и Виль? Они точно знали где я нахожусь и даже не соизволили навестить мою темницу. Но к мальчикам я более снисходительна, вероятнее всего влияние отца дает о себе знать все больше с каждым годом. Тем не менее, час от часу не легче, и день на день не приходиться, как во мне растет рана, которая кровоточит каждый раз, когда я слышу свою фамилию. Они предали меня, бросили, подставили, отдали на растерзание, и самое больное, положили все на надежду о моей смерти. Но я привыкла выгрызать себе дорогу, и не остановлюсь на пути к полной свободе, чего бы мне это не стоило.
И самое обворожительное тут то, что мне удалось ввести Марка в заблуждение, и только его шаги за дверью стихли, как я, обессиленная тонной каменной пыли, тихонько просунула нос в дверь, и не наблюдая по близости никого, бросилась бежать к черному выходу из замка, хвала Богине Боун, по нему меня когда-то выводил сам Парвиш.
Только и удалось мне покинуть злосчастные стены, в которых тайн и секретов было больше, чем во всем королевстве, я оказалась на площади Гривва, с которой свернула на проспект врачевателей, далее по тонкой аллее меж домиками Бархатного перекрестка, и вот я пробираюсь через заросли Армейского поместья.
Мне необходимо покинуть город до полудня, а у Белого хребта живет одна из чаровниц Викки, которая до боли стара и вряд-ли в курсе о том, что принц держит меня в заложниках. У нее я попрошу вколоть мне кровяное яство, аргументируя его нужду тем, что проводила последние несколько дней наблюдая за Катарцами, и настолько сильно изнемогла, что нет сил добраться до Парвишей.
-Малышка Дай решила поиграть в кусалки?- пронёсся в моей голове до боли ненавистный голос, и я несколько раз обвила все вокруг глазами, понимая что его хозяина рядом не наблюдаю, - Внутри тебя ампула с моей кровью, дорогуша, и точно такая же внутри меня, тебе не удаться изъять её до того, как я тебя поймаю, а в этот раз я отчетливо чувствую как далеко ты находишься от меня, даже более, я чувствую тебя, вижу твоими глазами, знаю о чем думаешь, и да, слышу как ты пытаешься проделать то же самое со мной, но, какая ирония, ты не прошла программу обучения, и даже понятия не имеешь как работает телепатия, верно?) Если я поймаю тебя в течении часа, я отрежу тебе руку, если в течении двух часов- кисть, трёх и более- палец, и единственная возможность для тебя остаться целой и невредимой, это перерезать себе живот, найти место, где вшита ампула, и изъять её, а потом бежать настолько быстро, насколько сможешь, но, вероятнее всего, тебя настигнет обезвоживание, или ты порежешь себе кишечник и тогда получишь заражение крови, и сдохнешь в этих самых кустах. Или еще один вариант, Дай, ты соберешь все остатки сил и прямо сейчас перенесешься обратно.
Голос утих, а меня накрыло волной паники, но не дав ей возможность захватить меня полностью, я принялась ощупывать свое тело в поисках любого неприятного от прикосновения ощущения. Сперва я продиагностировала все места, которые были перерезаны Парившем, они болели, но ничего инородного мне не удалось в них почувствовать. Вероятнее всего, его слова про живот были издевкой, чтобы запугать меня, но времени на раздумья у меня не было, и единственное, что сейчас оставалось, переместиться туда, где наследник никогда не был, и он не сможет узнать окружение.
Я мигом пришла в себя, и почувствовала бурлящую внутри энергию, её поток наполнял меня, а кончики пальцев приятно вибрировали от жара, который постепенно поглощал меня, и я шагнула в очаг, не прекращая гнать кровь по организму, желая увеличить сердцебиение до максимального, дабы мне хватило сил пересечь настолько огромный промежуток. Прыжок получился нелепым, болезненным, и непривычно долгим.
Очутившись перед маленьким и аккуратным домиком, который достался мне от старушки Розали, я, не оглядываясь шагнула внутрь, и уже через мгновение рухнула наземь от проникающей в мою голову боли, и интуитивно сомкнула глаза. Мне нельзя было выдать мое местонахождение, и я поползла на ощупь к трюмо у левой стены прихожей, с которого стянула черный поток, и завязав вокруг глаз, выдохнула.
-Ты все таки решила поиграть?-безжалостно вторгаясь в мои мысли, произнес Марк.
-Ты знал о том, что из меня выходит непревзойденный предатель и в очередной раз обманулся, это твои проблемы, отстань!- прошипела я, изнемогая от каждого слова, отдающегося в затылке острой болью, и надеясь что этого достаточно, чтобы Парвиш узнал о чем я вещаю.
-Не правильно, но когда-нибудь я научу тебя общаться через мысли, Ангел, а теперь сиди и считай в голове секунды, ведь от их количества зависят твои конечности. Я иду искать, клятвоотсупница. Надеюсь ты ускакала достаточно далеко, чтобы остаться хотя бы с рукой.
Минуты текли как года, а каждый посторонний звук заставлял сердце сжиматься и отдаваться в ушах глухим стуком. Запах, витающий в жилище Розалии наталкивал на мысли о ней, но в целях не раскрыть перед Марком свое местонахождение, я отталкивала их на задворки разума, и цеплялась за любое воспоминание, которое было бы неприятно для принца.
В одном из них я тренировалась с братьями, в другом матушка зашивала мои раны, в третем я засыпала под дубом на опушке во время ночной охоты. Я крутила в голове все воспоминания о семье, зная как Парвиш ненавидит нас, и как бы мне не было от них жутко, продолжала и продолжала без конца. Одно и то же, по кругу, как вдруг, среди пучины мемориальных картинок просочилась та, от которой сперло дыхание. Отец, шепчущий о нападении на Принца, я, бегающая по лагерю в его поисках, прыжки через пространство в сторону Катара.
-Ты этого не рассказывала,- уже менее ехидный голос вырвал меня из воспоминания, которое заставило глаза намокнуть и пропитать платок.
-И не собиралась, - прошептала я, понимая, что только что переступила точку невозврата, свернула на неверную дорожку, и помчалась в лапы врага со скоростью стрелы.
Осознавая то, что я не смогла удержать в руках то единственное, что должна была хранить всю жизнь, я закричала. Мне казалось, что в моих легких не останется воздуха, но желая избавиться от следующего за мной чувства вины, я продолжала рвать голосовые связки, запрещая себе вдыхать, запрещая спасать себя, желая сдохнуть на месте и не чувствовать себя настолько паршиво.
Я была уверена, что Адам сделал мне настолько больно, что переплюнуть это невозможно, но сейчас я самостоятельно разрывала свое сердце на части, и вся та ненависть, которую я испытала к отцу ни капли не умаляла моей вины перед ним в этот момент, и это буквально сжирало меня изнутри. И в момент когда, казалось бы, я должна была упасть замертво от недостатка кислорода, платок на моих глазах истлел, и передо мной открылась картина пылающего дома.
Я ненавидела себя за то что сделала, еще больше ненавидела себя за то, что сжигала дом единственного человека, который заботился обо мне по настоящему, но не могла остановится. Раз я не могу умереть от удушья, я взорвусь, я потону в своей силе, отдамся ей и изничтожу каждую крупицу своей души и тела.
Только данная мысль пришла в мою голову, я закрыла глаза и нырнула внутрь себя, потонула в ощущениях от бурлящей крови, которую я все продолжала и продолжала насильно гнать по телу, предвкушая как мое сердце, не выдержав напора, разорвется на части.
Я наслаждалась этим, наслаждалась ощущением, которое пронизывало меня, желая увидеть масштаб разрушений, принесенный моим пламенем, я разомкнула глаза, и передо мной явилась столица Катара, объятая огнем и пеплом. Я не слышала вопящие голоса, в ушах звучал лишь стук сердца, и в тот же момент я пожелала испепелить весь мир, распространяя жар от себя как можно дальше, я продолжала висеть в десятке метров над землей и сжигать каждый дом.
И в момент, когда мое сердце уже вот вот должно было разорваться на части, оно просто остановилось, и кровь, до этого безжалостно пронизывающая его, наполнила мой рот, и не желая сдерживать её внутри, я разомкнула губы.
Это была не кровь, моментально сжигая строения подо мной, из меня лился огонь. Мне не нужно было дышать, не нужно было здоровое сердце, я вообще не должна была быть живой, чтобы творить тот ужас, что сейчас испытывали жертвы моего взрыва.
Я закрыла рот, и перевела взгляд за спину, откуда чувствовала давление. Огромные пламенные крылья, словно звериные, приросли к моему телу и поддерживали меня на такой высоте, и как ни странно, я ощутила их как часть себя, я двигала ими, будто дышала, и могла задавать направление.
От изумления меня отвлекла тень, которая проносилась сквозь огненные очаги, и направлялась ко мне, и уже через несколько мгновений, Парвиш, объятый сотнями теневых сгустков, рванул вверх. У него тоже были крылья, и он настолько искусно управлялся с ними, что меня пронзила нотка зависти.
Объятый темнотой, он поглощал огонь, который стремился к нему, желая уничтожить, а когда предстал передо мной, меня настигло ощущение неминуемой гибели.