ДАР. война.

                         Марк.  18 февраля 130 года от начала правления рода Парвиш. 

Последние три дня я заставал Ангелину в состоянии полудремы, её тело казалось ослабевшим, но она терпела все мои нападки не проявляя признаков злости или той страсти к ненависти, которые были присуще девушке. 

Мне перестало приносить удовольствие то ремесло, которым я промышлял последние несколько ночей, перерезал её сухожилия на ногах, протыкал связки меж пальцев рук и ног, избивал до потери сознания. 

И в попытке развлечься её муками и испытать все те же эмоции, что и в тот раз, когда она показала свой страх, сегодня ночью я вытащил спящую Дай в свои покои, чтобы девушка могла восстановиться от того количества пыли, которую вдыхала. И заковав ее в абсидиановые наручи, уселся в кресле напротив кровати и стал ждать. 

Первые пятнадцать минут я раздумывал о том, что все таки мне стоит делать с ней дальше, но, когда свет луны проник сквозь ставни, и лицо девушки стало сильнее контрастировать с черным постельным бельём, мои мысли прекратили свой бег. 

Длинные белые волосы, что еще были влажными после купания, распластались по подушке словно серебряные нити, и так необычно блестели под этим освещением, что в моей голове промелькнула мысль о том, что было бы неплохо их отрезать и забрать себе. 

После мой взгляд упал на её маленький и милый округлый подбородок, от которого шли острые линии челюсти. На маленьких щеках не было и намека на румянец, будто эта бледная девушка была трупом, а не пламенной чаровницей.  От мертвеца её отличали только яркие розовые губы, которые выделялись на фоне мраморной кожи, и длинные темные ресницы, в которых иногда мелькали белые полоски. Эти же полоски и виднелись на её бровях, и на сколько я помню, нижние ряды ее волос тоже имели редкие, характерные её уникальности, полоски черных прядей. 

Пожелав убедиться в своих воспоминаниях, я легонько толкнул девушку и она завалилась на живот, и я принялся копошиться в её проборе, пока не наткнулась на ту единственную прядь, которая была короче остальных. Иссине черная, она так ярко выделялась, что я затаил дыхание, пока накручивал её на палец. 

-Такая же как мой цвет волос,- пробубнил я себе под нос, и желая получше укутать Ангелину в одеяла, взмахнул им, совершенно не подумав, что служанки, омывавшие девушку, не додумаются переодеть её. 

Хрупкая спина под таким изгибом, в котором её держала ангелина, переливалась мышечными бугорками. Из-за её худобы можно было заметить выпирающие ребра, но в гармонии с бледной кожей, это казалось лаконичным. Вдоль и поперек она была исполосованная розоватыми шрамами, от вида которых мое сердце пропустило удар. Они давние, но я и представить не могу- откуда они взялись.

Уже не думая о стеснении, я убрал одеяло и с её ног, а потом и вовсе развернул девушку. Плечи, ключицы, бедра, даже живот, все было в шрамах. 

Не выдержав и дальше смотреть на эту картину, я  отстранился и сел обратно в кресло, попутно укутав её так, чтобы из под одеяла вылезал только один милый носик, и продолжил гулять по пространству своих мыслей. 

В этот раз они кружили в обратном направлении, вызывая только жалость к девушке, и ругая меня за поведение по отношению к ней, они же и заставили мое сердце пропустить новый удар, когда четко описали мою страсть и желание ей обладать. Мания- переросшая в одержимость, чувство собственничества, адреналин, который бурлит в крови, когда она боится, и желание убить каждого, кто посмел к ней прикоснуться без моего разрешения. Да о чем может идти речь, я бы никогда и ни кому не дал это самое разрешение. 

Я видел её ребенком, но те эмоции которые она заставила меня испытывать пока я её искал, сыграли злую шутку с обоими, и вот- девочка, которую я возненавидел из-за её отца, вернулась невероятно красивой и повзрослевшей девушкой, которая и словом не обмолвилась про Алана. Будто её вера в родителя исчерпала себя, и она вернулась, готовая пасть в мои руки и присягнуть на верность только мне. 

Если мне удастся узнать о её чувствах, и мои предположения подтвердятся, если она готова будет пойти против Дайа из-за меня, есть вероятность того, что я смогу простить ей ту выходку и отпустить? Нет. 

Я готов поклясться короной, своей жизнью, да всем чем угодно, но эту девушку я никогда не отпущу, и никогда не дам ей ту свободу, на которую она рассчитывает. 

Как только солнце показалось на горизонте, Ангелина высунула скованные руки из под одеяла, а когда ощутила своим телом ткань, аккуратно его приподняла и уставилась как на диковинного зверька. Девушка перевела взгляд на меня, уставившись в немом вопросе, и когда я не удостоил её ответом, все таки соизволила заговорить. 

-Почему я не в темнице?- обратилась ко мне Дай, после чего еще раз откинула бельё и со скоростью стрелы вернула обратно под шею. 

-Хочу поиграть,- я повел плечами,- ещё вопросы?

-Кто меня омывал?- мне показалось, что сквозь белену её щек проступил румянец. 

-Служанки, - я встал и подошел к её кровати. 

-Значит ты ничего не видел?- теперь я был уверен в том, что девушка покраснела. 

-Видел, но сейчас не время обсуждать это. 

Девушка не удосужилась на меня посмотреть, и, не позволив мне договорить, натянула одеяло на голову. Странно, но этот жест показался невольно милым, и не желая смущать её больше, я снял с себя рубаху, и аккуратно просунул ее в укрытие. через момент после того, как Ангелина приняла мою одёжку, в ту же дырочку она просунула свои кисти, скованные вместе наручами, и я, глубоко вздохнул, а после разъединил их между собой. Поворотившись в импровизированном домике, она стянула с себя покрывало, оставив его прикрывать только ноги, и, мать святая, такой картины я никогда и не мог себе представить. 

-Вставай, я проведу тебя в комнату, в которой ты сможешь умыться и привести в порядок свои волосы,- я, пожелал позабавиться тем, насколько низко будет висеть на ней моя рубаха, и как и ожидал, когда она слезла с кровати, подол одежды свисал на уровне её колен. Черная сорочка выделялась на фоне её бледности, а тонкая хлопкавая ткань облегала те части тела, которые совсем не стоило, и с каждым её шагом, я начинал понимать Адама. 

-Ты невинна?- все таки решился спросить я, и практически впечатлся в спину идущей передо мной девушки. 

-Глупый вопрос, ты же знаешь чья я дочь,- шепотом сказала Дай. 

-То есть ты хранишь честь не из-за отсутствия желания возлечь с кем-нибудь, а из-за того как велит парадигма аристократичного рода?

-Не знаю, я никогда не задумывалась над этим, - девушка повела плечами, и начала отвечать более радушно, не пытаясь стеснением заткнуть свое желание подискутировать,- я просто не испытывала ничего такого, что вызывало бы во мне желание разделить ложе с кем-нибудь. Когда все взрослели и занимались подобным, я была в бегах, меня окружали враги, я пряталась, иногда воровала еду и проливала кровь тех, кто, по моему мнению этого заслуживал, потом я встретила Адама,- она немного помедлила и продолжила,- Мне казалось, что этот мужчина мог быть неплохим спутником, и связь с ним- не претила бы моему титулу, а потом я была заинтересована в твоем спасении, потому что это мой долг, но иногда, когда он прикасался ко мне, меня накрывало волной несвойственного моему телу страха и отвращения, а после известия о женитьбе, я несколько ночей провела в раздумьях о том, что мне прийдется кому-то принадлежать, и если не душой, то телом, а потом смирилась. Скорее я посчитала это достойной платой, в плане отдать себя за твое спасение, ну знаешь, за то что я тогда бежала и всякое такое.

-Это звучит так, будто ты хотела сама себя наказать, хотя должна была понимать, что это моя прерогатива? Разве нет?- я схватил её за ладонь и развернул к себе,- Не хотела принадлежать Ламбе, но всегда обязана принадлежать мне, какая ирония. 

-Я принадлежу тебе так же, как и любой солдат, так же, как и любой селянин, так же, как и любой брав своему наставнику, тем не менее, ты знаешь, как я умею втыкать ножи в спины тем, кому должна принадлежать. А по поводу наказания, с какой-то стороны я даже рада, что произошло именно так, отдать свое тело без согласия несравнимо по боли с тем, что ты пытаешься разорвать меня на части. Физическая боль- капля в море, по сравнению с тем, что пытался сделать со мной Адам. 

-Ты не боишься, что после сказанного я могу использовать его способ, чтобы заставить тебя раскаяться?- я злобно ухмыльнулся, схватил её за волосы и притянул лицо Ангелины к своему, заставив девушку встать на носочки. 

-Попробуй, и тогда я не остановлюсь на одном замке, я сожгу с лица земли всю твою страну, и заставлю тебя смотреть на это, а потом отрежу твое причинное место, засуну в твою глотку, и оставлю гореть вместе со своим народом, и не сомневайтесь, ваше величество, я не преувеличиваю ни на толику,- после сказанного, в её глазах заплясал огонь, а на губах расплылась улыбка. Еще через мгновение она подняла ладони, и я отстранившись смотрел на обсидиан, который расплавился и струйками стекал по её рукам. 

-Дай, ты недооцениваешь меня,- она не дала мне договорить, и развернувшись зашла в цирюльню.  

Почему-то я был уверен, что девушка не собирается сбегать от меня. И почему-то мне казалось, что если бы она хотела это сделать, она бы выбралась из темницы без особых усилий. Как только до меня дошел смысл моих опасений, я ударил по двери, и громко спросил,- Почему ты не убегаешь?

-Потому что я твой брав, Генерал, и я обязана отдать свою жизнь за тебя, если тебе будет так угодно, - прозвучало из комнаты. 

Она назвала меня Генералом, тем титулом, который я не слышал в свой адрес уже почти пять лет. Возможно Ангелина так сказала, из-за того что слишком долго не была в стране, и забыла о том, что по её прихоти, я больше не был тем, кем она меня знала, а возможно, она намекала на что-то, но я не захотел забивать этим голову. 

-Дай, спустись потом в обеденный зал, у меня есть приказ для тебя,- и не слушая, что она ответит, я отправился в указанное место, попутно размышляя над тем, согласиться ли она убить вражеского наследного принца, если я просто прикажу ей.