Шрамы

Учитель слышит фразу Шастуна, и немного усмехаясь отвечает почти неслышно, так, чтобы слышал только Антон:
- Ты знаешь скольких бабок стоит эта достопримечательность? Даже не мечтай.
- О, вы услышали? - отвечает подросток, немного улыбаясь учителю.
- Тебя трудно не услышать. Экскурсия отстой. Я бы провëл лучше, - разочарованно говорит брюнет тихо, почти шëпотом, но Шастун умудряется услышать.
- А может, проведëте экскурсию по городу лично для меня? - всë ещё лучезарно улыбаясь, спросил зеленоглазый, утопая в омуте чужих голубых.
- Хах... Шастун, ты шутишь? - голубоглазый немного несерьëзно воспринимает эту фразу подростка, но вот тот совершенно не шутит.
- Значит, слабо? - мальчик хитро смотрит на учителя, на что получает лишь усмешку.
- Решил на слабо брать двадцатипятелитнего учителя биологии и химии, котëнок? - говорит тот, не отрывая глаз от шатена.
- А почему нет? Уедин... Кхм.. Вас будет лучше слышно, и.. Ну, я думаю, так будет действительно интереснее.
- А мне кажется, что ты просто, Тош, хочешь провести со мной время не как с учителем, - учитель явно смеëтся, блин, над этим неумелым подростком, который пытается найти ключик к его сердцу так отчаянно, и так, однако, заметно. Но чтобы так не палиться, Шаст, конечно же, меняет интонацию речи, больше не смотрит, да и вообще, делает вид, что ему плевать.
- Самовлюблëнный индюк, - говорит ученик шëпотом, - я тогда сам прогуляюсь, - добавляет он к прошлой фразе, которую, кстати, учитель тоже услышал.
Голубоглазый всë ещё смотрит на подростка с ухмылкой, но чтобы привлечь внимание, берëт того за руку, и тот мгновенно поворачивается, пытается выпутаться, но когда немного остывает, будто бы и не против.
- Антош, я не индюк, но самовлюблëнный. Однако ты должен уважать меня, и если тебе действительно важно, чтобы я провëл этот вечер с тобой, то я его проведу, - говорит брюнет, всë ещё держа чужую руку, а та и не сопротивляется.
- Арсений Сергеевич... Вы... Необязательно проводить со мной.. Вечер... Да и не так уж это и важно для меня. Не влюблëн же я в вас, чтобы так волноваться о том, насколько вы рядом, и сколько мы проводим времени вместе, - врëт и не краснеет. На самом деле бабочки в его животе уже задолбались делать девяностый круг от самого живота, и до, блин, сердца нафиг.
- Ничего, погуляем, а то ещё заблудишься, и, кстати, после экскурсии перед тем, как показывать тебе город, я должен убедиться, что ты сыт и что ничего не болит, поэтому поужинаешь, посмотрю твою рану, и, если всë будет в порядке, то я покажу тебе Питер, - последнее, что говорит брюнет перед тем как убрать свою руку, и пройти дальше, больше даже не обращая своего внимания на шатена.
Зеленоглазый жутко бесится внутри себя на учителя. Та какого хрена он так делает? Почему сначала заботится, а потом делает вид, что ничего не было, и становится резко сволочью холодной? Обидно вообще-то, Арсений Сергеевич.
Шатен так хочет уже признаться в своих чувствах, но понимает, что нельзя, что его пошлют на три весëлых буквы, и, возможно, даже мачехе сообщат о том, что, видите ли, ваш семнадцатилетний мальчик влюблëн в двадцатипятелитнего мужика, так он ещё и его учитель биологии и химии. Афигенно.
Скоро они доходят до конечной точки назначения, и возвращаются обратно, в отель, где их уже ждëт вкусный ужин: клубничный йогурт и печенье. Не сказать, что плотный ужин, но, знаете ли, когда вообще дома обычно нет еды в холодильнике, жизнь в Питере становится раем.
Зеленоглазый ужинает, и выходит на улицу, не особо восприняв всерьëз слова учителя о том, что они действительно проведут этот вечер вместе. Антон уже один раз поверил, что Арсений приедет, и тот этого не сделал. Не хочется снова себя чувствовать таким идиотом перед самим собой.
На небе уже светят звëзды, и луна сегодня очень красивая, а, что самое важное, до безумия светлая, и на неë можно смотреть бесконечно. Шастун грустно вздыхает, уже собираясь идти куда глаза глядят, но кто-то укладывает свою руку ему на плечо, и это, увы, не Арсений Сергеевич...
- Грустишь, Тоша? - тот самый мужчина из бара в Воронеже, но он ведь там, почему сейчас тут?

Что за чертовщина?
- Антош, кого-то ждëшь? Не Арсюшку ли?
- Ч-Что? - зеленоглазый хлопает глазами в непонимании, откуда он знает Попова, и, какого вообще, блин, хрена, он делает в Санкт-Петербурге, если совсем недавно находился в Воронеже.
- Ну ты не напрягайся так, Тош, мы с Арсом тебя поделим как-нибудь, - усмехается незнакомец, чьего имени, кстати, шатен всë ещё не знает, и поглаживает по плечу, только эти движения совершенно не успокаивают, а скорее вызывают отвращение, - ладненько, скоро увидимся, сладкий.
И мужчина тут же пропадает из виду. Кто он, что ему нужно? Он что, следит за Шастуном? Откуда он знает Арсения? А, что самое главное, что обозначала фраза «Мы с Арсом тебя поделим как-нибудь»? Что всë это значит?
Шатену страшно, он сейчас готов свернуться калачиком прямо на улице. Насколько же противный голос у этого мужчины... Грубый, озлобленный, будто бы.. Будто бы он псих какой-то.
И, кстати, Арсений до сих пор непонятно где. Может быть, действительно пойти одному? Хотя, это не особо хорошая идея, потому что если он в каком-нибудь тëмном переулке встретится с тем же мужчиной, то как бы это... Капут, ребятки.
Зеленоглазый решается ещё немного подождать учителя. Он начинает замерзать, и только тогда чувствует чужое дыхание над ухом. Не похоже на Арсения то, чтобы он так долго не приходил. Но, судя по всему, он особенно и не спешил.
- Я тебя искал, - абсолютно безразлично проговорил учитель за спиной подростка, а тот повернулся с возмущëнным лицом.
- Искали, блять? Искали? Если бы вы искали, то я бы тут уже не мëрз!
- Без нецензурной речи, пожалуйста. И да, я не проверил твой палец, потому зайдëм обратно, а если будешь себя так вести, вообще никуда не пойдëшь, кроме как в свою кровать, в которой ты мирно уснëшь, или немирно, не знаю, как ты себя вести будешь, - говорит голубоглазый всë так же безэмоционально.
- А вам не похуй ли, какой я речью говорю? - не отступает Шастун.
- Ещё один мат, и ты пойдëшь спать, я предупредил, - уже немного рыкнув, говорил Арсений.
Подросток закатил глаза, но больше и слова из его надутых губ не выскользнуло. Попов тоже не говорил. Они поднялись в номер брюнета, и помимо пальцев, он хотел осмотреть не только их.
- Ноги не болят после долгой ходьбы? Нет ли проблем со спиной? Или шеей? Болит ли голова?
«С моей шеей явно есть проблемы, ведь на ней нет ваших засосов» - подумал подросток, немного усмехаясь.
- Ну? - заинтересованно посмотрев в глаза подростку, проговорил голубоглазый.
- Нет-нет, никаких проблем нет. Ну, иногда может побаливать спина и в зоне сердца покалывает, но это нечасто, сейчас всë в порядке.
- Давай я на всякий случай возьму с собой мазь и таблетки, на случай если одна или обе из этих проблем всë-таки произойдут.
- Хорошо, но всë.. Всë... Ай, спина... - в позвоночник тут же вступило, и подросток не мог сдвинуться от резкой боли.
- Сейчас снимим футболку, и я нанесу мазь.
- Ф-Футболку? Арсений С-Сергеевич... Да не... Не надо... - несколько краснея, и опуская глаза в пол, заикался подросток.
- Я тебя раздеваю не для того, чтобы смотреть. Не нужно вести себя, как влюблëныш, и не надобно стесняться, ведь ничего постыдного мы не делаем.
- Арсений Сергеевич, не нужно, спина и сама... - но он не успевает договорить, его притягивают к себе, сажая мигом на колени, чтобы не сбежал, и футболка задирается, оставляя подростка теперь наполовину обнажëнным.
Голубоглазый несколько секунд пялится на такие его интересующие.. И даже больше, чем просто интересующие соски, да и на сам торс... Но он тут же переводит взгляд, ведь странно это, так долго смотреть на тело Шастуна. Хотя, это уже становилось повседневностью... Но всë же до сих пор смущало, ведь не каждый учитель за свою жизнь видит хотя бы одного из своих учеников наполовину голым, так ещё и бессовестно смотрит...
- Кхм... Повернись спиной, Антон, мне же спину нужно мазать, - сказал учитель несколько смущëнно, и взглянул на окно, лишь бы не на кадык Шастуна, и лишь бы не ещё ниже этого чëртового кадыка... Конечно, краем глаза он ещё видит всë...

И в памяти этот момент отпечатается, но сейчас лучше действительно сделать вид, что «блять, окно ахуенное» и не смотреть, иначе будет неудобно немножко (не немножко).
Зеленоглазый специально медленно поменял положение, чтобы успеть коснуться собой максимально учителя, и он мельком замечает эту реакцию, которую учитель до последнего пытается скрывать максимально(но получается у него это, конечно же, не очень).
Брюнет ещё, конечно, отомстит. Ведь он начинает медленными, круговыми, и максимально нежными движениями проводить от низа спины к самому верху, и сверху вниз, принося миллиард мурашек по телу.
- Ах, - очень тихо простанывает Шастун, не удержавшись от такого напряжения, учитель же это слышит, но на его лице лишь усмешка, он не говорит ни слова.
Его руки такие горячие, что тело Шастуна до того холодное превращается в расплавленный уголь под влиянием этой теплоты (только не совсем расплавленный, скорее догорающий, потому что спина действительно набирает обороты в градусах). Несколько капель пота скатываются по спине, и учитель это замечает.
- Тебе жарко? - спрашивает голубоглазый, удивлëнно поднимая бровь вверх, - обычно эта мазь создаëт небольшой холодок, а не утепляет... Странно...
- Арсений Сергеевич, мне уже... В общем, спасибо. Просто вы горячий и поэтому мне жарко.
- Я горячий? - усмехается учитель от столь удивительной формулировки.
- А... Э... Я не то имел в виду, эээ... - лицо подростка заливается краской, в то время как брюнет перестаëт «мучать» подростка своими горячими руками... Ну и в принципе тем, что он горячий, и убирает руку со спины.
- Тош, я уже закончил, можешь собираться, - отвечает он абсолютно спокойно, - я покажу тебе Питер, - добавляет он к предшествующей фразе.
Подросток встаëт с колен учителя, и скоро-наскоро напяливает футболку.
- Только тебе будет холодно в этом. Сходи в свой номер, и надень на себя что-нибудь потеплее.
- У меня нет теплее...
- Уф... Ладно. Не знаю, подойдëт ли тебе мой размер...
(Простите за шутку-минутку, но Арсюш, если ты не знал, Антону подойдут все твои размеры, ну, как минимум один из них).
- Сейчас и проверим, Арсений Сергеевич.
Брюнет даëт один из своих свитеров, он, кстати, зелëный, и очень подходит шатену под его глаза. Ну, в принципе, их размеры почти одинаковые...
- Тебе идëт, Антон, - сдержанно говорит учитель, - теперь можем идти, - добавляет он к уже сказанным словам раннее.
- Спасибо, Арсений Сергеевич, - говорит, мягко улыбаясь подросток, - да, пора, - тоже добавляет шатен.
Они выходят из отеля, и Попов начинает свою «экскурсоводную миссию», но постепенно всë перетекает в какой-то степени в дружеский диалог и изредка даже шутки.
- Арс, зачем ты меня привëл к этому мосту?
Брюнет всë ещё не привык, что подросток называет его так, но тем не менее, голубоглазому это произношение его имени из уст зеленоглазого нравится.
- Это не просто мост, а разводной мост, и здесь очень красиво.
- Мм, интересненько. А это правда, что здесь ночи белые бывают? - блестящими от интереса и даже несколько детской радости глазами, подросток неотрывно смотрит на Арсения, в ожидании ответа.
- Правда, Антош. Белые ночи тут есть и они действительно до безумия красивы, - не скрывая ответной улыбки, говорит тот в ответ на заданный раннее вопрос.
Казалось, что сейчас они оба настоящие и искренние, самые настоящие ангелочки, что с блеском в глазках смотрят на всë, что их окружает, и улыбаются просто так, но так искренне и по-настоящему.
И это было не просто «казалось», а действительно так. Здесь на воле они оба, так как далеко от знакомых людей, и можно общаться так, как хочется, и на те темы, на которые хочется говорить. Здесь не нужно сдерживать порывы смеха или искренности, тут можно быть такими, какие есть. Настоящими. Здесь, на этом мосту, рядом друг с другом, как близкие люди, как самые родные. Два ангела, что делают друг друга счастливыми, когда не скрываются под масками злобных чертят. Но уже десять вечера, и пора возвращаться, нужно выспаться, ведь завтра вставать обоим до безумия рано. Но они счастливы, что провели этот вечер вместе.

Арсений провожает подростка до самого номера, с желанием убедиться, что его спина снова не заболит. Да, это времяпровождение их сблизило не на шутку, ведь Антон наконец увидел настоящую сторону Попова, а брюнет увидел теперь ещё более глубоко эту чистоту и искренность, что излучал Антон.
Шатен действительно ангел...
- Антош, ничего не болит, с пальцем всë в порядке? - на прощание спрашивает голубоглазый, накрывая пледом Шастуна, чтобы, если что, не замëрз.
- Ой... Да всë хорошо, Арс, - смущëнно улыбаясь таким переживаниям и заботе со стороны брюнета, которую Шастун получает в таком количестве впервые, сказал подросток.
- Хорошо. Спокойной ночи. Если будет нужна помощь, ты знаешь мой номер, - последнее, что говорит учитель перед тем, как его аромат в комнате рассеивается, что немного огорчает, ведь он ушëл. Но не сильно огорчает, ведь этот вечер был больше чем просто восхитительным.
Арсений действительно ангел. Ему только крыльев не хватает, но ведь они у него есть, пусть и не каждый способен заметить.

***

Попов укладывается спать, и опять, блин, сон. Что за фигня? Почему ему снится...

Арсений просыпается от странных ощущений, будто бы его член кто-то трогает... Он приоткрывает глаза, и видит Шастуна, двигающего своей рукой его член пока что в медленном темпе.
- Антош, ты что творишь? - немного хрипит Попов, и по его телу проходит табун мурашек от каждого движения чужой руки.
- А тебе не нравится? - ускоряя движение, и изредка надавливая на уздечку полового члена, говорит зеленоглазый специально невинным тоном, зная, что учителя это возбуждает только сильнее.
- Мх, ты уверен в своих решениях? - не останавливая чужие движения руки, и даже немного выгибаясь навстречу, говорит голубоглазый всë ещё хрипло, и на его уздечку вновь идëт давление лëгкого надавливания, вызывающее ещё бóльшее возбуждение.
- Уверен, - абсолютно спокойно говорит подросток, убирая руку, и пуская в ход свой язык. Сначала он просто лижет сверху вниз, а чуть позже неожиданно начинает вбирать в свой рот достаточно большой член, примерно сантиметров двадцать. Сначала вбирает только головку, но резко втягивает ещё, заставляя брюнета рвано выдыхать, и даже немного постанывать от удовольствия, получаемого от столь приятных ощущений, ведь это делает его мальчик, а от этого возбуждение само собой нахлынет в ещё бóльшей мере, чем если бы это делал кто-то другой.
- Ах, котëнок, быстрее, - стонет учитель, сжимая постельную наволочку, но Антон не выполняет, тогда Арсений хватает его за волосы, убирая от своего возбуждëнного члена, и страстно целует.
Поцелуй одновременно грубый и нежный, Попов кусает подростка за нижнюю губу, но одновременно сплетает два языка, двигая, как хочется, и заставляя мальчика стонать от удовольствия, но этого недостаточно для того, чтобы брюнет прекратил, и он не отпускает мальчика, держа одну руку на его волосах, и сжимая их, иногда немного вытягивая и причиняя совсем капельку боли, совершенно не мешающей процессу, а даже немного более возбуждающей и своеобразной, а второй рукой он тянет Шастуна ближе к себе, так, чтобы он буквально лежал на Арсении, чтобы даже не желая того, вжимался всем телом и тоже возбуждался. Арсений не забывает ни про один из возможных элементов, он уделяет внимание всему - и губам, которые он нежно покусывает и иногда просто посасывает, и нëбу, которое он иногда касается языком, вызывая волну мурашек по телу, и языку, с которым он создаëт будто бы интересные «танцы», конечно же, ещё задействованы руки, которые меняют своë положение, он то проводит по чувствительной шее, кадыку, то спускается чуть ниже, проникая под футболку и расглаживает податливое тело вместе с до боли желанными сосками, иногда даже щипает своей рукой, и слышит очередной довольный стон в губы, изредка спускается ещё ниже, оглаживая чувствительный пах, и безостановочно целует, иногда останавливаясь на короткие мгновения, чтобы отдышаться, но ведь этот поцелуй далеко не является концом всего процесса.
- А теперь быстрее, котëнок, - повторяет тот, указывая на свой всë ещё стоящий член, и подросток теперь слушается.

Он ускоряется, и это не может не вызывать ещё большего возбуждения, хотя уже, казалось бы, куда ещё больше? Арсений стонет, всячески выгинаясь навстречу, Шастун же продолжает двигать ртом, но добавляет игру холодное-горячее, чтобы Арсений Сергеевич стонал ещё больше, и запомнил, что его мальчик лучший. Игра заключается в том, что на разгорячëнное тело, ну, а если быть точнее, на горячие яички укладывается небольшой кубик льда, даря волну ощущений, и всë это подкрепляется тëплым языком, водящим льдом по яичкам, и помогающим тому растопиться, но до того момента успеть подарить кучу ярких ощущений. Он водит так, что успевает попасть по практически всем эрогенным местам, и Арсений так громко стонет, что появляется ощущение, что они оба сошли с ума, ведь когда перед тобой любимый человек, полностью голый и стонущий на всю комнату благодаря твоим стараниям, и сам начинаешь вместе с ним «сходить с ума» от возбуждения.
Закончив со своеобразными «игрушками» Шастун возвращается к возбуждëнному, каменному члену, и снова вбирает его в себя, только теперь быстро и резко, а не потихоньку, отчего голубоглазому совсем, кажется, начинает сносить крышу, ведь он стонет ещё громче.
Через несколько мгновений брюнет кончает после своего последнего и самого, пожалуй, за все эти моменты, громкого стона.

Арсений просыпается в очередной раз со стояком. И вот что это, твою мать, было? Он смотрит на время - четыре утра. Мм, класс, молодец, Арсюш, теперь ты не заснëшь! А ещё ты не впервые видишь такого рода сон с Антоном, отсюда выстраивается логичная цепочка и по ней можно с точностью сказать, что ты очень хочешь шатена, и вот не смей отрицать, твою мать!
«Просто сон... Ну не хочу же я Антона... » - думает он.
Ага. Ну конечно. Конечно, ты его не хочешь. Тебе просто по приколу подсознание такие сны прекрасные отправляет.

***

Антон же нежится в кровати, всë ещё находясь во вселенной Морфея.
Лучи солнца уже начинают появляться, и из-за того, что окон в его номере много, он просыпается, потому что сегодня действительно слишком уж солнечный день наметился, потому что все окна, блин, буквально «светятся».
«Вот Арсений стопроцентно высыпается, у него же там всë зашторено» - думает Шастун, но он даже не догадывается, насколько же он не прав... Только у Попова другие причины того, почему он не высыпается.
Подросток встаëт со своей кровати, направляясь к шкафу с одеждой. Сегодня, можно считать, последний день в Питере, воскресенье же. В понедельник утром уже всë будет, пора ехать.
Антон всë никак не может определиться: сегодня пойти в светло-кремовой футболке, или в розоватой, или, может, в той жëлтой новой, которую он до сих пор ещё так и не пробовал на себя надеть? Может, те коричневые брюки, или, возможно,белые? Может быть, эти круглые цепи, или чуть поменьше, но всë такой же круглой конструкции? Антон не знает. Он не любит особенно яркие цвета, его устраивает его чëрная футболка, толстовка и джинсы, но хочется же иногда, чтобы как-то выглядеть несколько по-другому... Но вот как?
На самом деле, Антон из тех самых людей, которые обожают чëрный, и выглядят для некоторых людей как какие-то агрессоры и недопонятые гении, но на самом деле это тот самый лучик солнца в темноте, тот самый маяк, звезда в ночном небе, или капелька кислорода, насыщающая организм, и заставляющая его жить. Шастун ещё и сам не понимает, насколько же он уникален. В его зелëных глазах хочется тонуть, они такие красивые, а на солнце они будто бы переливаются, и даже немного отдают каким-то удивительно золотым цветом посередине, а по краям остаются почти такими же, только чуточку светлее, чем по своей обыкновенности. Шастун прекрасен. Его мягкие губы так и хочется целовать, они манят своим розоватым видом, и интригуют. Он прекрасен. А узнав его получше, можно убедиться и в том, что он очень милый, добрый, и, что самое важное, настоящий.
Парень наконец выбирает, что ему на себя надеть, сегодня он будет в том самом зелëном свитере, который, кстати, он пока что так и не отдал Арсению Сергеевичу, и в зеленовато-чëрных штанах.

Он решается уже выйти и пойти на завтрак самостоятельно, без напоминаний, но всë же сталкивается по дороге с учителем.
- Доброе утро, Антон Шастун, - говорит учитель несколько холодным тоном.
- Доброе, вам свитер когда вернуть?
- Когда захочешь. И не забудь, что у нас с тобой сегодня дополнительные, - сказал он, тут же уходя из виду Антона.
Что с ним происходило, для шатена всë ещё являлось загадкой. Он то был нежен, то до безумия холоден с ним, и было совершено непонятно, почему он так поступает.
Шастун спустился на кухню и присел на стул, в ожидании своих друзей, с которыми, как ему казалось, он будто бы вообще перестал общаться. Они теперь только вдвоëм общались. Нет, конечно, это всë хорошо, что они много времени вместе проводят, но как бы алë, Шастику-Ушастику тоже нужно внимание. Шастун пишет Диме.
*Шаст-пидераст*
Доброе утро, два пидора :>

Через несколько минут прилетает ответ.

*Димка*
Ой... А сам-то не пидор ли?) Доброе утро.
*Шаст-пидераст*
Я на кухне, пиздуйте сюда. Серëга же с тобой?
*Димка*
Ну вообще со мной, но я не хочу его будить. Хочу, чтобы опоздал и получил люлей, хаххахахаххахахпахха.
*Шаст-пидераст*
Да у вас прям неземная любовь, ахахха.
*Димка*
Ладно, щас разбужу этого спящего сурка.
*Шаст-пидераст*
Хахаха, ладно, жду вас.

И Антон убрал телефон, в ожидании прихода двух своих самых дорогих и незаменимых друзей.

***

Дима тут же принялся будить своего «сурка», но блин, он так мило спит, можно, блин, завтрак попозже, ну блин...
- Пироженка, вставай, - удивительно нежным тоном прошептал Позов на ухо Матвиенко.
- Мх... Ну я спать хочу, Дим, отъебись... - сонно и недовольно бормочет Серый, всë больше укутываясь в одеяло.
- Ну нас Тоха ждëт, и завтрак скоро... Не надо нам опаздывать, а то люлей отхватывать не охото, - всë же старается настоять на пробуждении своего ненаглядного Дима, и пытается стянуть одеяло на себя, чтобы тот проснулся уже.
- Ну Ди-и-им, не хочу я вставать, - всë ещё капризно тянет подросток, обняв чужое тело, лежащее рядом.
- Пироженка, давай, надо вставать, ну же, - он обнимает в ответ, поглаживая растрëпаные волосы, - я тебя обычно с хвостиком вижу, а тут такие локоны, хах. Но тебе идëт.
- Уфх... Ладно, встаю, - вылезая из чужих объятий, всë же отвечает он, вставая с кровати, и массируя глаза, чтобы хоть как-то их уже открыть и перестать хотеть жутко спать!
Дима тоже встаëт и шлëпает сзади по заду подростка, громко смеясь.
- Эй! - кареглазый немного краснеет.
- Твоя задница слишком манит к себе, ахаххахахахха, - продолжает ржать Дима, но вдруг его хватают на себя, и целуют, отчего он замолкает.
Поцелуй спокойный, в нëм нет какой-то определëнной грубости, это скорее успокаивающий поцелуй, потому что как заткнуть ещё Поза было действительно загадкой. Через несколько минут они отстранились.
- Так, пора уже идти, а то мы с тобой будем тут сосаться ещё три дня и пять веков, - сказал спокойным тоном Дима, но тут же засмеялся, когда уже сказал.
- Дима, ты неисправим, - усмехнулся Серëжа, начав собираться.
Их номер был аккуратно убран, кровать была вишнëвого оттенка, и была, естественно, двуспальная, она была в центре комнаты. Было несколько окон по краям комнаты, они были зашторены через тонкую ткань, сквозь которую всë же проходил свет. Дверь была справа от постели, она была универсальной - сделанной из дерева. Комната была достаточно хорошо освещëнной, наверху висело несколько светильников, так же присутствовала люстра.
Ванная была тоже достаточно светлой, и слева от себя можно заметить раковину для умывания, а справа, соответственно, душевую кабину. В гостинной по обыкновению есть тот самый чëрный телевизор, но размеры его немного больше, чем в остальных номерах. И там много различных растений, к примеру, георгины. На самой середине комнаты стоял широкий фиолетовый диван.
Дима надел на себя серую немного утеплëнную рубашку и штаны такого же оттенка. На Серëже всë было коричневым - тоже утеплëнная футболка, и брюки.
Дима с Серëжей спустились на кухню, и увидели Шастуна, кстати, в новом свитере, они раньше его не видели на Антоне.

- Тонь-Антонь, ты что, свитер спиздил откуда-то?
- Нет... Мне... В общем, долгая история.
- Расскажи, - хором сказали друзья.
- Это не мой свитер, - подросток покрылся богрянцем.
- Ууу, что, Арсений Сергеевич решил тебя обогревать своей одеждой? - немного усмехается Дима.
- Вот именно из-за такой твоей реакции я и не хотел рассказывать, - обиженно дуется шатен.
- А ты не думал уже ему признаться, мм? - абсолютно спокойным голосом произносит Матвиенко, приобнимая своего Очкарика.
- Нет, рано ещё... Да и не уверен я, что когда-то будет не рано, а так, как нужно.
- Не тяни с этим, Тох, а то он помрëт быстрее, чем вы потрахаетесь, - да, Дима неисправим, и потому он снова ржëт.
В любой непонятной ситуации смейтесь, просто ржите на здоровье, и похУю, чë там будет.
- Ага, я как-нибудь без твоих советов, Димас, - отвечает подросток, но тоже не сдерживает своей улыбки.
- Ну, удачи, завоеватель сердец, - всë ещё ржëт Димка.
- Я завоеватель одного-единственного сердца, мне остальные без надобности, - отвечает Шастун абсолютно спокойно и честно.
- И что же за сердце завоëвывать собрался? - слышится голос сзади, и подростки перестают смеяться.
- Шаст, ты попал... Повернись, - говорит Дима.
- Дмитрий Позов, что обсуждаете? Или, может , мне расскажет об этом сам Шастун?
Подросток поворачивается, и да, конечно же, он видит Арсения, кто бы сомневался.
- Я... Мы... Да неважно, - смущëнно говорит парень, пытаясь не заглядывать в голубые глаза.
- Как палец и спина, завоеватель одного-единственного сердца? - усмехается учитель, пронизывая своим взглядом шатена.
- Вы только это слышали? - говорит подросток, а дыхание у него значительно сильнее ускоряется.
- Да, а что такое?
Подросток выдыхает.
- Да нет, ничего... С пальцем всë в порядке, со спиной тоже. Спасибо за заботу.
- Я всего лишь контролирую то, чтобы у всех всë было в порядке. Это не забота, Шастун, а работа. Ладно, балбесы, завтракайте, и можете пойти погулять, сегодня солнечно, тем более, можно считать, это ваш последний день в Санкт-Петербурге, - настроение, кажется, у учителя сегодня хорошее, судя по тому, какой у него бархатный бесзлобный голос.
- Хорошо, Арсений Сергеевич, - ответил только Антон, а Дима с Сержем, не желая мешать «сладкой парочке» уже ушли обратно в свой номер, ну а чего, до завтрака ещё тридцать минут целых, никто люлей не даст.
- И не забудь, Антон, что сегодня дополнительный урок. Повтори весь тот материал, что я тебе давал на прошлом уроке.
- Хорошо, Арс, - говорит подросток нежно, и поведение учителя тут же меняется, он смотрит как-то по-другому, в общем, странно на него влияет такое произношение его имени. И что с ним не так?
- Кхм... Ладно, я всë сказал. Заранее приятного аппетита, - говорит голубоглазый, тут же уходя.
- Сп... - но учитель уже ушëл, и Шастун умолкает.

***

Арсений сходил в душ, и надел на себя сине-чëрную футболку, и чëрные штаны, под это всë пододев цвета кофе толстовку. Далее он вышел из номера, уверенно собираясь направиться на кухню(сегодня всем напоминания делала вторая кураторша по поводу завтрака), и по пути столкнулся с Шастуном, который, оказывается, тоже туда собрался идти. Ну, прямо-таки долгий разговор не сложился, и Попов ушëл по своим делам, совсем забыв о том, что несколько минут тому назад хотел позавтракать. У него была здесь встреча. Он зашëл в какое-то кафе, особенно не расматривая ни названия, ни интерьера. Он только сел за конкретный столик, по которому они договаривались встретиться. Девушка немного опаздывала, потому пришлось подождать минут пятнадцать, и она наконец пришла.
На ней было чëрное среднее по короткости платье, которое стало видно сразу после того, как она сняла пальто.
- Здравствуй, Арсений, - сказала девушка абсолютно спокойным голосом, пронизывая своим взглядом голубоглазого.
- Здравствуй, Ида, - ответил коротко он, заинтересованно разглядывая девушку, - с каждым годом выглядишь только моложе, в чëм секрет?
- Хах, ну... Не знаю, оно само как-то. Ладно, Арс, давай к делу. Эд обонкротится, если ты ему не поможешь.

- Я понимаю, что тебе всë равно, но если ты поможешь ему, то он должен будет дать тебе специальные бумаги, с помощью которых тот самый бизнес передастся тебе.
- Я бы непременно согласился, если бы жил в Питере. Но я здесь больше не живу, и потому вежливо откажусь даже от настолько вежливого и выгодного предложения.
- Жаль, Арсений. В общем-то, это всë, о чëм нам следовало говорить. Если передумаешь, вот моя визитка, - передав в чужие руки карточку со своим номером телефона, сказала кареглазая.
Мужчина взял карточку в руки, на прощание сказав только несколько слов:
- Ты красивая, и возможно я позвоню, но только не по поводу своего решения.
Девушка в ответ на это лишь невинно улыбнулась, и ушла.
Учитель спокойно встал с места, и ушëл. Вернувшись в отель, он нечаянно услышал разговор.
- Не тяни с этим, Тох, а то он помрëт быстрее, чем вы потрахаетесь.
- Ага, я как-нибудь без твоих советов, Димас.
- Ну, удачи, завоеватель сердец.
- Я завоеватель одного-единственного сердца, мне остальные без надобности.
Интерес Арсения берëт верх, и он подходит сзади, пугая Шастуна своим неожиданным голосом, видимо, тот не ожидал, что учитель сзади.
Немного поговорив, и перестав мучать Шастуна допросами, учитель ушëл. Он зашëл в свой номер, закрыв дверь, и решил пока что подготовиться к новому уроку с Шастуном, и вспомнить всë то, что он объяснял и что должен сказать в виде новой темы.
Но мысли были сосредоточены только на том самом сне. Почему Попову так часто снятся такие сны с Шастуном? В этом подростке ведь нет ничего особенного... Почему ему снится именно он? Это всë ещё загадка. И брюнет вроде как и пытается не вспоминать фрагменты, но они будто бы сами в голову лезут.
Тем не менее, Арсений уговаривает себя перестать думать обо всëм этом, и наконец-таки направляется в комнату к Шастуну...

***

Антон лежит в кровати полусонный: в одних только трусах. В дверь раздаëтся стук. А ведь он совсем забыл про то, что у него с Арсением урок. Чтобы скрыть свои шрамы, он надевает на себя штаны, оставаясь с голым торсом.
Подросток, ничего не подозревая, встаëт с кровати и с тем же набором одежды подходит к двери, открывая ту. Они несколько секунд удивлëнно смотрят друг на друга, а осознав ситуацию, Шастун чуть краснеет.
- Ой... Простите, я... - его щëки покрываются богрянцем, и это просто великолепно видно на его мордашке, - я совсем забыл, что у нас дополнительные... Простите...
- Дашь пройти, Антош? - с усмешкой отвечает учитель, наблюдая за всë больше краснеющим Шастуном, у которого даже уши уже богряные.
- А... Да, конечно... - подросток пропускает учителя, и закрывает дверь.
- Надеюсь, ты всë повторил? - говорит голубоглазый, стараясь не смотреть на такие жутко манящие к себе соски, да и в принципе торс, чуть выше шею, кадык... Да как, твою мать, не смотреть на Шастуна?
- Ну... Можно я пока что хоть что-нибудь на себя надену?
- А ты замëрз? - бессовестно разглядывая Антона, сказал Арсений, усмехаясь.
- Я... Нет... Просто, ну... - голос его дрожит, и он сейчас, наверное, заплачет от стеснения.
- Хорошо, котëнок. Если тебе холодно, то надень тот свитер, что я тебе дал вчера, - показав на совсем рядом с постелью лежащий и аккуратно уложенный среди всех остальных «валяющихся» вещей, и, соответственно, замечая, что к этой вещи Шастун относится явно наиболее прилежно, чем к остальным.
- Если ты так бережëшь мой свитер, то можешь оставить его себе, - добавляет учитель к уже раннее сказанному.
- Я его берегу не... Кхм... Неважно.. Ну а вообще, у меня ведь есть и другая одежда, необязательно же... - но он не успевает договорить, как его прижимают к стене, и полностью вжимаются в его тело, горячо дыша на шею.
- Либо ты наденешь свитер, либо вообще ничего, - рыкнул учитель, резко отстраняясь.
- Арс... Арсений... Сергеевич... Арс... Ты... Вы... Я... Блять, - шипит Шастун, уже понимая, что не может ничего внятного сказать.
- Я тебе что сказал по поводу нецензурной речи, Антош? - удивительно мягким тембром сказал учитель, - не заставляй меня тебя наказывать, - добавляет брюнет уже нахмурившись, а тембр меняется на вновь рычащий.
Парень замолк, краснея ещё больше, и в голове неосознанно воссоздавая образы порки...
- Хороший мальчик, - сказал учитель с абсолютно нескрываемым довольным лицом.
Было забавно наблюдать за смущëнным подростком, но таким послушным, даже наказывать не за что... Действительно ангелочек(но вот мысли как у чертëнка).
- Арс, что ты... Почему ты? - говорит подросток, но от этого «Арс» выражение лица Попова меняется.
- Я просто забочусь, потому что ничего теплее того набора, что на тебе в твоей куче нет, - уже более безразлично, чем до этого, ну, не то что бы безразлично, а просто немного спокойнее и нежнее, что ли, отвечает Арсений.
- Ну, ладно. Скажу честно, я плохо выучил, - опуская вниз голову и ожидая подзатыльника от этого по обыкновенности агрессора, говорит подросток.
- Ничего страшного. Я понимаю, что то количество информации, что я тебе дал, очень трудно выучить, - голубоглазый, вместо злобы, поглаживает шатена по его волосам, но недолго, конечно, ну а голос у него абсолютно спокойный, даже немного добрый, - но я надеюсь, что ты выучил хоть что-нибудь и понял хотя бы каплю, иначе мы с тобой далеко не уйдëм.
- Я выучил хорошо то, что понял.
- Прекрасно. Тогда расскажи что-нибудь, что ты уже знаешь, и понимаешь, чтобы я примерно понимал, что сегодня объяснять тебе.
- Хорошо...
Шатен вспомнил несколько тем, и рассказал их почти идеально, но того было недостаточно для продвижения в темах.
- Хорошо. Это неплохо, но ты должен стараться ещё, этого действительно мало, - сказал брюнет совершенно безэмоционально, не было в этом голосе ни разочарования, ни воодушевления, ни радости, ни грусти, ни раздражения, абсолютно ничего, и совершенно непонятно, насколько он доволен или недоволен этим результатом.
- Я буду стараться, правда, Арсений Сергеевич... - подросток снова «повесил нос», не решаясь даже смотреть в глаза учителю, и ожидая там холодное пламя, что испепеляет не теплом, а ужасным холодом.
Однако учитель неожиданно для зеленоглазого того обнял, нежно укутывая в своих тëплых руках.
- Тош, не переживай, если ты будешь действительно очень стараться, то непременно сдашь, только ты старайся, учи, уверен, ты справишься, - тихо и до безумия спокойно сказал брюнет, заставляя этой фразой разлиться по телу тем самым бабочкам, и улыбнуться, - замëрз? - добавляет учитель, немного отстраняясь.
- Немножко, - подросток краснеет, и улыбается, сам не понимая чему. Голубоглазый улыбается в ответ.
- Чего лыбу давишь? - тут же разбавляет всю сахарную обстановку смешок Попова, но он такой родной... И близкий. Странно, не правда ли? Они ведь почти не общались как друзья никогда, а сейчас будто бы родные.
- Ахах, ну Арсений, вообще-то реально холодно! - смеëтся подросток.
- А спина как? Рана на пальце как? - тут же сменяя веселье на несильное, но беспокойство, говорит учитель, укутывая подростка во второй плед, рядом лежащий с первым, чтобы тому было теплее.
- Та нормально всë, пап, - всë ещё смеëтся Шастун.
- Папа? - усмехается голубоглазый, рассматривая единственное очертание, что видно чëтко - лицо подростка, на котором такая весëлая и милая гримаса, что к этому «папе» навешивается в голове несколько другое значение, и вся ситуация сгущается в красках из флаффа, превращаясь в какой-то очередной недобдсм.
- Папочка, - отвечает шатен, тут же меняя лицо на более серьëзное, и немного приоткрывая рот, а потом закрывая, понимая, что сказал только что, и кусая от стыда внутреннюю сторону щеки.
- Мм, Тош, тебе не кажется, что уже пора бы поужинать? Обед ты пропустил, валяясь в сонной пелене, так имей же совесть, хоть поужинай, - говорит Попов максимально спокойным тоном, стараясь контролировать ситуацию и не поддаваться на такую провокацию... Ох уж этот Шастун. И вот как такого как минимум не хотеть, не то что не любить, а? Ведь это солнышко невозможно не любить, невозможно! И Арсений скоро в этом убедится, просто он ещё до конца не осознал, насколько же прекрасный мальчик ему попался, это ж подарок судьбы! Главное, не сломать этот подарок и не сделать из него своë собственное наказание. А то будет примерно так: « - Я преступление. Я наказание. Ты это знал? Преступление и наказание едины. Граница между ними исчезает. Комната просыпается. Олицетворение смерти, хозяин тумана, пожирающего дары. Это чистый инстинкт. Рви и мечи, пожирай, вой и рычи! Это не потеря контроля и не сингулярность... »
(простите, но я не могла не написать этого шедевра!! :>).
- Нет, мне так не кажется, - невинно улыбаясь, отвечает этот ангелочек.
Арсений улыбается. Так улыбаться его заставлял только Алексей. А что, может быть, любить Антона - не такая уж и катастрофа?
«Любить Антона будет катастрофой» - заключает он внутри себя, ничего не отвечая, и резко отстраняясь. Через пару минут он говорит заключительные слова перед тем, как наконец уйти.
- Жду тебя внизу, - его голос снова холодный, и от этого до безумия грустно, но очень приятно то, что он был нежен намного больше, чем безразличен.
Подросток решается наконец собраться. Свитер он оставляет на себе, а к нему пододевает зелëные брюки, именно такого цвета, заметьте, не чëрно-зелëные, а полностью, это важно. :)
Он спускается вниз, и видит Попова, разговаривающего о чëм-то с второй кураторшой. Ничего особенного, вроде бы. Он слышит лишь отрывками.
- Завтра их нужно собрать в восемь, - своим невероятно добрым тоном говорила учительница, поправляя очки.
- Понял, а... - учитель что-то шепчет на ухо учительнице, и та одобрительно кивает.
- Думаю, Арсений Сергеевич, это будет хорошей идеей, к тому же, если его дом свободен, значит, никто не будет против, чтобы его там не было.
- Хорошо. Я позабочусь о нëм.
Голубоглазый поворачивается к подростку, наконец его замечая.
- Чего стоишь? Ужин специально для тебя приготовили попозже, все уже поели.
- А... Ой.. - немного смущëнно сказал подросток, присаживаясь за свой ужин, состоящий из фруктового коктейля и пары сырников, посыпанных сахарной пудрой, да, походу здесь обожают это блюдо, сделанное из творога.
Он немного поел, но не доел.
- Не лезит, - капризно сказал шатен, но тут же под влиянием голубых глаз напротив замолк. Хули зыришь, Арсюшка?
- Ты очень мало ешь, а в твоëм домашнем холодильнике, как я догадываюсь, нет, словом, абсолютно ничего, чем можно насытиться. А питаться каждое утро бутербродами с чаем не очень хорошо влияет на твой желудок, потому с этого дня, до приезда твоей мачехи, ты будешь жить у меня. Так будет проще нам обоим, ведь мне не придëтся ехать к тебе за тридевять земель, чтобы провести дополнительный урок, - уверенно говорит учитель, не отрывая взгляда от шатена, который с каждой сказанной фразой поднимает свою бровь всë выше и выше, будто бы теряя дар речи.
- Что? Но... Арсений Сергеевич, это ведь неправильно... Я вам буду мешать, да и... - его перебивают почти сразу.
- Если я сказал, что ты будешь жить со мной, значит, ты будешь это делать, тебе ясно? - рычаще произносит учитель, сейчас смотря на подростка как орëл на свою добычу.
- Я понял, - единственное, что произносит подросток, понимая прекрасно, что бесполезно отговариваться, если Арсений решил, то так и будет.
- Хороший мальчик, - наконец одобрительно смотря в сторону ученика, отвечает Попов, меняя тон на более мягкий, чем раннее.
Да ëп твою мать, Арсений, что с тобой не так-то, а? Схерали ты сначала рыкаешь как злой пëс, а потом смягчаешься, как добрый и милый кот?
- Кхм... Можно я не буду доедать? Я наелся, - немного краснея и пытаясь отвести тему в другую сторону, сказал Шастун.
- Конечно, - с полнейшим спокойствием ответил он.
Оставшийся день прошëл спокойно, потому что Антон в принципе после ужина зашëл в свой номер и почти сразу заснул под звук начавшегося снова дождя, ну, как всегда, Питер же, и пока капли падали по стеклу, он углублялся в мир Морфея, мило сопя в свою подушку. Он такой красивый, когда спит. Он просто такой красивый. Всегда. Потому что он настоящий, а ещё он ангелочек, вот правда. Ему крылышки пределать на спине только осталось, ведь он правда такой... Милый, добрый, искренний и самый-самый лучший мальчик. Его ведь невозможно не любить.
Он слишком прекрасен душой, сердцем и даже, чëрт возьми, внешностью. В нëм всë идеально, и он наичистейший идеал.
Арсений укладывается спать, и перед сном думает о шатене.
Далее предстоит совместная жизнь... Да, двусмысленно, но так подходяще под ситуацию.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Ну, как-то так. А я заболелЬ, эх.. Те, кто вместе со мной сейчас болеют, удачи выжить, родные, вы не одни✊