Глава 8 Алекс
11 лет назад
Последнее, что я помню, так это то, как грузовик врезался в нашу машину с моей стороны, а потом наступила темнота. Тело ломит, когда я пытаюсь пошевелиться, а по моему лицу течет теплая жидкость. Пересохшие губы, смачиваю слюной, но привкус железа бьет током, заставляя встрепенуться. В глазах темнеет, когда пытаюсь сфокусировать взгляд вперед. Положив руку на сиденье, острая боль ослепляет мою руку, пробирая до костей. Стекло разбросанно по всему салону машины, но никого кроме водителя нет на местах. Ни бабушки, ни мамы. Их нет. Но их голоса доносятся в пересмешку с чужими. Не обращая на окровавленную руку, я поддаюсь вперед, осматривая Бена, тело которого еще теплое, но мертвое. Выстрел в лоб и смерть наступила мгновенной чему я благодарна его убийце. Он был прекрасным собеседником и верным человеком бабушки. Возможно, я мягкотелая, но лучше быстрая смерть нежели пытки, через которые он мог бы пройти.
Тяжело дыша, я засунула руку в его внутренний карман, забирая кошелек Бена, и открыв его, бережно вытаскиваю фотографию, стараясь не запачкать ее кровью. На ней он со своей умершей женой и сыновьями. Ричард и Стефан. Они, наверное, меня возненавидят за что я не буду их винить.
– Я передам им, что ты умер героем, Бен Фортмен. – прошептала, пряча фото с карман моих брюк. Потом просовываю руку за спину мужчину и вытаскиваю пистолет, что легко ложится в мою ладонь. – И прости, что я не слушала тебя, когда ты предупреждал меня.
Грубый голос заставил посмотреть вперед, где стояло четыре человека в черном. Луна освещала идеально, чтобы увидеть то, что творится впереди. Избитые и в крови, связанные веревками, бабушка с мамой, стоят перед ублюдками на коленях, пока они возвышаются над ними. Но даже преклонив колени, они выглядят как королевы, которых нелегко свергнуть с пьедестала.
– Нам было сказано избавится от всех, кто в машине, но не сказали, что нельзя перед этим поразвлечься. Не так ли? – хохот уебков, заставил меня вздрогнуть. – Твоя дочь ни че так, Ирис, да и внучка не отстает от красоты Мартинес. Может нам поиграть с ними, а ты будешь смотреть? Как тебе идея, а старушка?
– Сукин сын, только попробуй дотронуться к ним хоть пальцем и твои конечности будут валяться по разным штатам, которые сожрут бродячие псы. – прорычала бабушка, подаваясь вперед.
– Да не ужели? – прогоготал другой ублюдок, пиная бабушку ногой от чего она падает на землю. Мама бросается к ней, пока те смеются, как ненормальные во весь голос. Сжав в руке пистолет, я было уже открыла дверь, но следующие слова грубого голоса повергли меня в шок. – А, Винсент говорил, что ты любишь почесать языком и бросаться угрозами направо и налево. Ну как тебе узнать, что человек, которому ты доверяла, заказал смерть свекрови, своей жены и дочери? Смотри, – земля уходит из-под ног и я, падаю на сиденье, не обращая внимания на стекло, что врезается в мою кожу, через ткань. Кровь, что пролилась сегодня, в мой день рождения, все рук моего отца, что даже не удосужился поздравить. Но оказалось, что он захотел преподнести подарок чуть позже в виде смерти моих родных и меня. С самого детства он выделял из двух дочерей Мишель. Никогда Алекс, всегда Мишель. Подарки, поцелуи, нежные взгляды, объятия, поддержка, все всегда младшенькой. А для Алекс презренные взгляды, ужасные слова, удары, ненависть. Винсент Гриффин никогда даже не старался полюбить меня или понять. Моя молчаливость его напрягала, а иногда выводила из себя, что заставляла прятаться за спиной матери или бабушки. Слова, что ранили сильнее ножа, оставили осадок в груди, но я старалась быть для него хорошей дочерью. Смешно, – твоя жизнь и жизнь твоих отпрысков зависит от твоего ответа на мой вопрос, Ирис де Мартинес. Мне нужно узнать лишь одно, и я убью вас, не причиняя вам сильной боли. Маттео Инганнаморте знает о существовании Алекс?
– Вот же шавки паршивые, – прорычала мама и плюнула в громилу напротив. – Думаете, я боюсь смерти? Не пугайте убийцу смертью уроды. Я навидалась столько смертей, что вам и не виделось за всю жизнь.
– Черт, – прошипел мужик, стряхивая свои брюки, на которые попала слюна матери. – Ты то не боишься за свою жизнь, а что скажешь о своей дочери? Хочешь смотреть, как мы ее по кругу пустим, а потом зарежем как свинью? Мне насрать на вас, но просто ответь на вопрос и в добрую путь на тот свет дамочка.
Бабушка сжала челюсть, тогда как мама зарычала и быстро поднялась, налетая на ублюдка. Но недолго думая, остальные оттащили маму и бросили к бабушке, что поддалась на встречу своей дочери. Ублюдки встали в круг и начали пинать ногами их и не выдержав, я выскочила из машины направляясь им навстречу, попутно снимая с предохранителя пистолет и наводя его на крупную фигуру. Прицелившись, я нажимаю на курок и оглушительный выстрел заменяется бранью уже тремя ублюдками, что смотрят на своего товарища, который упал с простреленной голой. Недолго думая, я снова прицеливаюсь, нажимаю на курок, даже не дрогнув пальцем попадаю в цель. Мертвое тело валится на маму от чего она вскрикнула от неожиданности. Прости мама, но лучше так, чем дать тебе умереть. Мои глаза встречаются с глазами бабушки, и них отражается гордость за меня, которую я никак не могу понять. Я трусливо пряталась в машине и смотрела, что происходит снаружи. В этом нет ничего чем можно было гордиться.
Тяжело дыша, я заметила двоих, что начали бежать мне навстречу с перекошенными от ярости лицами. Рука начала предательски трястись, заставляя отступить назад. Страх подобрался под кожу, когда выстрел прозвучал, и все внутренности содрогнулись. Кровь быстро омывает область сердца, показывая, как дыра накрывается рукой амбала, и он падает.
Странно, но рука будто зная, что делать дальше направляет пистолет чуть правее, и как только я хочу выстрелить, моя нога подвернулась, наступив на что-то мелкое на земле. Палец слетел, но зацепил курок, вынуждая пулю найти свою цель, но промахнулась, попав в плечо. Выругавшись, я стреляю снова и когда во лбу образовывается дыра, будто из моих плеч спадает камень.
Слезы покатились градом, когда я перевожу взгляд на пистолет в трясущейся руке.
Я убила.
Наставила оружие на человека и спустила курок, но я не чувствую ничего кроме радости. Я рада, что набралась смелости выйти из укрытия и спасти их. Мне нравится мысль о том, что я мной будут гордиться те, кому я дорога. Но меня бьет током, когда я вспоминаю, кто вынудил меня сделать это.
Винсент Гриффин.
Человек, которого я уважала, даже тогда, когда он ненавидел меня. Человек, что на день рождения своей дочери подарил подарок в виде наемных убийц для нее. И он смеет называться человеком? Монстры, которых я выдела в подвале нашего особняка готовы были разгрызть глотку за своего ребенка, но Винсент...
– Алекс, – послышался спокой голос бабушки, и я посмотрела на нее. Женщина, которую пытались убить несколько минут назад, спокойно смотрит на меня, успокаивая своей стойкостью. – Перестань.
– Я... я... – начала задыхаться, от ее приказа. Возможно, шок пробрал мои кости, но не контролируя я побежала к бабушке, но рухнула напротив мертвого тела, которого недавно сбросила мама. Медовые глаза матери, смотрели на пистолет в моей руке, а потом она рассмеялась. Так, будто я только не убила четырех людей, а подарила ей лучший подарок в мире. Просто. Беззаботно. Ласково.
– Молодец, – прошептала она, улыбаясь. – А теперь, Алекс, возьми себя в руки, и развяжи сперва свою бабушку, а потом меня. Потому что эти ублюдки стянули веревки так сильно, что они уже посинели.
Я кивнула, отбросив пистолет в сторону и начала ползти к бабушке, что развернулась ко мне спиной. Узлы не поддавались, заставляя меня скрипеть зубами от досады, но спокойный тихий голос мамы, успокаивал. Выдохнув мне наконец поддалась веревка и откинув ее куда подальше, я набросилась на бабушку сразу, как только она повернулась ко мне. Ее ласковые руки прошлись по моей голове, когда я вцепилась в пиджак бабушки мертвой хваткой.
– У тебя кровь, моя дорогая, – прошептала она, проводя пальцем по моему лицу. Возможно. Да, так и есть. Я с самого начала знала, что у меня рана и стянутая кожа была тому доказательством. Запеченная кровь. Как только все закончится, вымоюсь.
– Отец...
– Да, – согласилась бабушка, – Наволнуйся. Он заплатит, что испортил твой день, моя дорогая. А теперь, помоги маме, а я пока восстановлю силы. Я ведь не такая молодая, как ты.
Тепло, что окутало мое тело испарилось, но зная, что я смогу скоро вернуться в него, я быстро начала освобождать маму.
Поздно.
Я не слышала ни шагов, ни дыхания, но могла ощутить, как кто-то, как хищник смотрит на меня, как на добычу. Все мы добыча. Мама. Бабушка. И я. И единственное, что я поняла это то, как бьюсь в конвульсии, крича вместе с матерью, смотря на безжизненное тело бабушки. Я принялась ползти и когда мои руки обхватили лицо бабушки ее глаза смотрели на меня, но в них не было жизни.
– Нет. Ты не могла меня оставить, бабуля. – прошептала, целуя ее лицо. Ее щеки. Ее губы. Ее морщинистый лобик. Лобик, в котором застряла пуля. Теплая кровь бабушки окрасила мои холодные губы, а едкий запах железа пробил до мурашек. Она ушла. С простреленного лба текла кровь омывая глаза. Ее глаза стали красными. Кровавые глаза. Кровавые слезы. Кровавый день рождения. – Поднимись. Прошу. Ты не могла. Ты обещала быть рядом. Ты врунья. Не расстраивай свою, Алекс, бабушка. – Кровь. Мои руки в крови. Я вся в крови. Мои крики заглушаются рыданиями, а пальцы рук врезались в кожу бабушки. Я кричу. Кричу. Кричу.
Я потеряла ее. Я думала, что смогла, но это не так. Я слабая. Трусливая. Ничего не стоящая. Это моя вина. Кровавые глаза, что осуждают меня. Осуждают за глупость и опрометчивость. Это сделала я.
Голова гудит от грубого безумного смеха, но я не понимаю от куда он. Я будто тону в крови. Ее крови. Ее глазах. Ее...
Меня выталкивают из дна сожаления, когда сильные пальцы врезаются в шею и давят. Пелена из слез застелила мои глаза, и я не могу ничего разглядеть. Твердая грудь врезалась в мою спину, выбивая воздух из моих легких.
– Черт, – выругался кто-то за моей спиной. – Ты такая крикливая крыса. Нужно было тебя убить сразу, но кто ж знал, что такая маленькая дрянь сможет уложить моих ребят. Буду просить твоего папочку заплатить за ущерб, что ты нанесла. Хорошо, что я узнал все что мне нужно было.
– Отпусти ее, – прохрипела мама, валяясь на земле с простреленным плечом, лежа возле тела бабушки.
Господи...
Я... это я.
Я виновата.
Что-то капнуло мне на лицо. Потом снова. Снова. Снова. Снова. Снова...
Темные тучи застелили небо пряча яркую луну, а потом...
Я подпрыгнула в руках ублюдка, когда прогремело, и молния осветила небо. Ливень. Первый.
Как-то раз мне бабушка сказала, что, когда кто-то умирает и в тот же миг начинается ливень, это означает что небо плачет по этому человеку. Я плачу. Мама плачет. Небо плачет. Бабушка плачет кровавыми слезами. И я надеюсь, что и Бог, и Дьявол тоже плачут.
– Блядь, – прошипел возле моего уха мужик. Я начала вырываться, но он только сильнее сдавил шею, а потом вложил в мою мокрую руку пистолет, зажимая его своей огромной рукой. Я обомлела. Желудок начало скручивать, от наступающей тошноты. – Шарлотта, – позвал мою маму он веселым голосом. Капли воды попадали в глаза. Но я даже не смела закрыть их, боясь наступления темноты. Пусть жжет. Пусть выжжет мои глаза, но я не хочу по собственной воле закрыть, пока моя мала смотрит на меня. – Что ты выберешь, Шарлота, из двух зол? Твоя жизнь или жизнь твоего ребенка? А?
Медовые глаза ласково посмотрели на меня, и я начала лихорадочно мотать головой. Нет. Она не может так со мной поступить. Не может. Я не выдержу. Лучше умру. Но не буду смотреть, как она умирает. Нет.
Рука чудовища начала душить меня и тогда я услышала приговор, что выбил из моих ног землю.
– Алекс, – прокричала мама. – Я выбираю жизнь своего ребенка. Отпусти ее.
– Мать готовая пожертвовать собой ради ребенка, – притворно слащаво прошептал монстр, а потом засосал мою мочку уха. Я вскрикнула, но он вцепился в нее зубами, и я почувствовала, как начала течь теплая жидкость, смывая ее холодной дождевой водой. Мне стало мерзко, но я смотрела на маму умоляющими глазами. – А что, если я скажу тебе, что твою жизнь заберет твой же ребенок? А? Тот, за кого ты отдашь жизнь, отнимет ее. Как тебе? Согласна?
– Нет, – выкрикнула я, пытаясь разжать руку, где находился пистолет.
– Да, – приказала мама стальным голосом. Она, скрипя зубами стала на колени и посмотрела на меня. – Убей меня, Алекс.
– Нет, нет, нет, нет, – мотая головой кричала я. – Я не смогу. Нет. – река слез потекла, сливаясь с дождем. – Я. Убей меня. Сделай это. – пытаюсь уговорить чудовище. – Я не смогу. Прошу. Нет, нет, нет, нет. НЕТ.
Ублюдок разжал пальцы на моей шее, а потом оттолкнул меня от себя к моей матери оставляя в моей руке пистолет. Я упала. Грязь, окутала меня вокруг, а потом слова, от ко которого в жилах застыла кровь.
– Моя жизнь пришла к своему финалу, доченька, и я прошу тебя, пусть смерть наступит от рук моего ребенка, а не от человека Винсента, которого он послал.
– И не забывай, мелкая дрянь, что ты не сможешь что-то выкинуть, – прошипела сволочь за моей спиной. Я посмотрела на него через плечо, и увидела, как самодовольно улыбался, наведя на меня ствол. Наверное, их было у него несколько.
– Давай, – прорычала мама от голоса которой я подпрыгнула. Она никогда не злилась на меня. Но в день, когда я должна получать ее теплые слова, я получила ее приказ о ее убийстве.
На трясущихся ногах я поднялась, вцепившись в пистолет. Его легкий вес превратился в булыжник, который мне тяжело поднять. Но приказ матери...
Возможно, она не хочет верить, но после того, как я спущу курок, пуля с другого пистолета, что направлен на меня попадёт прямо в цель. В меня. С самого начала я не должна была надеяться на спасение, но самообман, стал для меня, как золотая рыбка в моих руках. И такой же самообман мама вбила в свою голову. Умерла бабушка. Умрет мама. И в конце концов умру и я. Вот неизбежная часть моего существования.
Мы все умерли от рук Винсента.
Ливень не прекращался не на секунду, но как только я наставила дуло пистолета в сердце матери, капли дождя будто остановились. Я стала убийцей в день своего тринадцатилетия и умру в этот же день став убийцей матери и бабушки. Вот она, ирония судьбы.
– Сегодня ты умрешь Алекс, но не забывай, что Фениксы всегда возрождаются из пепла. И светятся ярче прежнего, – прошептала мама, смотря в мои свет и тьму.
– Как только встретишь бабушку там, передай ей, что я ее люблю, как и тебя.
– Обязательно, – улыбнулась мама.
– До скорой встречи, мама.
Два выстрела прозвучало одновременно. Две пули. Одна от меня, вторая в меня. Дыхание матери остановилось сразу, как только пуля достигла своей цели. Медовые глаза, что светились ярче звезд, угасли за секунду, и тело рухнуло к моим ногам. Горло сжалось, когда привкус железа образовался в моем рту. Спина огнем сжечь, ноги подкосились, и я упала возле тела матери. Кончиком пальцев я провела по линии челюсти матери, любуясь, как она спит, улыбаясь. Кашель вырвался из моего горла, и брызги крови из моего рта попали на лицо мамы. Я лихорадочно через боль начала стирать, но благо дождь смыл все за меня. Не хочу, чтобы на ней была моя кровь. Пусть их кровь будет на мне, но не моя на их.
– Вот же блядство, – проворчал голос сверху. В глазах начало темнеть, но понять кто это не составило труда. – А ты оказывается живучая, тварь. Но это ненадолго. Зато будешь умирать в мучениях.
Он развернулся, смеясь и начал идти не подозревая, что через несколько секунд его мозги превратятся в решето. Пусть это станет подарком на том свете маме и бабушке.
– Ни... никогда... не пово... поворачивайся спиной к... к убийце, даже... даже если он почти... мертвец... ублюдок. Гори... в аду.
Он остановился, посмотрев на меня через плечо и его глаза расширились, когда увидел наведенный на него ствол. Пусть моя рука и дрожит, но в цель я точно попаду. И он упал. Правда. Я рассмеялась, содрогаясь в конвульсиях. Я умру, но восстану. Так сказала мама.
Феникс.
Я буду ждать тебя с большим желанием.