Глава 5. Ночь перед штормом
Утро началось с серости. Словно само небо заранее знало, куда мне предстоит отправиться. Под тонким плащом облаков я ехала на приём к психиатру — тому самому, который уже два года вглядывается в мои глаза в поисках трещин, изломов и темных пятен, которых я так тщательно стараюсь избегать. На этот раз в кабинет зашла и мама — упрямая, сдержанная, тревожно-уверенная. Она хотела услышать диагноз своими ушами. Или скорее — навязать его сама.
— Здравствуй, Ханна. Как ты себя чувствуешь? — спросила врач, привычно поправляя очки, под которыми прятались выцветшие глаза, всё ещё умеющие видеть боль.
— Здравствуйте. Я чувствую себя уже лучше, — соврала я, отводя взгляд в сторону.
— Ни черта она не чувствует, — раздалось сбоку. Мама. Без предисловий. — Она школу пропускает, по ночам не дома.
— Мам! — Я метнулась к ней взглядом. — Я в порядке!
Но её взгляд был тяжелее любых слов. Не мой взгляд — её. И врач это видела. Она молча листала мою карту.
— Она наносила себе повреждения? — спросила она, почти не отрываясь от монитора.
— Похоже, нет. Но я настаиваю на обследовании. Хочу, чтобы её положили.
Моё сердце пропустило удар.
— Лечение займёт два месяца, возможно, дольше, — спокойно отметила врач, всё ещё обращаясь скорее к маме, чем ко мне.
— Я готова. Пусть будет, сколько нужно.
— Мама... — Я смотрела на неё, как на чужую.
— Я хочу тебе помочь, Ханна. Помолчи.
Всё уже было решено. Меня отдали без боя. Завтра в девять утра. Без телефона. Без права на слово. Без выбора.
Я вышла из кабинета в ступоре. Мать следовала за мной, будто конвоир, а не родитель. В телефоне — сообщение от Саймона и Дэвида. Они ждали у больницы. Мне не терпелось рассказать брату всё. Возможно, он единственный, кто в этом мире слышал меня, даже в молчании.
— Ханн, не переживай. Я вытащу тебя оттуда, — прошептал он, крепко прижимая к себе. Его голос стал якорем в этом шторме.
Вернувшись домой, я машинально стала собирать вещи. Мать следила, словно надзиратель в последнюю ночь заключённого. Саймон не растерялся: завалился на мою кровать, включил музыку и наблюдал за мной, будто всё происходящее было лишь сценой из фильма.
— Думаешь, они тебе помогут? — спросил он, не отрывая взгляда от потолка.
— Кто? Эти люди в белом? Я им не верю. Я здорова. Но мать... она свалила всё на тебя. Мол, это из-за тебя я школу не посещаю.
— Ну, ты и правда не ходишь туда. — усмехнулся он.
— Тоже мне, защитник, — фыркнула я.
Два месяца. Почти два месяца жизни утонули в алкоголе, как камни в озере. И я только сейчас поняла это.
— Мама права... Я правда пропала из жизни. Как будто исчезла.
— Если не больше, — усмехнулся он. Я бросила в него подушку.
Мы валялись на кровати, будто время остановилось. Просто тишина. Просто мы. Брат и сестра. Маленький остров в бушующем море.
— Сэм, ты будешь скучать, когда я уеду?
— Ты хотела сказать "отъедешь"? — снова эта ухмылка.
— Сейчас ты уедешь — в окно, — толкнула я его.
Три часа пролетели незаметно. Потом зазвонил телефон. Итан.
— Не хотите ли прогуляться? — спросил он.
Саймон дал согласие. Через пятнадцать минут мы были у парка. Я бежала туда, будто это последняя пробежка на свободе. Увидев Итана, повисла на нём, как обезумевшая.
— Я не просто рада, я прячусь от брата, — зашептала я.
Он засмеялся, и вдруг стало легче. Подошёл Саймон, стащил меня с Итана. И мы пошли.
Я рассказала Итану о клинике. Он пообещал навещать. Я надеялась. Всерьёз. Мне нужны были эти люди рядом. Они держали меня на плаву.
И вдруг — мысль. Лоран. Я давно её не видела. Скоро и не увижу. Я написала ей, предложив встретиться. Она откликнулась сразу.
Мы встретились. Она, Саймон, Итан и я. Маленькая четвёрка. Мир, в котором я могла быть собой. Мы пошли в кафе. Я не пила. И Ло тоже. А мальчики, конечно, не могли обойтись без абсента. Мы говорили обо всём и ни о чём. И я предложила всем остаться у нас.
— Отличная идея, — воскликнули они хором.
На обратной дороге Ло предложила взять вина. Последняя ночь — она должна быть особенной. Дома мама снова принялась допрашивать, но я только отмахнулась. Мы забаррикадировали комнату подушками, как будто строили крепость. Пили, говорили, придумывали теории, обсуждали музыку, любовь, бессмертие души и глупости взрослых.
Я боялась. Не утра — неизбежности.
— Ханн, ты чего? — спросила Ло.
— Завтра... — только и выдохнула я. Меня обнял Итан.
— Всё будет хорошо, — сказал он, и мне захотелось в это верить.
---
Утро наступило слишком быстро. Мама вошла, увидела беспорядок, бутылку.
— Мы с Итаном пили, — сразу сказал Саймон.
— А девочки?
— Сок, — он показал старую коробку. Мы лишь кивнули. Мама ушла. А я осталась сидеть на подушке. В обнимку с Итаном. И последняя ночь свободы стала теплее, чем вся прошедшая зима.