Глава 2. Тени прошедших дней
Прошли недели, словно тени скользили по моему дню, не давая найти покоя.
С братом мы пересекались лишь на кухне, как и с отчимом — разговоры были коротки, скованны, далеки от той лёгкости, что была в первый раз.
Я же предпочитала уединение своей комнаты, где стены хранили мои тайны и раны.
Внезапно раздался звонок — подруга Лоран приглашала меня на прогулку.
— Скорее всего, меня не отпустят, — ответила я, глядя на часы.
— Сбеги, — прозвучал лёгкий вызов.
— А потом — упрёки матери и отчима?
— Забей, придумай что-нибудь.
— Ладно, перезвоню.
В этот момент в комнату вошёл Саймон.
— Ханна, я слышал ваш разговор. Если хочешь, я тебя прикрою.
— Очень хочу пойти, но боюсь, что родители узнают.
— Не узнают. Собирайся тихо, я обещаю — всё будет хорошо.
Я обняла брата, чувствуя благодарность.
Через несколько минут я уже сообщила Лоран, что выйду через четверть часа.
Собравшись, взяла телефон и портативную зарядку — чтобы всегда быть на связи с Саймоном.
Мы сели в машину. Лоран предложила заехать в кафе и обдумать план действий.
В кафе, между заказами, подруга неожиданно заговорила о моих порезах.
— Как дела с ними? — спросила она.
— Новых нет, надеюсь, не будет. У мамы появился ухажёр — отчим — и у него есть сын, Саймон. Он меня и отправил с вами.
— Стоп, он сам сказал?
— Да, обещал прикрыть перед родителями.
— Почему ты в этом уверена?
— Потому что он мой брат.
Мы поели, и Лоран предложила:
— Поехали в клуб?
— Кто нас пустит? — ответила я.
— Мэтт решит всё. Тебе нужно развеяться.
— Ладно, я согласна.
В клубе была толпа — пьяные лица, громкая музыка. Лоран и Мэтт заказали выпивку, а я долго колебалась, прежде чем позволила себе мохито. Музыка и алкоголь растопили лед в душе, и мы танцевали, словно завтра не наступит.
Позже Мэтт достал пакетик с белым порошком и предложил Лоран попробовать.
— Что это? — спросила подруга.
— Не знаю, но хочу.
— А ты? — обратился он ко мне.
— Нет, я не занимаюсь этим.
— Ханна, ты опять всё портишь, — засмеялась Лоран.
— Я не порчу, хочу остаться собой.
— Попробуй один раз, — упросила она.
С горечью и сомнением я согласилась. Три линии кокаина — и я растворилась в новом ощущении: безвременье, забытьё, лёгкость.
Когда рассвело, я была неспособна ехать домой, и мы направились к Мэтту. Поспав пару часов, проснулись от криков — мама Мэтта ругалась на всю улицу. Мы быстро собрались, встретили её взгляд и лишь молча кивнули. За нашими спинами раздавались обвинения и ругань.
На попутке я вернулась домой, написала Саймону, чтобы открыл дверь — родителей не было.
Легла спать, проснулась лишь вечером. На тумбочке стоял стакан воды и таблетка аспирина — забота брата.
Выйдя на кухню, увидела Саймона.
— Добрый вечер, Ханна. Как ты?
— Угу, спасибо за таблетку. Родители ничего не говорили?
— Мама пыталась зайти утром, но я не пустил, сказал, что мы разговаривали до утра и попросил не тревожить тебя.
— Спасибо тебе.
В этот момент я поняла: среди всей этой сумятицы я не одна.