Глава 8. Запретный шаг
Ночь в аду всегда была похожа на день — всё освещалось огнём рек и сиянием лавы. Но именно этой ночью воздух был странно густым. Хенджин чувствовал тревогу, которую не мог объяснить.
Сохен сидела неподалёку, её крылья мягко светились, когда она подправляла бинт на его руке после тренировки.
— Ты сегодня какой-то напряжённый, — заметила она.
— Слишком тихо, — буркнул он. — В аду тишина никогда не бывает доброй.
И он оказался прав.
Из трещины в скале вырвался ревущий поток чёрного дыма, и из него шагнула фигура — высокий демон, чьи глаза горели ядовито-зелёным. Он был древним, таким же старым, как и сам Хенджин, и в его взгляде не было ни подчинения, ни страха.
— Наконец-то, — прошипел он. — Ты стал слишком мягким, Хенджин. Пришло время напомнить, кто настоящий правитель ада.
Хенджин поднялся мгновенно, выпрямился, огонь вокруг его тела вспыхнул.
— Ошибся адресом, — прорычал он. — Здесь владыка только один.
Их силы столкнулись. Пламя и тьма разорвали воздух, земля дрожала, камни осыпались. Сохен отступила в сторону, наблюдая. Её сердце сжалось: сила врага была огромна, а Хенджин... он не был в своей лучшей форме. Слишком много времени он потратил на тренировки с ней, слишком много сил отдавал их связи.
Бой продолжался, но в какой-то момент Сохен поняла — враг взял верх. Демон ударил так, что Хенджин рухнул на колени, его плечо вспыхнуло огнём боли.
И тогда она сделала то, чего не имела права.
Сохен шагнула вперёд. Её крылья развернулись, сияние прорезало мрак, и она протянула руки, вплетая свой свет прямо в ткань адской магии.
Запрет. Ей было запрещено вмешиваться в саму сущность ада. Её свет мог существовать здесь лишь ограниченно — как защита, как оберег. Но не как оружие. Нарушив этот закон, она рисковала потерять всё: силы, статус, даже жизнь.
Но она не могла иначе.
Свет обрушился на врага, отбрасывая его назад. Демон завыл, его кожа потрескалась, и он исчез, растворившись в тени.
Хенджин поднял голову и увидел её — сияющую, но бледную, с глазами, полными боли.
— Сохен! — Он бросился к ней.
Она улыбнулась ему — устало, с какой-то тихой нежностью.
— Я же хранитель... я должна защищать тебя.
И тут же пошатнулась.
Он успел поймать её на руки. Её тело было лёгким, но горячим от напряжения. Крылья обмякли, глаза закрылись.
— Нет, ангелок, нет... — его голос сорвался. Он прижал её к себе, чувствуя, как её дыхание становится медленным и слабым. — Не смей засыпать!
Но она уже уходила в глубокий сон.
— Ты вмешалась... — прошептал он, — ты отдала часть себя этому миру...
Он знал, что это значит. Небеса не простят её. А ад — поглотит.
— Зачем ты это сделала?! — вырвалось у него. — Зачем рисковала?
Её губы дрогнули, словно она хотела что-то сказать, но слова не прозвучали.
Хенджин прижал её к груди, его сердце разрывалось. Впервые за вечность он чувствовал страх. Настоящий, животный страх.
— Не смей меня оставлять... слышишь? — его голос был хриплым, глаза полыхали. — Ты принадлежишь мне, ангелок. Ты мой свет, моё дыхание. Если ты исчезнешь — я сожгу всё! И небеса, и ад, и все миры между ними!
Его руки дрожали, но он держал её крепко, словно силой объятий мог вернуть ей жизнь.
Демоны издалека наблюдали, ошеломлённые. Их властитель — тот, кто всегда был воплощением силы и жестокости — сидел на коленях, держа на руках ангела, и в его глазах была боль, которой никто из них никогда не видел.
Они не осмелились приблизиться.
Он поднял её и понёс в свою крепость, шаг за шагом, словно боялся, что каждый вздох может быть её последним.
— Ты спасла меня, — говорил он ей, даже зная, что она не слышит. — А я должен был защитить тебя. Какой же я дурак...
Он уложил её на свою постель, окружил светящимися печатями, чтобы ад не пожирал её энергию.
Потом сел рядом и взял её ладонь.
— Спи, ангелок. Но вернись. Я не выживу без тебя.
В ту ночь он не сомкнул глаз. Он сидел у её изголовья, держа её руку. Внутри него бушевала ярость — на врага, на небеса, на саму судьбу. Но поверх этой ярости была одна-единственная мысль: он любит её.
И он не позволит никому забрать её.