4
Когда я вижу, как их губы сливаются, то сначала краснею, потом бледнею, а затем невыносимо хочу заорать, чтобы этот придурок отстал от моей подруги. Но язык меня почему-то не слушается, он как будто прилип к небу.
Мне неприятно видеть, как они целуются.
Неприятно до дрожи.
Но отвести взгляд от этой картины я почему-то не могу.
Меня словно завораживает его крупная ладонь на ее затылке, та наглость, с которой он прижимает ее к себе, а еще жуткая пошлость и неприличность того, что они делают это прямо посреди улицы...
- Ир, пойдем, - тихо говорит Аля, а когда я никак не реагирую, осторожно тянет меня за рукав. - Пойдем, это ее проблемы.
- Она наша подруга, - яростным шепотом возражаю я и неожиданно для себя кричу: - Вика! Вика!!!
Поцелуй прерывается, взъерошенная и раскрасневшаяся Вика удивленно вертит головой, а когда нас замечает, то ее лицо зло кривится.
- Что еще?
Я решительно шагаю в сторону подруги. Надо ее спасать.
- Вик, идем, - громко говорю я. - Мы же договаривались вместе...
- У нас другие планы, - с ухмылкой перебивает меня Никитин. - И всяких мелких заучек в наших планах точно нет, да, сладкая?
- Да! - расплывается в счастливой улыбке Вика и смотрит на него обожающим взглядом.- Тёма обещал меня покатать!
- Вика! - хмурюсь я. - Ты с ума сошла?! Садиться в машину непонятно к кому...
- Думаешь, я сексуальный маньяк, Петренко? - скалится Никитин, а потом демонстративно прижимает к себе Вику, поглаживая ее по бедру. - Сорри, я просто сексуальный. И ни на на кого не нападаю, кроме соперников на поле. Красотки сами меня находят.
- Вика! - не сдаюсь я. - Твоя мама...
- Ира, отвянь! - вдруг грубо обрывает меня она. - И только попробуй вякнуть что-то моим родителям, ты мне тогда больше не подруга. Тём, поехали!
- Обожаю решительных девушек! - довольно ухмыляется он и открывает Вике дверь машины. А потом насмешливо бросает мне: - А тебе, Петренко, счастливо оставаться! Учи уроки, будь паинькой и не мешай взрослым веселиться.
Вика, не глядя на нас, ныряет в эту шикарную тачку, Никитин садится с другой стороны и издевательски сигналит нам. Машина срывается с места и вскоре исчезает за поворотом.
Я какое-то время смотрю ей вслед.
- Ненавижу таких, как он, - выдыхаю я беспомощно. - Бедная Вика!
- Вообще-то Вика сама с ним пошла, - с неожиданной холодностью возражает Аля. - Если она ведет себя как доступная девка, это ее проблемы, а не наши.
Я от неожиданности замолкаю.
В чем-то, может, она и права, но... Но я не согласна!
- Я все равно позвоню ей через два часа, - говорю я упрямо. - На всякий случай, чтобы проверить, что у нее все хорошо.
«... потому что этот зазвездившийся придурок выглядит как тот, кто способен на все».
Аля неодобрительно поджимает губы, и до аптеки мы идем молча. Потом как всегда расходимся в разные стороны: она к частному сектору, где у ее семьи дом, а я к облупленной пятиэтажке, где живем мы с мамой.
Мама на смене, она работает медсестрой в хирургическом отделении, так что я не удивляюсь, когда в квартире меня встречает только тишина. Привычно переодеваюсь, разогреваю обед, а сама думаю про Вику. Есть ли шанс, что Никитин правда ею заинтересовался, а не просто взял на один раз поиграться? Может быть такое, что он влюбится в мою подругу, начнет с ней встречаться...
В моей голове вспыхивает картинка, как эти двое идут и держатся за руки. Вика счастливо смеется, Никитин ласково улыбается ей, и на его щеке появляется та самая ямочка, которую я сегодня заметила...
Я резко сжимаю ладонь, впиваясь в нее ногтями. Меня почему-то раздражает эта картинка. Наверное, потому что я вообще не хочу видеть этого мерзкого Никитина рядом со своей подругой. Пусть он лучше...
Пусть лучше...
Пусть лучше проваливает обратно в столицу! Играть в свой футбол!
Я раздраженно громыхаю чашками, громко хлопаю дверцами шкафчиков, а потом не выдерживаю и хватаю телефон. Прошло полтора часа. И едва я думаю, что звонить еще рано, как телефон сам начинает вибрировать в моей ладони.
Там высвечивается имя Вики.
У меня обрывается сердце, я торопливо нажимаю на кнопку вызова и прижимаю телефон к уху.
И сразу же слышу громкие всхлипы.
«Я убью его! - с яростью думаю я. - Я точно убью его!»
— Вика? Что случилось? - дрожащим голосом спрашиваю я. - Ты где? Что он тебе сделал?
- Ирка, он... - Вика захлебывается рыданиями. - Он... Какой же он козел, Ир!
- Где ты? - отчаянно повторяю я. - Вик, за тобой приехать?
- Не надо, я дома, - всхлипывает она. - Он высадил меня и уехал! Ир, просто бросил у подъезда, даже не поцеловал!!!
Вика опять начинает реветь, а ледяная рука, сжимающая мое сердце с того самого момента, как она позвонила, ослабляет свою хватку. Я делаю выдох.
Ничего не понятно, но вроде полицию можно не вызывать.
Уже неплохо.
- Вик, так что случилось? - чуть мягче спрашиваю я.
- Сначала мы заехали в «Точку», он взял мне кофе, - заикающимся от слез голосом говорит она. - И мы целовались в машине! А потом он позвал меня к себе. Смотреть фильм. Типа до семи у него никого дома не будет. Сказал, ну знаешь, как будто в шутку, что типа фильм взрослый, но это не страшно, тебе ведь уже есть восемнадцать.
- О...А ты...
- А я, дура, сказала правду! - с отчаянием вскрикивает она. - Говорю, нет, только в октябре будет. Но это же неважно? А этот козел засмеялся и сказал, что с малолетками больше не связывается, от их родителей потом слишком много проблем. Говорит: подрасти, потом покатаемся. И отвез меня домой! Просто домой, Ир! Даже телефон не спросил, даже не сказал, что еще увидимся...
Она снова плачет, обиженно и горько, как маленький ребенок, а я хмурюсь. Меня с одной стороны, удивляет, что у этого придурка есть какие-то принципы, а с другой - я в шоке от того, как Никитин относится к девушкам. То есть он просто взял первую попавшуюся и повез к себе домой, чтобы там ее...
Урод. Самый настоящий моральный урод.
А если бы Вике было восемнадцать?! Что-то я сомневаюсь, что она нашла бы в себе силы отказать ему.
- Тебе очень повезло, - искренне говорю я.
- В чем? - яростно огрызается она. - В том, что меня в школу рано отправили? Это нечестно! Почему тебе уже есть восемнадцать и ты этим нифига не пользуешься, а я гораздо взрослее, но все равно считается, что я не могу за себя решать?! Я могла быть сегодня с ним! С самим Никитиным! Я же видела, что нравлюсь ему!
- Вика, - осторожно спрашиваю я, - а тебе не кажется, что когда девушка нравится парню, то он не тащит ее сразу же в день знакомства в постель?
- А что такого?! - с вызовом отвечает она. - Это только в любовных романах парни годами таскают цветы и серенады поют под балконами. В современной жизни все по-другому.
- Рогов тебе весь прошлый год сердца рисовал перед подъездом, - напоминаю я.
- Ой, ну ты не сравнивай наших недоумков с Тёмой, - отмахивается Вика. - Тёма - звезда! За ним любая готова пойти!
- Не любая, - сухо отвечаю я.
- Ну кроме такой принципиальной, как ты! - фыркает она.
- Дело не в принципиальности!
- А в чем? Ты из-за этих своих принципов нас и математичке сегодня сдала. А могла бы просто сказать, что не знаешь, где мы. Вот нафига ты так? Сама же видела, Тёма после этого вообще на уроки не пошел. Он к нам как к нормальным отнесся, а тут ты со своим ябедничаньем, как в детском саду. Промолчать не могла?
Я хочу сказать, что это не я, что это Аля сказала учительнице про кафе, но в последнюю секунду себя останавливаю. Внутри словно кислота разливается - едкая и жгучая.
Почему-то мне кажется унизительным вот так оправдываться, особенно в ситуации, когда накосячил весь класс, а крайней оказалась я.
В общем, я просто молчу, но Вика, кажется, и не ждет от меня ответа, она длинно выдыхает, шмыгает носом, а потом жалобно спрашивает:
- Ир, слушай, а что теперь делать?
- Ты о чем? - холодно спрашиваю я.
- Я про Тёму! Может, сказать ему, что я соврала и что у меня уже скоро день рождения? Или просто объяснить ему, что я взрослая и что родители мне все разрешают? О, слушай, а, может, мне самой его позвать куда-нибудь? В кино, например?
- Подожди до октября, - язвительно советую я. - Тогда Никитину уже ничего не помешает показать тебе фильм.
Только заранее к нему запишись на нужный день, а то вдруг еще будут желающие на кинопоказ.
Но Вика как будто не слышит моего сарказма.
- С ума сошла? - вполне серьезно огрызается она. - Он в июле уедет, у него там уже игры начнутся.
- Как уедет, так и приедет.
- Ага, если бы! Не приедет. Это нам случайно повезло, что он в нашей школе аттестат получает, второй раз уже так не обломится. Тёма сам говорил, что у нас тут дыра по сравнению с Москвой.
- Это у него в голове дыра! Там, где мозги должны быть, - не выдерживаю я. - Знаешь, Вик, ты, конечно, моя подруга, и я очень за тебя переживаю и всегда готова помочь, но про этого Никитина я больше не хочу слышать ни слова. Ясно?
- Ну и пожалуйста! - вспыхивает Вика. - Раз тебе пофиг на то, что мне важно, то нам не о чем говорить. Прости, что отвлекла тебя от твоих супер важных дел!
Она бросает трубку.
Я откладываю телефон на стол, чувствуя себя оплеванной.
Вика всегда очень эмоционально на все реагировала, особенно когда дело касалось мальчиков, так что ее всплески меня не особо удивляют. Но раньше она никогда так грубо со мной не разговаривала.
А все из-за него... из-за Никитина...
Перед глазами вспыхивает его красивое лицо с презрительной ухмылкой, блестящие голубые глаза и высокий лоб со спадающей на него прядью светлых волос.
Какой же он мерзкий!
Вот бы он взял и провалился куда-нибудь, чтобы в жизни его больше не видеть!
С этими мыслями я провожу весь вечер: делаю уроки, мою полы, читаю, засыпаю, так и не дождавшись мамы, а на следующий день как обычно прихожу в школу пораньше.
Учительница истории приходит одновременно со мной и, открывая класс, просит:
- Ира, не могли бы вы с доской помочь? Вчера пятиклашки ее мелом разукрасили, надо хорошо помыть, а я не успеваю. Мне надо в учительскую - карточки распечатать к уроку.
Алена Денисовна очень молодая, совсем недавно из пединститута, и почему-то ко всем нам обращается на «вы». Это немного странно, но приятно. Пожалуй, из всех наших учителей она самая классная и все время старается придумать что-нибудь такое, чтобы нам на уроке было интересно.
Поэтому я даже не раздумываю.
- Конечно, идите! Я помою, - решительно киваю я.
Она уходит, а я набираю ведро воды, отыскиваю тряпку почище и принимаюсь отмывать доску. Она реально вся изрисованная, и приходится как следует прополаскивать тряпку, иначе мел только размазывается.
В очередной раз я наклоняюсь к ведру, слышу какой-то шум в дверях, и не успеваю выпрямиться и посмотреть, кто пришел, как вдруг мне прилетает звонкий шлепок ниже талии.
- А с этого ракурса ты норм, Петренко, - слышу я насмешливый голос, который, наверное, мне в кошмарах скоро будет сниться. - Даже не такая костлявая.
Ярость вспыхивает внутри с такой силой, что я не успеваю подумать: просто резко выпрямляюсь, хватаю мокрую грязную тряпку и с разворота швыряю ее в того, кто стоит за мной.