И у кукол должен быть выбор
Пират очнулся неожиданно: кто-то крепко держал его за ногу и тряс. Когда Том окончательно пришел в себя, то обнаружил, что висит вверх тормашками. Все, что он в первый момент смог увидеть — это бескрайнюю свинцовую толщу воды, расстилающуюся внизу. Затем он разглядел гранитную стену канала и розовую атласную туфельку, что виднелась сквозь витые перила, ограждающие канал от мостовой. Из-за очередной порции тряски с головы пирата слетела миниатюрная черная треуголка, а жадные воды канала тут же подхватили ее и понесли прочь.
— Ты говорил, что любишь меня больше жизни, но, как я вижу, меньше чем дурацкую деревянную игрушку. Послушай меня, Колин, ведь это глупо ссориться из-за такого пустяка, — знакомый голос раздавался откуда-то сверху, и Том понял, в чьих руках он, к своему несчастью, оказался. Хорошенькая мисс Дельфина брезгливо сжимала в своей белой ручке деревянную ногу игрушки. Кукольное тело безвольно болталось в воздухе над водами канала.
— А я не понимаю, чем тебе не угодила обыкновенная деревяшка? Дельфина, милая, я люблю тебя. Готов для тебя на все, даже с матерью рассорился, чего тебе еще от меня надо? Ну, оставь ты Тома в покое. Он дорог мне как память о детстве, об отце. Вспомни, я же рассказывал тебе. — Голос хозяина звучал глухо, отстраненно. Том отдал бы все на свете за то, чтобы увидеть сейчас его лицо.
— Колин, мне от тебя не нужно ничего, кроме тебя самого, но как я могу доверять тебе, если ты обманул меня в такой малости? — девушка вновь крепко встряхнула пирата. На этот раз, из-за ремня Тома выскользнули пистолеты и бесшумно исчезли в свинцовой глубине. — Я просила тебя убрать эту куклу, но ты не услышал меня.
— Дельфина, нежная моя, хорошая, я просто забыл. Давай я сейчас позову Брайана и он унесет его на чердак. Оглянись вокруг, родная, мы привлекаем излишнее внимание, — не стоило Колину упоминать о том, что свидетелями их ссоры, происходящей посреди улицы, стали, по меньшей мере, с десяток прохожих. Еще в доме, когда за портьерой в детской Дельфина обнаружила пирата, ситуацию можно было сгладить, но в Колине будто проснулся дух противоречия, он наотрез отказался собственноручно выбросить куклу. Девушка решила взять это дело в свои руки, выбежала через парадное крыльцо к ближайшему каналу. Колин попытался остановить ее, но было уже поздно. И вот кукольное тельце висит над водой.
— Ты стыдишься меня? Я так и знала, ты такой же, как все эти чванливые богачи! В глазах девушки вспыхнул злобный огонек. — Считаешь меня ничтожеством, раз во мне нет ни капли голубой крови?!
— Что ты говоришь, Дельфи, опомнись. Я ничего такого не имел ввиду. Просто давай войдем в дом, — в голосе Колина появились умоляющие нотки. — Я докажу тебе, что ты неправа.
— Ну так докажи, сейчас. Я хочу, чтобы ты принадлежал лишь мне. Смотрел лишь на меня, любил лишь меня! Не хочу делить ни с кем: ни с родственниками, ни с воспоминаниями, ни, тем более, с уродливыми деревянными игрушками. Я хочу услышать от тебя сейчас, на что ты готов ради меня?
Пирату казалось, что прошла вечность, прежде чем хозяин заговорил. Голос его звучал по-другому, будто говорил совсем другой человек, и Том сначала даже не уловил смысл сказанного, но затем слова камнепадом обрушились на него.
— Мисс Дельфина Лайт, я клянусь вам в своей безмерной любви и преданности. Для меня нет никого и ничего на свете дороже вас. Я готов бросить к вашим ногам весь мир. Не смотрите на меня с ненавистью, это невыносимо для меня. Готов ли я отказаться от родни, от друзей, от воспоминаний? Да. Все что попросите. Я сделаю все, что вы от меня попросите. Эта игрушка — безделица, пусть в детстве я любил ее больше всего, что меня окружало, но это в прошлом. Я был глупцом, что не послушал вас. Позвольте мне все исправить. Я сделаю так, как вы хотите, только любите меня, Дельфина. — Речь хозяина была проникнута таким глубоким чувством, была настолько же горячей и страстной, насколько жестокой. Том слушал, и каждое слово хозяина жгло болью в груди. О, да, пират, наконец, убедился в правдивости слов Плюма. Он почувствовал Его. Сердце. Оно было горячим, сильным, любящим и тяжело билось внутри.
Пирату хотелось закричать, чтобы Колин услышал, чтобы понял как мучительно больно сейчас маленькой отвергнутой игрушке, но он не мог. Только янтарные капельки смолы, скользили по лицу Тома и падали в воду. Еще, будто вечность спустя, пират почувствовал другие руки, знакомые сильные. Они бережно подхватили тело игрушки, развернули, и Том смог увидеть лицо Колина — чужое, холодное. Падая, пират смотрел в бирюзовые чистые глаза своего хозяина, что оставались такими же как в детстве. В них яркими звездочками сверкали непролитые слезы ушедшего детства.
Маленькое сердце Тома было разбито. И в случае пирата это был совсем не словесный оборот, просто-напросто розовый кусочек раковины в груди игрушки треснул. Нет, сердце не перестало биться, но оно стало тяжелым, слишком тяжелым для хрупкой деревянной игрушки. Жизнь для Тома потеряла смысл. Что делать кукле, не имеющей хозяина? Что делать игрушке выброшенной самым любимым на свете человеком? Но, как ни мечтал, как ни молил пират о смерти, она не торопилась к нему. Разноцветные стеклянные глаза Тома смотрели в по-осеннему хмурое небо. Воды канала несли его деревянное тельце прочь из города — туда, где швартуются корабли, приходящие в портовый город со всех концов света.
Предательская мысль появилась где-то на периферии сознания: «А все-таки проклятая недофея был прав. Чертов Плюм, чтоб его».
— Кажется, ты забыл, что я могу слышать твои мысли? Но раз позвал — вот он я. — С резким хлопком из воздуха материализовался белобородый ангел-хранитель.
— Томас, Томас, — Плюм укоризненно покачал головой и воззрился на несчастную мокрую игрушку. Его крылья с раздражающим перезвоном трепетали в воздухе. — Всему-то вас учить приходится. Есть у меня к тебе одно предложение, ведь и у кукол должен быть выбор.