один
Конвульсии прокатывающиеся по всему телу заставляли меня выгибаться в спине и прикусывать губу, чтобы стонов не услышали родители. Вода сильной струёй, направленная на клитор, рождала в голове невообразимые фантазии и я из последних сил цеплялась пальцами за бортики ванны, в надежде справиться с диким возбуждением, кусая губы от вожделения и невероятных ощущений, чувствую тягостный узел внизу живота. Ноги затряслись и я глубоко выдохнула, распластавшись по ванне, прилипшие ко лбу волосы лезли в глаза, изрядно начиная меня раздражать. Шум в ушах и какая-то внутренняя свобода ещё какое-то время не покидали меня, даже стук в дверь не отрезвил, и я спокойно продолжала лежать под льющийся шум воды
В свои шестнадцать, к своему сожалению, у меня ещё не было опыта, как у всех других девчонок, поэтому мне приходилось довольствоваться малым, а именно — водой. Замотавшись полотенцем, я вышла из душа и к своему удивлению не обнаружила родителей, которые в это время обычно ужинали и смотрели юмористическое шоу. — Они уехали, Вивьен. Хриплый голос брата взбудоражил меня и я почувствовала прилив адреналина. Из темноты на меня смотрели горящие злобой зелёные глаза и я отошла на шаг назад, упираясь бёдрами в стол. Брат встал и теперь я смотрела на него, запрокинув голову. Властный взгляд, казалось, приковал меня к месту и я не смела даже возразить, когда он подошёл ко мне, явно вторгаясь в личное пространство. — Что ты так долго делала в ванной, раз не отреагировала на мою просьбу выйти. Он пристально смотрел на меня и я неосознанно опустила голову вниз. Такое давление действительно выбивало из колеи, потому что наши отношения нельзя было назвать идеальными. Брат был старше меня на четыре года и всё детство или не обращал на меня внимания, или обзывал, смеясь над моей неуклюжестью и детской наивностью. Но год назад оскорбления резко оборвались и осталось лишь холодное игнорирование, поэтому то, что сейчас он так уделил мне внимание, показалось достаточно странным. — Мы девочки, а ты знаешь, любим зависнуть в ванне, — попыталась криво улыбнуться я. — Не знала, что ты сегодня приедешь. — Родители оставили мне ключи, — фыркнул парень и прошёл мимо меня, обдавая ароматом парфюма. — Ты как всегда забыла о том, что они уезжают на конференцию, я не удивлён, твой крошечный мозг не способен это запомнить. — Они должны были уехать завтра, — проговорила я, не обращая внимания на оскорбления. Копна чёрных волос чуть дёрнулась, потому что брат резко повернулся ко мне и, схватив за руку, толкнул к холодильнику. — Читай. Надеюсь, что не разучилась. — Ты что, чёртов доминант? — вскипела я, читая записку родителей о сегодняшнем отъезде. Чёрт, я и вправду забыла об этом. — На кой-чёрт припёрся?! — Будешь так разговаривать — сделаю больно. Его рык прошёлся по всему моему телу и я отошла на шаг назад, ничего ему не отвечая. Казалось, что он прожигал во мне дыру своим взглядом, поэтому я покраснела от такого пристального внимания и развернулась, спеша в комнату, но брат резко схватил меня за руку, притягивая к себе. От такого проявления внимания я раскрыла рот, боясь даже подумать о том, что он может сделать. — Виктор, что ты делаешь?! Страх липкими щупальцами обволакивал всё тело, заставляя трястись и чуть ли не скулить от происходящего. Рука резким и властным движением проникла под полотенце, пальцами отстраняя ткань хлопчатых трусиков. Я тут же попыталась вырваться, но он накрутил мои волосы на кулак и грубо поставил на колени, ловко проникая пальцами внутрь. — Не волнуйся, сестрёнка, больно не будет. — Что ты делаешь? — заорала я. — Ты под наркотиками? Алкоголем? Ай! Парень резко закинул меня на плечо и понёс в некогда свою комнату. Жёстко бросив меня на кровать, он расстегнул рубашку, оголяя своё подкачанное тело. Страх в одночасье заставил меня замереть, сердце подскочило к горлу, я не могла даже вздохнуть от переполняющего меня ужаса. Это мой брат, мой родной брат. — Если будешь слушаться, то не придётся тебя связывать. — Что? — мой голос дрожал и с губ сорвался лишь тихий шёпот. Виктор резким движением сбросил с меня полотенце, и только в этот момент мой разум окончательно забил тревогу. Ловко вывернувшись из его хвата, мне удалось ударить его в живот, а после, воспользовавшись моментом, встать и побежать к двери. Резко дёрнувшись, я упала, больно ударяясь головой о пол. Виктор стоял надо мной, неодобрительно качая головой. — На колени, — приказал он таким властным голосом, что у меня задребезжало в перепонках. — Мелкая шлюха, встала на колени. В голове творилось полное непонимание, а страх не давал мне даже пошевелиться. Мои волосы снова накрутили на кулак и потянули вверх так, что в глазах потемнело. Я и не заметила, как начала плакать, жалко всхлипывая и растирая слёзы по лицу. Я всё-таки стояла на коленях, боясь открыть глаза. Вдруг это всего лишь ужасный сон и скоро я проснусь от того, что мой будильник будет оповещать о том, что через полтора часа школа? — Если не откроешь глаза, то будет хуже. Дрожа всем телом, я сделала так, как он сказал. Виктор был в одних боксёрах, поэтому я могла рассмотреть то, что так сильно выдавало его желание. Он был зверем, который точно знал, чего хотел. Холодный и ядовитый взгляд прожигал, а лёгкая ухмылка на его лице не сулило ничему хорошему. — Оттяни резинку трусов и начинай. — Виктор, — произнесла я дрожащим голосом из-за чего брат сильнее сжал мои волосы. — Я никогда этого не делала. Что ты хочешь? Отпусти, я не скажу ничего родителям! Это противоестественно! — От этого я и возбуждаюсь ещё больше. Парень сам опустил боксёры и перед моим взором оказался его член, из-за чего меня затрясло и я поползла назад. Но сильная рука на моих волосах не дала мне этого сделать и притянула к себе, насильно притягивая меня к паху. Слёзы потекли градом, дышать было трудно, а во рту появился солоноватый привкус. Я задыхалась, то ли от нехватки воздуха, то ли от собственных рыданий. — Укусишь — тебе же хуже. Работай языком и дышать станет легче. Нос заложило и я чувствовала, что от нехватки воздуха вот-вот упаду в обморок. Брат резко поднял меня и вновь швырнул на кровать. Я инстинктивно прикрылась, отползая к изголовью кровати, замечая, как в полутьме что-то проблескивает. Схватив меня за лодыжку Виктор рваным движением притянул меня к себе и я, что есть силы, начала колотить его, стараясь поцарапать лицо, отталкивая за плечи и что-то неразборчиво шипя. У него это вызвало лишь усмешку. Он ловким движением зафиксировал мои руки своей ладонью и нагнулся, обдавая горячим дыханием моё заплаканное лицо. — Милая маленькая сестрёнка, — прохрипел он мне на ухо. — Ты любишь наручники? Я, например, очень. Что-то звякнуло и мои руки оцепило два железных браслета. Виктор прицепил их к изголовью кровати и они неприятно впивались мне в руки, оставляя красные болезненные полосы. — Будешь крутиться, то врежутся до крови. — Виктор, зачем? — прошептала я сорвавшимся от страха голосом. — Потому что я хочу. Это было самым страшным и несдержанным ответом. Ноги затряслись от страха, а в сердце, казалось, воткнули тысячу раскалённых игл. Я чувствовала его звериное желание и знала — он не оставит своей идеи. Брат резко засунул два пальца мне в рот, приказывая смочить их слюной, я лишь отвернулась, отказывая ему в этом. Лёгкая затрещина отозвалась новыми слезами, но его это не волновало, он вновь засунул два пальца мне в рот, получая желаемые слюни. Нависнув надо мной, он легко прошёлся языком по шее, поднимаясь к мочке уха. Сжав мою челюсть, Виктор грубо проник языком в мой рот, исследуя его и жадно переплетая с моим. От омерзения ситуации хотелось сдохнуть, содрать с себя кожу и выпрыгнуть из окна. Он ни на секунду не остановился, в его глазах не читалось даже то, что это противоестественно, ему не было жалко, казалось, ему было всё равно.
Я зажмурилась, отворачивая голову, упираясь носом в подушку. Она пахнет им. Внутри всё разрывалось от боли, руки горели, а тело покрывалось мурашками каждый раз, когда я чувствовала влажный язык брата. Ужас поглощал моё сознание вместе с какими-то неведомыми до этого ощущениями. Пальцы брата легко сжали горошинку соска и я прикусила губу. Больно. До крови. Он не получит того, чего хочет. Пусть он завладеет телом, но не получит признания. Я не сломаюсь. Брат наклонился и дотронулся языком до груди, рукой спускаясь ниже. Как только я почувствовала влажный язык, и как брат безжалостно прикусывает сосок, то зализывая его, то снова причиняя боль, тело пронзила судорога и он это почувствовал. Пальцы легко блуждали по бёдрам, оставляя отметины в виде синяков. Виктор оттянул ткань моих трусиков и ухмыльнулся, такого стыда я не чувствовала никогда. — Ты вся, абсолютно вся, мокрая, — изрёк он. Клянусь, лучше бы ударил. Я не хочу знать, что-то, что считаю противоестественным, грязным и мерзким — заставляет моё тело отзываться. Найдя горошину клитора, он легонько надавил на неё и я выгнулась, громко выдыхая. Его бесило, что я не поддаюсь, он знал, нет, он хотел, чтобы я признала это. Введя в меня первый палец, тут же добавился и второй. Он растягивал меня, мял мою грудь и облизывал горошины затвердевших сосков. Руки адски горели, потому что от непонятного завязывающегося узла внизу живота, было отвратительно стыдно и болью я старалась заглушить это. Виктор на какое-то время отстранился от меня и я увидела, что он снимает с меня последнюю часть одежды, пристраиваясь между моих бёдер, сжимая их. — Нет! — прокричала я, резко дёргаясь, за что получила пощечину. — Я просил хорошо себя вести. В его глазах была звериная похоть, я знала, что сейчас должно произойти и слёзы вновь опалили моё лицо. — Виктор, не смей! Прокричала я, дёргая ногами и вырываясь из его хватки. Поняв, что сделала абсолютную глупость и только хуже себе, я заколотилась в дикой истерике, чем только ещё больше разозлила его. Гортанный рык сорвался с губ брата и резким движением он вошёл в меня. Агония, поглощающая меня изнутри, рвалась наружу. Я кричала и умоляла этого не делать, но он даже не остановился, он начал грубо и жёстко вдалбливаться в меня, резкими отрывными движениями. Внутри всё горело, я старалась высвободиться, отталкивать его ногами, но Виктор отвесил мне сильный подзатыльник и я на время потеряла понимание происходящего. Руки онемели от боли, глаза опухли от слёз. Я не помню, что говорила ему, я помню лишь ужасную боль и поглощающий страх. Виктор отцепил наручники, откидывая их в сторону и мои руки безвольно упали. Парень подмял меня под себя, грубо сжимая в объятиях, больно кусая губу, то оттягивая её зубами, то зализывая проступившую кровь. Резким движением руки он перевернул меня на живот и всё тело сотряслось от боли. Я старалась оттолкнуть его от себя, но брат вновь резко вошёл. Я чувствовала под собой что-то тёплое, хлюпающее и влажное. Виктор зажал меня, хватая за шею, грубо придушивая. Схватив его за руку, я вцепилась ногтями в смуглую кожу парня, но он не ослабил хватку, лишь быстрее и грубее начал трахать меня, расшатывая кровать, причиняя боль. Резко выйдя из меня, он схватился за мои волосы и силой раскрыл мне рот, насаживая мою голову себе на член. Брат быстро начал двигать ею, сжимая челюсть и закатывая глаза. Отвратительно солёная жидкость заполнила меня и я резко отстранила голову, чтобы всё выплюнуть. Но он держал. Держал и наслаждался плескавшейся болью и страхом в моих глазах. — До последней капли, — прорычал он, и я всё проглотила. Всё. Это должно было закончиться. Отбросив мою голову в сторону, он поднял свою футболку с пола, надевая боксёры и оставляя меня одну в тёмной комнате. — Будешь плохо себя вести — сделаю хуже. Ты правильно подметила, сестрёнка, я — доминант.