Помолвленные ненавистью

Следующее утро в университете было залито солнцем, как ни в чём не бывало. Студенты толпились в холле, обсуждая лекции, сплетни и куда пойти после пар. Всё было привычно... пока к Эштону не подбежали его друзья — взъерошенные, на адреналине, как будто только что вытащили карту к спрятанному кладу:

— Эш! — первым был Джулс, с телефоном в руке. — Мы узнали, куда они идут!

— Куда? — Эштон даже не повернулся полностью, только боком бросил взгляд. Голос был спокойный, но в нём уже зажигалось что-то нехорошее.

— Onda, — вставил Зейн. — Новый ресторан с видом на залив. Туда сложно попасть даже с бронью за две недели. У них приватный столик на восьмой вечера. Мы проверили через знакомую официантку.

— Столик у окна, с видом на океан, — добавил Тай. — Максимум романтики. Типа "начнём с устриц, закончим признанием".

Эштон кивнул и достал телефон:

— Повторите название.

— Onda. На Уилшир. С золотым лого на стекле. Только не говори, что... — Джулс не успел договорить.

Эштон уже нашёл нужный контакт.
Владелец: R. Navarro.
Он нажал вызов. Трубку взяли почти сразу:

— Алло? Это Наварро.

— Добрый день. Меня зовут Эштон Холл. Я хочу купить ваш ресторан.

Пауза. На другом конце явно думали, что ослышались:

— Простите... что вы хотите?

— Купить ваш ресторан целиком. Со всей мебелью, персоналом и вашей фамилией в придачу, если нужно. Назовите цену.

В холле наступила гробовая тишина. Даже кто-то из студентов, проходя мимо, замедлил шаг, почуяв драму. Джулс, Зейн и Тай стояли, как статуи.

— Мы... не продаём, — смущённо ответил Наварро. — Это семейный бизнес.

— Всё продаётся. — Эштон уже начал записывать что-то в заметки. — Подумайте. Я перезвоню через час.И да, не отменяйте бронь на восемь. Ничего не меняйте.

Он сбросил вызов и положил телефон на стол.Медленно поднял глаза на друзей:

— А что вы смотрите?

— Ты... хочешь купить ресторан? — спросил Джулс, не веря ушам.

— А как ещё, по-твоему, я могу появиться на свидании моей бывшей невесты, которую я эмоционально разрушил, чтобы не вызвать подозрений? — спокойно сказал Эштон. — Как официант? Как доставщик устриц?

Зейн выдохнул:

— Ты реально поехал кукухой, бро. Это даже не ревность — это опера в шесть актов.

— Это еще не "поехал", — отрезал Эштон. — Это шанс. И если я для этого должен стать владельцем ебучего Onda — я им стану.

— Господи, — прошептал Тай, — я даже не знаю, это трогательно или жутко.

— Идиотически, — добавил Джулс. — Но... чёрт, это уже интересно.

Эштон встал, поправил куртку:

— Готовьтесь. Сегодня вечером мы идём в ресторан. Но только я — хозяин.

Квартира Люкса напоминала закулисье модного показа: музыка на фоне (что-то с французским акцентом), свечи с ароматом жасмина и инжира, косметика разложена на столике, в воздухе — флакон духов, только что распылённый.

Бель стояла перед зеркалом в бельевом топе и шёлковом халате, расчесывая волосы. Волосы — блестящие, мягкие, чуть влажные. Макияж ещё не закончен, но взгляд уже сфокусирован.

— Итак, — начал Люкс, ходя вокруг неё, как художник вокруг холста, — сегодня ты — femme fatale, но с изюминкой: ты не охотишься. Пусть сам ползёт к тебе.

— Он уже ползёт, — усмехнулась Бель.—Просто делает вид, что идёт.

Люкс остановился, прищурился:

— Значит, он тебе нравится. По-настоящему "нравится", а не "пусть будет для разнообразия".

— Я не говорила "нравится".

— Но ты с утра дважды пересмотрела его сообщение. Без звука. С полусонной улыбкой. Бель, не ври мне — я знаю твои "случайные" ухмылки лучше, чем свои брови.

Бель закатила глаза, но не спорила:

— Просто... я давно не ходила на нормальные свидания. Без драмы, без ожиданий, без давления. Он будто не требует от меня ничего. И от этого я хочу дать больше, чем обычно.

Люкс на секунду стал серьёзным, взял её ладонь и сжал:

— Потому что ты всё ещё умеешь чувствовать. Даже после всего, что было. И это, моя девочка, — твоя суперсила.

Он отпустил её руку, тут же переключившись в боевой режим:

— Так. Ты — в том чёрном платье, где вырез, но не вульгарно. Волосы — вниз, чуть волной. Макияж — акцент на глаза. Ты и так опасна, не надо кричать об этом в каждой детали.

— Помада? — спросила она, наклонив голову.

— Рубиновая. Чтобы он знал, где мечтать целовать — но не сразу посмел. А ещё... — он открыл коробку — серьги с гранатами. — Надень. Это как броня, только красивее.

Бель надела их. Зеркало отразило результат. Она — не просто красивая. Она сияла и внутри и снаружи.

Люкс присвистнул:

— Он не выживет.

— Я не планирую его убивать, — отозвалась Бель, глядя на своё отражение.

— Но ты и не спасатель.Ты — пожар, детка.

Она улыбнулась.И впервые за долгое время — без маски. Просто... счастливо.

Ресторан Onda сиял. Мраморные полы, стеклянные перегородки, золотые акценты в интерьере, запах цитрусов и белых цветов, игра света на столиках — всё было на грани безупречности. Только сегодня у него был новый хозяин.

Эштон Холл.

Он стоял у барной стойки, одетый в тёмно-синий костюм безупречного кроя, рубашка — чёрная, без галстука. На запястье — дорогие часы, на лице — тот самый холодный взгляд, который когда-то сводил с ума половину города.

Только теперь в этом взгляде была тревога, замаскированная под контроль.

Вокруг сновали официанты, менеджер лихорадочно проверял бронь, шеф-повар лично вышел поздороваться с «господином Холлом».

— Цветы на столе у окна? — уточнил Эштон, листая меню, которое уже собирался переписать на следующей неделе. — Белые, ничего приторного. И чтобы бокалы были ледяными, а не "комнатной температуры", как в прошлый раз.

— Конечно, сэр, — ответил управляющий, вытирая лоб.

На диванчике у стеклянной стены сидели трое. Джулс, Зейн и Тай.И выглядели... как люди, случайно попавшие в постановку без сценария.

— Я до сих пор думаю, что сплю, — пробормотал Джулс. — Или умер.

— Он купил ресторан, — прошептал Зейн. — Не снял. Купил.

— И теперь делает брифинг по температуре бокалов, — добавил Тай. — Это... за гранью.

Эштон подошёл к ним с бокалом воды в руке:

— Ну что, всё готово?

— Готово? — переспросил Джулс, вставая. — Бро. Мы сидим в ресторане, которым ты владеешь... потому что не смог справиться с тем, что твоя бывшая идёт на первое нормальное свидание за последние сто лет.

— Не бывшая, — спокойно сказал Эштон. —  Мы еще помолвлены...

— Эш, — Зейн поднял бровь. — Она тебя вычеркнула. Словами, действиями и даже взглядом. Ты думаешь, что владение рестораном исправит годами причинённую боль?

Эштон ровно посмотрел на него:

— Нет. Но это даст мне шанс хотя бы быть рядом, не ломая стены. Я не могу просто появиться с розами и "прости, я был мудаком".Такой финал не для нас.

— И твой план — быть владельцем ресторана, когда она с другим? — фыркнул Джулс. — Мол, "Приятного вечера, госпожа. Я обслужу вас в белых перчатках и сломанным сердцем."

Эштон допил воду, поставил бокал:

— Лучше быть тенью рядом, чем пустотой вдалеке.

— Эш... — начал было Тай.

— Я знаю, как это звучит, — перебил он. — Но я не хочу мешать. Я хочу понять, смогу ли когда-нибудь снова заслужить хотя бы её взгляд. Я обязан хотя бы попробовать.

В этот момент на ресепшене раздался лёгкий шум:

— Господин Холл, — подошёл управляющий. — Они приехали.

Эштон кивнул:

— Всё по плану.

— Какой, нахрен, план... — пробормотал Джулс. — Это уже турецкий сериал.

Эштон повернулся к зеркалу у входа. Провёл рукой по волосам, выдохнул.И прошептал, как заклинание:

— Только не облажайся. Только не сегодня.

Двери Onda распахнулись мягко и бесшумно, словно специально, чтобы не разрушить ощущение сказочного вечера.

Бель вошла первой.

На ней было чёрное платье — струящееся, с тонкими бретелями и деликатным вырезом на спине. Оно не кричало, а шептало: «Я знаю, чего стою». Волосы — волной на плечах, макияж — акцент на глаза, губы — рубиновые, как обещание. На запястье — тонкое кольцо с гранатом, в ушах — серьги, сияющие, как её настроение.

Лео шёл рядом. В белой рубашке, слегка расстёгнутой, пиджак лежал на его плече. Его походка — спокойная, как у человека, уверенного в себе, но не нуждающегося в том, чтобы это доказывать. Он держал её за руку, его пальцы легко касались её запястья.

Внутри их встретил уютный полумрак: мягкие лампы, свечи на столах, золотистый отблеск на стекле, лёгкий запах морской соли и цитрусов, тонкая музыка — живой саксофон в углу. И всё это казалось выстроенным не просто для вечеринки — а для момента, который кто-то захочет запомнить навсегда.

— Вау... — выдохнула Бель, глядя по сторонам. — Здесь... невероятно.

— Я знал, что тебе понравится, — тихо сказал Лео и чуть склонился к её уху. — Этот вечер — только для тебя.

Метрдотель тут же подошёл — молодой, вежливый, чуть напряжённый. Он кивнул:

— Госпожа Монро. Господин Кавалли. Ваш столик готов. Прошу за мной.

Лео сделал жест рукой — дамы вперёд. Бель прошла, чувствуя на себе восхищённые взгляды. Но сейчас ей было всё равно. Потому что рядом — человек, который ничего не требует, но всё чувствует.

Они прошли мимо барной стойки. Мимо витрины с устрицами и бутылками белого вина в льду. Мимо стола, где сидели... Джулс, Зейн и Тай.

Те замерли. Джулс даже открыл рот, чтобы что-то сказать, но Зейн пнул его под столом.

Не сейчас.

Метрдотель провёл их к столику у окна. Приватно, красиво. Океан мерцал за стеклом.На столе — белые розы. Тканевые салфетки. И уже налитые вино и вода.

— Надеюсь, вам понравится этот вечер, — сказал метрдотель, чуть кивнув и удалился.

Бель села, провела пальцами по краю бокала, глядя в окно:

— Это идеально.

— Ты заслуживаешь идеального, — сказал Лео, присаживаясь напротив. — Хотя, честно? Я боюсь, что рядом с тобой даже этот ресторан меркнет.

Бель посмотрела на него. И на секунду в её глазах появилось то, чего давно никто не вызывал — тёплое волнение. Та искра, что рождается, когда тебе не просто приятно, а по-настоящему хорошо рядом с кем-то.

— Если ты продолжишь говорить такие вещи, мне придётся тебя поцеловать прямо здесь, — сказала она с улыбкой, глядя в глаза.

Лео улыбнулся в ответ:

— Я буду очень осторожен... чтобы заслужить это.

В нескольких метрах, за перегородкой из стекла и ламп, в глубине зала, стоял Эштон.

Он видел всё.
И слышал достаточно.

Он стоял в тени, но взгляд — острый, цепкий.
Он смотрел не на Лео.
Он смотрел на неё.

На то, как она улыбается.
На то, как её глаза оживают.
На то, как она снова стала той Бель, которую он когда-то сломал.

Ужин шёл, как из идеального романтического сценария.

На столе стояли устрицы на льду, паста с трюфелями, бокалы с белым вином запотели от холода, а свеча между ними колебалась от лёгкого сквозняка. Свет был мягким, музыка — ненавязчивой, и казалось, что вокруг вообще никого нет.

Бель чуть наклонилась над бокалом, ведя пальцем по ножке:

— Знаешь, я не помню, когда в последний раз просто сидела на ужине... и не думала, как держать лицо, чтобы не показаться слабой.С тобой — как будто я могу дышать нормально. Без брони.

Лео смотрел на неё — не жадно, не оценивающе, а внимательно, почти бережно:

— Потому что я не хочу, чтобы ты играла. Мне интересна не твоя маска — а ты. Настоящая.

— Ты же даже не знаешь меня, — сказала она, чуть склоняя голову.

— Но ты — единственный человек, чьи шрамы мне хочется изучить, а не судить.

Она замолчала, и её губы дрогнули. То ли от этих слов, то ли от их интонации. В груди что-то сжалось — но в хорошем смысле. Словно лёд начал таять:

— Лео, — сказала она мягко, — если ты продолжишь быть таким, мне придётся тебя украсть. И держать где-нибудь в своём клубе. В золотой клетке. С вином и пиццей.

— Только если клетка с видом на тебя.

Они рассмеялись — искренне, легко. Смех Бель был звонким, настоящим, таким, каким Эштон не слышал... наверное, никогда.

На другом конце зала, за декоративной перегородкой из стеклянных панелей и живой зелени, сидели Джулс, Зейн и Тай. Столик с видом на сцену. Точнее — на драму.

Джулс уже минут десять прикрывал рот салфеткой, чтобы не заржать в голос.

— Слушай, он сейчас лопнет, — прошептал он, глядя на Эштона, который стоял у колонны с абсолютно каменным лицом.

— Он даже не дышит, — подтвердил Зейн, прихлёбывая воду. — Посмотри, как у него глаз дёрнулся, когда она засмеялась.

— Ставлю двадцать баксов, что если Лео её поцелует — Эш бросится на кухню и выкатит фритюрницу как оружие, — добавил Джулс.

Тай кивнул:

— И взорвёт ресторан, который сам купил. По романтическим причинам.

Эштон не слышал их — или делал вид. Он стоял неподвижно, будто встроен в интерьер.
Глаза — на ней. Только на ней.

Он видел, как она улыбается. Как опускает взгляд. Как крутит бокал в пальцах.Как прикасается к своему ожерелью, слегка нервно — значит, волнение настоящее.

Он видел, что она счастлива.И от этого ему хотелось... исчезнуть. Или вмешаться. Или — что хуже — закричать.

— Господи, — выдохнул Джулс. — Он смотрит, как будто она его невеста...

— Эмм, вообще-то была бы, — хмыкнул Зейн. — Если бы — он всё не обосрал.

— Ты когда-нибудь будешь понежнее? — спросил Тай.

— Нет, — отрезал Зейн. — Потому что если кто-то просрал женщину века, ему нужно говорить об этом жёстко. Без прикрас.

Эштон выдохнул и прошептал почти неслышно:

— Прости меня...

Никто не услышал. Только свечи шевельнулись на лёгком сквозняке. А Бель, за несколько столов от него, наклонилась ближе к Лео и сказала:

— Я не хочу, чтобы этот вечер заканчивался.

Бель подняла бокал к губам, глядя на Лео поверх стекла. Его рука лежала рядом на столе, между пальцами он лениво крутил кольцо с матовым камнем. Он что-то рассказывал — о доме в Милане, о бабушке, которая делала самую вкусную пасту в мире, о детстве, пахнущем мускатным орехом и полированным деревом.

Она слушала. Правда слушала. Но вдруг... ощутила.

Как будто взгляд впился в кожу сзади. Будто между лопатками закололось. Не ярко — тонко. Знакомо.

Она медленно повернула голову — будто лениво рассматривает зал. И...Да.

Эштон.

В полутени у колонны. Рядом — перегородка из стекла, позади — живые растения. Он стоял, почти незаметный. Не двигался. Но глаза — цепкие.Смотрел только на неё.

Бель на секунду замерла. Потом... словно ничего не было.Уголки её губ чуть дрогнули. Она подмигнула.Лёгкое, едва заметное движение ресниц и полуулыбка.

Не публично.
А только для него.

Эштон не сдвинулся ни на миллиметр.
Но глаза — вспыхнули.
И его друзья это заметили.

— Ты это видел? — выплюнул Джулс, чуть не уронив вилку.

— Подмигнула, — кивнул Зейн. — Прямо тебе.

— Всё, пиши завещание, — добавил Тай. —Она играет. И ты — на крючке.

А Эштон просто смотрел. И чувствовал, как сердце сжалось, как если бы он услышал любимую песню из детства в чужой машине.

А за столом у окна Лео поднялся. Отодвинул стул, подошёл к ней с бокала в руке:

— Потанцуем? — спросил он, чуть наклоняясь.

— Прямо здесь? — Бель приподняла бровь.

— Прямо здесь. Без танцпола. Без формальностей.

Он протянул руку. И она, не раздумывая, вложила свою в его ладонь. Лео притянул её к себе — близко. Пальцы лёгко легли на её талию, вторая рука — взяла её за ладонь. Музыка была едва слышной, но они начали медленно покачиваться в ритме саксофона, как будто весь ресторан исчез.

Бель улыбнулась, глядя ему в глаза. Но где-то внутри... она знала.Что тот взгляд у стены всё ещё горит.

Лео мягко наклонился к её уху:

— Можно я скажу одну глупость?

— Скажи.

— Ты такая... тёплая. Живая. Я бы мог привыкнуть к этому слишком быстро.

— А если я — огонь? — прошептала она.

— Тогда я — тот, кто хочет сгореть первым.

Он чуть повернул её, и в этот момент она сделала шаг ближе, почти прижалась к нему.
Его рука на спине стала крепче. Их тела двигались в едином ритме.

И Эштон это видел.

Видел, как её пальцы скользнули вверх — и на секунду легли на затылок Лео. Как она позволила себе быть принадлежащей моменту.

И в этот момент Джулс пробормотал:

— Ладно. Теперь ты можешь сгореть, брат. Потому что она впервые — не думает о тебе.

Эштон стоял, будто прирос к полу.

Её пальцы на шее Лео.
Её тело — в его руках.
Её смех — свободный, не скованный болью, не сдерживаемый воспоминаниями.

Он видел, как она закинула голову, смеясь. Как прижалась к нему чуть ближе, когда музыка усилилась. Как её волосы сдвинулись с плеча и легли на грудь Лео. Как в её взгляде не было ни доли притворства. Там была она — та, которую он когда-то любил и растоптал.

Пальцы Эштона вцепились в край колонны. Суставы побелели.

— Просто... стой, — прошептал Зейн рядом, словно знал, что сейчас может произойти.

— Это просто танец, — добавил Джулс, не веря собственным словам. — Танец... с предсказуемым концом.

— Он не сделает ей больно, Эш, — наконец проговорил Тай, глядя в глаза. — Он не ты.

Эштон молчал. Слова были, но не выходили. Вместо этого — холод в груди. Звон в висках. И тысяча образов в голове: как она смотрит на него, как он шепчет ей что-то на ухо, как она улыбается и отвечает...

Он резко отвернулся.

— Ты не пойдёшь? — удивился Джулс.

— Нет, — коротко бросил Эштон. Глаза — в пол, шаг — быстрый, но контролируемый.— Если я сейчас подойду, она подумает, что я снова лезу туда, куда не имею права.

— Но ты имеешь, — сказал Зейн.

— Может быть, — ответил он и остановился у стойки бара. — Но если я пойду туда, когда она только начала чувствовать себя живой... я снова стану тем, кого она ненавидит.

Он жестом подозвал бармена:

— Один виски. Без льда.

Пока бармен наливал, Эштон обернулся.Они всё ещё танцевали. Не быстро, не откровенно — просто... вместе. Близко, легко и без боли.

Он смотрел. Пил.

И в этот момент впервые подумал:

"Если она выберет его — я не смогу её за это винить."

Они вышли из Onda в мягкий, бархатный вечер. Воздух Лос-Анджелеса был тёплым, пропитанным морской солью и шумом далёких машин. У входа ресторан был почти пуст — поздний час уже отфильтровал туристов, и город начал выдыхать.

Лео придержал для неё дверь, как всегда — с лёгкостью, без напора.Бель шагнула на улицу, выпрямившись, волосы слегка колыхнулись от ветра. На лице — лёгкая улыбка, совсем не вымученная. Такая, какие редко у неё бывали в последнее время.

Они остановились у его машины. Несколько секунд стояли молча, просто вглядываясь друг в друга в мягком свете фонаря.

— Это было... — начала она, подбирая слова.

— Ужасно? — с ироничной полуулыбкой предположил Лео.

— Лучше, чем я ожидала, — ответила она честно.

— Я рад.

Он сделал шаг ближе:

— Ты была как картина, которую хочется не просто смотреть, а писать.

Бель слегка наклонила голову, чувствуя, как где-то внутри тает лёд:

— Тебе всегда удаются такие фразы?

— Только если рядом муза, — тихо.

Между ними оставалось всего несколько сантиметров. Он не тянулся, не настаивал, но ждал. Если она позволит — этот вечер завершится прикосновением.

Она не отступила.
Не отвернулась.
И просто сказала:

— Поцелуй меня, если хочешь. Только... без обещаний.

— Только момент, — подтвердил он.

Лео наклонился. Мягко.Их губы встретились — не спешно, без жадности. Лёгкий, тёплый поцелуй. Один. Как точка в конце предложения, которое звучало всю ночь.

Когда он отстранился, Бель сделала вдох. Глубокий.Словно вернулась в тело после чего-то большого.

— Спасибо, — сказала она.

— За вечер?

— За то, что не давил на моё прошлое.

Он кивнул.Открыл ей дверь машины:

— Поехали, королева моего первого свидания.

И они уехали.

А за стеклом внутри ресторана, в зале, погружённом в полутень, всё ещё стоял Эштон.

Он видел их через окно.Видел, как она подняла голову, чтобы поцеловать его чуть увереннее.Видел, как она не оглянулась.

И только тогда он понял:она ушла не в этот вечер.А уже давно.Он закрыл глаза.Сжал руки в карманах.И пошёл вглубь ресторана — в свой ресторан.Пустой, как и он сам этой ночью.

Он сидел за тем самым столиком, где недавно ужинала она. Пальцы сжимали бокал с недопитым виски. На белой скатерти перед ним — больше ничего. Ни еды, ни улыбки, ни её.

Только пустота. И воспоминание о том, как она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать другого.

Шаги.

Он не поднял головы, когда услышал, как приближаются. Но знал — это они.

— Ну что, босс, — проговорил Джулс, подходя ближе, — теперь, до тебя наверное, по-настоящему дошло?

Зейн встал чуть сзади, молча, а Тай опёрся на спинку соседнего стула, глядя в сторону, будто не хотел смотреть Эштону прямо в глаза.

— Ты видел, как она смотрит на него, да? — продолжил Джулс. Голос был мягкий, без злости, но и без утешения. — Она никогда не смотрела так — на тебя.

Эштон не отвечал. Только слегка склонил голову. Пальцы сжали стекло чуть сильнее.

— А теперь представь, — тихо, но чётко сказал Зейн, — каково было ей всё это время.Каждый раз, когда ты целовал других. Прямо перед ней.Каждый раз, когда ты трогал другую, смеялся, дразнил, флиртовал.

Джулс присел на край стола, посмотрел на Эштона сверху вниз:

— А помнишь ту ночь? Когда Люкс и Бель случайно зашли в комнату на той вечеринке?И ты был там с этой девицей. Полуголый.На ней едва что-то было. А ты... даже не вздрогнул, когда увидел её.

Молчание.

— Она вышла тогда... — Джулс провёл пальцем по столешнице. — Даже не разозлённая. Она была пустая.Это было самое страшное, что я видел у неё в глазах.

— И ты всё это видел, — прошептал Тай. — Каждый раз. Ты знал и продолжал.

Эштон поднял глаза. Медленно. И в них больше не было привычного огня.Только тень.

— Знаю, — выдохнул он.— И всё равно... не думал, что это настолько больно.

— Потому что теперь — твоя очередь чувствовать, — сказал Зейн. — И нет, мы не злорадствуем.Просто... если ты хочешь вернуть её, Эш, ты должен, наконец, осознать, что именно ты разрушил.

Эштон выпрямился в кресле. Отпустил бокал.

— Я не знаю, можно ли это вернуть.

— Не знаешь, — кивнул Джулс. — Но зато теперь, ты наконец, начинаешь осознавать.А это уже хоть что-то...

Тишина снова воцарилась, но уже не глухая.Она была наполнена чем-то новым.Признанием. Осознанием.
И, может быть — самым первым шагом.