Помолвленные ненавистью

Солнце било сквозь панорамные окна, не спрашивая разрешения.Эштон открыл глаза резко. Как будто проснулся от чего-то внутреннего — не от будильника, не от шума, а от давления изнутри.Кровать смята, простыни сброшены.Пусто. И физически, и морально.

Он встал, прошёл в ванную, умывался с усилием, будто пытаясь стереть не только ночь, но и себя в ней. Смотрел в зеркало.

— Ты — ничто, — сказал вслух. — Ты сам всё сломал...

На кухне — тишина.Кофе горчит — пить неприятно. Но он пьёт — чтобы проснуться, а не ради вкуса.

Он сел на барный стул и достал телефон.
Открыл общий чат: Зейн, Джулс, Тай.

Сообщение:

«Подгоните ко мне. Есть разговор.»

Отправлено.
Никаких смайлов.
Никаких «бро», «здарова», «давайте бухать».
Просто — разговор.

Он не знал, что скажет.
Но знал — молчать больше не может.

Дверь открылась без стука — Зейн первым влетел, как обычно, с чашкой кофе из «Blue Bottle» в руке.

— Я думал, ты сдох или женился в Вегасе, брат, — пробормотал он, падая в кресло.

Тай вошёл молча, всё такой же молчаливый, но внимательный. За ним — Джулс, в солнцезащитных очках и в своём фирменном настроении: саркастичном, но включённом.

— Ого, кто нас собирает в 10 утра без алкоголя? — Джулс оглядел пентхаус. — Ты в порядке? Или кто-то умер — например, ты сам?

Эштон сидел на краю дивана.Лицо — не пьяненькое, слегка помятое, но зато честное и усталое.Он потёр его, потом взглянул на них:

— Я хотел вам давно кое-что рассказать.И скрывал это с самого начала.Не потому что стыдно.Потому что просто не знал, как сказать.

Все трое напряглись.
Даже Зейн перестал жевать мятную жвачку.

Эштон выдохнул:

— Я... помолвлен с Бель.С самого детства.
Наши семьи решили всё за нас.Я знал это всю жизнь. Она — тоже.

Пауза. Молчание.
Шок.

Джулс медленно снял очки:

— Стоп. Какая Бель? Монро? Которая владеет Crimson Room?

— Да, — коротко.

— Та самая, с которой я ходил туда болтать, флиртовать и чуть не пригласил на свидание?

— Да. — уже тише.

— Ты прикалываешься? — Джулс встал. — Я к ней подкатывал, а ты молчал? Я видел, как ты на неё смотришь, и думал — окей, вы просто знакомы. Ты... с ней обручен?

Эштон не выдержал и сказал:

— Я её никогда не воспринимал как невесту.
Серьёзно.Для меня это было как бизнес-решение. Обязательство. Фон.Поэтому мне было всё равно.Понимаете? Мне казалось, что она меня и не любила никогда.

Тай впервые заговорил.Тихо:

— А ты уверен? Что ей было всё равно?

Эштон опустил взгляд и сжал кулаки:

— Да.Наверное... да.

Флешбек
Средняя школа, 6 класс

Маленький Эштон, в свежей рубашке, с рюкзаком на одно плечо, держал в руках пластиковую коробку. Внутри — пушистый хомяк. Живой, милашка.Он знал, что Бель любит животных. И придумал «шутку» — подложить ей хомяка в рюкзак, чтобы потом «спасти» и вызвать улыбку.Плевать, что детсадовский уровень. Он просто хотел, чтобы она... заметила его.

Он уже шёл к её шкафчику.Когда услышал голос за углом.Остановился, замер и прислушался:

— Ну скажи честно, Бель. Тебе нравится Эштон? Он же на тебя смотрит каждый день, — подруга шептала, хихикая.

— Фу, — ответила Бель.

Голос — чёткий.
Ровный. Без капли сомнения.

— Конечно нет. Он мне не нравится. Он противный.

Эштон замер.Рука с коробкой сжалась.
Что-то в груди — хлопнуло. Как щёлкнувшая пружина.Он не стал слушать дальше.Повернулся.Побежал прочь.
Оставил коробку на полу.Сбежал.Потому что всё внутри него рухнуло.Детская влюблённость, тайная, настоящая — была растоптана за секунду.

С того дня он стал... другим.

Бель больше не видела в нём доброго мальчишку, который хотел её улыбки.Она видела мерзкого, холодного, самоуверенного.

И он стал им. Именно таким.Начал флиртовать и целоваться с другими при ней. Смеяться. Делать вид, что не замечает её.Он не позволял себе больше быть слабым. Он стал тем, кого она описала. Противным.

И он так и не узнал — что спустя секунду после того, как он убежал,Бель опустила взгляд и добавила подруге:

— Он дурак. Но я всё равно выйду за него замуж, когда вырасту.

— Эй... эй, ты тут вообще? — голос Зейна прорвал тишину, как будто тянул Эштона обратно из воронки памяти.— Ты куда-то улетел на пару лет. Всё нормально?

Эштон моргнул.
Повернул голову.
Медленно.

— Я здесь.

Джулс присел ближе. В глазах — напряжение. Сарказм куда-то исчез:

— Ты сказал, что Бель тебя никогда не любила. Что ей было плевать. Что ты ей был противен.Ты в этом точно уверен?

Эштон хрипло выдохнул:

— Да.

Тай подался вперёд. Его голос был тихим, но точным — как лезвие:

— Тогда, объясни...Зачем она терпела всё это?

— Что?

— Все эти годы.Твоих девушек.Поцелуи.
Свидания.Даже трах, который она видела на тусе.Если ты ей был безразличен — зачем она всё это наблюдала молча?Почему не ушла раньше?Почему не уехала, не устроила сцену, не стерла тебя из жизни сразу?

Эштон молчал.
Пальцы медленно сжались в кулак.
Глаза смотрели сквозь стекло.

Джулс добавил:

— Ты говоришь, что она холодная.А я вижу девушку, которая годами смотрела, как ты бросаешь её снова и снова.И всё равно стояла.Без жалоб и без слёз.Просто... молча.
Потому что, может быть, она — единственная, кто по-настоящему любил тебя.А ты стал тем, от кого она вынуждена была уйти.

— Да... — голос Эштона был глухой, будто глотал каждое слово с ржавым привкусом. — Она ушла вчера. Сказала родителям, что хочет разорвать помолвку. Что всё — конец.

Он выдохнул, будто до этого держал воздух целую вечность:

— Но причину она не назвала. Просто сказала: "Не буду опускаться так низко, чтобы объяснять. Я выше этого".

В комнате повисла глухая тишина.

— Наши родители, конечно, взбесились.
Словно она сделала это специально — чтобы всех унизить.Хотя она просто пыталась... спастись.

Эштон сжал пальцы на виске, как будто хотел стереть сам факт разговора:

— Её отец ударил её.При всех.Прямо за столом.Потом выгнал.И знаешь, что я сделал? — он усмехнулся беззвучно, почти по-звериному. — Ничего.Я сидел,смотрел и молчал.Просто позволил ей уйти.И она ушла.Гордой, сломанной, но — свободной.А я остался. В этой своей золочёной клетке,
которую сам же и построил.

А после Эш рассказал ситуацию, которая произошла в 6 классе, надеясь что друзья его поймут... но они:

— Окей... — Зейн откинулся назад, сцепив руки за головой. Его лицо выражало то ли растерянность, то ли лёгкое потрясение. — Бро... ты ещё тупее, чем мы думали.

— Ты хочешь сказать, что в шестом классе услышал, как девочка — в которую ты был влюблён, и которая по совместительству твоя будущая невеста — сказала, что ты ей не нравишься? — уточнил Джулс, делая жест руками, как будто собирал пазл. — И из-за этого ты, по сути, решил стать... мужской версией «шлюхи»?Типа: «О, она сказала, что я противный? Окей, теперь я буду трахать всё, что движется»?

— Реально? Вот так? — подключился даже Тай, тихо, но с заметной долей шока.

Зейн продолжил, с искренним возмущением:

— Бро... ты стал тем, кем она тебя назвала — только чтобы доказать ей, что она была права?Ты жил всё это время, подтверждая её случайную реплику, брошенную в коридоре в шестом классе? Ты хоть сам понимаешь, насколько это... тупо?

Джулс наклонился вперёд, глядя Эштону прямо в глаза:

— Это был, мать его, шестой класс,Эш.
Шестой.Ты уверен, что вообще дослушал весь разговор до конца?Или ты услышал "противный", обиделся, как ребёнок, и убежал формировать свой образ мудака на ближайшие двенадцать лет?

Эштон молчал.Потом выдавил хрипло, но чётко:

— Да...

Пауза. Никто не засмеялся.Потому что теперь всем троим стало ясно:он действительно не услышал то, что Бель сказала сразу после.

— Чёрт... — только и сказал Зейн, покачав головой.

А внутри Эштона что-то медленно, мучительно начало ломаться.И рушиться по-настоящему.

— Ты просто... идиот, — сдавленно сказал Зейн, опустив голову и потерев лицо. — Ты взял детскую обиду и превратил её в драму на полжизни. Мировую. Эпическую. С девками, клубами и ледяным лицом.

Тай усмехнулся:

— Поздравляю, ты сделал больно не только ей, но и себе. Талантище.

— Да уж, — добавил Джулс, — «я услышал, что она назвала меня противным, и решил превратиться в реального урода, чтобы доказать ей, что она права». Это... это не просто тупо, Эш. Это гениально по шкале самосаботажа.

Эштон не спорил.
Он просто кивнул.
Медленно.
Прижал губы и встал:

— Ладно. Мне пора собираться. В универ.

— Ага, — отозвался Зейн, вставая. — Поехали все вместе. Вдруг там хоть немного поумнеешь.

Эштон быстро накинул свежую футболку, куртку, собрал рюкзак.Протёр лицо холодной водой.В зеркале — не "альфа", не «Холл», не герой кампуса.А парень.
Простой, побитый, но, кажется, впервые по-настоящему честный с собой.

Они вышли из квартиры.Тишина между ними была уже не обидой.А пониманием.Три друга и один идиот,который, может быть,впервые решил перестать им быть.

Аудитория была залита утренним светом, который пробивался сквозь огромные окна, освещая белые стены и деревянные парты. Бель сидела ближе к окну — ровно, собранно, с открытым ноутбуком и блокнотом рядом. Рядом с ней, как всегда, — Люкс в яркой рубашке, играющий с кольцом на пальце и лениво скользящий взглядом по списку тем на экране:

— Если лектор снова будет говорить про философию пространства, я выстрелю себе в стильную лодыжку, — прошептал Люкс и закатил глаза.

Бель сдержанно усмехнулась:

— Если будешь тихо страдать — дам тебе кусочек мармелада после.

Он театрально прижал руку к сердцу:

— Вот за что я тебя люблю.

В этот момент дверь открылась.Поздно. Нарушая ритм. Вошли они. Эштон,Зейн, Джулс, Тай. Их появление будто сдвинуло воздух в комнате. Кто-то обернулся. Кто-то сделал вид, что не заметил. Но все — почувствовали.Эштон молча провёл взглядом по рядам.На секунду — глаза на Бель.Ни намёка на эмоцию, ни злости, ни боли.Только стена.

Бель даже не повернулась.Только чуть сильнее сжала ручку в пальцах.А Люкс... просто положил ладонь на её бедро.Без слов.

Парни прошли к задним партам.
Сели.Гул стих.

Дверь открылась уже после того, как студенты открыли тетради и приготовились к лекции. Вошёл профессор Хэммонд — высокий, с зализанными назад седыми волосами, в тёмно-синем пиджаке и с чашкой кофе в руках. Он положил чашку на стол и слегка постучал ладонью по столешнице:

— Доброе утро. Прежде чем мы начнём... у нас сегодня пополнение. С этого дня с нами будет учиться новенький студент по обмену. Он из Милана.

Некоторые головы поднялись, зашевелился интерес.Люкс приподнял бровь, Бель лишь мельком взглянула на дверь.

И в этот момент вошёл он.

Высокий. Стройный.На нём — белая рубашка, слегка небрежно застёгнутая, узкие чёрные брюки, массивные ботинки Prada.
Волосы — тёмно-русые, растрёпанные с намеренной небрежностью, как будто он только что слез с мотоцикла или вышел из фотосессии.Глаза — зелёно-карие, тёплые, но уверенные.Кожа смуглая, как после настоящего итальянского солнца.Улыбка — лёгкая, в меру наглая, как у тех, кто привык, что на них смотрят.

Он подошёл к центру класса и повернулся к аудитории:

— Привет. Меня зовут Лео Кавалли.Я из Милана. Из архитектурного факультета Политехнико.Лос-Анджелес — город, который хочу понять, раскрутить, почувствовать. Особенно — вас всех, кто здесь.

Некоторые девушки захихикали. Люкс присвистнул.А Бель... посмотрела на него чуть дольше, чем надо.И впервые за утро — глаза у неё ожили.

Профессор кивнул Лео, махнув в сторону свободных мест:

— Садись куда хочешь, Кавалли.

Парень пробежался взглядом по аудитории. И когда его глаза снова остановились на Бель — на её идеальной осанке, холодном профиле и тёмных волосах, распущенных по плечам — он даже не сделал вид, что выбирает. Направился к ней, как будто именно сюда и собирался изначально:

— Прости, это место свободно? — спросил он у Люкса, указывая на свободный стул рядом.

Люкс на секунду приподнял бровь, приглядываясь к нему, потом театрально махнул рукой, как маэстро на репетиции:

— Для Prada ботинок всегда найдётся место, сладкий. Садись.

Лео усмехнулся, сел и перекинул ногу на ногу, раскладывая блокнот и ручку:

— Вы — местные? — бросил он негромко, полушёпотом, явно не собираясь пропустить возможность знакомства.

— Мы — легенды, — бросил Люкс, не отрываясь от экрана ноутбука. — А это, — он кивнул в сторону Бель, — самая колючая роза всего кампуса. Осторожно, можно порезаться.

Бель чуть повернула голову, глядя на Лео сквозь ресницы:

— А ты — архитектор или турист с хорошим загаром?

Лео засмеялся тихо, тепло:

— Может, и то и другое. Но, честно? Мне уже здесь нравится.

Люкс сделал вид, что кашлянул, прикрыв рот ладонью:

— Флирт detected.

А Бель... вдруг тоже улыбнулась. Совсем чуть-чуть. Не открыто, но достаточно, чтобы это заметили.

И это заметили.

С заднего ряда, где сидели Эштон и его трое, напряжение повисло, как грозовое облако. Он не сводил с Бель взгляда, хмурый, с прищуром. Видел каждое движение — как она смотрит на новенького, как отвечает, как... улыбается.

— Ну вот и приплыли, Эш, — пробормотал Джулс, откинувшись на спинку парты.

— Новый итальянец уже у твоей бывшей невесты, — добавил Зейн с усмешкой. — Давай, только не начинай мстить. Хотя, кого я обманываю.

Тай молча наблюдал за Эштоном, скрестив руки на груди. Он ничего не сказал — но его молчание говорило громче слов. А Эштон... только сжал кулак на колене.Внутри всё снова сдвинулось. Что-то такое, что он годами хоронил под слоем безразличия.

Лекция закончилась. Профессор пожелал удачи с домашним заданием и вышел, оставив после себя запах кофе и мятной жвачки. Аудитория зашевелилась. Скрипнули стулья, щёлкнули крышки ноутбуков, кто-то уже звонил по телефону, обсуждая планы на обед.

Бель неторопливо закрыла ноутбук и аккуратно сунула блокнот в кожаную сумку. Люкс уже накинул очки на нос и, подмигнув новенькому, пробормотал:

— Лео Кавалли, ты определённо не теряешь времени. Так держать. Только знай — с ней шутки плохи.

— А я не шучу, — с тем же спокойным флером отозвался Лео, вставая. Он поравнялся с Бель, оглянулся через плечо на Люкса. — Вы идёте?

— Всегда, как трио модных ангелов, — хмыкнул Люкс.

Они втроём вышли в коридор. Светлый, с длинными тенями от больших окон.
Каменные стены университета хранили в себе эхо шагов. Бель шла чуть впереди, уверенно, в своих кожаных брюках и белой рубашке, с сумкой на плече. Лео шёл рядом, держа руки в карманах, а Люкс — с телефоном в руке, строча кому-то сообщение, но всё равно слушая.

— Значит, тебе уже всё нравится, — обернулась к Лео Бель.

— Пока да. Особенно сегодняшний вид из окна, — его взгляд был прямой, наглый и, черт возьми, итальянски очаровательный.

Люкс вскинул брови:

— О, он серьёзно пришёл за сердцами. Или хотя бы за драмой.

А потом... шум шагов за спиной. Ровный, тяжёлый, знакомый.

— Эй, глянь, королевская свита движется, — пробормотал Люкс, кивнув назад.

Позади, на несколько метров, шли они. Эштон, Зейн, Тай и Джулс. В расслабленных позах, будто случайно идут в ту же сторону, но взгляд Эштона...он был прибит к её спине.Как будто хотел остановить время или стереть его. Или сам не знал, чего хотел.

— Походу, Лео нравится твоя Бель, — тихо бросил Зейн, почти шепотом, глядя на Эштона сбоку. — Ой, прости. Она никогда толком и не была твоей. Моя ошибка.

— Закрой рот, — процедил Эштон.

— Я не осуждаю, бро, — вмешался Джулс, наигранно беззаботно. — Просто ты её годами морил тишиной и игрой в "мне плевать", а теперь вдруг... она говорит с кем-то, кто умеет улыбаться.

— Он даже не из этой страны, — пробурчал Эштон, не сводя с неё взгляда.

Тай ничего не сказал. Он просто шёл рядом, с тем спокойным лицом, которое появляется у тех, кто всё понимает — но знает, что слова не помогут.

А у Эштона внутри всё трещало.Он знал.Он знал, что ему не плевать.Что он влюблён. По уши. До ломоты в груди. До тошноты от того, как легко она теперь улыбается другому.Он знал, что не достоин её.И не знал, как это исправить. И возможно ли?

Впереди Бель вдруг остановилась, обернулась через плечо. Их взгляды встретились.Одну секунду.Ни злости. Ни презрения.Но и не тепла.Она посмотрела.И пошла дальше.

Снаружи было тепло. Весеннее солнце разливалось по каменным дорожкам университетского сада, заливая светом зелёные кусты, клумбы с цветами и аккуратно подстриженные газоны. Воздух пах свежестью, кофе и чуть-чуть — сигаретами от кого-то неподалёку.

Бель, Люкс и Лео направились к скамье под деревом с раскидистой кроной. Место было удачное: чуть в стороне от основной дорожки, но всё равно открытое — с хорошим обзором на вход и людей вокруг.

— Вот она, тронная зона, — сказал Люкс, плюхаясь на край скамьи. — Здесь рождаются лучшие сплетни, сгорают лучшие интриги и начинаются лучшие романы.

Лео сел рядом, положив руку на спинку, но не к Бель — просто удобно, расслабленно. Она же — закинула ногу на ногу, достала из сумки пачку мармелада, протянула одну штучку Люксу:

— Только потому что ты сегодня не закатил истерику на паре.

— Я учусь у лучших, — драматично отозвался он и отправил мармелад в рот.

Лео смотрел на них с лёгкой улыбкой, явно вникая в атмосферу.

Бель повернулась к нему, прищурившись от солнца:

— Ты, кстати, как относишься к клубам?

Лео чуть склонил голову, будто оценивая вопрос.

— Если честно? Люблю. Но только те, где есть вкусная музыка, не слишком много крикунов и хороший бар. Я не из тех, кто устраивает пьяные драки возле туалета.

Люкс фыркнул:

— Скриньте, девочки, идеальный мужчина найден.

— А почему спросила? — обратился Лео к Бель, с интересом в глазах.

— Просто есть один клуб, — она лениво пожала плечами, глядя вперёд. — Мне иногда кажется, что там сосредоточено больше эмоций, чем во всём Лос-Анджелесе.

— Хочу туда, — усмехнулся Лео. — Сегодня вечером свободна?

— Может быть, — ответила она, без тени спешки, будто просто делала заметку в календаре.

Чуть дальше — за другим кустом, у столика, обвитого вьюном, устроились Эштон и его друзья. На первый взгляд — случайно. На деле — идеальный слуховой радиус.

— Она его приглашает в свой клуб? — пробормотал Джулс, прислонившись к перилам. — Ну всё, свадьба в сентябре.

— Скажи честно, Эш, — произнёс Зейн, потягивая ледяной напиток из бутылки. — Тебе хоть больно? Или ты всё ещё притворяешься, что тебе всё равно?

— Он итальянец, с улыбкой на миллион, — вставил Джулс. — Он не игнорировал её семь лет, не подкладывал ей соль в чай в пятом классе и не трахал каждую вторую. У него пока плюсики.

Эштон молчал.

Тай наблюдал, прищурившись на Бель:

— Она смеётся, — тихо сказал он. — По-настоящему.

Эштон смотрел на неё. На её оживлённые глаза. На то, как она чуть наклоняется вперёд, когда говорит. На то, как её пальцы перебирают мармеладку, когда она слушает.И внутри у него что-то снова дрогнуло.Глупо, поздно, но дрогнуло. Потому что — раньше он никого и никогда не ревновал.