STORYBOOK [Сборник рассказов]

Наша история уходит корнями в остров Оаху, что расположен в Гавайском архипелаге. Представьте себе маленькую цветущую деревушку; приятно пахнет тихоокеанским бризом; ящерицы греются на громоздких камнях недалеко от берега; слышен детский смех. Ещё совсем юный, новоиспеченный археолог по имени Джаспер Конте. Ему выдали грант на раскопки. Рабочие в экспедиции не говорили ему ничего плохого в лицо, хотя тайно считали его выбор довольно глупым.

— Сэр! — крикнул старший рабочий, когда они подплывали к острову. — Сэр!

— Да? — отозвался археолог. Он стоял у борта корабля и смотрел на горизонт, где виднелись скалы и пальмы.

— Вы уверены, что хотите на остров Оаху? Не считайте меня наглецом, но мой вам совет, — сняв потрёпанную шляпу с головы, говорил мужчина, но Джаспер перебил его.

— Оставьте свой совет при себе, мистер Чёрч, — коротко сказал археолог и стал снова смотреть на земли впереди.

Рабочий тихо извинился и ушёл к остальным.

А тем временем, жители острова собрались около своего вождя и выслушивали его речь о том, что скоро придут белые люди и будут искать тут ценные вещи на нетронутых землях. Родители начали негативно реагировать, боясь за своих детей. Много они слышали историй о том, как злые люди с больших земель похищают людей и делают с ними страшные вещи. Старшее же поколение смиренно приняло тот факт, что им вновь придётся встретиться лицом к лицу с когда-то врагами.

Наконец нога британского новоиспеченного учёного ступила на мокрый песок, слегка погружаясь в него. Оглянувшись, он почувствовал себя тем самым пиратом, который приплыл к своей гавани, а за плечом масса приключений и груда сокровищ. Но кто знал, что история Джаспера только начинается?

Из гущи тропического леса вышло несколько человек. Это был вождь местного племени и его жена, за ними не спеша ступал пожилой мужчина.

— Приветствуем вас, — сказал вождь с приподнятой рукой, ладонь его лицевой стороной была повёрнута к прибывшим. Рабочие невнятно ответили на эти слова. Джаспер повторил движение и слова вождя, на что тот улыбнулся ему. Из-за широкой пальмы выбежала маленькая девочка, она направлялась к командиру корабля. Он наклонился к ней и получил в подарок маленькую соломенную куклу. Первое, что он подумал — это кукла-вуду. Но улыбка девочки заставила его понять, что эта мысль довольна глупая. Он взял в руки игрушку.

— Спасибо большое, — с добродушной улыбкой ответил мужчина. Девочка быстро убежала к деревьям. Археолог аккуратно убрал в сумку подарок и снова обратил внимание на представителей острова.

Разговор длился недолго, все ушли к поселению. Джаспер чувствовал себя ребёнком в Нетландии. Ему вспомнились истории, который рассказывал ему его дедушка, что был юнгой на одном корабле. Непроходимые чащи леса, дикари, ядовитые змеи и жуткие насекомые. Тогда и загорелся огонёк путешественника в маленьком Джаспере Конте. После он часто играл в охотника за сокровищами в саду, прячась за кустами и скульптурами, чем пугал няню. Но с того момента многое изменилось и то, что ему представлялось в детстве, отличается от того, что есть на самом деле. Никаких опасностей он не увидел по дороге к людям. Реальность ему нравилась ещё больше. Племя встретило его и его команду довольно тепло. Это не могло не радовать.

Валившись с ног после долгой дороги, археолог присел у себя в домике, предоставленном ему местными. Его окружали деревянные брусья, плотно приставленные друг к другу. При взгляде на стены ему вспомнились строи солдат. Через небольшие щели в крыше в помещении играли лучики солнца. Сколько сейчас времени он так и не узнал: стрелки не перевёл на нужный часовой пояс. Кровать была мягкой, на удивление. В голове он начал перечислять, из чего она могла быть. Его беседу с самим собой прервала неожиданно ворвавшаяся в дом девушка. Она быстро взяла расчёску с тумбочки, что забыла тут ранее, и убежала, даже не оглянувшись. Смуглая кожа, напоминающая ему чай с молоком; волосы с маленькими волнами делали её прическу пышной и необычной; взгляд, который он успел ухватить, пронзил своей темнотой, карие глаза никогда не казались ему такими необычными. Это всё, что он успел рассмотреть, но внимание незнакомка быстро привлекла. Он подошёл к окну и в паре метров от него он заметил ту маленькую девочку, которая пару часов назад подарила ему куклу. По иронии судьбы, к ней подошла ворвавшаяся в домик Конте незнакомка. Она что-то бурно говорила девочке, размахивая руками. Джаспер был удивлён такому поведению, но оторвать глаз не мог. Люди тут так отличались от его «сородичей». Может именно это зацепило археолога?

— Где моя кукла?! Ты ведь знаешь, что я готовила её к празднику! — почти кричала девушка.

«Сёстры. Они сёстры. А ведь верно, так похожи. Хотя, тут все похожи.— думал мужчина.— Боже… Хорошо, что я не сказал этого вслух.»

Джаспер хотел понаблюдать и дальше, рассмотреть как можно лучше старшую сестру, но сон тянул к кровати. Мужчина достал дневник из сумки и сделал пару записей о том, как началось его путешествие. Не переодеваясь, он уснул, засунув дневник и ручку под подушку.

Проснулся юный археолог, по ощущениям, где-то через 10 часов. Проспал он на самом деле 17. Он бы спал ещё дольше, но из грёз его вырвала вчерашняя незнакомка. Она шумела, искала что-то в домике. Она стала смотреть что-то в вещах нового жильца. Заметив, что археолог проснулся, она подошла к кровати и спросила его о чём-то. Джаспер еле присел на кровати и сонными глазами смотрел на девушку. Она не говорила по-английски. Конте собрал все свои познания в её родном языке и попытался произнести фразу «Что вы ищете?». Она нахмурилась и сделала шаг назад, дав понять, что археолог сказал что-то неправильно. Он потянулся к своей сумке и, не прерывая зрительного контакта с девушкой, начал что-то искать в ней. Девушка испуганно попятилась к выходу, но мужчина поднял руки вверх, показывая, что в сумке он искал её вещь.

— Кукла, — произнёс он на английском, а затем попытался на гавайском. — Кукла.

Он положил игрушку на стол и отошёл в другой конец комнаты. Девушка схватила свою вещь и посмотрела на археолога.

— Mahalo, — сказала она, но затем попыталась произнести это же на английском. — Спа-си-бо.

Мужчина улыбнулся во все 32 зуба и протянул руку девушке.

— Джаспер. Меня зовут Джаспер.

Девушка вновь нахмурилась и ушла из домика, оставив собеседника без ответа. Джаспер был в смятении и не знал что ему делать дальше. Он решил оставить всё как есть и заниматься своими делами. Мужчина надел свои тёмно-зелёные брюки, рубашку под тон, подтяжки и завершил совсем непригодный для работы на острове образ напомаженными туфлями. Сделав пару шагов по слегка сухой гавайской земле, он понял, что совершил ошибку. Он начал сомневаться в своём выборе. И не только одежды, но и места работы. Правильно ли он поступал? Это неприятное чувство прогрызало дорогу в сердце парня. И сейчас он просто стоял на одном месте, чувствуя себя тем неуверенным семилетним Джаспером Конте, которого заставили рассказывать стихотворение перед всей семьёй. Он отчётливо помнил тот момент: каждое неправильно произнесённое слово отображалось на лице отца и матери, гордость которых исчезала. Убежав в свою комнату, маленький мальчик расплакался из-за чувства вины и стыда. Ему нужна была поддержка, но никто к нему не пришёл. И тогда он понял, что никто к нему не придёт. Родители больше не будут искать в нём что-то великое и значительное, он волен делать что душа пожелает. По крайней мере, ему тогда так казалось.
Джаспер вернулся в свой домик и переоделся в то, что ему показалось комфортным, а не элегантным и красивым. В голове его отчётливо пронёсся голос строгой матери, что пыталась сделать из него ещё одну её куклу. Парень закрыл глаза и посчитал до десяти, дабы успокоиться. Выйдя из домика, он направился к своей команде рабочих, что были уже на берегу и ждали начальство.

— Простите, что заставил вас ждать, господа, — постарался как можно мягче сказать мужчина, так как понимал, что ему нужны эти люди.

Джаспер и его команда стали усердно работать, стараясь не отходить от графика. Процесс работы был похож на улей — тихий, но зудящий звук голосов и постоянная занятость всех вокруг. Такое нововведение в образ жизни поначалу раздражало большую часть населения острова. Но чуть позже они стали носить воду и фрукты рабочим. Джаспер оставался на месте раскопок, даже когда вся команда уже уходила спать; пару раз он включал фонарь и работал ещё несколько часов, изучая находки. Однажды он уснул за столом, обставленным пыльными предметами, что недавно выкопали из земли. Тогда он проснулся под чутким взором уже знакомой ему девушки. Они сидели в тишине. Он только сонно смотрел на неё, не поднимая головы с рук, сложенных на столе так, чтобы было удобно спать. Так они и встретили восход — на берегу Оаху.
Первое движение было за девушкой. Она взяла ручку и кусочек чистой бумаги на столе. Джаспер внимательно смотрел на неё, уже приняв нормальное положение за столом. Она положила листочек перед Конте.

— Калеа, — прочитал вслух он и посмотрел на девушку.

Археолог улыбнулся. Лёд в их взаимоотношениях тронулся.

Калеа всё чаще стала проводить время недалеко от места работы нового друга. Она больше не убегала и не хмурилась; ей нравилось слушать Джаспера, когда он объясняет рабочим, какую чудную вещь они нашли. Он в свою очередь наблюдал за ней, за тем, как она играет с детьми, как готовит еду. День за днём они всё чаще виделись, привыкали друг к другу. Так и родились их чувства. Он учил её английскому и нежно улыбался, смотря ей в глаза. Она учила его жизни на острове и носила по утрам маленькие цветы. И в один солнечный день у них родилась дочь, названная Ланой. Раскопки были почти закончены, половина команды отплыла с найденным к материку. Но мужчине было совершено не до этого, ведь его единственная любовь, его Калеа, умерла. И остался он один, а на руках маленькая дочь. Он поставил себе цель воспитать девочку так, как бы это сделала её мать. «Она должна чувствовать себя любимой», — говорил он сам себе.

Забирая маленькую Лану в Шотландию, он почти рассорился с бабушками и дедушками дочери: «Вы потеряли дочь, а я потерял часть себя. Я любил её и до сих пор люблю; никто не заменит мне и вам Калеа. Но у нас есть Лана. Она уже сейчас похожа на свою маму. Прошу вас, поверьте мне, я не отберу у вас внучку. Вы не единственные, кто является её родственниками», — с этими словами он уплыл. Он пообещал себе, что девочка будет знать свои корни и будет часто бывать на Оаху.

В Шотландию он прибыл с полным воодушевлением и маленьким спящим счастьем на руках. Он представлял, как будут рады его родители тому, что у них есть внук. Но его надежды рухнули. Увидев девочку, они нахмурились и стали кричать про честь семьи, которую он «уничтожает своими выходками». Им было интересно лишь то, как хорошо он поработал на острове и сколько он сможет получить за найденное. Джасперу было не до его материального состояния. Никто в его семье никогда не задумывался об этом. Деньги будто сами появлялись.

Во время очередной ссоры Джаспера с родителями годовалая Лана лежала в своей колыбели. Она вот-вот заплачет, ведь всё, что она слышит в этом доме — это крики. На тихое хныканье в комнату зашла девочка. Она была похожа на Белоснежку. Подойдя к кроватке, она посмотрела в неё и протянула свою маленькую руку ребёнку. Лана схватила девочку за указательный палец, чем напугала её. Но затем она стала успокаиваться и даже мельком улыбнулась. Это дало начало их дружбе. Такой и была первая встреча Ланы и Беатрис.

* * *

Прошло 10 лет, нас снова переносит на остров, с которого всё началось. Это была обычная поездка к бабушке с дедушкой. Ни Лана, ни Джаспер, да и весь остров не могли предугадать что может произойти.

Всё вокруг напоминало Ад. Лава сочилась из вулкана, растекаясь и сжигая всё на своём пути. Мистер Конте, как и любой джентльмен, стал одним из добровольцев, что помогали в эвакуации людей. Всё прошло почти успешно, жертв было не много. Но среди них был он. Долго Лана плакала около тела отца, что напоминало больше фарш. Его прижало к земле огромным камнем, что вылетел из жерла вулкана. Так она и потеряла в десять лет ещё и отца. Безусловно, у неё остались бабушка с дедушкой и семья в Шотландии, но они не смогли бы заменить ей родителей. С тяжёлым камнем на душе, она отправилась к семье Конте. Что-то внутри ей не давало светлых надежд на проживание там.

Прошёл ещё год. Это время было невыносимой пыткой для девочки. Она не чувствовала себя любимой в семье аристократов.

— Я должна уехать, — сказала она с полной решительностью Жаенетте.

За годы совместной жизни они сблизились, стали словно кровные сёстры. Всю свою любовь старшая могла отдавать кузине. В ней она видела своего дядю Джаспера — весёлого, доброго и совершенно не похожего на всю семью. За это она уважала его и любила всем сердцем. После его смерти, она и Лана долго плакали ночами, прячась на кухне с банкой конфет. Но вспомнив, что она — наследница рода Конте, Беатрис взяла себя в руки. Никто кроме неё не хотел заботиться о маленькой девочке. Всем было плевать и на то, что она дочь Джаспера. Именно Лана дала девушке прозвище Сойка. Это произошло, когда они вместе читали книгу под деревом в саду. Тогда они плакали над смертью Карла Лейона. Девочки так любили книги, что большую часть времени находились в библиотеке. Такие моменты делали Лану счастливой, заставляли забывать, что этот дом для неё кошмар на яву. И только Сойка была ей лучиком света, спасением.

— Нет! Зачем? Я ведь уже достаточно взрослая, что бы самостоятельно о тебе заботиться, Лана, — возмущалась девушка. Она сидела за роялем, изучая новое произведение.

— Сойка, ты ведь знаешь, что не в этом дело, — смотря на свои ботинки, говорила Лана. Она начала тихонько плакать, ведь горький ком в горле уже было невозможно сдерживать. Белоснежные руки прижали её к себе и она почувствовала тепло.

— Тогда давай уедем вместе. Поедем к твоим бабушке и дедушке, на Оаху. Я буду работать, потом и ты со мной. Мы будем жить счастливо, обещаю, — уже тихо говорила старшая.

— Нет. Мне нужно уехать туда, где меня не найдут ни мои, ни твои родственники. И что бы только ты знала где я, — отстранившись, сказала девушка.

Беатрис не хотела мириться с таким раскладом. Она нахмурилась и уже в голове прокручивала всевозможные варианты ответа. Но вовремя поняла, что гены Конте начали бурлить и она закрыла глаза.

— Я что-нибудь придумаю, — шёпотом ответила она и поцеловала в затылок кузину. — Я обещаю, что ты будешь в порядке, моя дорогая.

Никто не спрашивал, куда и на сколько едет Беатрис. Да и не возникло вопроса,  почему с ней Лана. Чем дальше она была от поместья, тем лучше было всем Конте. В порту девочка впервые за долгое время почувствовала, как тревога и страх спадают.

Спустя несколько утомительных и душных дней Беатрис и Лана оказались в маленьком городке Нью-Кингстаун, находящемся в Род-Айленде — самом маленьком по территории штате США.

— Как же чудесно тут! — сказала младшая Конте и пробежалась до своего нового дома. Беатрис поправила свою синюю сумку и прошлась за кузиной.

Девушки зашли в просторный дом. Снаружи он был словно старинный замок, который забросили полвека назад. Внутри же было уютнее: лёгкие шторы, развевающиеся словно призраки; мягкая и манящая к себе мебель; куда не глянь — цветы, самые разные. Последний пункт радовал Лану больше всего, ведь это напоминало ей Оаху — островок, где она родилась, где временами росла. Омрачало лишь воспоминание о смерти отца. Девочка надолго запомнила его взгляд перед тем, как веки навсегда опустились. Она хотела знать свою маму, но та оставила после себя лишь образ, передавшийся дочери, и дикое тяготение к природе.

— Я помогу тебе обустроиться здесь, моя дорогая кузина, — сказала Беатрис, поставив свою сумку на диван. — Но я не останусь тут надолго, мне нужно уехать.

— Как жаль. Мы ведь ещё столько книг не прочли вместе! Столько смертей не оплакали, Сойка! — драматично проговорила девочка и, изображая обморок, упала в кресло. Кузины засмеялись.

— Пойдём, тебе ещё многое нужно показать в Нью-Кингстауне, — взяв под руку Лану, сказала старшая. — Пообещай писать мне и-мэйлы каждый день, а то и по несколько раз!

— Конечно! Ты ещё будешь злиться, ведь я буду писать тебе про абсолютно всё, — через смех ответила девочка.

Им было так приятно проводить время вместе. Они понимали, что увидятся не скоро. Но лучшим решением было не прощаться и не вспоминать о том, что Сойка уедет в Шотландию уже утром. И никто из них не знал, что им следует хорошо запомнить эти моменты, ведь они больше не встретятся.

***

Прошло два года. Беатрис Конте потеряла свою семью в авиакатастрофе полгода назад. Семейный бизнес и всё состояние упало на хрупкие белоснежные плечи. Она бы сломалась под ужасным давление, но характер и гены не давали спуску и на секунду. Так девушка и не успела погоревать об утрате, не успела понести траур. Но друг детства — Томас Батлер — всегда был рядом, под рукой. И она не знала — злиться ей или присмотреться к нему внимательней. Ведь не раз они заводили разговор на тему их чувств друг к другу. Точнее, Томас начинал бурный монолог о том, какая Сойка глупая, что упускает шанс на счастье. В основном, звучат слова обиды, летящие в адрес девушки. Обычно она молча переживала его словесные атаки (иногда ей казалось, что даже заткнув уши, она может понять, что доноситься из его поэтичных уст, и выражения отнюдь не ласковые). Временами чаша терпения переполнялась и в игру вступали проступающие гены семьи Конте. Богатый словарный запас красавицы пополнялся к каждой новой ссоре и это давало возможность красноречиво отбиваться от Батлера. Но это всё не отстраняло друг от друга богатых «детишек». Ведь они прошли слишком многое, что бы глупые перепалки встали между ними. Милые бранятся, ведь так?

— Сойка, ты ведь знаешь, что закрываться у себя в спальне на неделю как минимум вредит твоей и без того светлой коже. Ты станешь тусклой и совершенно перестанешь меня вдохновлять на новые поэмы! — кричал блондин, стоя под большой дверью, ведущей в покои подруги. Он прислонился к двери, что бы не пропустить приглушённый ответ «собеседницы».

— Меня ни капли не интересует то, что я могу перестать тебя вдохновлять, ты ведь знаешь? — донёсся ответ из-за спины, чем заставил мужчину обернуться.

— Разве ты не была у себя в комнате?

— Как видишь, если я стою не по ту сторону двери сейчас…— с лёгкой ухмылкой ответила девушка и, не дожидаясь ответа, ушла в библиотеку. Поэт плёлся за ней.

— Но меня всё равно беспокоит твой больной вид, — пытался уже мягче говорить мужчина, на что получил саркастично поднятую бровь. — То есть, ты выглядишь уставшей, обеспокоенной. Что случилось?

Молодые люди зашли в помещении, которое стало второй спальне Жаенетте. Не сосчитать дни, проведённые здесь за чашкой горячего напитка и прочтением новой книги. После смерти родителей Конте стала стремительно изучать литературу, что может пригодиться ей в управлении и поддержании сложного механизма, что выстраивался веками.

— Я даже не знаю, с чего начать, Соловей.— в растерянности ответила девушка и села на кресло перед камином. Был такой же дождливый день, как и тогда, когда он впервые сказал вслух о своих чувствах.

Томас сел в кресло напротив. Только сейчас он заприметил, что девушка перед ним не выглядит на особу голубых кровей, стремящуюся задеть колким словечком в ответ. Беатрис была в длинном красном халате, плотно окутывающем тело. Было непривычно видеть её и без макияжа. Сейчас Сойка выглядела…домашней? Да, определённо.

— Начни со своего внешнего вида, — он собрался встать с кресла, но собеседница среагировала быстрее и, надавив рукой на его плечо, усадила обратно.

— Я всё объясню, — сказала черноволосая. Кто-то однажды сказал, что когда говоришь что-то серьёзное, то лучше не смотреть человеку в лицо. Тяжело вздохнув, она смотрела на огонь, успокаивая себя его трескотом.

— Помнишь моего дядю Джаспера? Он был прекрасным, прекрасным человеком. Никого добрее я не встречала и до сих пор. Так вот, у него есть дочь, — стараясь сохранят спокойствие, начала девушка, но Батлер любил перебивать.

— Но, у него и твоей тёти Алисы нет детей.

— У него есть внебрачная дочь. Когда он только получил грант, он уехал на остров Оаху, где и познакомился с будущей женой, которая, по жестокой судьбе, умерла, не став законной супругой. Но у них успел родиться ребёнок, дали ей имя Лана. Она так похожа на дядюшку! Её смех, улыбка, манера общения… Мы росли с ней вместе, но она уезжала время от времени на остров. И после смерти Джаспера вся семья ещё больше обычного обозлилась на девочку. Ни капли сочувствия не было у этих коршунов! — возмущалась Конте, но ведь о мёртвых либо хорошо, либо ничего, поэтому она остановилась. — И у нас с ней созрел план.

Томас был обеспокоен и в замешательстве. Что-то вглубине начало больно сжиматься и стало труднее дышать. Он не мог и слова промолвить, что странно для него. Но это было лишь на руку Сойке, поэтому она продолжила.

— Я увезла её в штаты, в самый неприметный городок из всех возможных. И мы переписывались, всё было замечательно. Но я перестала получать от неё письма уже несколько месяцев, хотя договоренность была общаться каждый день, — не отводя взгляда от огня, произнесла Беатрис.

На пару минут повисла тишина. Томас обдумывал всю полученную информацию, а Беатрис из-за нервного состояния не могла никак спокойно сидеть в кресле. Обратив внимание на друга, который вот-вот собрался говорить, она опередила его:

— И пока ты не стал давать мне советы, я хочу пристыдить саму себя, ведь я до сих пор не успела съездить к ней и узнать, как она. Я сначала думала, что связь стала барахлить, но всё оказалось в норме. И пару месяцев оправдывала своё бездействие её подростковым периодом.

— Мы можем вместе навестить твою кузину, убедиться, что с ней всё в норме, — с лёгкой улыбкой произнёс мужчина. Девушка ответила аналогичным жестом.

— Тогда мог бы взять на себя обязанность транспортировки нас до Нью-Кингстауна? — спросила Конте, на что получила вопросительный взгляд. — США, штат Род-Айленд.

Томас сделал понимающее лицо, кивнув в ответ, и Сойка ушла. Он остался в просторной комнате, которая не могла уместить его сомнения в данный момент. Какие-то воспоминания всплывали из глубины его души, но словно что-то блокировало их. Но Томасу так хотелось помочь возлюбленной…

Уже в самолёте Беатрис начало нервно трясти. Тошнота и боязнь подступили почти моментально ещё в аэропорту.

— Я предлагала проплыть весь путь, — с закрытыми глазами заявила юная особа.

— Так бы мы добрались до Нью-Кингстауна ещё через пару месяцев, а это нам совсем ни к чему, — пытался успокоить подругу блондин. От упоминания города Сойка начала нервничать ещё больше. Он накрыл своей рукой её. Это было словно призрачное касание: неуверенное, скользящее, отдающее током. Если бы кто-нибудь сказал, что Томас Батлер может скромным и робким с женским полом, то в ответ получил бы громкий и пронзительный смех. Харизматичный британец в ангельском обличии, да и вдобавок поэт — как тут устоять?! Но Беатрис единственная, кто не поддается его природному магнетизму. Возможно, это и стало одной из причин, почему он так влюблен в неё. Возможно, поэтому он так сильно желает не говорить о тревоге, которая закралась у него внутри с начала их приключения.

Выйдя из самолёта, Сойка быстро направилась в женскую комнату, кинув к ногам спутника свою сумку. Едва дверь кабинки закрылась, её завтрак покинул желудок. Забыв о своей брезгливости к общественным туалетам, девушка закрыла глаза и упёрлась лбом в руку, что лежала на краю унитаза. Нажатие на рычаг – и вода убрала следы еды. Ноги тряслись из-за слабости и вновь проявившегося страха за кузину, что стала ей как сестра. Беатрис вышла из кабинки и привела себя в порядок. Последний раз посмотрев на себя в зеркало, дабы убедиться, что всё в порядке с её внешним видом, она вышла из комнаты. Соловей уже ждал её.

— Держи. Мне сказали, что это помогает при тошноте, — протягивая стакан с горячим чаем, сказал парень. — Только пей понемногу.

Черноволосая взяла стакан и слабо улыбнулась. Когда молодые люди удостоверились, что с ней всё в хорошо, они вышли из аэропорта и, словив такси, поехали к нужному дому. Сойка была, на удивление, спокойна. Она отгоняла плохие мысли и уже видела счастливое лицо Ланы перед глазами. Том же был почти уверен, что он сейчас ходит по очень тонкому льду.

Ребята подошли к ограждению. Беатрис хотела нажать на звонок, но сразу заприметила неладное с дверью. Толкнув её рукой, она поняла, что ворота не заперты. Пройдя внутрь, путешественники направились в дом, который так же был не заперт. Конте еле переставляла ноги, что бы идти дальше. Том взял её под руку, что смягчило волнение девушки. В доме никого не оказалось.

— Посиди пока тут, я хочу убедиться, что здесь никого нет, — помогая подруге дойти до кресла около окна, сказал Батлер и пошёл осматриваться. Он зашёл в каждую комнату на первом этаже и на втором. Убедившись, что они в доме одни, он спустился к Сойке.

— Дом пуст. Будто недавно его забросили, — присаживаясь на соседнее кресло, произнёс мужчина.

У голове Беатрис начали крутиться самые разные мысли. По большей части, это были ужасные вещи. Она закрыла глаза и уже хотела заплакать, как на её плечо легла рука. Это был Томас. От него веяло теплом и безопасностью. Это немного пугало и раздражало девушку, она не привыкла, что такие эмоции может у неё вызвать друг детства.

— Пойдём прогуляемся, тебе нужно на свежий воздух, — тихо сказал блондин, и уголки его губ немного приподнялись.

Молодые люди вышли из дома, закрыв дверь и ворота за собой. Не успели они пройти и несколько километров, как заприметили на фонарном столбе листовку. Подойдя, Сойка чуть не упала в обморок. В глаза потемнело, дышать стало очень трудно, ноги стали ватными, голова шла кругом. Сорвав лист, Том взял под руку девушку,  и они направились в город. Дойдя до ближайшего участка, они схватили первого попавшегося полицейского.

— Прошу прощения, вы не знаете, где эта девочка? — задавал вопрос британец.

— Простите, я не имею ни малейшего понятия. Я работаю в другом отделе. Советую обратиться к Долэсу. Если не ошибаюсь, он вёл это дело, — ответил полицейский и указал на последнюю дверь в коридоре.

Том коротко постучался, и из кабинета донеслось глухое: «Входите!». Они переступили порог, и перед глазами молодых людей предстал мужчина лет 40, с сединой почти на всю голову, морщинами около глаз. Его внешний вид выдавал годы работы в участке. Беатрис и Том сели на стулья перед столом. В этот раз говорить решила девушка.

— Прошу прощения, нам сказали, что вы вели дело о...— начала говорить она, но язык не хотел, что бы слова произносились дальше.

Она выхватила у парня листовку и положила её на стол перед полицейским. Он шумно вздохнул и сел за стол.

— Кем вы являетесь погибшей, мисс? — спросил мужчина.

Сердце Конте будто остановилось. В ушах начался писк и она вцепилась в ручку стула. Ей хотелось кричать и плакать, но тело охватило оцепенение. Широко распахнув глаза, она смотрела перед собой в одну точку и старалась не моргать. Язык будто высох, мысли кружились в голове как торнадо, но ничего путного не связывалось.

— Она её кузина, сэр. Что с ней случилось? — обеспокоенно произнёс Батлер. Его сердце билось так быстро, как только могло.

— Девочку отравили… чёрт, я точно не могу сказать чем. Наш патологоанатом лучше знает, — с этими словами полицейский начал копаться в папках на столе. — Возьмите. Отдайте её мужчина на первом этаже, в первом кабинете справа. Он поможет вам всё прояснить в этой ситуации.

Томас взял бумаги. Они встали со стульев и направились к выходу. Полицейский кинул им вслед дежурное: «Мне очень жаль».

Спустившись к нужному кабинету, молодые люди постучались и, не дожидаясь ответа, зашли. Пахло лекарствами. Беатрис не смогла ничего сказать, поэтому просто протянула папку мужчине в белом халате. Не смотря на свою работу, он улыбался. Показалось, что маньяк.

— Разве сегодня не прекрасная погода? В Нью-Кингстауне давно не было так хорошо. Не душно, солнышко греет, лёгкий ветерок, — с улыбкой тараторил он. Нет, у него просто не лады с головой.

— Можете поподробнее рассказать о том, что произошло с этой девочкой? Нас прислал офицер Долэус. Я Беатрис Конте, кузина умершей, — холодно сказала девушка. Томас от удивления вскинул брови.

«Как она сохраняет такое спокойствие? Ещё пару минут назад её нельзя было оторвать от стула»,—  думал Томас.

— Да, конечно. Секунду, — мужчина в халате взял папку в руки и, просмотрев её, подошёл к шкафу. — Если меня не подводит память, это было два месяца назад.

Он взял в руки карточку из нужного раздела. Пролистав маленькие пометки на листочка со стола, он произнёс:

— Смерть наступила впоследствии отравление растительным ядом под названием рицин. Сделанный из Ricinus communis, — с этими словами он получил вопросительно поднятую бровь Конте. — Клещевины. Выглядит как белый порошок, без запаха, хорошо растворяется в воде. Вероятнее всего, подсыпали в чай или другой напиток, котоырй девочка принимала за неделю до этого.

— В каком смысле, за неделю? — спросил Том.

— Первые три дня рицин даёт знать о себе через кровоизлияние в сетчатку глаза. Затем идёт сильная боль в животе, тошнота, рвота, — объяснял патологоанатом. — Так же судороги. Продолжается вторая стадия дня четыре или шесть. Вскрытие показало, что девочка поддавалась последствиям яда неделю.

«О, Господи. Сойка… », — пронеслось в голове Батлера.

Поблагодарив за информацию, ребята ушли из участка.

— Ты как? — робко задал вопрос блондин. Меньше всего ему хотелось спрашивать что-то глупое в данный момент.

— Буду лучше. Мне нужно отдохнуть. Найдём отель, в тот дом я не хочу сейчас возвращаться, — ответила девушка. Они молчали всю дорогу. Каждый думал о своём.

Добравшись до отеля, они сняли два номера. Батлер настаивал на том, что бы он остался с подругой и проследил, что бы она не сделала с собой чего-нибудь. Конте сослалась на усталость перелёта и сказала, что ушла спать. С недоверием Том согласился, и они разошлись у своих комнат. Только закрылась дверь номера девушки, как из её глаз потекли слёзы. Сейчас она уже не могла сохранять спокойствие, давать пример сдержанности. Уткнувшись лбом в колени, она села у подножия кровати и тихо плакала. Пробыв так ещё два часа, она уснула. Том же не мог сомкнуть глаз этой ночью. Ему было страшно и стыдно. Он уже представлял собственную смерть. Ведь он был причастен к содеянному.

***

Уэльс, Кардифф, 11 лет назад.

Шёл морозящий ливень. И очень удачно совпало событие, происходящее в этот день.

Шестеро людей собрались за одним большим столом. По правую сторону сидела знатная семья из Шотландии. Весь их внешний вид и манеры давали понять, что денег им не занимать. Женщина лет 40, одетая в чёрное платье с небрежно лежащей поверх меховой накидкой, почти весь вечер сидела молча, приглядываясь к ребёнку семьи, к которой они приехали. В то же время её муж активно вёл беседу с будущим партнёром. Весь этот диалог был настолько утомительным, что дочь Диккенсов, семьи, что родом из Уэльса, вышла в другую комнату.

— Джаспер, иди за Алисой, — скомандовала его мать. — Вы без пяти минут молодожёны, стоит получше узнать друг друга.

— Дорогая матушка, вы прекрасно осведомлены, что я уже помолвлен и являются отцом, — ответил парень, стараясь мягче перевести тему.

— Джаспер Уильям Конте, я не желаю больше ни минуты слышать об этом отродье! Они не часть нашей семьи, — вступил в разговор отец. — И ты немедленно встанешь и пойдёшь к Алисе. Она прекрасный вариант для тебя.

— Может для вас? — невозмутимо произнёс археолог и встал из-за стола, так как заприметил молнии в глазах родителей.

Он вышел в коридор и ему уже стало некомфортно. Его так не тошнило даже на корабле. Потолки поместья были настолько высокими, что страшно было представить количество прислуги, что сломало себе конечности, убирая дом. Лестница была витиеватой и Джаспер не мог не задать себе вопрос: «Как тут не сломать ногу? Если только её». Стены местами украшали картины, рамы которых были абсолютно безвкусны, а содержание полотен пугало своей дикостью. Ковёр на полу был такой тонкий, что платок в его пиджаке казался толщиной в слоновую кость. Отовсюду веяло дешевизной и сыростью. Сделав ещё несколько шагов вперёд, Конте повернул влево и увидел Алису. Она была полной противоположностью его Калеи. Русые волосы были заплетены в косу и аккуратно закреплены на голове, открывая шею и плечи; её фигура напоминала квадрат, а платье, что было на ней, только выделяло это. Самым важным в человеке Джаспер считал глаза, так как они могут рассказать всё. Но у Алисы они были пустыми, словно вся серость и уныние мира собрались у неё в роговице. Она старалась изысканно ставить белые лилии в вазу на столике, делая вид, что совершенно не замечает будущего мужа. Джаспер стиснул челюсти и прислонился к лестнице. Девушка взяла один цветок в руки и подошла к нему.

— Это тебе на нашу вечную любовь, мой дорогой, — с невинным взглядом произнесла девушка.

Джаспер взял в руки цветок и вспомнил, что белые лилии на смерть. В его голове промелькнула мысль: «Надеюсь, что к твоей». Девушка подошла ближе, положила руку на плечо собеседника и поцеловала его в щёку. Тошнотворный ком подкатил к горлу Конте. Его сердце начало больно сжиматься, ведь он вспомнил о своей Калеа и Лане. Злоба на свою насквозь прогнившую, словно яблоко на траве, семью охватила археолога. Он старался представлять перед собой не отторгающую Алису, а его солнечную возлюбленную с острова Оаху.

— О, я вижу, вы уже подружились, — с улыбкой сказал отец парня, выйдя в коридор. Девушка невинно отпрянула и смущённо опустила взгляд. Джаспер понимал, что это всего лишь оболочка, приманка. Он читал будущую супругу как открытую книгу. Вся её натура идеально вписывалась в его такую же меркантильную семью. Джаспер засунул руки в карманы своих брюк и нащупал в них почти засохший цветок. Достав его, он понял, что это один из тех подарков, что носила ему по утрам Калеа. Парень заметил грозный взгляд отца и убрал цветок обратно. Это было концом его жизни. Он будто уже провалился под лёд, а вода заполняет лёгкие.

Наконец Конте покинули поместье Диккенсов, оставляя за собой шлейф из аромата богатства и претенциозности. Алиса была уже в мечтах о том, как получит огромное состояние. Ни для кого из их семьи не было секретом, что в этом бракосочетании нет ни намёка на любовь. Деньги. Всё крутилось вокруг них. Диккенсы уже пол года сводят концы с концами, стараясь не показывать этого обществу. Возможность стать партнёром с самой влиятельной и богатой семьёй Шотландии стало словно поцелуем от Фортуны. Для Конте же это было замечательной возможностью скрыть тот позор, которым они считали Лану. Всё это было притворством, которое прикрывали «счастливым союзом двух семей Британии». И это событие перечеркнуло несколько жизней.

***

Сны Беатрис стали беспокойными с того момента, как самолёт, в котором летела её семья, разбился. Она всеми способами скрывала недосып, оправдываясь аристократической бледностью. Всё вокруг считали, что Сойка, как и Джаспер, ненавидела свою семью и всеми силами пыталась не стать похожей на своих родственничков. Так и было, но Жаенетте была представителем более нового поколения и всё же была чем-то схожа с ненавистными ей людьми. Она любила свою мать и отца, хотя они были точной копией бабушки и дедушки по материнской линии. Не смотря на это, ближе всех ей был дядюшка Джаспер, заменивший ей родительскую любовь. Любила она и кузину Лану, по которой так тосковала последнее время. Новость о её гибели разрушила внутренний стержень девушки, она ослабла и больше не могла достойно бороться.

Сегодняшний сон был о кузине. Девочка лежала на полу своей ванной комнаты, поджав колени к грудной клетке. Сойка словно была рядом, в паре шагов, но не могла никак помочь. Крики Ланы оставляли порезы на руках аристократки, которые становились всё глубже и больнее. Затем девочка посмотрела в глаза кузины, будто укоризненно. Она протянула ей руку, но Сойка была за невидимым стеклом. Хрупкая рука безжизненно упала на кафель, а взгляд опустел. Сойка закричала так громко, что завеса исчезла и она смогла рухнуть на пол около маленького тела. Она хваталась за её лицо, думая, что это поможет. Неожиданно кто-то положил руку на плечо Конте. Одновременно она почувствовала, что знает этого человека, она чувствует доверие, но подозрение и страх закрались в голове. Она резко обернулась, и кто-то сильно ударил её, от чего девушка проснулась. Слёзы не переставали капать на одеяло, но кто-то крепко обнял её. Это был Том. Она начала успокаиваться, ведь, сама того не подозревая, всегда ощущала себя в его компании защищённой от всех бед извне.

— Тише, тише…— проговаривал Батлер на ухо подруги.

Мужчина встал с постели и подошёл к столику. Наполнив стакан водой из графина, он подал его Сойке, на что та кивнула.

— Помнишь нашу первую встречу? — спустя пару минут тишины спросил Соловей. Он решил перевести тему, отвлечь девушку от кошмара. Она кивнула.

— Забудешь ещё… Ты первый раз пришёл в класс по игре на рояле и, о боже, я клянусь, что мои уши почти завяли, — сквозь смех сказала черноволосая.

— Не так всё и плохо было, — закатив глаза, ответил парень.

— Тебе медведь на уши наступил, мой дорогой. Не будь ты прекрасным поэтом с очаровательным голосом, в мире аристократов тебя бы считали изгоем.

— Считаешь мой голос очаровательным? — с лёгкой улыбкой задал вопрос собеседник. Сойка тяжело вздохнула.

— Всё как всегда.

Соловей сел на кресло напротив кровати. Его взгляд был устремлён в подругу, которая смотрела на одеяло. Молодые люди ударились в воспоминания.

А ведь и правда, всё так и было. Маленький мальчик, что выглядел словно херувим, сошедший с картин Ботичелли, зашёл в музыкальную академию миссис Стрик. Он ещё не видел хозяйку этого места, не говорил с ней, но ему уже хотелось уйти. Холл здания был просторным, с высокими потолками, и холодным, с мимо несущимися ветрами. Серые и белые тона отовсюду начинали давить своей скукой на 7-летнего ребёнка. Юный Томас подумывал принести свои краски и разрисовать тут всё, что бы не было так уныло. Тишину и размышления мальчика прервали голоса, приближающиеся с западной части академии. Через пару минут перед его и его матери глазами появилось три фигуры. Миссис Батлер сразу оживилась и с улыбкой дождалась, когда все трое подойдут к ней и её сыну. Взрослые стали говорить между собой, добавляя в диалог слова похвалы в адрес юного дарования, стоящего позади другой женщины. Девочка была с густыми, немного вьющимися волосами, собранными только сверху, а голубые глаза словно улыбались каждому слову. В руках она держала листок с нотами. Заприметив это, он понял, что его ждёт что-то страшное. Том никогда не интересовался музыкой, ему по душе было писать. Рифма привлекала его, как нимфы влекут бедняг за собой в лес.

— Может пусть Беатрис покажет Томасу игру на рояле? Пусть он поймёт, как это должно звучать, — сказала глава академии, и мальчик начал нервничать. Все три женщины согласились с этим и направились в нужный класс.

Зайдя в комнату, Батлера испытал восторг и ужас. Девочка села за рояль, поставила перед собой ноты и начала играть. Том оценил то, как она хорошо играла. Словно взрослые на тех мероприятиях, на которые его водили родители. Затем мальчика подвели к инструменту и сказали попробовать сыграть. Он попытался вспомнить что-нибудь из того, чему его учила его гувернантка. Но всё вылетело из головы. Пару раз пройдясь по клавишам, он услышал просьбу миссис Стрик остановиться. Женщины стали говорить между собой. Беатрис повернулась к мальчику рядом.

— Ты ужасно играешь, — гордо произнесла она. Повернувшись назад, она удостоверилась, что их не слушают. — Прости. Мама учила меня вести себя так со всеми. Меня зовут Беатрис, а тебя как?

Батлер сидел и не мог произнести ни слова, ведь был в замешательстве.

— Томас, — наконец сказал он.

Он вспомнил про клочок бумаги в своем кармане, на котором написал маленькое четверостишье. Достав его, Соловей протянул его новой подруге. Девочка взяла листочек и прочитала содержимое.

— Всё-таки ты и пишешь не очень, — нахмурившись, сказала она. Мальчик вырвал своё стихотворение из рук девочки.

— А ты играешь отвратительно, — ответил он.

Они оба соврали. Кровь аристократов заиграла в жилах и они стали вспоминать обидные слова, что бы кидаться ими друг в друга. Так и началась их долгая дружба, что переросла во влюбленность. Но они никогда не говорили об этом всерьёз. По крайней мере, так считала Сойка. Томас же был настроен решительно. Он никогда ни к кому не чувствовал такого. Беатрис была единственной любовью в жизни Томаса. Это как разрушало, так и вдохновляло поэта.

— Слушай, а ведь уже утро, — прервала тишину Конте. Соловей взглянул на часы, которые показывали, что уже 9 утра.

— Надо позвонить Дороти, — продолжила девушка, — гувернантке Ланы.

— Ты уверена? — спросил Том, на что получил кивок. — Ладно.

Девушка взяла телефон с тумбочки и открыла контакты. Найдя нужный, она нажала на кнопку вызова.

— Доброе утро, Дороти. Это Беатрис Конте, кузина Ланы. Помните меня?

— Да, конечно помню! Доброе утро, дорогая, — послышалось на том конце.

— Замечательно. Не могли бы вы прийти в её дом через час? — спросила Сойка, но получила отрицательный ответ.

— Вы не знаете кто нашёл мою мёртвую кузину? — спросила девушка.

— Это была я. Я тогда как раз приехала после недельного отпуска, — ответила гувернантка.

— Кто дал вам этот отпуск? — Сойка нахмурилась, услышав слова женщины.

— Сама Лана. Она отпустила меня и Пола на неделю. Сказала, что бы мы отдохнули, провели праздники со своими семьями, — немного обеспокоенно сказала Дороти.

— У неё ведь не было таких полномочий, хотя вы были её прислугой, — тяжело вздохнув, сказала Сойка и закрыла глаза. — Расскажите мне всё про день, когда вы уехали.

— Я встала примерно в 5 утра, собрала свои вещи. Затем пошла в комнату Ланы и приготовила ей одежду и книгу, которую она должна была прочесть за неделю нашего отсутствия. В 8 часов я разбудила её, она настояла на том, что бы мы все вместе позавтракали. После этого я начала уборку по дому. Где-то в 11 часов в дверь позвонили, это был курьер. Он сказал, что принёс посылку на имя Ланы Конте. Как раз от вас, Беатрис.

— Я не посылала ей ничего, — нахмурилась девушка. — Что было потом?

— Я попросила его пройти в гостиную и оставить посылку на столике. Потом он ушёл, — сказала гувернантка. — Прошу прощения, мисс Конте. Меня уже зовут. Была рада услышать вас. Примите мои соболезнования по поводу девочки. Она была чудным ребёнком, мы все её любили.

— Спасибо, Дороти. Хочу сказать, что я любым способом найду того, кто подсыпал моей кузине рицин в напиток, — как можно спокойнее сказала Сойка. — Я не обвиняю ни вас, ни Пола. Я надеюсь, что справедливость восторжествует.

На этих словах закончился диалог. Сойка стала искать в телефонной книге номер повара, которого наняла для Ланы. Тем временем, Томас уже разнервничался не на шутку. Он чувствовал, что скоро всё раскроется и для Жаенетт он будет мёртв навсегда. Ему нужно было действовать быстро.

— Вот чёрт, — сказал Том, смотря в свой телефон.

— Что такое? — не отрываясь от экрана своего смартфона, спросила подруга.

— Мне нужно срочно возвращаться домой. Это касается моего будущего сборника поэм, — соврал мужчина и подошёл к кровати. — Прости, что оставляю тебя тут одну. Встретимся в твоём поместье через неделю, ладно?

Девушка кивнула и слегка улыбнулась, смотря на собеседника снизу вверх. Она взяла его за руку.

— Спасибо тебе за всё, Том. Это многое для меня значит, — кое-как сказала девушка, ведь её начинало нервно сотрясать. Она никому никогда такого не говорила. И боялась ошибиться в следующих словах.

— Когда мы увидимся у меня дома, то можем поговорить, — продолжила она.

— Мы и так разговариваем, Сойка, — улыбнулся собеседник, не особо понимая о чём идёт речь.

— Я говорю о нас. Мы можем поговорить об этом, Соловей.

Батлер медленно выхватил свою руку из руки девушки. Меньше всего ему хотелось, что бы их отношения начинались с вранья. Но сказать правду он не мог.

— Я... Не сейчас, Беатрис. Не время, — как можно холоднее ответил он и вышел из комнаты. Сойка нахмурилась и решила отвлечься. Она вернулась к прежнему занятию.

Через полчаса разговора с Полом, который через каждые три предложения вставлял рядовое: «Мне так жаль! Бедная Лана!», Конте нашла первую зацепку. Любопытный повар смог разглядеть курьера. За это девушка цеплялась как могла. Это стало первым шагом к её правосудию. Она не раз читала про самосуд, про глупцов, которые его устраивали и про тех несчастных, которые по жестокой иронии судьбы стали жертвами. Со стороны ей это всегда казалось таким глупым, таким жестоким. Но когда ты сам попадаешь в подобную ситуацию, то желание возмездия преобладает над гуманностью. Образ Ланы был якорем для Сойки, не дающим сойти с ума или свести счёты с жизнью. Остановит ли это Конте, когда температура событий подойдёт к адской?

Беатрис, будучи при деньгах, открывала многие двери. И одной из них стала охранная система Нью-Кингстауна. Немного купюр и ты владеешь информацией. Девушка молилась всем богам, которых знала, лишь бы не пришлось доставать новые зацепки в этом деле натурой. Она с трудом принимала то, что использует валюту вместо слов. Это напоминало ей её погибших родственников.

— Мисс, вы получили, что искали? — задал вопрос мужчина в фирменной одежде за столом. Его лицо освещали мониторы компьютеров, на которых мигали картинки время от времени. Он пересчитал деньги, полученные от Сойки, убрал их в карман и посмотрел на юную особу около себя.

— Да, благодарю вас, сэр, — вежливо ответила девушка, а затем добавила. — Спасибо, что уделили мне время.

На столе красовалась новенькая купюра, а через мгновение комнату озарил шлейф духов аристократки.

— Значит, мужчина работал на местную почту. Не думаю, что всё может быть так просто. Я не посылала ничего дорогой кузине. Нужно обдумать все варианты, рассмотреть как подозреваемых всех. Начнём, как минимум, с этого подозрительного курьера, — размышляла у себя в голове Конте.

И снова она достала свой смартфон. Сойка любила старину, эстетизм прошлого. Но возможности, которые ей открывал мир продвинутых технологий, радовали больше. Пару незамысловатых движений, и пошли гудки. Быстрый диалог с важными людьми.

— Великий Плутос, благослови деньги! — с неподдельно радостью произнесла девушка. Нет, она не была меркантильной или ещё что похуже. Но кровь Конте иногда эхом проходила по телу юной леди.

Вернувшись в свой отдельный номер, она обнаружила на кровати записку. От неё веяло одеколоном Томаса. Глаза невольно с упрёком закатились. Такая манера прощаться у него началась по приезду с Европы. Сойка не любила, когда Соловей вёл себя с ней, как с его очередной пассией. Это становилось причиной не одной их словесной перепалки. Пока она рассматривала листок от друга, на электронную почту пришло сообщение от старого друга.

— Попался! — с победной ухмылкой произнесла девушка, смотря в экран телефона. В письме была фотографии того, как этот курьер идёт недалеко от дома Ланы и его личное фото. Он оказался владельцем своего бизнеса, помогающего людям в избавлении от крыс в доме. Под изображениями виднелся адрес, по которому и направилась черноволосая.

Здание снаружи выглядело больше как обычный магазин: вывеска не была вычурной, а серый кирпич угнетал. Девушка прошла внутрь и убедилась, что её не поджидает опасность. Пока на фоне играла типичная музыка из американских магазинчиков, владельца заведения не виднелось за прилавком.

— Добрый день, Александр. Или мне звать вас Платон? — невинно сказала Сойка в пустоту. Из-за двери показался мужчина лет 30, виски были выбриты, а седина украшала большую часть головы.

— Мы знакомы? — не смотря на девушку, спросил он. Его взгляд был устремлён на улицу за её спиной, а затем на магазин. Проверив камеры, что стояли снаружи, он понял, что они только вдвоём.

— Могли бы. Мне нужна информация об одном дне, — немного властно сказала Беатрис.

— Прошу прощения, мисс. Но я простой владелец магазина, спасающего дома от вредителей, — он всё ещё не оставлял попытки уйти от неизбежного, притворившись, что не понимает ничего.

— Я знаю, что вас зовут Платон Бэг, вам 32 года. У вас нет семьи, но чудом унаследовали фамильный бизнес. И он не ограничивается простым убийством крыс, — сказала Конте, а затем слегка наклонилась над стойкой. — Мы можем мирно поговорить, не устраивая шума. Скажу сразу, что могу дать вам денег за информацию.

В стол упёрлась женская ладонь с пачкой банкнот. Мужчина, словно автоматически, потянулся к ней. Сойка убрала свою руку и деньги мигом оказались у собеседника.

— Что конкретно вам нужно? — спросил он, пересчитав купюры.

— Покажите мне ваш список клиентов.

Через пару минут на столе лежала записная книжка. Платон открыл её на последней заполненной странице. Жаенетте стала внимательно читать имена и дойдя до отметки прошлого месяца она остановилась. Тот, чьё имя она увидела, поразило девушку.

— Уильям Борд, он приходил к вам в прошлом месяце. Опишите мне его, — попросила она, на что получила скептически вскинутую бровь. Записная книжка получила в роль закладки зелёную купюру.

— Высокий, немного мускулистый, блондин. Вечно поправлял волосы. Ещё голос у него был такой приятный. Смотрел часто в телефон. Подозрительно оценивал мой магазин. Сказал, что ему нужен «радикальный пакет услуг» по просьбе знакомой. Дал адрес и чек. Меня удивило, что он так открыто положил мне на стол этот листочек. Никто не пользовался чеком, когда заказывал такую услугу.

— Дайте мне этот чек, — сказала Беатрис. Платон попытался вытащить из неё ещё денег, но угроза раскрытия ему показалась более весомой.

Конте вышла из магазинчика с чеком на имя Томаса Батлера в руках. Она знала, что «Уильям Борд» — это псевдоним, придуманный её другом ещё в музыкальной академии. Теперь Сойка и не знала кому доверять. В голове крутился вопрос: "Почему он не рассказал о том, что был в Нью-Кингстауне и обращался к такому человеку?". Желание позвонить и с криками выведать правду переполняло юную особу. Но эту зацепку она решила припрятать на крайний случай. Сейчас у неё цель найти того, кто стоял за личностью «знакомой», которая попросила Томаса о такой просьбе. Всё бы ничего, но это беспокоило. Томас мог соврать и не было никакой подруги. Но Сойка должна была удостовериться в правдивости или мифе каждой своей версии.

И вот, спустя несколько томительных и тошнотворный дней, наследница вернулась в Шотландию. Холодок пробирался под пальто и блузу, заставляя улыбнуться. Для неё это было знакомым, родным. Временами она подумывала покинуть это место и переехать в более теплое. Но каждый раз она возвращалась к родным порогам. Никакие теплые моря не заменят зелёных склонов, над которыми словно парили белоснежные ступни. Шотландия навсегда останется местом, куда буду вести все дороги Беатрис. И она точно знает, что не свернёт.

Поместье всё такое же пустое. Только прислуга сидела на кухне, обсуждая мелочи. Астрид, далматинец Беатрис, дружелюбно играла со скотч-терьером Муни перед зимним садом, что расположен позади здания. Девушка вышла к ним, держа в рука маленькие угощения питомцам. Идея взять далматинца в дом пришла когда-то Лане. Конте улыбнулась, вспоминая те крики родителей, когда их белоснежный ковёр был запачкан следами нового обитателя дома. Наблюдая за собаками, она стала думать над теми, кто бы мог попасть под круг подозреваемых. Достав из сумочки блокнот, на чистой странице она стала выводить своим изысканным почерком имена. Но кроме своего друга она написать ничего не смогла. Горечь появилась во рту.

— Не может быть всё так просто и ужасно? Нет, я не могу в это поверить, — размышляла девушка. Когда дворецкий принёс ей горячий шоколад, она обратилась к нему:

— Люк, ответь мне как любитель детективов на один вопрос, пожалуйста.

— Конечно, мисс, — с неподдельным вниманием ответил мужчина. Ему нравились их короткие беседы. Он понял, что Беатрис отличный собеседник ещё с её ранних лет, когда она смогла заговорить его во время партии в шахматы.

— Например, убивают одного героя рассказа. Друзей у него нет и врагов тоже. Кто может стать подозреваемым?

Мужчина слегка прищурился, обдумывая вопрос.

— Если судить по детективам, которые я читал, то родственники могут попасть под подозрение, — ответил он и хотел продолжить, но с кухни донёсся шум упавшей тарелки. В этот миг дворецкий извинился и исчез в дверях поместья.

— Значит, родственнички, — задумчиво произнесла Беатрис. Припомнив всех, кого могла, она записала имена в список. Вышел он приличным на размеры. Дело осталось за разговорами. Прикинув сколько у неё уйдёт на это, она задумалась о помощи со стороны Батлера, но вовремя спохватилась. Она не могла допустить такой опрометчивый шаг, как просьба одного подозреваемого допросить другого. И тогда Сойка осознала, что теперь она совершенно одна. Снова. Тяжёлый вздох вырвался из груди девушки. Ей предстоит проделать сложную работу, но этого того стоит.

— Наконец-то ты вернулась. В том городе невозможно выглядеть прилично. Ужасная влажность, — сказал неожиданно пришедший гость. Он вальяжно прошёл до соседнего плетёного кресла и присел в него, закинув ногу на ногу.

— Томас, почему ты не предупредил о своём приходе? — безэмоционально задала вопрос хозяйка дома.

— Не было времени на разговоры. Я занимался выпуском книги. Завтра принесу подарочный экземпляр, моя дорогая, — ответил мужчина. Сойка лишь закатила глаза.

— Узнала что-нибудь новое после моего отъезда? — продолжил говорить поэт, не услышав ничего в ответ на прошлые слова.

— Я поговорила с поваром Ланы, Полом. Он помог мне найти первую зацепку. Я нашла человека, который был загадочным курьером, пришедшим в день убийства любимой кузины, — сказала Сойка и наконец посмотрела на собеседника. Она ожидала его реакцию. Может сознается?

— И? И что он тебе сказал? — стараясь скрыть волнение, спросил парень. У него не особо получилось.

Беатрис хотела сорваться на него, рассказать всю правду, что у неё есть доказательства его причастия. Но, и это она решила пока оставить в тайне.

— Он мне ничего не сказал, — сказала она.

— Глупенькая, могла ведь подкупить его, — немного надменно произнёс Томас.

— Иди к чёрту, — ответила Сойка и указала ему на дверь. Он поблагодарил её и ушёл.

Девушка осталась наедине со своими мыслями. Она поставила себе за цель проверить на прочность своего друга. Хотя, могла ли она теперь так называть его? Ей предстоит пройти этот период одной, ведь последний человек, которому она могла доверять, оказался предателем.

На следующее утро девушка направилась к дому своего дядюшки Джаспера. Сойка могла с закрытыми глазами найти путь к нему, ведь большую часть детства она любила проводить именно там. Этот дом ассоциировался у неё с мёдом, книгами и загадочными историями из солнечных стран. Племянница могла сутками слушать рассказы археолога, который только-только вернулся с раскопок. Джаспер заменил Беатрис того любящего отца, которого ей так не хватало. Возможно, за доброту и честность весь род Конте и недолюбливал его. После его смерти Сойка очень редко посещала его поместье, ведь там осталась жить его жена Алиса. Как только она появилась в том доме, лучезарность исчезла не только из здания. Каждый новый день забирал силы и оптимизм археолога. Беатрис за это за глаза называла её «эмоциональным вампиром». Алиса для неё была больше чем просто неприятная личность. Эта женщина относилась к Лане словно она мусор, словно она не её мачеха. После одного инцидента кузины стали жить в доме Беатрис. Что осталось загадкой для Жаенетте, так то, как дочь Джаспера могла продолжать хорошо относиться к своей новой матери. Она всегда оставалась непоколебимой, даже в самые тёмные моменты.

Сойка поднялась по парадной лестнице и постучалась в дверь. Пока она ждала, что ей откроют, голова с любопытством повернулась влево. На крыльце всё так же красовался маленький рисунок ландыша, сделанный Томасом, когда им было по 11 лет. Сойка невольно улыбнулась, но затем быстро привела себя в чувства. Некогда ей ударяться в воспоминания. Наконец дверь распахнулась. В дверном проёме стояла Алиса. По её внешнему виду было понятно, что проснулась она совсем недавно. Если быть точным, то сейчас. Беатрис внутри себя улыбнулась тому, что смогла нарушить покой неприятной ей женщины.

— Доброе утро, миссис Конте. Мне нужно с вами поговорить, — не спрашивая разрешения, проговорила Беатрис и прошла внутрь. Хозяйка дома лишь закрыла дверь.

— Если ты о своём внешнем виде или ты неожиданно забеременела, то ладно, — сказала Алиса. Беатрис ничего не ответила на это и присела в гостиной на кресло.

— Где вы были в первых числах прошлого месяца? — с довольно серьёзным лицом спросила Беатрис.

— Разве тебя это должно волновать, милочка? — полюбопытствовала вдова.

— Где вы были в первых числах прошлого месяца? — повторила черноволосая.

— С моим давним другом из Уэльса, который переехал в Шотландию.

— Тогда, будьте любезны, напишите мне его номер и адрес. Я хочу поговорить с ним, — заявила Сойка. Алиса что-то буркнула себе под нос, но всё же выполнила просьбу. Она отдала бумажку с информацией Беатрис и добавила:

— А сейчас мне нужно собираться. Ещё много дел. До свидания, — стараясь выпроводить незваную гостью, сказала хозяйка дома. Жаенетте встала с кресла и направилась к выходу, рассматривая интерьер. Взор привлекли коробки с вещами и тусклый свет настольных ламп. Она сразу и не заметила, что это уже не тот дом, в котором она провела часть своей жизни. Здесь больше нет света, который наполнял душу. Джаспер унёс последние его следы с собой в могилу. Беатрис постаралась запомнить каждую деталь этого места, ведь нутром чувствовала, что это ещё пригодится.

Она села в такси и направилась по нужному адресу. По дороге она успела рассмотреть город, на который давно перестала обращать внимание. А ведь раньше ей так нравилось изучать каждую мелочь, каждое здание. По мере взросления на это у неё не оставалось времени. Это угнетало юную особу.

Сойка вышла из машины и увидела мужчину, выходящего из дома. Она поспешила остановить его.

— Прошу прощения, вы Джонатан Стар? — спросила она.

— Да, я. А вы кто? — откликнулся мужчина.

— Меня к вам направила Алиса Конте…— начала она, но собеседник её перебил.

— Передайте ей, что больше я не буду покрывать её. Она заплатила мне чеком, который даже обналичить нельзя!

— Покрывать? Прошу прощения, о чём вы говорите? Вы были у неё дома в первых числах прошло месяца? — уточнила Сойка.

— По правде говоря, нет. Она пришла ко мне как раз в конце того месяца, всучила чек на круглую сумму и попросила «по старой дружбе» всем, кто будет спрашивать, отвечать, что я был с ней в такой-то день, — ответил мистер Стар.

— Я вас поняла. А что с чеком? — уточнила девушка.

— Он оказался недействительным. Я когда в банк пошёл, что бы забрать деньги, мне сказали, что на этом счету пусто, — пожаловался Джонатан.

— Не могли бы вы отдать мне этот чек, если он ещё у вас? — поинтересовалась Беатрис. Мужчина положительно кивнул и сказал, что сейчас отдаст. Он вернулся в свой дом и через пару минут уже стоял на пороге с бумажкой в руках. Чек был отдан и Джонатан попрощался, сославшись на спешку по делам.

С полным удовлетворением от проделанной работы девушка вернулась к себе в поместье. В рука у неё было два чека и полное понимаешь того, что картинка убийства почти сложилась. Мотив — деньги, которые получит Алиса после похорон Ланы. По завещанию Джаспера, если что-то произойдёт с его дочерью, которой достаётся абсолютно всё его имущество и деньги, то наследство передаётся жене. Алиса вполне могла провернуть всё это убийство, ведь по состоянию её дома и отсутствию денег было понятно, что средства ей нужны. Дабы не замарать свои аристократические ручки, она попросила Томаса. Но почему он согласился ей помочь? Чем могла насолить ему Лана, что он согласился на такое?

— Мне нужен отдых, — немного устало заметила Беатрис, легонько массируя переносицу, а затем добавила. — Хотя, нет. Мне нужна справедливость.

Рука потянулась к телефону. На этот раз, она её не убрала. Набрав уже знакомый номера, послышались гудки.

— Привет, Томас. Ты сейчас у себя дома? — задала вопрос девушка и получила положительный ответ.— Жди, я скоро буду.

Сойка шла к нему с полной уверенностью и решимостью. Она надеялась на то, что он правильно воспользуется этим вторым шансом и скажет правду.

Тучи сгущались не только в их взаимоотношениях. К тому моменту, как девушка оказалась на пороге дома своего друга, начался дождь. Но и это её не остановило. Она постучалась в дверь. Её почти сразу открыл дворецкий.

— Прошу, давайте мне своё пальто, мисс Конте, — сказал он и помог снять ей верхнюю одежду. — Мистер Батлер уже ждёт вас в библиотеке.

Сойка поблагодарила его и направилась в нужную комнату. Томас знал, что подруге комфортнее всего именно в этой комнате. Здесь она проводила всё своё время, когда у родного очага собиралось всё ненавистное ей семейство. И как бы Томас не отвлекал Беатрис, как бы он не старался привлекать к себе внимание, она оставалась сосредоточенной на своих книгах.

— Не ожидал, что ты сама захочешь поговорить, Сойка. Захотела извиниться за то, что послала к чёрту? — спросил Батлер с нескрываемой ухмылкой.

— В нашем мире мы не извиняемся за такие мелочи, — произнесла Беатрис.

— Так зачем ты пришла? — поинтересовался он.

— Где ты был в первых числах прошлого месяца? — уверенно задала вопрос девушка.

— Прошу прощения? — удивился Том.

— Ты слышал мой вопрос, — закатив глаза, сказала она.

— Я почти весь месяц был занят выпуском сборника, Беатрис. Зачем ты спрашиваешь? — обеспокоился парень. Он чувствовал тревогу.

— Не ври мне! — выпалила Сойка.

В этот же миг на столе оказались два чека. Томас подошёл чуть ближе и взглянул на них. На лице его отобразился ужас готических картин.

— Узнаешь почерк? Это ведь твой, Томас, — съязвила подруга.

— Это не то, о чём ты думаешь, Сойка… — начал успокаивать собеседницу он и прикоснулся к её плечу.

— Не смей ко мне прикасаться! — отдернув руку, воскликнула Беатрис.

— Я всё объясню, Трис, — выставив вперёд руки, заявил парень.

—Как ты посмел?! Она ведь была моей кузиной! Я любила её! — яростно кричала Сойка.

— Дай же мне сказать! — воскликнул Том и схватил подругу на плечи. В ту же секунду на его щеке багровел и пульсировал след от женской руки. Беатрис чувствовала жжение в ладони, но душа словно была облита мёдом.

— Алиса пришла ко мне два месяца назад и сказала, что ей нужна помощь. Я не мог отказать ей, ведь она была другом моей семьи. Она сказала, что бы я в определенный день приехал в Нью-Кингстаун и зашёл в магазин некого Александра, заплатил ему за «радикальный пакет услуг». Когда я спросил причину этой просьбы, то она сказала, что этот человек лишь прикрывается убийством крыс. Какая-то девочка украла у неё фамильную и дорогую брошь. И этот Александр должен был просто припугнуть. Я и думал, что так и будет. Но когда ты отвезла меня в город, где жила твоя кузина, я заподозрил неладное. Я уехал раньше тебя, ведь понимал, что наши взаимоотношения были в большой опасности. И то, что ты сказала в отеле про нас…— рассказывал Соловей, но его перебили.

— Нет больше никаких нас, Томас. Я не могу даже смотреть на тебя после всего содеянного. Ты причинил мне боль и я не смогу простить тебя. Никогда, — почти безэмоционально произнесла Беатрис и вышла из комнаты. После неё остался сквозняк не только в комнате, но и в душе. Томас понял, что это был конец.

Эпилог 1

Через несколько часов после ухода Беатрис в поместье Томаса Батлера заявилась полиция. В здании полиции он встретился в наручниках с уже старой знакомой Алисой Конте. Допрос этой женщины занял много времени и сил. Ей с трудом далось понимание того, что её свобода закончилась. Она долго плакала и умоляла полицейских, но ведь слезами делу не помочь. Томас сознался сразу, как только ему начали задавать вопросы. Уже не было смысла врать. Томаса приговорили к трём годам лишения свободы. Алиса же не смогла выстоять наказание и спустя два месяца её нашли мёртвой в тюремной камере.

Два года спустя Беатрис всё ещё помнила о том, что произошло. Только она отпустила эту ситуацию, как ей пришло письмо. Адресантом был Томас. Она хотела порвать этот листок бумаги, сжечь и никогда не вспоминать. Но интерес взял верх.

«Дорогая моя Сойка,
Вот уже как два года мы больше не разговариваем друг с другом. Когда ты получишь это письмо, то не захочешь его читать. Я ведь знаю. Я сожалею о том, что сделал. Каждый месяц я писал тебе письмо с тысячами извинений. У меня сохранился листок, где каждый сантиметр был исписан в просьбах простить меня. Я не отважился отправить тебе его. Я трус, Беатрис. Позор мне будет другом навеки. Но знай, что я лю…»

Сойка не дочитала письмо. Ей было больно читать последние строки. Она сжала листок в кулаке и кинула его в камин. Беатрис наблюдала за тем, как горят слова Томаса. Но на душе всё ещё скреблись кошки.

— Tout passera. Le temps guérira les blessures, — прошептала девушка. Впереди её ждала долгая жизнь, и места для Тома в ней больше нет.

Эпилог 2

Прошло 30 лет

Большой зал, украшенный золотистыми узорами и канделябрами. Серебристый свет луны отбивался от поверхностей, на который мог попасть, проникнув через окна. Вокруг гармонично расставлены белые лилии. Кто-то в углу тихо настраивал рояль на игру. От высокого потолка отбивался шум голосов только что пришедших гостей. Когда все собрались, в центре зала встала девушка лет 20. Её черные волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке, украшенный серебряной заколкой в форме сойки. Тёмное синее платье из шифона струилось до пола, видно было лишь носки серебряных туфель юной особы. В руках у неё была белая лилия и листок бумаги. Она едва кивнула и заиграл рояль.

— В этот печальный день мы собрались, что бы почтить память Беатрис Жаенетте Конте. Она всегда была любимой подругой, дочерью, женой и матерью, — произнесла девушка, смотря в листок, а затем перевела взгляд на гостей. — Я не хочу долго расписывать свою маму, ведь вы все и так замечательно знали её. Я лишь хочу добавить, что ужасно... ужасно скучаю по ней. Мне не хватает её игры на рояле по вечерам, её чтения вслух перед сном, её смеха и шуток.

Девушка опустила голову, дабы сдержать слёзы. Прикусив нижнюю губу, она вздохнула и добавила: 

— Я хочу дать слово отцу, который продекламирует её любимый отрывок из "Чернильного сердца". Затем каждый сможет сделать так же. Благодарю вас.

Девушка покинула своё место, вместо неё там оказался 50-летний мужчина с книгой в руках. Он открыл её на заготовленной странице и, выждав минуту, начал читать.

Его дочь сидела около окна и внимательно наблюдала за всеми. Она любила писать людей, поэтому делала небольшие наброски находящихся в зале. Любовь к рисованию открыли в ней родители, за что она безмерно благодарна. В свои работы она вкладывала всю душу, все силы. Пока она водила кистью или карандашом по листку бумаги, она забыла все свои беды и горести.

— Добрый день. Вы хорошо рисуете, — сказала неожиданно подошедший гость. Девушка подняла голову и поняла, что не знаете этого человека. Он был стар, среди его белокурых волос пробивалась седина, а когда-то лазурный взгляд стал тусклым и грустным.

— Благодарю вас, сэр. Простите, но я вас знаю? Вы были знакомы с моей матерью в молодости? — поинтересовалась девушка.

— Матерью? То есть, вы... — он посмотрел на мужчину в центре зала, а затем на собеседницу. — Как вас зовут, мисс?

— Лана Гвидиче. Не соизволите назвать своё имя? — задала вопрос девушка.

— Она назвала тебя в честь неё... — тихо проговорил мужчина. — Моё имя Томас Батлер.

— Приятно познакомиться, Томас Батлер, — пожав ему руку, ответила Лана. — Я не знаю вас, но думаю, что моя мама была счастлива знать вас. Простите, я не помню, что бы она говорила о вас. Наверное, на это были свои причины. Прошу простить мою особу. Гости ждут.

После этих слов она оставила Томаса одного. Он подошёл к портрету в дальнем углу и грустно улыбнулся. Женщина, изображённая на нём, разбудила его пыльное сердце и заставила трепетать. Слёзы вот-вот окажутся на щеках. Сложно подобрать верные слова, когда так много хочется сказать.

— Как жаль, что мы не смогли попрощаться лично. Я знаю, что ты так и не простила бы меня. Но я буду помнить тебя, Сойка. Ты навеки останешься в моём горящем сердце.