Когда звезды обещают проснуться

Я ходил по комнате из угла в угол. Было страшно. Неприятно. Боязно от самого себя. Я до сих пор не мог выкинуть из головы ее нежный голос, который, наподобие прохладного ветра в песчаной пустыни, проходился по обгорелым ногам и хотя бы на миллисекунды позволял не чувствовать боль, которая становилась, опять-таки, непосильной. Ее чары действовали на меня подобным же образом - я постоянно старался вспоминать очертания лица и рассыпчатые формы тела, пока до боли неприятное осмысление собственно слов игралось в некоторой части отчаянного сознания внутри меня.

Я думал без остановки о вчерашнем дне, о сегодняшнем и о той ночи, которая, как и подобает странному порядку вещей, снова настанет через пару часов, обволакивая бренный город в не менее бредовом сне. Она снова ушла. И снова заставляла ненавидеть мною вселенскую суету и еженощную ночь, когда на небе не было и намека на маленькую звездочку. А тут и без помощи каких-либо экстрасенсорных способностей можно было понять, что дурацких звезд снова не было на не менее дурацком небе!

Отпускать ее больше не хотелось. Я не особо предпочитал бояться чего-либо, поскольку страх всегда был для меня лишь еще одной точной причиной уныния, нежели радости и необходимого чувства. Я знал, что ужас и паника способны лишь пожирать, начиная с безумной головки и заканчивая острыми ногтями на кончиках пальцев. Но сейчас будто бы сам приобрел неисчисляемый буднями и просторами вселенной ужас, который становился чересчур ненавистным даже для такого, как хотелось казаться, неприглядного человечка в моем обличии. Я, кажется, как и она, начинал безумно сильно бояться беззвездной ночи.

Снова приходилось что-то решать. Снова я скитался по городу в поисках бессмысленных целей и чуждых желаний, которые, по сути своей, привязываются к людскому сброду лишь в случаях, подобных необходимости и приоритета. Снова выглядывал ее в мутной толпе, которая с каждой секундой взирания на необъятные и неочерченные просторы прав человека сводила с ума не меньше, чем успевала делать это она, конечно же не покидая мои фантазии, мысли, эмоции и перекошенное мышление. Я попросту не понимал, как вообще понять, когда дурацкие звезды эти, которые портили мне жизнь значительно интенсивнее, чем я успевал портить себе ее самостоятельно, обещают проснуться. Впрочем, и предполагать, будто бы я был единственным, кто столь сильно привязался к наличию звезд на высоте, прав, как и собственно поводов, как и всегда, не имел. А потому и старался лишь сконцентрироваться на внутреннем эго, которое желало, нет, которое отчаянно жаждало очередной встречи с девушкой моих фантазий. Так было проще. Пожалуй не мне.

Голова не работала, как и критическое мышление. Я снова будто бы бродил из угла в угол своего затуманенного и перевернутого сознания, как настоящий ежик, который, повод снова бояться, так и будет иметь возможность прикоснуться к ее чертам только в сознании смешанных чувств. Я хотел наконец успокоить себя и насытиться жизнью, которая никогда не была вкусна настолько, насколько вкусно было ее ощущать рядом с ней. И это убило вновь.

Я упал на кровать, уже и не думая о том, почему солнце так предательски ярко в последние дни недели. На небе снова не было из-за него звезд, а значит, я и снова не имел возможности увидеть ее глаза. Казалось, что солнце это специально подтасовывало наличие звезд на небосклоне уже и не неба, а чувств, только чтобы в лишний раз насытиться отчаянием, которым, пожалуй, так зрело питалось. Но в таком случае отчаяние, получается, было лишь желтым пятном. А я почему-то всегда желал верить, что отчаяние по крайней мере коричнево-серое. Но я лишь мертво смотрел на не менее тусклый потолок, который был подобен любым попыткам отвлечься от очередного выкрика немого отчаяния.

Нужны были деньги, чтобы купить небо и заставить на нем появиться несчастные звезды, которые, кстати сказать, никогда не смогут стать несчастнее самого меня. Но денег, как и любой веры в эту ночь и ее незвездопадение в моих глазах, опять получалось найти только на периферии сознания и очередных несовершенных желаний. Купить небо возможности не предоставлялось. Оставалась лишь вера в покупке несчастных звезд.

С ощущением падающей с кровати подушки раздался звук одеяла, которое под массивными ногами моего тела провалилось вниз. Я подтащил электронное устройство, в народе которое вроде как смыслилось ноутбуком, и принялся выискивать хоть какой-то способный способ сделать звезды на небе ярче.

Первый же сайт. Гороскоп. Вот и проклятые звездочеты, желающие полагать, что звезды на небе вершат чью-то судьбу. Хихикнул. Всё-таки они были правы. По крайней мере в моем случае.

Снова клик компьютерной мыши. Странный треск колесика на нем, ассоциировать который было просто не с чем. Очередной загадочный и "невероятно" красивый сайт, полный звезд и прочих дискошарных приоритетов. Но к жизни, насколько познал я когда-то сам, столь ярких звезд я видел лишь никогда. Все они были в сотню, если не тысячу раз тусклее ее улыбки, которая так восторженно отпечатывалась в памяти, как прилипшая старая грязь, которая мешалась на пути в будущее и на подошве, но убрать которую попросту не находилось сил.

Интересные предложения. Кто-то всерьез задумывается о покупке звезды второй половинке, кто-то же на сайтах, подобных Мисито, где каждому выпадает шанс выставить ненужные товары на продажу, продают звезды обратно. Конечно же именные, когда-то подаренные им. Но очень уж хрупкие, как и чувства, судя по описанию подобных товаров, которые погасли, как некогда зажженная свеча. Но меня волновало не это. Я старательно пытался найти причину угасания вечных звезд.

Ничего найти и не удавалось. Многие сайты, открыть которые стоило мне десятков рекламы и приторных минут, писали лишь о самом явлении потухших звезд. Ну а вот о решении потенциальной проблемы, наподобие, не знаю, встречи двух разбитых сердец только под звездами, умные гении и ученые как-то что-то ничего не решили. Захлопнул ноутбук с полной яростью, шкалу которой заполнить я сил имел. Снова обратил уже полностью обреченный взгляд на серый потолок, иногда блестящий от света фар автомобилей. А я говорил, что отчаяние точно не желтое.

Оранжево-белые полоски проходились по потолку, словно тени, перебегающие из угла в угол. Передумал насчет оттенка гнетущего чувства, желтизна в нем была. Иногда линии бежали быстрее, иногда медленнее. В редком случае останавливались, как и машины в вечерней пробке за окном. Я повернул голову, только чтобы словить на себе не менее яростный взгляд соседа нашей комнатушки, когда ноутбук, будучи совершенно ни в чем не виноватый, с такой агрессивностью был отброшен в ненастье и тьму. Тьму. Опять посмотрел на потолок, не обращая и внимания на подушку, которая влетела в мое лицо от столь печального взыскания информации. Даже искренняя спокойность и осторожность товарища по сданному помещению не выдержала травмы невидения звезд.

На потолке продолжали проходить тени, которые становились уже значительно ярче, а солнце, которое забавно уходило всегда на запад, напротив, тускнело в объятиях горизонтальной линии на поверхности земли. Снова вспомнил о небе, как и о ней. Да еще вдобавок и о юбке, которая постоянно, сколько я помнил себя и сколько ее представлял, всегда уходила в обратную сторону. Но только вот почему юбка эта так сильно бежала на восток? А может вовсе и не на восток, а именно туда, откуда всегда появляется солнце, разбавляя неприветливую тьму? Снова задумался.

Смотреть на играющие огни больше так не хотел, они сильно ранили сердце, когда понимал, что и эта проклятая ночь снова будет лишь теплым воспоминанием о прошлом и теплой надеждой о будущей встречи. Забавно. Снова хихикнул. Все постоянно на что-то надеются, а звезды, подстать деньгам или попыткам, как и любая другая стрела, не обязательно попадет в мишень или цель. Или желание и возможность. Кажется такими, как я, людьми, лишь надеждами упиваться и возможно. Главное не захлебнуться в них, думал я.

В голове отчетливо представлял образ той же Рапунцель, которая в известном мультфильме одной известной компании так же, как и некогда я, выискивала в небе все те же звезды, как повод сбежать из дома. Только были эти звезды и не звездами вовсе, а лишь имитацией борьбы с темнотой, которая обязательно вторгалась в сердце. Стук. Прокрутил в голове: звезды, Рапунцель, ночные фонари. Ночные фонарики - звезды...

Сбросил неприятный и глупый ноутбук с тела, поднялся, усевшись на кровать. И надежда, как и всегда, снова была в моей сердце. Пришла идея.

Со стула неподалеку, куда я вечно скидывал все вещи от лени и нехватки места в шкафу общего пользования, куда горе-соседушка сложил практически все свои манатки, не подумав оставить места и мне, стащил джинсы, какую-то футболку (в темноте, честно признаться, даже не был уверен в том, что она моя). Напялил какие-то носки всё с того же вместительного стула, который точно был намного шире и больше, чем тот же коварный и узкий шкаф. Сосед ничего не понял, но меня это более не волновало.

- Эй, куда на ночь?! - Выкрикивал он, поспешно включая настольную лампу.- У тебя нет сегодня смены же, не впустят обратно!

Ну а я же молчал. Приходить обратно и не хотел. Не было ни желания, ни возможности, ни уныния. Была лишь очередная надежда, подстать яркой звезде, на идею и яркость ночных фонарей. Теперь я точно знал, что следует делать - следует приобрести фонарики. Я не мог купить звезды и сделать их ярче, но я мог купить никому ненужные желто-оранжевые фонарики и сделать их проклятыми звездами! Так схватил сумку и поплелся, куда имел сил.

Хаотично забегал по магазинам в поисках небесных фонариков, или же моих будущих звезд. Небо уже было прилично темным. Хотя до ночи и оставалось еще некоторое время, позволить себе прожить и эту ночь без возможности взглянуть на любимую мою опять, прав я больше и не имел. Ничего не имел. Ни совести, ни денег, ни возможностей, лишь желание. Так решил, что потрачу всё. До копейки. Пусть не окупиться. Пусть потом будет нечего есть и умру, как несчастный студент, так и не научившийся распределять доходы. Пусть! Главное хотя бы просто попытаюсь еще раз осветить небо. Почему-то хотелось верить, что важны были вовсе не звезды. Важен их свет и борьба с темнотой.

Закупился на все имеющиеся деньги, сколько имел возможностей, средств, магазинов с подобным товаром, которые еще не закрылись, и желания увидеть любимую. Это были небесные фонарики абсолютно всех оттенков, форм и языков любви, которые по логике сумасшедшего меня должны были заменить ей звезды и призвать ко мне. Прозвучало грубо. Не призвать. Дать надежду, что она придет.

Время уже поджимало к ночи, еще несколько десятков минут и наступит полночь, а также закончится любая надежда, что звездочка моих фантазий еще не отправилась спать. Хотя подобными изысканиями я скорее знал, что она точно не отправилась спать, поскольку, уверен, сама выискивала на небе хотя бы тонкий намек о присутствии в нем звезды. Задыхался от паники и тревоги, что ничего не получится и вдобавок я буду без средств. Но времени на это не было, пришел на пляж хотя бы просто создать ей свет.

Постепенно освоился, прочитал инструкции по загрязнению атмосферы подобными бумажными агрегатами, начал распечатывать упаковку за упаковкой. А также зажигать тепленькие фонарики на берегу, с надеждой о скорой встречи, которая перебивалась некоторым неприятным осадком от разговоров со сменщиком по работе, который не верил в искренность моих чувств и свою наличную тупизну. Пускать на пляж он меня не желал. Но а я желал чересчур.

Уговорил я его тогда еле как. Он был глупым, эгоистичным и самовлюбленным кретином, ночью который предпочитал смотреть непристойные видеозаписи в будке, а утром нарисовать фантазии с этими записями во сне. Впрочем, меня это не касалось. Контактировать с ним не было никакого желания, поскольку тот засранец, в прямом конечно же смысле слова, никогда не убирал после смен, оставлял бесконечные упаковки от фастфуда и протухших бутербродов, будку после которых нужно еще проветривать целую ночь. То есть, был бесхозным и несчастным дебилом, который только сильнее вгонял меня в немощную тоску и желание здесь не быть.

Впрочем именно благодаря такой же вонючей, как и он, ночи однажды, когда я решил все же пройтись по берегу и еще разок в качестве незапланированного патруля, я встретился с ней. И теперь был лишь безмерно благодарен вонючему дураку за это везение.

С коллегой этим договорился отработать данное несвидание на пляже за пару смен. Конечно же, отдавая зарплату ему. Я немного распсиховался и снова словил некоторую надоедливую грусть, но знал, что времени на это пока что нету, сейчас я лишь занимался делом, точнее, небом, освещая его, как гирлянды освещают год.

Вот в небо полетела первая звезда. Потом и вторая. Третья. Я накупил, думаю, точно более сотни названных звездочек, только чтобы всё небо было в них и восхищало любого человека, который надумает пройти мимо. В груди моей присутствовали странные чувства, то ли надежда, перемешанная с предвкушением чуда, то ли не скованная вера в наилучший исход. Я и полагать, честно признаться, что все махинации с подменою звезд пройдут успешно, конечно же прав не имел. Как и опять не имел возможности увидеть ее улыбку.

Было уже не важно, что обо мне подумают другие, как я доберусь до общежития и впустят ли обратно в него меня вообще. Сегодняшняя ночь и вправду была ночью незапланированного гуляния, но иногда, представляя себе в голове подобные неожиданные встречи, на душе становится как-то даже и веселей, потому что начинаешь бороться с гнетущими обстоятельствами и нелегкой судьбой, а не падаешь в объятия дел, которые приходится переживать. Моя цель была крайне ясна - мне нужно было просто найти способ не впадать в отчаяние и круговорот судьбы, а вершить судьбу самостоятельно. Я был чертовски напуган всем, что когда-либо делал и лишь безудержно хотел знать, что имею право желать смотреть на ее глаза и делать для этого хотя бы что-то, что обязательно поможет мне. Поэтому я и был здесь.

Звездные фонари же переливались на небе мигающими каплями тех же гирлянд, но точно не были похожи на звезды. Это заставляло меня сильно переживать. Хоть бумага эта и светила так же ярко, как иногда и звезды в ночи, фонари были значительно крупнее неприметных гостей неба и мерцали ярче даже при взгляде издалека. Они были не теми звездами-мечтами или звездами-желаниями и идеями. Они были просто как заготовкой будущего, просто как мимолетная искра, которая не продержится и одну ночь. Подмену такую заметить смог бы даже слепой. Я боялся этого, но до последнего заставлял себя надеяться, что она обязательно придет на мой свет, не взирая на то, что это всё фикция.

Товарищ же, которого можно было бы величать и злобным коллегой, наблюдал за всем со стороны, сначала не выпуская из лап очередную порцию вонючей продукции, а потом и какие-то яблоки. Но смотрел на него я только потому что именно с той стороны, где и стоял наблюдательный неприятель, всегда приходила она. И я начал ждать, надеясь, что нужны ей на небе не звезды. А в темноте и не какие-то источники света. Впрочем, как и мне в эту ночь, и не только в подобный раз, было нужно увидеть далеко не какие-то там небесные фонари, а ее...