Клуб.Опасные игры.

Рафаэль

«Будь паинькой», — сказал он. А сам, блядь, где??
Обычно я кайфую от пятничных вечеров в «Лаш». Но сегодня всё время - каждую секунду - я жду Доминика, а он, сука, не появляется.
Что, снова сорвался? Запаниковал и сбежал?
Никс толкает по стойке бокал по направлению ко мне. Это «Маргарита» её приготовления.
- Попробуй.
- Я не в настроении.
- Ты в дерьмовом настроении. Попробуй. Если получилось, как надо – даешь мне сотку, если нет - сто баксов с меня.
- И кто решает, получилось или нет? Я? - спрашиваю, всё-таки оживляясь.
Она пожимает плечом, и одна из её розовых косичек скользит по коже — и в этом сочетании «милой девочки» с черным кожаным нарядом доминатрикс есть что-то особенно пугающее
- Я тебе доверяю.
- А не стоило бы.
- Некоторым людям не стоило бы. А мне можно.
- Почему?
- Просто попробуй уже эту чертову «Маргариту».
Я ухмыляюсь, как последняя сволочь.
- Если не понравится – ты уволена.
- Если понравится – ты поднимаешь мне зарплату.
Я опираюсь на барную стойку. Всё становится неожиданно интересным.
- Ты настолько в себе уверена?
Она опирается на стойку с другой стороны. В клубном свете поблескивают ее кольцо в носу и стальные хитрые глаза.
- Ставки для тебя выше, чем для меня.
Я приподнимаю бровь. Она права, не поспоришь, но вечер хотя бы стал не таким тоскливым. Я пробую коктейль. Яркий вкус, в котором различимы тонкие нотки пива. «Маргарита» идеальна.
- Что, наконец-то научилась пользоваться гуглом, да? — говорю я в знак признания коктейля.
- Ты — заноза в заднице.
- Сегодня ты уже вторая, кто мне это говорит.
- Значит, это правда.
Я хмыкаю. Веселье улетучивается. Где он, черт возьми?
Достаю телефон и проверяю его – зачем, сам не знаю. Конечно, там по-прежнему висит лишь мое последнее сообщение, отправленное более двух часов назад.
Интересно, вот кто теперь играет в игры?
Никс отвлекается – к бару подошли новые посетители, и она уходит готовить коктейли, но я всё равно чувствую её взгляд исподлобья. Когда появляется свободная минутка, она возвращается и забирает у меня пустой бокал.
- Так что ты мне теперь должен мне прибавку к зарплате.
- Да уж, видимо, те, кто умеет гуглить рецепты коктейлей, действительно заслуживают повышения.
- О-о-о, сарказм так и прёт. Ты и правда в поганом настроении.
- Я пойду спать.
Она проверяет время на телефоне. Время только-только перевалило за полночь.
- А теперь я за тебя реально волнуюсь.
- Ой, да пошла ты.
*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.
Я сплю мертвым сном, когда кто-то наваливается на меня, прижимая к кровати. Спросонья я паникую, мечусь, пытаюсь выбраться из-под тяжелого, мускулистого тела на моей спине. Сильные руки сжимают меня, но я умудряюсь всадить локтем в бок напавшего на меня. Он глухо рычит.
Я выворачиваю бёдра, сопротивляюсь твердому члену, упирающемуся между моих ягодиц, резко откидываю голову назад с намерением ударить напавшего затылком. Но мой соперник предугадывает моё движение, уклоняется, и его лицо оказывается рядом с моим.
- Ты так только сильнее меня заводишь, — шепчет хриплый голос мне в ухо.
Проснувшаяся часть моего сознания уже поняла, что это Доминик, но даже после того, как я слышу его голос, сердце продолжает панически колотиться.
Он закрывает мне рот рукой, приставляет смазанный член к моей дырке и вталкивается внутрь. Страх и неясный, пьянящий ужас, вперемешку с возбуждением, обрушиваются на меня, пока он входит в меня. Я захлёбываюсь стоном, давлюсь воздухом, пока мое тело судорожно подстраивается под него.
Когда он входит до конца, его набухшие яйца упираются в мою задницу, а сам он замирает, тяжело дыша мне в шею. Я чувствую его горячее, прерывистое дыхание на своей коже, и твердый безжалостный ствол внутри, и мой собственный член в ответ начинает наливаться.
Я всё ещё ощущаю ледяные иглы страха под кожей, в животе всё ещё клубится мрачный, вязкий ужас… Но, чёрт возьми, я люблю это чувство. Люблю до дрожи.
Доминик начинает трахать меня, не убирая руку с моего рта. Второй рукой подхватывает мою ногу, закидывает ее повыше, чтобы проникнуть ещё глубже. Его бедра мощно толкаются вперед, член вбивается в меня с каждым толчком.

Я чувствую злость и раздражение в его движениях. Ему мало, он хочет больше, грубее, жёстче. Он резко выходит, нервно дергает меня за бедра, поднимает, ставит на колени, а сам встает позади меня.
- Не смей, блядь, говорить ничего, — рычит он и вонзается обратно.
Я не говорю ни слова, но хриплые, сдавленные стоны всё равно вырываются из меня, пока он трахает меня жестко и глубоко. Ужас постепенно отступает, но всё ещё окутывает происходящее тёмным возбуждением. С плотно задёрнутыми шторами, поглощающими свет, я не вижу ничего в комнате. Я могу только чувствовать, как он использует мое тело, как вбивается в меня, снова и снова, как попадает в простату с каждым толчком, пока я не начинаю кричать, срываясь в оргазм, сжимаясь и брыкаясь на его члене.
Он рычит, яростно и по-звериному, но не останавливается и продолжает трахать меня. Мои пальцы вцепляются в простыни, пока дикий натиск на моё тело продолжается, и темный, липкий ужас снова прокатывается по мне. Мое тело бунтует. Я пытаюсь вырваться, отползти, освободиться от его силы и власти. Но он хватает мои бёдра с такой силой, что я задыхаюсь.
- Ты, блядь, справишься, — хрипит он сквозь зубы. – Ты это выдержишь.
И не останавливается. Он расчётливо вбивается внутрь, пока по моему телу не прокатывается новая, глубокая, мощная волна возбуждения. Член опять твёрдый. Я кусаю простыни, пока тело скручивается вновь, словно тугая пружина. Теперь он доит меня, вонзаясь в мою простату, заставляя течь на матрас, когда мой член трётся о простыни.
После очередного толчка он напрягается и замирает, я понимаю - он близко, и когда его член начинает пульсировать внутри меня, выплескивая горячую сперму, я вскрикиваю и снова кончаю. Доминик держит меня мертвой хваткой, пока я бьюсь в конвульсиях, мой член брызжет во все стороны, тело вырывается из-под контроля — именно так, как я люблю.
Мы оба дрожим в послеоргазменной неге. Затем хватка Доминика на моих бедрах ослабевает. Он выскальзывает из меня, перетаскивает мое безвольное тело в сторону от устроенного нами мокрого беспорядка, и укладывает меня на бок. Сам пристраивается сзади, прижимается и вталкивает свой полутвердый член обратно внутрь, заявляя о своём праве на меня каждой точкой соприкосновения.
Он молчит так долго, что я уверен, что он спит, но вдруг он целует меня в шею чуть ниже затылка.
- Почему ты не ответил на мое сообщение? — шепчу я.
- Не мог. Происходило полное дерьмо.
- Ты в порядке?
Он задерживает дыхание. Замирает, будто не знает, как на это реагировать.
- Доминик? Ты в порядке?
Он так сильно вздрагивает, прижимаясь ко мне, что я хватаю его за предплечье там, где оно обхватывает мою грудную клетку. Его член всё ещё внутри меня. Я чувствую, что он снова начинает наливаться и оживать, но я не реагирую. Я хочу поговорить с ним. Мне нужно слышать его.
Через некоторое время он произносит:
- После смерти отца поднялось слишком много говна. Все начали испытывать меня на прочность, искать, где слабина. Я вычищаю мусор.
Я мало знаю о его бизнесе, хотя догадываюсь – всё примерно, как у Данте. Их отцы когда-то были деловыми партнёрами, пока не рассорились. Экономические преступления, смешанные с легальным бизнесом. Семья Капелли также славится связями с мафией и, конечно, с уличными бандами. И всё это — теперь на нём. Огромная, опасная машина, которую нужно удержать под контролем
Мой бизнес проще. Ночной клуб. Секс-клуб. Время от времени убийства, чтобы выпустить пар и сбросить напряжение.
- Ты сейчас в опасности? — спрашиваю я.
- Не особенно. Просто навалилось много работы. Ты расстроился, что я не пришёл?
- А ты сам как думаешь?
Он усмехается, уткнувшись мне в затылок. Его член внутри уже совершенно твердый. От такой нужной наполненности я довольно мурчу. Его рука скользит от рёбер к моему боку, затем ниже – к бедру.
- Какая же у тебя жадная дырка.
- Включи ночник над кроватью. Я хочу тебя видеть в этот раз.
Он протягивает руку, и мягкий свет заливает изголовье кровати, сбитые простыни и наши соединенные тела.

Пока Доминик сзади меня, я могу видеть только его руку, которая скользит по моей коже. Он легко касается всего, до чего может дотянуться. Моего горла. Моей груди, сосков. Моего пресса. Татуировки.
Мой стояк возвращается быстро. Мне всегда было нужно много секса. Никто никогда не мог выдержать мой темп. Я всегда нуждался в жёсткости. Никто никогда не мог мне этого дать.
А сейчас... Пока мое тело снова готовится к Доминику, я чувствую почти спокойствие. Он может дать мне то, что нужно. А я могу дать то, что нужно ему.
Поэтому я позволяю ему быть нежным. Я не провоцирую и не подталкиваю его к агрессии. Утром, когда он тёрся об меня в душе, я понял: с ним я могу наслаждаться и другим сексом. Это, конечно, не отменяет того, что я хочу, чтобы он был грубым, но нежность - тоже приятно.
Но только с ним. Он знает мою тьму. Он разделяет её. С ним не нужно прятаться или что-то скрывать. И это такое, блядь, облегчение.
Поэтому я вздыхаю и смотрю вниз на его руку, ласкающую мой член.
- Ты красивый, Ангел.
При звуках этого имени у меня перехватывает дыхание. Я начинаю дрожать.
- Тсссс, — успокаивает он, уткнувшись в затылок, продолжая гладить мой член. - Я о тебе позабочусь.
Пальцы обхватывают мои яйца. Он начинает двигаться во мне. Это так бережно, так нежно, так чертовски сладко, что мне почему-то хочется разрыдаться.
- Я хочу тебя видеть, — повторяю я ему.
Он выходит и переворачивает меня на спину, встаёт на колени между моих ног. Я впитываю глазами его образ. Его лицо — воплощение мужественности и красоты. Полные и чувственные губы. Тёмные и опасные глаза. Гармоничное и сильное тело. Твердый, брутальный и совершенно идеальный член. Толстый, покрытый узором вен, с тяжелыми налитыми яйцами под ним.
Свет падает под таким углом, что я чётко вижу тонкий шрам у самого основания его члена. Кто-то резал его там. Господи.
Я ничего не спрашиваю. Я и так знаю - он сломан. Как и я. Поэтому мы так идеально совпали.
Он поднимает мои ноги, раскрывая и приподнимая меня. Толкается в мою ждущую дырку. Я закрываю глаза, чувствуя, как по телу разливается облегчение от его присутствия там. Он входит, плавно и уверенно занимая свое место внутри. Потом укладывает мои ноги себе на плечи.
Сейчас его движения внутри меня – спокойные, уверенные. Я не думаю, что смогу кончить вот так, но это всё равно потрясающе. Я смотрю, как перекатываются его мышцы под кожей в такт толчков, которые я чувствую внутри. Мы ловим взгляды друг друга, и, кажется, оба ошарашены тем, как сильно нам нравится происходящее.
Мой член лежит на животе, покачиваясь, пульсируя и истекая предсеменем. Глаза Доминика скользят вниз по моему телу.
- О, блядь, он шикарный, — выдыхает он. - О, боже.
Он вбивается сильнее, и мой член дёргается, роняя ещё каплю.
- Дай посмотреть, как ты себя трогаешь, — шепчет он.
Я обхватываю ствол рукой, с силой провожу по нему от основания к головке и сжимаю.
- Охренеть, — бормочет он, наклоняясь вперёд и еще больше сгибая меня.
Угол его проникновения меняется, и его член при каждом толчке начинает упираться в простату.
- Блядь! — выдыхаю я, ускоряя темп своей руки, пока яйца не поджимаются.
Доминик тоже ускоряется, врезаясь в меня всё глубже и яростнее, скручивая мое тело. С каждым толчком он стонет, а я сжимаюсь на нём, приближаясь к своей разрядке. И вот белый свет вспыхивает перед глазами, и я кричу, когда оргазм взрывается во мне.
В этот же миг Доминик вбивается в меня до упора, и срывается сам, заполняя меня горячими струями. Наши глаза встречаются. Мы смотрим друг на друга, наслаждаясь нашей общей разрядкой. Блядь, как же он красив, когда кончает.
Никто из нас не произносит ни слова, напряжение понемногу спадает, и, кажется, будто мы молчаливо соединились внутри не только телами.
Я не уверен — я действительно не знаю, как это выглядит— но… кажется… мы только что занимались любовью.
Доминик потрясён, и я тоже. Я тянусь к нему, боясь, что он встанет и уйдет. Он обнимает меня. Я обнимаю в ответ. Мы крепко держимся друг за друга, запутавшись в беспорядке простыней и мыслей.

Мы прячемся в объятиях, потому что оба боимся посмотреть в лицо правде и признать, что же между нами только что произошло?