chapter 9
Тому не слишком-то хотелось встречаться с Чепурновым. И согласился он вовсе не потому, что повёлся на банальную уловку. Оба прекрасно понимали, как нелепо звучало даже само предположение, что он может бояться Игоря. Скорее, тот сам себя подбадривал, решил Том. А может, просто пытался заманить его на какой-то дурацкий разговор.
Сначала Каулитц хотел послать его. Потом вспомнил, что Чепурнов встречался с Линой. И сразу всё встало на свои места. Именно о Лине так жаждал поговорить этот чёртов Игорёк. Наверняка прознал о них, вот и засуетился.
«Может, Лина сама ему о нас рассказала? Да, конечно! Откуда бы он ещё узнал? Молодец девочка! Послала этого барана подальше – туда ему и дорога. А раз так, почему бы действительно не пообщаться и не расставить окончательно все точки над и?»
Том даже повеселел. Так хотелось увидеть сытую, самодовольную физиономию в печали. Только что он собирается сказать? Попросит оставить Лину? Или потребует? Ну-ну, пусть попробует.
Собирался он тщательно. Всё новое достал. Не из-за дурака Игоря, само собой. После разговора с этим клоуном его ждала более волнующая встреча, куда Том рвался всей душой.
Когда он подошёл к развлекательному центру, чистый, свежий, благоухающий модным парфюмом, Игорь уже топтался у входа, озираясь по сторонам. Руки ему Том подавать не стал, кивком позвал за собой. Поднялись в тот самый бар, где недавно сидели с Линой. Только их столик был занят другой парочкой.
– Ну? – спросил Каулитц, когда они устроились за соседним.
Игорь мялся, видимо, не знал, с чего начать. Том усмехнулся.
– Говори уже, Чепурнов, или ты меня помолчать позвал?
– Помнишь, – Игорь поднял на него глаза, – в прошлую субботу ты Лину с девчонками вытащил из какой-то блат-хаты?
На губах ещё играла насмешливая полуулыбка, но в сердце уже неприятно кольнуло нехорошее предчувствие. Том напрягся. Откуда этот хлыщ мог об этом знать? Неужто Лина настолько разоткровенничалась?
– И что? – холодно спросил он.
– Лина очень боялась, что ты про это расскажешь. У неё строгие родители, и вообще она бережёт свою репутацию. Для неё было бы ударом, если бы все узнали о том случае.
– К чему ты ведёшь? – Этот заход издалека начал Тома нервировать. И зачем такую чушь про Лину говорить? Она прекрасно знает, что он никогда бы её не подвёл и вообще никогда не стал бы вести себя так по-бабски.
Зато Игорь успокоился и деловито заявил:
– К главному. В общем,
Лина, конечно, дура. Зря она всё это затеяла, тем более расхлёбывать теперь мне… В общем, они с Викой решили, что если она с тобой как бы замутит, то ты точно никому ничего не расскажешь. Ну вот, а теперь не знает, куда деваться. Как всё это закончить.
– Ты что несёшь, Чепурнов? – закипел Том.
– Она мне сама всё рассказала. Как она с тобой в кино ходила и на волейбол, как вчера вечером ты прибегал под дождём, чтобы только посмотреть на неё…
Тому казалось, что на мгновение он ослеп и оглох – настолько чудовищно это звучало.
– И что ещё она тебе рассказывала? – спросил он глухо.
– Всё. Лина повинилась, попросила прощения. Сказала, что сама хотела покончить с этим безумием и поговорила бы с тобой, да боится, что ты… сделаешь ей что-нибудь. В общем, мы решили, что я сам улажу это недоразумение.
Том едва сдерживался. Он думал о ней каждую секунду. Видел её, стоило закрыть глаза. Он бы за неё и в огонь и в воду. Да он на что угодно готов ради неё! А оказывается, всё это лишь недоразумение…
Каждая клетка, каждый нерв его вопил от нестерпимой боли, но где-то очень глубоко он всё-таки надеялся, не хотел, не мог в это поверить.
– Да ну, бред какой-то!
Игорь вынул планшет, загрузил страницу в Одноклассниках. Том хоть и не увлекался соцсетями, но сразу узнал оранжевую рамку. Игорь потыкал туда-сюда, протянул планшет ему.
– На вот, читай.
– Что это?
– Это мне Лина писала про тебя, ну и вообще про всё. Стеснялась признаться в глаза, решила так…
Каулитц узнал на аватаре Линину фотографию. А рядом сообщение:
«В общем, я боялась, что он расскажет про нашу выходку. Опозорит на всю школу. Каулитц ведь в принципе может быть очень жестоким и мстительным. А уж мне-то он всегда с удовольствием мстил. Поэтому я голову ломала, как с ним договориться, чтобы не разболтал ничего».
Собеседником в чате значился Чепурнов.
«Попросила бы, да и всё».
«Ты что? Просто так ведь к нему не подступишься! Так вот, Вика, с которой мы и куролесили в субботу, предложила замутить с ним. Не всерьёз, конечно. То есть понравиться ему, наладить контакт. Понимаешь? Чтобы ему самому не захотелось мне вредить. И тут он как раз на следующий день объявился – телефоны вернул, которые у нас те гопники отобрали. И я по её совету принялась его охмурять».
«И что? Получилось?»
«Не то слово!»
Том молча дочитал, с последней фразой отпали все сомнения. Чепурнов говорил правду. Дикую, немыслимую правду. Всё, что происходило между ними в эти дни, – всего лишь умело разыгранный спектакль, где ему выпала роль идиота и он с ней прекрасно справился. Тому казалось, что в душу ему плеснули кислотой и теперь она с шипением разъедает все внутренности. Миг – и от него осталась одна пустая оболочка. Сколько воли, сколько сил потребовалось, чтобы не выдать раздирающие его чувства! Ни один мускул так и не дрогнул на его лице. Разве только взгляд погас, но Игорь этого не заметил. Он вообще избегал смотреть Тому в глаза. Зато умудрился скроить сопереживающую мину.
– Я понимаю, стрёмная ситуация. Но и ты пойми, она не со зла, а по глупости. Она не хотела делать тебе больно.
– С чего ты взял, что мне больно? Потискать смазливую тёлку мне было в удовольствие и не более того. Так что можешь передать своей подружке, что она свободна и вообще нафиг мне не сдалась, – сказал он равнодушно.
Игорь торопливо убрал планшет и, кивнув, удалился.
Том тоже поднялся. Казалось, сила гравитации вдруг стала в несколько раз мощнее или же тело отяжелело, точно свинцом налилось. Даже дышалось с трудом. Её слова «замутить с ним не всерьёз… принялась охмурять…» словно калёным железом жгли сердце.
Том брёл как сомнамбула, куда – сам не знал. Просто шёл, потому что, если остановиться, боль чувствовалась во сто крат острее.
Какой же он идиот! Мчался вчера по лужам, под ливнем, как последний дурак. Ради чего? Чтобы посмотреть в глаза этой лживой подлой дряни? Чтобы потом она посмеивалась над его глупостью со своим дружком? Как он мог так забыться? Ведь знает её как облупленную. Десятки раз видел, как она лгала и изворачивалась, как подставляла его, какие козни плела за спиной.
Почти обо всех интрижках Загорецкой ему рассказывал Серёга Семакин. А он ещё повздорил с ним позавчера из-за этой гадины. Серёга чуть ли не орал в трубку, чтобы Том держался от неё подальше: «Ты что забыл, кто это? Это же Загорецкая! Вспомни, сколько гадостей она тебе сделала. Наверняка опять какую-нибудь подлянку задумала, или, как они говорят, прикол».
Он тогда вспыхнул, послал его, сбросил звонок, а Серёга-то был прав, ой как прав…
Час спустя Том оказался у своего автосервиса. Михалыч, протирая суконкой руки, вышел навстречу.
– Ты чего, Том, забыл? Вроде смена твоя утром закончилась.
– Я у тебя посижу?
– Сиди, жалко, что ли? Чаю себе наливай. Только пока я тут малость занят, Лютый опять тачку подогнал. Почти новая, но битая…
– Что за машина?
– Камри. Вроде Лютый отжал у какого-то барыги за должок. Теперь хочет толкнуть её как целую. Кстати, Том, коль уж зашёл такой разговор, давно хотел сказать: не связывайся ты с этим Лютым и его кодлой. Он, конечно, клиент хороший, но как человек… Вижу, что он на тебя глаз положил. Говорит, для такого как ты и получше дело найдётся. Но я-то знаю, какие у него дела, так что мой тебе совет – держись от него подальше. Этих двух дурачков – Дэна с Рафиком он уже загрёб. Но у тех ветер в голове, сомневаюсь, что из них вышел бы толк. Ну а ты парень неплохой, не порти себе будущее…
– Михалыч, не надо меня лечить, а? Я что сам ничего не понимаю?
– Да все вы всё понимаете, только потом локти кусаете, а исправить ничего нельзя. Меня бы в юности кто уберёг от дурной компании, так, глядишь, и жизнь по-другому сложилась бы.
– А чем тебя твоя-то не устраивает? Сервис вон свой имеешь, живёшь как у Христа за пазухой.
– Всё это ерунда, пыль. А вот главного я не нажил.
– Чего?
– Семьи.
Саня фыркнул:
– Велика потеря.
– А говоришь – понимаешь.
Семьи ни один друг не заменит. Недаром мудрые люди сказали: человек без семьи что дерево без корней. А дерево без корней – это бревно, чурка. Вот и я – бревно.
– Что-то тебя на философию потянуло, Михалыч. Давай лучше я тебе помогу.
– Это можно.
Денис, а в народе – Дэн, жил с Каулитцем по соседству. Он и позвал Тома ещё прошлым летом вместе подработать в сервисе. Но вскоре его подтянул к себе Лютый. У Дэна появились другие дела и совсем другие заработки. Пытался и Тома к себе переманить. Хвастался тачкой, которую прикупил на «свои кровные, честно и, главное, быстро заработанные». Но Михалыч – хозяин сервиса – как мог этому препятствовал.
Он сразу проникся к Тому и питал к нему что-то вроде отеческих чувств. Да и остальные мастера относились к парню по-доброму. А у Лютого царили иные отношения. Когда Лютый весел, гуляют и «холопы». Когда не в духе, достаётся всем.
Доводилось Тому видеть, как он вытирал ноги о Гриню, который в два раза выше и шире Лютого. Как этот самый Гриня виновато лепетал и заискивал перед ним. И пусть потом Гриня творил отчаянные дела, пусть все вокруг считали его уважаемым пацаном – для Тома он навсегда остался покорным мямлей, жалким холопом. А быть холопом, выполнять чьи-то приказы, не просьбы, а именно приказы, причём безоговорочно, Том считал для себя немыслимым. И вообще, он не признавал социальной иерархии. Если уважать – так только за дело. Так что от всех заманчивых предложений Лютого Том неизменно уклонялся.
Работа, конечно, не помогла забыть или преодолеть боль, но хотя бы на пару часов позволила немного отвлечься, не думать ежесекундно о том, что произошло. И, возможно, это удержало Тома от того, о чём потом он непременно сожалел бы. Ведь был порыв высказать ей всё, что рвало душу. Посмотреть в её лживые глаза. В последний раз.
Хорошо, что не сделал этого, думал позже Том. Что бы это дало? Очередную порцию лжи? Спасибо, наслушался. Или страх? Как она там сказала про него? Жестокий и мстительный. Стыда и раскаяния он всё равно в ней не увидел бы. Тот, кто способен испытывать стыд, не пошёл бы на такую мерзость. Да и больно нужно ему это раскаяние. Помнится, уже раскаивалась недавно, и так достоверно, так трогательно. Он даже ни на секунду не усомнился в её искренности. Том стиснул зубы до скрежета, глубоко вдохнул, резко выдохнул. «Какая же ты дрянь!».