Ждать чуда || Даниззка

На тёмной улице, стоя под козырьком одного из закрытых магазинов, Алишер наблюдал за происходящим в кафе. Нет, он не следит за Лизой или Мишей, он просто шёл от родителей домой, но, заметив знакомые лица, остановился. С улыбкой на лице наблюдал за Лизой, хмурив брови, наблюдал за Мишей, а смотря на Пирокинезиса, он наклонял голову на бок, пытаясь увидеть в нём знакомого человека, но ничего не получается, ведь он вовсе не знает его, не знает, кому Лиза кладёт руку на плечо, опуская свои красивые глаза в пол. Приревновал, как по щелчку пальцев.

- И откуда ты, блять, такой… - Алишер поморщился, делая шаги в сторону дома.

***

- Кашин, ты бледнее, чем лицо королевы Елизаветы Романовой. – Миша зашёл в прокуренную комнату рано утром. Лиза тихо засмеялась, осторожно прошла за его спиной к ванной и заперлась.

Сам Кашин был в полусонном состоянии и готов был отрубиться в каждую секунду. Не спать сутки, перенеся горе днём – очень тяжело. Даня чувствовал себя сахарной ватой на палочке, которая не может никуда деться и просто прикреплена к этой деревянной палочке, являющейся компьютерным стулом.

- Как у Елизаветы Романовны Неред? – Кашин повернул голову и усмехнулся. Он взял пустую бутылку вина, потряс и поставил на место, опустив глаза.

- Спал? – Миша оставил дверь открытую, прошёл в комнату, прислушиваясь к звукам из коридора.

- Нет, я занят. – Кашин повернулся к столу, крепко схватившись за подлокотники кресла.

- И чем же? – Миша изогнул бровь, медленно приближаясь к столу.

- Пиздостраданием, – Кашин закрыл рукой изрезанные бумажки. – а что?

- Зачем ты изрезал фотографии? – Миша подвинул руку Кашина, аккуратно взяв со стола одну из фотографий, где Лиза с Даней стоят рядом, улыбаясь. Это фото было обрезано ровно по их головы до плеч, обводя контур их фигур. Миша не знает, что за спинами этих двоих пятнадцатилетних подростков стояли их родители. Кашина и Лизы, которые были отрезаны от них: мать Кашина лежала где-то в кучке аккуратно обрезанных, а мать Лизы в ненужных бумажках, которые отправятся в мусорку совсем скоро. – Зачем ты режешь фотографии, Кашин!?

- Разве они так важны в полном виде, где половина людей просто портит всё фото? – Кашин стал снова закрывать фотографии руками, хлопая кисти рук Миши, чтобы он убрал их.

- Кто тебе испортил это фото? Что здесь было? – Миша схватил ту обрезанную фотографию, которую выбили у него из рук в попытках закрыть всё, что лежало на столе.

- Здесь была мать Лизы, моя мать и мы с самой Лизой. – Вяло ответил Кашин, спрятав руки за спиной. Он не видел, как вся бледная после очистки организма от алкоголя Лиза заглянула в комнату, прикоснувшись к двери своей тёплой, бледной ладонью.

- Зачем ты её обрезал? – Миша взял за плечо Кашина, пытаясь понять, в состоянии ли этот пьяный, усталый организм отвечать на вопросы.

- Из-за матери Лизы. – Кашин коснулся своих покрасневших от алкоголя щёк. – Помнишь, как после того дня, когда Лиза осталась одна? Опозоренная, опущенная в грязь лицом? Тогда ведь и мать давила на неё. И сейчас, насколько я знаю, отношения между ними не лучшие. – Кашин закрыл глаза. – Я подслушал диалог Руслана и Юлика.

- И что? – Тише спросил Миша.

- Я ненавижу её за это. Вместо того, чтобы поддержать дочь, она ещё сильнее убивала её. – Кашин шмыгнул носом. – Лизок жаловалась мне на проблемы тогда, не позволяла говорить о её матери никому. По-моему, это было лучшее время в моей жизни, когда она обнимала меня и жаловалась.

Миша молча посмотрел в сторону двери, где Лиза, чьё лицо было освещено лёгким светом настольной лампы, стояла неподвижно, закусив губу. Она лениво перевела взгляд на Мишу, опустила его, а позже потёрла уставшие глаза.

- Она ведь просила это никому не рассказывать. – Тихо произнёс Миша, сверля взглядом девушку. – Зачем ты рассказал это мне?

- Я тебе больше жизни доверяю. – Тихо ответил Кашин.

Миша промолчал, улыбнувшись. Поправил чёлку, вздохнул и выключил лампу.

- Пошли спать, Дань. – Миша потрепал плечо засыпающего и сдвинул рукой мусор с края стола. – Ты и выпил, и поистерил… давай, вставай.

- Я не истерил, - пробормотал Кашин, поднимаясь с кресла. – не ври…

- А глаза и мешки под ними мне всё рассказали. Это ты мне не ври. – Мягко проговорил Миша, спихивая с дивана тот барьер, разделяющий место для сна.

- Заведи будильник, пожалуйста, - Падая на диван, промычал Даня. – Миш.

- Какой нахуй будильник? – Возмутился Миша. – Ты куда собрался завтра?

- В школу. – Снова мычит Кашин, натягивая одеяло до плеч.

- Пошли эту школу нахуй завтра. – Прошептал Цыркунов и вышел из комнаты, собрав все бумажки со стола, в том числе и аккуратно вырезанные.

Закрыв за собой дверь с помощью ноги, Миша глянул на отошедшую дальше Лизу. Вся бледная, еле стоявшая на ногах девушка явно скоро сляжет с температурой. Она слишком много сегодня провела на десятиградусном морозе, всё меньше и меньше оставляя пива в своей бутылке, купленной в ночном ларьке.

- Пошли, будем смотреть Данины старания. – Прошептал Миша, хватая под руку девушку.

Он бросил на столешницу всё, что только смог собрать на столе. Тяжело вздохнул, посадил еле стоявшую девушку на стул и набрал воды в свой стакан, садясь ближе к Лизе.

- У меня ещё мать такая тут молодая… - Протянула Лиза, рассматривая одну из обрезанных фотографий, брошенных в кучку мусора.

- Ну так сколько лет прошло с того момента, как фото было сделано? – Цыркунов ухмыльнулся. – Наверное ещё при динозаврах…

- Три года назад.

Лиза порылась ещё немного, сильно шумя и кашляя в кулак, который только и успевала подносить ко рту. Наконец она замерла, рассматривая целую фотографию. На ней ещё совсем маленькие Руслан, Юлик и сама девушка, стоявшая впереди. Лиза на нетрезвый мозг даже думать не хочет, откуда эти фото в доме Кашиных. Наверное, их родители хорошо дружили.

- Ты чего зависла? – Отвлёкся от дела темноволосый, заглядывая в глаза девушке.

- Смотри… - Одними губами проговорила она, проведя пальцем по липкой плёнке, которой была покрыта фотография. – Я, Юлик, Руслан…

- Тут ещё я есть, вон, сидит на задней парте. – Ткнул пальцем Совергон, улыбнувшись. Какой же он был худой… да и сейчас, конечно, ничего не изменилось, ну да похуй.

- И Кашин, - Лиза заулыбалась глупому лицу Кашина, видев которое все участники фотографии, кроме Совергона, смеялись. – милый.

- Вот ты и проявляешь себя настоящую.

- Ты о чём? – Лиза убрала улыбку со своего лица и нахмурилась, положив одну из фотографий на стол.

- Скажи честно, ты что-то чувствуешь к нему? – Миша смотрел на неё своими большими чёрными глазами в плохом освещении, отчего пьяное тело пробивало дрожью.

- Только если жалость. – Ответила Лиза, чуть подумав. – И чувствую свою вину. Вину в том, что я сделала его таким.

- Что ты собираешься с этим теперь делать? – Миша встал из-за стола и, набрав ещё немного воды в стакан, сел обратно. Он дал время Неред немного подумать.

- Я не знаю. – Произнесла одними губами девушка. – Мне стыдно, Миш.

- Тебе стыдно? – Удивлённо переспросил Совергон, не веря, что наконец услышал это из уст Лизы.

- Да. – Дрожащий голос стал ещё тише.

Миша развёл руки в стороны, принимая Лизу в объятья и счастливо улыбнулся. Сердце Лизы тихонько тает, но чувствует это только она и Совергон.

***

Кашин проснулся совсем убитый похмельем. Бутылки вина для непьющего в последнее время организма было слишком много. Но Даня как-то не подумал об этом вечером, да и не хотелось думать.

- Миш… - Кашин опустил руку на другую сторону дивана, в надежде разбудить Мишу, чтобы тот помог, но не только не нащупал пледов, которые должны разделять их, но и Мишу. Кашин открыл глаза и сквозь головную боль крикнул: – Миша!

Никто не отозвался, только в коридоре были тихие шаги и тихий скрип дверей. Кашин приподнялся на локтях и попытался встать с дивана, но оцепенел, когда вместо Миши в дверном проёме увидел бледную Лизу. Она еле стояла на ногах, держась одной рукой за дверной косяк, а второй за больную голову.

- Лиза? – Кашин соскочил с места, облокотился на спинку дивана и притянул одеяло к груди.

- Вишня, ты в футболке. – Потёрла глаза девушка. – Миша съебался в школу, а потом к Плавнику, не зови своего любовника, он тебе изменяет.

Лиза максимально холодно говорила с Кашиным, ведь из-за температуры ей было даже лень передвигаться. Но она снова улыбнулась, когда щёки его залились краской.

- Что ты здесь делаешь? – Заикаясь, спросил Данила. Он был в ахуе от того, что Неред пришла вместо Миши на его голос утром.

- Ночевала, а сейчас болею. – Неред шмыгнула носом. – Кашин, ты типа ягода полезная, все дела, а лекарства-то хоть какие-нибудь есть?

- Шкаф на кухне ближе к двери. – Покраснел рыжеволосый, пробежав глазами по столу. Всё лежало на своих местах, учебников Миши не было, а Данилины все до сих пор лежат на подоконнике.

- Благодарствую. – Ответила Лиза, салютуя и разворачиваясь.

Кашин соскочил, скинул с себя одеяло и подскочил к столу, скидывая все фотографии в шкафчик стола. Жаль, что она уже видела это и даже взяла кое-какую.

***

- Совер, где Лиза? – Руслан подскочил к Мише, хватая того за плечо.

- В смысле? – Совергон, улыбнувшись, начал немного нервничать. Руслан был сегодня какой-то злой.

- Я видел истории в её инстаграме, где вы орёте на улице с Пирокинезисом. – Руслан потряс парня, снова начиная. – Где она? Её нет дома, телефон не берёт…

- Её прополоскало в квартире Кашина, после чего она осталась там. – Осторожно сказал Миша.

- Если Алишер узнает, что Лизок у него, то он оторвёт голову Кашину, понимаешь? – Тушенцов отпустил темноволосого парня и пошёл по коридору вправо, продолжая говорить. – Он не должен знать об этой хуйне, понял?

- Я не такой тупой, как Алишер. – Прошипел Миша, разворачиваясь и уходя в противоположную сторону.

- Кстати, - Негромко произнёс Тушенцов, остановившись в пустом коридоре. – Проведя с пьяной Лизой ночь за бутылкой алкоголя, ты ничего странного не заметил?

Миша прикрыл только что открытую дверь на лестничную площадку и развернулся к Тушенцову. Он стоял в нескольких метрах от Совергона, склонив голову вправо.

- А что я должен был заметить? – Миша состроил из себя дурака, дабы до него не доебались, ведь это дело Неред.

- Ладно, понятно. – Тихо проговорил Руслан, опустив голову. – Как Кашин?

- Не умер. – Ответил Миша и ушёл, хлопнув дверью.

Его раздражало то, что люди, раньше шутившие над Даней, стали интересоваться им. Раньше им не было дела до состояния парня, а тут все накинулись на Совергона, спрашивая и расспрашивая о нём. Бесит до дрожи. Он путается в них и в их решениях, меняющихся каждый день.

***

Лиза приняла несколько таблеток, которые были ей знакомы и, одевшись, заглянула в комнату Кашина напоследок. Он сидел спиной к двери, разбирая фотографии.

- Благодарю за гостеприимство, Вишня. – Тихо произнесла девушка, когда дверь скрипнула. – Я отчаливаю.

- Окей. – Даня повернулся на Лизу, покраснев. Его руки мелко затряслись, когда она вошла в комнату, нахмурившись.

- Что это? – Спросила Лиза, подходя всё ближе и ближе, заставляя сердце бедного рыжеволосого биться с неимоверно быстрой скоростью. Казалось, что даже самой Лизе сердцебиение было слышно.

Она решила прикинуться будто ничего про фото не знала, вчера ничего не слышала, да и вовсе не помнит ничего с ночи. Она положила свою ладонь на спинку стула и посмотрела на стол, приподняв густые брови. Мусор. Кроме мусора на столе она ничего не нашла, поэтому хмыкнула и удалилась в коридор, оставив парня восстанавливать чёртово дыхание и сердце. Хлопнув железной дверью, Лиза вздохнула, посмотрела последний раз на неё и спустилась до первого этажа пятиэтажки, на которой она любила сидеть летом. Домофон пикнул и аккуратное, бледное лицо обдало холодным воздухом, загоняя снежинки за воротник. Летние кроссовки немного скользили по замёрзшей луже, после чего Лиза приняла решение перейти всё-таки на другие кроссовки, зимние.

***

Тихо подкрадывалась середина декабря. Возня с документами вымотала Кашина, а добивающим было то, что та Кировская тётка узнала о смерти своей сестры. Не то чтобы это было плохо, ведь ни разу не видеть родственника и всё-таки увидеть - какая-то радость, но не для рыжеволосого. Совергону пришлось съехать на пару дней, чтобы странных взглядов на них не было, пришлось открыть запертую месяц назад комнату, отданную по требованию той самой женщины. Пришлось выбиться из колеи и нарушить тот график, который старательно составлялся ночами. Последнее, что случилось в жизни Дани – это то, что рыжеволосый потерял квартиру, в которой родился, вырос и жил до тех пор. Проебал, не уследив за документами, которая эта сука где-то всё-таки нашла. Квартира вся и полностью была переписана на неё без участия при сделке самого Кашина. Левой стороной да знакомыми. Данила быстро распродал свои вещи, собрав всего сорок три тысячи. И съехал к Куличу, тысячу раз извиняясь перед ним и обещая, что из Казани скоро уедет и мешать никому не будет. И всё-таки поцелует Лизу на прощание, не задумываясь о том, против она будет или нет. Ему похуй. Это его последнее желание.

Пирокинезис, начав выполнять свой план, вогнал в ахуй Руслана. Да и не только его, ведь отношения каждого с Алишером испортились. Дейдример перестала ему доверять, Каплан никогда хорошо с ним и не общалась, Шпагина была вовсе против него с самого начала. Алина по неизвестным причинам стала меньше появляться в школе, а вот Юлик стал замечать один из первых, что происходит что-то неладное с Андреем и почему-то при Алишере он ведёт себя с ними подозрительно холодно. Пошлёт нахуй без намёка на шутку, обольёт, но тут же подмигнёт, игриво улыбнувшись. Только Лиза не хочет видеть вокруг себя ничего, полностью погружаясь в то, что видит и чувствует наполовину растаявшее сердце. Ей нравилось это делать.

Совергон остался у Плавника, скитаясь поздними ночами по улицам и впискам, когда отец Ильи находился в доме. Сбил режим сна полностью, засыпая в обед и просыпаясь ближе к часу ночи. Денег в карманах всё больше, а посещаемость всё хуже.

Моргенштерн использовал Андрея, как связь с Лизой. Она стала замкнутой, редко обращающей внимание на друзей, но с Андреем продолжала хорошо общаться. Но как же был недоволен Алишер, когда этот самый Андрей творил какую-то неадекватную хуйню. А Пирокинезис специально драконил Моргенштерна, не слушая Букера, который был обоими руками против этого плана и уже успел поссориться с мелким. Андрей охвачен мыслью о том, что он обязан отомстить если не его отцу, так самому Алишеру. И вроде получается, но сердце рвёт на части, ведь Федя не выходит с ним на связь уже продолжительное время.

***

Кулич, глядя исподлобья на засыпающего на его месте Даню, постукивал пальцами о светлую столешницу и улыбался, умиляясь тому, как, свернувшись в клубочек, этот здоровый парень вздрагивал от холода и тут же открывал красные от недосыпа глаза. Илья впервые за несколько дней почувствовал за него ответственность, поняв, что он единственный, кто поддерживал его такое огромное количество времени. А потом появился Миша. Он стал ему другом, а Кулич даже был и не против. Он настроился на учёбу и время от времени спрашивал, как дела у Кашина.

- Блять, - Кашин вскочил, потерев глаза. – засыпаю, пиздец.

- И что? – Кулич нахмурился, покрутившись на стуле. – Спи уже, рыжий. На полу постелю.

Даня лениво падает обратно, зарываясь в одеяла и тихо начинает сопеть, расслабившись. Рыжая макушка торчала в углу разложенного дивана. Нос как всегда заложен. Эта жизнь его медленно добивает, подкидывая ежедневно проблем. Медленно доводит до смерти.

Ему снится сон, будто он сидит у металлических ворот и смотрит в звёздное небо, чего-то ожидая. Оно не отличается от реального неба, только время от времени оно переливается, окрашивая мир в разные тёмные цвета. То оно станет тёмно-синим, то бордовым, то грязно-жёлтым. Рядом с ними сидит Лиза, накинувшая капюшон на макушку. Она курила. Курила тяжёлые сигареты, утирая кровь, тёкшую с носа, перепачкавшую весь рукав светлой толстовки, которая при таком необычном освещении не меняла свой цвет.

- О чём думаешь? – Вдруг спрашивает Лиза, чей голос эхом раздаётся над головой.

- О тебе. – Отвечает за Кашина кто-то с похожим голосом, отличающимся только тем, что в нём есть хрип.

Рыжеволосый вскакивает с асфальта, оглядываясь назад. На его месте сидит он же, только весь потрёпанный, уставший, и кажется даже, с застывшими дорожками слёз на щеках. Его волосы были сырые, рукава в пыли грязных стен домов.

- Что за хуйня? – Кашин, что наблюдал за диалогом, жмурился, пытаясь разглядеть своё тело и лицо Лизы. А ещё больше ему хотелось узнать, что за поебота произошла с тем, кто имеет его внешность и общается прямо сейчас с Лизой в его сне.

- Зачем ты это сделал? – Лиза повернула голову на парня, направив колени в его же сторону.

Кашин продолжал сидеть, лишь перевёл на девушку взгляд. Взгляд, пропитанный усталостью.

- Я не знаю. – Так же тихо ответил Даня.

Лиза мелко улыбается и целует его, касаясь его, как казалось, горячих щёк. Низ живота сводит, дыхание сбивается. Даня наблюдает за этим со стороны и шумно дышит, чувствуя, как он растворяется в этом маленьком мире, воспроизведённом его мозгом. Он чувствует резкий холод, удары по щекам и очертание фигур, сидящих на асфальте совсем пропадает. Это всего лишь чёртов сон, сука!

- Кашин! – Кулич похлопал по щекам несколько раз и, не выдержав того, что его не слышат, со всей дури влепил Дане пощёчину. Он соскочил с подушки, хватая воздух ртом. – Я будить тебя, как твоя мать это делала, не буду. Рота подъём, как говорится…

- Настраиваешь меня на армию? – На вдохе произнёс рыжеволосый, потерев глаза. – Сколько времени?

- Начало девятого. Ты не просыпался, как бы я не будил тебя. Пришлось прибегать к физической силе. – Илья схватил свой портфель, кинув ключи рядом с парнем. – Хватит хуйнёй страдать, на носу экзамены, а они не очень-то и лёгкие, это я тебе точно говорю. Я не тридцать лет назад сдавал.

Рыжеволосый приподнял свою голову, поглядев на стоящего в дверном проёме Кулича исподлобья. Он прекрасно понимал, что Илья будет заботиться о нём до конца, пока Кашин не топнет ногой и не прикрикнет.

- Я понимаю, иди уже. – Грустно произнёс рыжий и закрыл глаза.

- Не спи. – Напоследок кинул светловолосый и удалился из квартиры, оставив опаздывающего в школу парня одного.

- Надоел. – Пробубнил Кашин и снова упал на подушку, закрывая лицо руками. Оно было бледным от недоедания, на нём чётко видны скулы и совсем пропали милые щёки, которые так ему шли.

***

Пирокинезис сидит на ступеньках учебного заведения и наблюдает за временем на дисплее телефона. Никому не известно, где он нашёл деньги на последнюю модель айфона, никто не знает, откуда у него столько дорогой одежды и самое дорогое пиво из магазина в его руках. Общение с Моргенштерном ещё не дало ему то, что нужно красноволосому, но дало то, что совсем не входило в планы этого маленького проныры, сующего везде свой нос. Деньги он каждый день складывал в тайный карман куртки и тратил так, как хочет. Моргенштерн полностью доверился ему и даже сделал его правой рукой в компании, сформировавшейся ещё давно, до перехода в новую школу. Влился в доверие, узнал всё, что нужно, для окончания плана. Всё готово, но сердце до сих пор болит.

- Андрей? – Тихо послышалось за спиной, когда Пиро сделал ещё один маленький глоток хмельного.

- Федь? – Он поднялся, проговорив на выдохе.

- Как твой план? – Безразлично произнёс Букер, подняв густые брови. – Не провалился ещё?

- Нет, всё под контролем. Почти готово, жду подходящего момента для завершения. – Андрей подошёл к другу, взглянув снизу вверх и ухмыльнулся. – Почему ты пропал?

- Почему ты не слушаешь меня? – Задал встречный вопрос Букер, став серьёзнее. – Я ещё раз тебе говорю, что нужно прекращать, пока тебе не въебали до предсмертного. А это сделают, если ты, дебил, спалишься!

- Да что ты затеял с этим! – Крикнул в ответ Андрей, сжав ладонь в кулак. Снежинки падали на его волосы, на воротник пальто и прилипали к высокой подошве белых кроссовок. – Прекрати, давай поговорим нормально?!

- Хорошо. О чём? – Федя закатил глаза.

- О том, что в компании Алишера я иду вверх. – Андрей опустил голову в пол, пытаясь одной рукой достать телефон. – Думаешь, на какие шиши я купил это?

- Воруешь? – Так же безразлично ответил темноволосый.

- Бью. – Андрей виновато опустил голову.

- Кого?

- Людей, неугодных Алишеру. – Пиро хрипло усмехнулся. – Таких много, и даже очень.

- Один из многих может обратиться в ментовку на тебя, - Букер ткнул пальцем в грудь Андрея. – а не на Алишера, потому что бил их ты, хотя, как ты это делал?

- Кастетом, – Нахмурил брови Пирокинезис. – а не костями, как всегда говоришь ты.

- С тебя ещё и улики снять можно… - Федя горько усмехнулся тупости мелкого. – Ты его моешь?

- Да. – Соврал красноволосый и перешагнул с ноги на ногу, пытаясь согреться.

- Замёрз?

Андрей только успел неуверенно кивнуть, как тут же оказался в крепких объятьях, закутанный в тёплую куртку поверх его тонкого осеннего пальто.

- Прекращай, Андрей. – Тихо произнёс Федя. – Добивайся быстрее цели и беги нахуй. Я не хочу навещать тебя в тюрьме, поверь.

- Я не обещаю прекратить в скором времени. – Прошептал Пиро. – Я не могу поймать момент.

- Может сегодняшняя ночь подойдёт? – Букер вскинул брови и посмотрел на макушку друга. – Этот додик сегодня зовёт набухаться всех, кого не лень. Думаю, пустая комната его отца будет лишь прикрыта, поэтому добро пожаловать!

- Серьёзно? – Воскликнул Пирокинезис. – Где и во сколько?

- Напиши Илье Плавнику, он точно знает. Кстати, знал, что теперь ему говорят первому, если хотят собрать народ? У мальца ахуеть какое огромное количество бесед классов со всех школ. Делает рассылки и получает бабло. Заебись живёт. – Букер закурил.

- Нихуя, я не знал. – Усмехнулся Андрей.

- Ради тебя приду туда. Иди уже, у меня пары.

~~~~~

Как говорил мой дед: хуй вам, а не часть вовремя. Здрасьте! Часть по сравнению с предыдущей маленькая, и насчёт этого я хочу поговорить с вами.

Я хочу увеличить время написания главы. Мне неудобно в тех рамках, которые я установила себе, и к которым вы привыкли. Мне нужно больше времени для самого написания, для исправления косяков в сюжете и т.д. Пожалуйста, подождите чуть дольше, вернее лаже столько, сколько ждёте сейчас и глава будет большая. Тем более глава, которая будет заключительная, планируется огромной (≈6000 или 7000 слов). Одним словом бедная Анкаламка:))

Она совсем скоро;))

Цмок 💜