Часть 10
Ветер из окна активно поддувал в лицо Дилана. Скорее всего, даже немного похолодало, но пока что это не вызывало вообще никаких волнений. Сегодня он словно заново родился. Было так легко и свободно, как будто ему дозволено вообще всё. Утро этого дня началось ни с сигарет, а с любимого чая под любимого музыканта, все наладилось. Не надо переживать часами из-за Лололошки, все в порядке. И сегодня с утра у парня была одна идея, которую он до этого вообще никому не озвучивал. Да и он сам не знал о предстоящем событии ещё вчера.
Его пригласила мама пообедать вместе. Была такая традиция собираться раз в месяц или два. Обычно, они почти не списывались друг с другом, но на таких встречах зачастую обсуждали события прошедших недель. И так было с переезда Дилана, всегда мама писала и звала его к ним, более никому не требовалось встречаться чаще. Ему ехать до них минут сорок, изредка это время растягивается до часа, если путь предстоит проделать через пробки. Парень живет в чуть более большом городе, чем его же родители, но оба города совсем неподалеку друг от друга, поэтому время не настолько огромное и Дилан может в любой момент приехать в родительский дом.
Но часто никто друг другу не ездит, ибо просто не возникает желания. У всех иногда в семье свои дела и каждый занят своей жизнью, поэтому и переписки, и встречи не такие частые. И вообще никто из семьи за это не переживает. Но определенно повезло, что именно сегодня его мать изъявила желание встретиться.
Дилан на данный момент вышел из машины, позже пройдя в сторону здания офиса, парень поднялся и первым делом уверенно направился в сторону кабинета Ричарда. Как только он вошел, паренек поднял глаза и вздохнул, ведь его потенциальный работодатель сейчас вновь опоздал. А опоздал он из-за сборов, хотелось свезти родителям немного подарков, которые сейчас лежат в машине.
— Смотрю, не умерший, что-то ещё случилось? — Ричард лишь улыбается, раз видит Дилана в таком хорошем расположении духа. Все же он рад за него. Особенно когда все налаживается.
— Мама пригласила. Угадай, кого хочу взять. — Парень лишь с загадочной и отчасти радостной улыбкой озаряет весь кабинет. Он светится от счастья, правда.
— Неужели? В прошлый раз затаскал меня с Карлом и Шэрон, сейчас его? — Ричард помнил то, как пару месяцев назад он болтал с его мамой на кухне, обсуждая, насколько Дилан глупый, а после он получал подзатыльник. В тот раз отца парня Ричард вообще почти не видел, он как призрак в той квартире. А Шэрон рассказывала женщине что-то новое про вязание, Ричард в эти диалоги не вникал, Карл же тогда молчал все время, ему родители парня показались слишком угрюмыми.
— Да, в точку, Ричи.
— Ты слишком активный для обычного Дилана.
— Бывает. — Парень лишь пожал плечами. Просто настроение хорошее, это не навсегда.
— Идите.
Ричард дал своё добро на действия парней и то, что они уедут сегодня утром. Дилан же задумался о том, не будет ли ему сложно от того, что на половину дня все обязанности по офису передут на него. Вдруг, у него тоже какие планы? А Дилан даже не спросил. А сейчас парень просто соглашается и, возможно, будет терпеть ответственность часть дня только для того, чтобы не портить отношения с Диланом? Такое же вполне реально?
— А тебе точно не сложно будет на своих плечах весь офис держать? — До этого парень почти вышел из кабинета, но у двери со своими неожиданными размышлениями он остановился и всё же спросил.
— А чего ты интересоваться начал? — Парень лишь приподнял одну бровь. Ему совсем не свойственны такие вопросы, Ричард в жизни подобного не слышал. — Дилан, ты же знаешь, что я не против денек посидеть, чтобы ты к родителям съездил вместе со своим голубком. Ты обычно просто перед фактом ставишь, когда знаешь, что мне это не сложно. И сейчас ты должен быть уверен в том, что мне это легко, не в первый раз же. К чему сомнения? — Почему-то парня пробрала уверенность, что такие вопросы появились именно после ссоры и разговора с Лололошкой. Он знал Дилана как себя, такая фраза и волнения насчет подобного для него нелогичны и несвойственны от слова совсем. — Позови ко мне Лололошку, пожалуйста.
— Хорошо, заодно предупрежу его.
Дилан открыто проигнорировал всю дискуссию Ричарда, а сам спокойно ушел в сторону Лололошки. Не хотел он об этом всем думать. Парень лишь постучался в дверь, а после открыл уже её и увидел перед собой усердно работающего парня.
— Слушай, есть идея.
— Доброе утро, какая? — Парень отвлекается и со спокойным выражением лица переводит взгляд на Дилана. Осадка ссоры практически не осталось, да только сегодня утром Лололошка задумался о некоторых словах Дилана, что частично вводили его в ступор. И объяснения им не было, но парню казалось, словно это всё — его глупые догадки.
— Не против познакомится с моими родителями в роли друга? Меня мама позвала на регулярную встречу, в прошлый раз брал троицу, сейчас тебя захотел. С Ричардом уже поговорил, он не прочь остаться в офисе и за всем последить.
— Поехали тогда? — Изначально парень достаточно сильно удивился, что именно его захотели взять. Без всяких предупреждений, без планов. Похоже, Дилану недавно написали, и он сразу же задумался о том, чтобы взять с собой Лололошку, это было однозначно приятно.
— Только зайди к нему, буду ждать в машине внизу, возьми что надо.
Дилан вскальзывает из поля зрения парня, а он остается пока на месте и дописывает последний отчет, который позже идет в отправку, теперь он выключает технику и захватывает лишь телефон с ключами от дома, сегодня достаточно тепло, чтобы не брать что-то, что надо накидывать. После Лололошка спокойно проходит не в такой дальний от него кабинет, к Ричарду. Там его встречают с чуть уставшим, может, немного довольным, но беспокойным видом.
— Ты звал меня?
— У вас двоих все хорошо? Ну, имею в виду после позавчерашнего.
— Мы поговорили, вроде да.
— Это «вроде» меня пугает.
— Дилан сказал, что он меня не заслуживает и упомянул, что мол, неправильно выражает эмоции. Меня это что-то насторожило.
Именно об этом Лололошка успел подумать сегодня утром. Также его беспокоило то, что Дилан не отказался от этих мыслей и не особо послушал его, когда тот ответил на такие фразы. Вечером он не особо мог включаться в смысл именно каждого высказывания, чтобы в случае чего какое-то из них оспорить, как делал это обычно. Подумать точнее о чем-то он успел только к утру, уже отдохнувши. И сейчас такие вопросы от Ричарда пугали в пару раз сильнее простых рассуждений.
— А мне он упомянул про то, что ты сказал, мол, устал постоянно терпеть всё.
— Чего? — Лололошка свел брови на переносице, почему он такого не помнил? Он же говорил вроде исключительно про ситуацию с тем, как на него накинулись. Нет, неужели на эмоциях вырвалось что-то такое до жути отвратительное.
— Я не думаю, что он будет мне врать о твоих фразах. И меня насторожил его вопрос, насчет того, не будет ли мне сложно сейчас остаться. Если он знает, что я свободен и имею возможность забрать часть ответственности, он без вопросов всё отдает мне. И в данный момент он знал, что я свободен. А сейчас спросил. Странно это.
— Я, похоже, идиот. Не стоило ему на эмоциях говорить про «всё». — Парень положил руку на шею и чуть растер её. Да уж, теперь навязчивое чувство вины вернулось, но стоило сказать Дилану, что это простая глупость и Лололошка сам не знал, почему он выразил чувства именно так. Да и почему он думал так, парень тоже был не в курсе. Потому что общение с Диланом раздражало только в крайних случаях и обычно он, правда, всё понимал. Видимо, как-то автоматически в ссоре с ним все приукрасил. Надо будет извиниться. Обязательно. — Неужели он так внимателен к словам? Боже, я глупый. Сказал, что постоянно терпел все, хотя на деле меня почти ничего в нем не раздражает. Да даже ничего не раздражает. Не стоило срываться на него и говорить глупые вещи. Но в момент, когда он меня чуть не избил, злым я был, но он извинился уже.
— Иногда жутко внимателен, с близкими ему людьми особенно, пусть и не всегда. Поговори и объясни ему это, а то не нравятся мне эти вопросы.
— Поговорю, спасибо.
Лололошка после уходит, молча, с очень неприятным осадком. Почему его сознание так открыто стерло такие фразы? Почему он вообще их сказал? Почему Дилан начинает выводить его на более бурные эмоции, что он даже до конца свои мысли и речь в момент злости контролировать не может. Бред какой-то. Но все равно необходимо сказать Дилану, что это было глупостью со стороны Лололошки, которой почти нет объяснения. И парень наделялся на спокойную реакцию. Пару минут, и он оказывается прямо в машине, пристегивается, Дилан же спокойно курит в окно, но после выкидывает окурок на асфальт.
— Едем?
— Ага.
Парень выезжает с парковки, Лололошка же чуть прикусывает внутреннюю щеку и периодически поглядывает на него. Молчать в такой ситуации будет глупо, ибо если что-то заметил Ричард, то это означает, что с Диланом и, правда, что-то не то. И только по этой причине разговор на такую тему обязателен.
— Дилан.
— Да?
— Мне сейчас Ричард сказал, что ты задал ему вопрос, который обычно совсем не звучит у вас. У меня предположение, что ты стараешься себя как бы изменить. Не знаю, звучит глупо. — Парень руками потирает лицо, а сам не сводит глаз с немного недоумевавшего лица Дилана, который от начала такого диалога в ступоре и совсем не осознает, что именно ему хотят донести.
— Что? В смысле?
— Ричард мне сказал, ты ему поведал о том, что я говорил, мол, постоянно терплю тебя.
— Ты говорил такое. — Парень лишь пожимает плечами. Он спокойно это воспринял и посчитал за правду. Ему надо менять отношение к близким людям, раз их что-то раздражает в нем и заставляет терпеть через силу, воспринял Дилан это спокойно и без колебаний. Надо меняться, становится более чутким, возможно, добрым? Ведь ради него и так много делают, а он неправильно проявляет привязанность. — Я поэтому подумал, что надо, впрочем, вести себя добрее, что ли с вами? И, возможно, научится нормально проявлять чувства.
— Прости. — Лололошка лишь вздыхает. Иногда он говорит глупые вещи, из-за которых теперь нагрянула вина, ну почему Дилан так зацепился за пару фраз? Зачем Лололошка их вообще произнес на эмоциях. Зачем вообще было в период усиленной эмоциональности спорить. — Дилан, сказал на эмоциях. Не знаю совсем, что и как меня вывело тогда, но не это хотел донести. Вывел на раздражение ты меня исключительно в момент, когда набросился. — Парень подумывал, как бы донести до Дилана то, что ему от слова совсем не стоит меняться, и всё привыкли к такому нему, немного раздраженному, резкому. Они спокойно принимают его таким, со всеми отрицательными качествами. — Слушай, я не часто говорю и, впрочем, не думаю о том, что чувствую, но к тебе у меня раздражения и напущенного принятия нет. Возможно, пару исключительных моментов было, но они совсем не определяют моё отношение к тебе, да и вспомнить что-то подобное мне тяжело. Вчера же сказал, что не стоит меняться под кого-то, и я понимаю то, как ты проявляешь эмоции. Нужно было зациклиться над этим сильнее. — Лололошка лишь вздыхает, ему жаль, что Дилан сейчас не видит его выраженья лица, ведь там искренняя горечь за сказанные слова. Но он пытается следить за дорогой, лишь бы не угробить их двоих. — Вообще, не стоит никогда меняться под кого-то. Дилан, мы же все вчетвером приняли тебя таким, коим ты представился изначально, не надо становится добрее или учится «нормально» проявлять чувства. Сказал же ещё вчера, что я, да и ребята, в том числе, вполне понимают проявление твоих эмоций, поэтому не стоит беспокоиться за это. — Лололошка ни на секунду не прерывается, в его голосе слышатся нотки вины и отчаянья. — Дилан, ты хороший человек, с которым приятно общаться, пусть и иногда ты становишься жутко раздражительным. С тобой приятно болтать на крыше, ты интересно думаешь и размышляешь. Ты мне нравишься как друг вполне себе, которому я решил доверить часть своей скрытой жизни и не пожалел об этом. А те фразы, повторюсь, я сказал на эмоциях, прости, не думал о смысле сказанного в сам момент. И, возможно, я не немного преувеличил обычные эмоции тогда. С тобой вообще всё как-то в эмоциях увеличивается. Подумал об этом всем я уже после нашего разговора. Ибо вечером я был уставшим, на утро я уже отдохнул.
— Достань сигарету. В кармане кофты на заднем.
Дилан сжимает руль посильнее и вдавливает в педаль газа, ибо они уже успели выехать на трассу. Невозможно слушать что-то такое до жути смазливое про себя. И почему именно Лололошка умеет говорить так искренне, что это слышится даже в голосе. Парень его понял и принял посыл слов, он не злится совсем, ведь понимает, что на такой ужасной вещи, как эмоции, можно и не такое сделать. Не понаслышке знает, что такое эмоции и как они могут вредить общению. И сейчас он в смятении и ему достаточно приятно, что за него и его состояние переживают. Хотя ранее он почти не обращал на такие вещи внимания. Почему все так стало гиперболизироваться, обычные же фразы. Но те чувства, что были в них вложены, выводили из колеи, поэтому стоило закурить, что и делал Дилан в обычные моменты, когда эмоциональность напоминала о себе.
— Бери.
Лололошка перед этим забирает кофту и достаточно ловко достает оттуда пачку сигарет с зажигалкой, через мгновение они уже оказываются в руке Дилана. И теперь настает тихая минута. Дилан ничего не говорит, лишь просто ведет машину, Лололошка в смятении поглядывает на него, ожидая какого-то ответа.
— Я рад, что не один такой.
— В смысле?
— Не у одного гиперболизируются эмоции с тобой. И я не один творю и говорю бред в них. Я понял, Лололошка, спасибо, что сказал. — Дилан лишь с доброй и легкой улыбкой оборачивается на парня, а он в свою очередь почти успокаивается после таких слов. Оба не могли объяснить причину, почему они друг друга выводили на совсем не свойственные им эмоции, но понимали друг дружку, а это было главным.
— Даже не злишься?
— Сил моих на злость нет. Да и я понимаю тебя.
— Спасибо.
Теперь точно не оставалось никакого осадка после ссоры. Все решено не в уставшем и сонном бреду, а в спокойной и комфортной обстановке. Глупый конфликт, который был завязан исключительно на чувствах обоих парней, решен. Хоть решился он вроде даже без потерь, это уже плюс. Только разве у Ричарда могли волосы поседеть раньше, чем это предназначалось, а так всё наладилось окончательно и ничего уже не оставляло вопросов.
После этого в голове Лололошке вспомнилось то, что они вообще-то едут к родителям Дилана. Что само по себе казалось странным и неожиданным и по сей момент, об этой новости он не знал и тридцати минут назад, а теперь сидит в машине. Ничего особого, помимо рассказов о том, что они «отстраненные» не было. Парень изъявил желание узнать у Дилана о них побольше.
— А расскажи что-то о родителях.
— Сам узнаешь, я бы о твоих рассказах послушал. — Парень лишь фыркает в своей обычной манере. Лололошка узнает всё, что ему надо по приезде. А вот Дилан таким способом уже не сможет спросить что-то, интересующее его.
— Они умерли. — Парень дает краткий ответ, как и всегда. Он не особо разговаривал с кем-то о своих родителях. Все всегда заканчивалось соболезнованиями и грустной паузой. Никто дальше особо не спрашивал. Лололошка редко говорил кому-то, что-то помимо того, что они были стары, и он вырос в обеспеченной семье. Но с Диланом всё было слишком по-другому, он же определенно спросит и уйдет за грань пустых соболезнований, которых Лололошка за всю жизнь наслушался и не раз.
— Не может их личность заканчиваться на смерти. О детстве хоть расскажи, потому что о моем ты, скорее всего, узнаешь именно сегодня. Мама иногда болтливая с друзьями, ключевое слово иногда, может, что и расскажет. Отец вообще молчун. И как мне постоянно твердили воспитательницы в садике: «Он угрюмый громила, который не чувствует вообще ничего и черт знает, как на него внимание обратила моя мама». Она под старость стала болтать больше, видно, такое со всеми женщинами в старости, так что совсем молчанки не будет. Но, как я и говорил, они не сильно эмоциональны, как и я. Как и я почти всегда. В последнее время это мнение обо мне изменяется. Ответного вопроса про детство ждать не собираюсь, рассказывай о себе. — Лололошка лишь выслушивает Дилана и к концу усмехается. Ну, как он и ожидал. В начале Дилан немного съязвил, а после попросил рассказ о детстве парня. А Лололошка и не против поведать ему его, даже сопротивляться не будет.
— Понял, буду ждать твоего детства, ибо мне интересно. Обо мне, похоже, тоже. Я всю жизнь не сильно эмоционален, но с друзьями более открыт. С тобой вообще кромешный ужас начинается в плане эмоциональности. — Парень поставил руку на дверь машины, а после на неё подбородок и теперь наблюдал за мелькающими лесами за окном. На миг он задумался о том, что может рассказать и что будет более интересно услышать. А после начал своё повествование, которое Дилан заведомо слушал с неподдельным интересом со своей стороны. — Не знаю о чем и рассказать. Мама была очень доброй и приятной, низенькой и волосами, как у меня. Как я родился, уже начинала тихонечко седеть, считай, я был чудом у родителей. Ведь до этого они были зациклены исключительно на отношениях и на работе, не думая о детях, да и мама долгое время не хотела их. Отец же высокий, метра два? Я в него ростом пошел. — В голове предстал образ уже стареющих родителей. А после промелькнул момент с их похорон. Не самое лучшее воспоминание. — Умерла сначала мама от рака, потом отец от сердечного приступа. — Лололошка лишь вскользь упомянул про их смерть, ведь именно тот год был достаточно тяжким для него, и пережить его было нелегко. А Дилан не собирался про это спрашивать, ибо понимал нежелание разговоров Лололошки о смерти кого-то близкого. — Их квартира до сих пор в родном городе, я не продавал, не хочу. А сам город далеко отсюда, я у моря жил. Даже друзья были, какие-никакие. — Лололошка помнил девушку с темными волосами и странноватого парня, который был её братом что ли? С ними он и сдружился тогда, постоянно бегали к морю вечерами. Хорошие они были. И парень до сих пор много что помнит о них, ведь они были первыми его друзьями. — Там спокойное местечко, иногда вечером выбирались на закаты посмотреть, они там красивейшие. Мама в последние года волонтерам помогала, всегда и меня помощи людям учила. Папа же просто жил, спокойно, но жил, иногда интересовался тем, что смотрю или слушаю, с ним пусть я был не так близок, но все равно дорожил им. Мне дали хорошее детство в достатке и я не жалуюсь. Любил и люблю их, хорошие люди были. Жаль, что были... — Лололошка говорит словно приглушенно, с какой-то утратой в голосе. Словно родители просто так ускользнули из его рук, а он был ранее к ним привязан. В голосе скорбь и разочарование, но также можно считать радость и тоску по прошлому. — В школе, да и садике я был достаточно умным ребенком и постоянно выигрывал что-то, с пятого класса учился в гимназии с отличием, в общем, был и душой компании, и заучкой одновременно. Мама всегда городилась мной. Родители на старости лет почти не ссорились, зато рассказы мамы с их двадцати лет это что-то с чем-то. Как она сказала мне драма на драме. Но потом они угомонились и жили в спокойствии. Нас ещё любил весь район. Все мы втроем спокойные и не буйные, иногда всем помогали. Простая у меня жизнь была, да и есть, если не считать переездов. — Парень пожал плечами, такие разговоры подойдут под комфортную атмосферу поездки. Вспомнить родителей было чем-то приятным, но в тот же момент царапающим душу. Лололошка уже давно стал говорить о них спокойно, но части эмоций оставались в нем навсегда.
— Всё честно и по простым фактам, как я понял?
— Ага.
— А что-то про прошлое родителей знаешь? Во сколько они тебя там родили. — Дилан на секунду задумался, отвлекшись от дороги на мгновение, а после вспомнил нужную ему информацию. — В сорок и тридцать пять? Не поверю, что до этого они были спокойными все тридцать лет. Потому что выражение «драма на драме» у меня вызывает интерес. — На это Лололошка лишь хмыкает. Он помнил, как как-то в один летний день он, будучи четырнадцатилетним парнем, слушал мамины рассказы у моря, о том, как они с папой вообще познакомились. И это было интересно.
— Отец играл в казино с восемнадцати до двадцати трех что ли, мама была барменшей в ресторане, потом переустроилась в казино, когда отцу уже было двадцать три, ей же только восемнадцать. Мама вытащила его, а после укатила на собранные деньги на море в свои восемнадцать, она с шестнадцати работала и накопила на переезд, да и родители ей подсобили. Потом папа её еле выискал через пару лет, когда ей уже было двадцать один или двадцать? Я уже не помню. Ухаживания и всё в этом роде были там главнее всего, мама у меня неприступной была. Не любила держаться за кого-то больше года, а если чуяла, что к кому-то может привязаться, то сразу уходила от него или неё. — Лололошка даже припомнил то, насколько сильный шок в тот момент у него вызвало осознание того, какой мама была в свои двадцать и то, насколько она в момент рассказа отличалась от себя молодой. Как будто искорка буйности в ней почти угасла, но все равно оставалась. И Лололошка это замечал.
— Неё?
— У мамы были романы не только с мужчинами. Но выиграл по-итогу мой отец, пару лет ухаживаний и у них свой союз и теперь они развивали свою работу в разных сферах, как-то так. — Ещё Лололошке на ум пришли пьяные рассказы отца о том, чего ему стоило добиться мамы парня, ведь он влюбился в неё по уши. Приятные воспоминания о собственной семье.
— Интересно, конечно. Ты просто о них так рассказывал, словно оба ангелочка, которые родили ещё одного ангелочка, а тут такие страсти. — Он улыбнулся, слушать о такой части жизни Лололошки было приятно, поскольку в момент этих рассказов в его детстве он явно был счастлив. Улыбка на лице Лололошки, которую Дилан видел через переднее стекло, была тому подтверждением. Парню, скорее всего, нравилась такая история собственных родителей.
— Ты только что меня ангелом назвал? — Парень резко оборачивает голову в сторону Дилана и поднимает обе брови, он же на него не смотрит, ведь слишком занят дорогой и не собирается глядеть на это знакомое и отчасти хитрое выражение лица.
— Нет.
— Ричард прав, врать у тебя получается отвратительно.
После этого Дилан умолкает, не собирается он оправдываться за одну легкую брошенную фразу. Теперь он исключительно сосредоточен на дороге, пока на него разговоров хватит, надо будет от них отдохнуть, Лололошка же, понимая это, опирается головой об дверцу и постепенно погружается в сон, так в разы легче будет пропустить время поездки, ибо делать ему особо нечего. Но всё же через минут тридцать? Парень не особо понял, сколько времени прошло, ведь совсем не следил за часами. Его будит Дилан, немного вскрикнув на него, дабы Лололошка проснулся.
— Вставай, соня.
Лололошка лишь продирает глаза и видит, как Дилан забирает небольшой пакетик с заднего сиденья, которой он успел заметить ещё на начале поездки. Парень разок зевает, а после выходит из-за двери машины, Дилан же не медлит от слова совсем, забирая пакет, он закрывает дверцу, а после проходит в сторону многоэтажки. Лололошка оббегает её взглядом. Дом как дом, ничего выделяющегося. На вид этажей десять, наверное? Он в бежево-коричневых тонах, красивый, но уже старенький. Парень лишь следует за Диланом, который изначально открыл собственным ключом дверь подъезда, а после они уехали на лифте к верхним этажам. На лестничной клетке стояли чужие велосипеды, ибо там было предусмотрено место для их хранения. Дверь в квартиру оказалась обыкновенной, впрочем, Лололошка не ожидал изысков в доме. Парни проходят за порог, Дилан почти сразу же разувается и проходит к кухне, встречая оттуда собственную маму.
— Здравствуйте. — Лололошка успевает поздороваться быстрее, чем кто-либо что-то скажет. Он также снимает обувь и аккуратно ставит её в стеллаж, в отличие от Дилана, который бросил всё, как было.
— Здравствуй. Ты так понимаю Лололошка? Дилан о тебе писал. — Женщина смотрит на парня темно-голубыми глазами, ясно в кого Дилан пошел. Она уже немного седеющая, но не полностью. Видно, не красится, ибо не видит за этим причин. На лице просвечиваются морщинки, но сама она выглядит неплохо. Дома ходит даже не в халатах, а в обычной футболке и штанах. С виду просто спокойная и приятная женщина.
— Да-да писал, мам, смотри что привез: фигурку вам из магазина, новый плед и пряжу темную, ты просила. — Парень лишь прерывает даже не начавшийся диалог, он лишь протягивает пакет в руки своей мамы. У них завелась какая-то традиция. Дилан постоянно что-то привозит с собой. Иногда это кружки, которые ему приглянулись, иногда фигурки, когда-то поясные сумки, но он не забывает купить что-то для родителей.
— Ой, спасибо, идите, мне интересно твоего нового друга узнать, ибо так давно никого не было. Папа спит сейчас, так что без него.
Дилан кивает и проходит на небольшую, но красивую беловатую кухню. Первым делом он идет к чайнику, ведь ему очень хочется попить чай вместе с жутко вкусными конфетами у них дома. Дилан любит сладкое, но не часто что-то покупает. А дома у родителей есть всегда лишняя упаковка конфет.
— Ты приятно выглядишь, Лололошка. — Парень же с его мамой усаживаются за стол, и женщина пытается начать какой-то диалог, но её прерывает Дилан, который сейчас оперся об столешницу.
— Я его с работы забрал и оставил офис на Ричарда, конечно, приятно. — Парень цыкает. Пусть и у него нет официального дресс-кода, но как он всегда говорил: «Надо выглядеть опрятно, можно, чтобы эта опрятность была удобной». Ибо сам парень ненавидел рубашки и брюки, которые его так упорно заставляли носить в школе, и которые он игнорировал полностью. Лололошка же сегодня был в обычных черных штанах и в простой футболке с окантовкой в конце рукавов и внизу изделия в виде простой полоски голубого цвета.
— Расскажи хоть о себе что-то. — Женщина впервые за пару минут легко улыбается, игнорируя Дилана, она все также продолжает диалог. Кто бы, что не говорил, она очень любит собственного сына и достаточно рада за то, что у него начали появляться новые друзья и явно желает с новым другом поболтать без косвенного участия Дилана.
— Приехал не так давно и познакомился с Диланом, поскольку начал работать с ним. Он не сразу, конечно, принял меня, но мы что-то сдружились.
— Попрошу заметить, пару дней назад я тебя и другом не считал, просто кто-то защитил меня от амбалов. — Дилан лишь уточняет, на что получает на себя насмешливый взгляд от Лололошки. Всё же слова о том, что он достаточно красив явно не были ложью и сейчас парень на какое-то время застыл, изучая лицо с пропорциональными чертами. Взгляда от него отвести парень не мог даже после того, как Лололошка уже обратно обернулся в сторону мамы парня.
— Мило конечно, а то Дилан всё таскается с тремя друзьями, скоро у них второй десяток пойдет дружбы, хоть разнообразие в виде тебя есть. Все трое болтливые до ужаса, не знаю, как Дилан с ними сдружился. — Женщина вспоминает Карла, и он её вводит в тихий ужас, они с Диланом полные противоположности, никто никогда не узнает, каким образом они подружились. — Дилан у тебя-то как жизнь? — Женщина оборачивается на него и резко раздается звук от электрического чайника. Щелчок, который обозначает, что вода нагрета. И теперь парень оборачивается и начинает свою речь. Лололошка же в это время, молча, наблюдает за только развивающимся диалогом. Он чувствует себя немного странно на незнакомом месте, но, скорее всего, это вскоре пройдет.
— Да все как обычно, единственное изменение сидит перед тобой прямо сейчас. На задания теперь с ним хожу, на крышу покурить тоже. — Его речь спокойна, с мамой ему комфортно. Он дома и знает здесь все наизусть. И сейчас он забирает свой любимый чай, заваривая его в кружке, а после направляется к столу, за которым сидит сейчас Лололошка вместе с женщиной.
— Хороший он парень на первый взгляд.
Лололошка лишь поднимает уголки губ, расплываясь в миловидной улыбке. Достаточно приятно слышать что-то подобное от матери Дилана. И он надеется, что впечатление о нем не будет испорчено. Наступает приятная пауза. К удивлению, она даже для Лололошки является таковой. Все же правдой являлось то, что в этой семье даже спокойное молчание это комфортное времяпрепровождение, но всё же Лололошка планирует начать разговор первым.
— Дилан обещал мне рассказ о его детстве ещё в машине
— Он угрюмым был всегда, как и я с его отцом. С лет десяти у него появился ноутбук, так он с него не вылезал. У него либо игры, либо программирование. — Женщина говорит немного, но по делу. Ещё у неё очень даже убаюкивающий и спокойный голос, он ей даже очень подходит. Как минимум, так показалось Лололошке.
— А как он дошел до нынешней работы вообще? Дилан мне как-то говорил, что любит программировать, но его работа сейчас только косвенно связана с этим.
— Просто захотел мстить людям, которые причиняют кому-то вред. У меня нет явной причины для такого выбора, простое желание и ненависть к насильникам. Меня никто не трогал никогда, как, кстати, изначально подумала Шэрон, когда я ей сообщил о том, что желаю сделать, просто знал о том, что такой ужас существует и хотел от этого избавляться. Мог и сам у меня это спросить.
— Именно, спрашивать не у меня надо.
— Мне интересно, а какая у вас семья, просто Дилан об этом не особо рассказывает. — Он хочет разговорить его маму, а заодно сдружиться с ней. Лололошка позже переводит глаза на парня, активно уплетающего конфетки со стола, а в ответ получает лишь наигранно презрительный взгляд.
— Спокойная? Не знаю, что ответить совсем. С отцом Дилана я познакомилась, когда была в университете. Я училась тогда на юриста, его папа на программиста. Нам обоим по двадцать было, иногда ходили с папой Дилана в парк на скамейки, он забирал себе кофе, я чай, мы болтали и встречали закат после университета, познакомились на этой же скамейке, когда оба хотели отдохнуть, вследствие этого общения и появился Дилан. — Женщина рассказывает простую историю. У них не было ничего резкого, никто не был создан для этого. Они отдыхали друг с другом и были счастливы, да они и сейчас вполне счастливы и довольны своей жизнью.
Вдруг за спиной у женщины показывается заспанный мужчина, который сейчас будет не ниже Дилана по росту. На его лице немного щетины, а сам он также начинает седеть, но где-то виднеются темные волосы. Он одет в простую футболку и штаны, похоже, они все так ходят, только Дилан вместо футболок обычно водолазки носит. Или что-то в роде этого. Хотя, Лололошке ещё не удосужилось увидеть его в домашней одежде.
— Доброе утро. — Женщина приветствует собственного мужа, оборачиваясь на него.
— Доброе, Дилан, привет. — Отец Дилана забирает кружку с заранее приготовленным кофе, похоже, только встал. А после он переводит взгляд на Лололошку и приподнимает одну бровь. — Тебя как звать?
— Лололошка, друг Дилана.
— Удивлен. — Это, пожалуй, самая эмоциональная реакция на какую-то вещь, которую только мог увидеть Лололошка. Мужчина потирает себе глаза, а после зевает. Видимо, пытается нормально проснуться. — О чем разговаривали?
— О нашем знакомстве. — Женщина вклинивается в диалог совсем невзначай.
— Кофе с того момента пить я не перестал.
— А я чай.
Они смотрят с по-своему глупой искренностью в глазах и слабой улыбкой друг на друга. Как и предполагал Лололошка. Слова Дилана про собственных родителей — полный бред. Даже зоркого глаза не требуется, чтобы увидеть между ними нескончаемую и длительную любовь, такую аккуратную и словно мягкую на ощупь. Да ещё и рассказ матери Дилана говорит о том, что даже история влюбленности у них такая же мягкая и неспешная. Разговоры по вечерам, вдвоем, с любимыми напитками это очень мило.
— Не настроен болтать с утра, оставлю вас. — Мужчина уходит также быстро, как и пришел, но он не забыл забрать кружку кофе.
— Как на работе?
— Два дела с богачами, вроде, ещё одно с каким-то жирным мужиком, с верхушкой всё в норме. Лололошку стрелять научил ещё, чтобы он со мной убивал, так вроде всё. — Дилан только-только допивает свой напиток, а после встает из-за стола и складывает посуду в раковину, через пару секунд он уже принимается за фантики, в доме родителей он обычно не мусорил. — У вас как дела с твоей пенсией и папиной работой? Деньги нужны?
— Да нет, все в норме. Я отдыхаю и вяжу, он спит и пишет что-то в стареньком ноутбуке, денег хватает, нам много и не надо.
— Куплю ему на днях новый тогда, раз он уже устарел. У меня деньги лишние есть, а тратить не на кого. — Дилан зачастую обеспечивал своих родителей в каких-то нуждах. Ибо за лет семь у него уже была квартира с машиной, а деньги он не переставал копить. И они никуда не уходили, поэтому покупка в виде нового ноутбука для отца не была такой сложной.
— Он будет рад.
— А я кошку как-то подумывал завести. У Лололошки вон есть она, я был бы не против животного. — На пару фраз мама Дилана лишь пожимает плечами, мол, выбор за ним и она никак на него повлиять не может от слова совсем. Парень же задумался над тем, что обычные темы для обсуждений за столом закончились, и теперь стоило показать Лололошке свою уже старую комнатку. — Мы пойдем, скорее всего, в мою комнату. Если будут, какие вопросы — зови, если Лололошка не будет против, то, как обычно, глянем новый фильм.
— Я не против.
— Ну, вот и всё, пошли.
Дилан встает из-за стола, за ним Лололошка, женщина же остается на кухне и залезает в свой телефон и у неё в планах разобрать пакет с подарками, а оба парня проходят вглубь квартиры в старую комнату Дилана. Как только открывается дверь, Лололошка в ту же секунду замечает плакаты на стенах, а также немного гирлянды, протягивающейся от полки к полке. И, похоже, она давно не загоралась. Комната пустовата, но все равно видны следы жизни Дилана. Неужели ничего не убирали столько лет? Во время того, как Лололошка изучает глазами комнатку, парень уже успел устроиться на огромном подоконнике и теперь он сидит там, болтая ногами. Этот же подоконник явно укреплен и достаточно большеват. Видимо, изначально был сделан под то, чтобы на нем сидели. Дилан рукой хлопает по месту рядом с ним, а после Лололошка через не сильно большую комнату проходит к пареньку и уже не с такой отточенной ловкостью залезает на специальное сиденье.
— Люблю я с детства сидеть у окна на подоконнике. У меня дома такой же есть.
— Интересный факт о тебе. — Лололошке было не тяжко представить то, что парень был явным фанатом таких подоконников. Ему как будто такое подходило и вписывалось в его же имидж. Между парнями повисла тишина, Дилан засматривался в окно, изучая здания впереди него, а Лололошка изучал внутреннее составляющее комнаты. Смотреть, конечно, практически не на что. Намного интересней можно рассматривать жилую комнатку, а не ту, с которой данным давно съехали. В один момент Лололошка вспомнил про свои мысли о семье парня и почти сразу же решился их озвучить. — Дилан, знаешь, заметил кое-что.
— Да? — Он резко переводит взгляд на Лололошку и ожидает чего-то логичного.
— Ты бредил про то, что твои родители друг друга не любят. Мне стоило заметить их взгляда друг на друга. А глаза обычно говорят многое. Если ты принял за чистую монету то, что говорит общество — это оказалось глупым решением.
— Я не откажусь от этого мнения. — Дилан лишь вздыхает, вновь эта шарманка, его, что ли Ричард подговорил? Такое вполне реально.
— Ты же как-то у них появился. И они до сих пор живут вместе и явно влюблены. Дилан, ты глупый. Мне стоило минуту понаблюдать за ними. Ты просто отказываешься верить во влюбленность. Тебе же троица всю жизнь твердила одно и то же, а ты как упертый козел продолжал стоять на своем. А стоял на своем ты, потому что не желал принимать то, что тоже умеешь любить.
— Не могу я любить, я из семьи... — Дилан пропускает всё мимо ушей, ведь привык отмахиваться от Ричарда, Шэрон и Карла одними фразами. Он надеялся, что Лололошка так же, как и они сдастся. Как же он ошибался.
— Перебью такого дурака как ты. Можешь, ты любишь Ричарда, Шэрон и Карла, но эта же любовь является дружеской, чистой самой по себе. И ты не посмеешь отрицать этого. Тебе стоит перестать искать подтверждения тому, почему ты якобы не умеешь любить. Умеешь, но по-своему. И ещё раз повторюсь, твои родители живут вместе даже после твоего переезда, значит, хотят этого. — Лололошка говорит четко, подтверждая очевидные факты, которые и без того знал Дилан, но очень старался игнорировать. Парень за время его общения с Лололошкой давно понял, что иногда он упертый. Поэтому можно объявить сегодняшний день принятием чего-то там, что совсем не стоило внимания Дилана, потому что отнекиваться от парня не выйдет.
— Как же я ненавижу такие разговоры. Ладно, хорошо, приму! И почему вы постоянно требуете того, чтобы я принимал какие-то никому не нужные чувства.
— Потому что это приятно. — Лололошка же не понаслышке знал, что чувствовать влюбленность, да и любовь к людям это приятно. Он испытывал все виды любви за восемь лет, поэтому имел в этом опыт. И этот опыт был хорошим.
— Ничего приятного нет. Чувства это одно и то же с эмоциями, а эмоции, как доказывает практика, ничего хорошего не приносят. — Дилану вспомнился даже на недавний конфликт, а ситуация с амбалами, где парень из-за того, что почувствовал какое-то восхищение или как это можно назвать!? Именно из-за этого чувства он потерял бдительность, и его скрутили. Можно сделать логичную цепочку, что всё чувства и эмоции не приносят пользы, а лишь периодически отвлекают его от работы. И он как подавлял их всю свою сознательную жизнь, так и продолжит это делать вполне осознанно.
— И какая же практика тому доказательство?
— Никакая. — Но Лололошке он ни слова не скажет об этом. Не признается он ему в том, что тогда он отвлекся от искреннего восхищения его техникой, а после ударил в грязь лицом.
— Расскажи что о своей комнате хоть, а то твоя мама, правда, не сильно разговорчива. — Парень резво переводит тему, потому что понимает, Дилан дальше ничего говорить не будет. А узнать что-то о нем ещё хочется.
— Она и так все сказала. Я закрытый ребенок, который вообще никогда не выходил из своей комнаты. Вон там стоят фигурки со времен моих пятнадцати лет и со времен фиксации на всем, что попадало в круг моего зрения. — Дилан указал рукой на полочки, где стояло пару десятков разных, уже давно пыльных фигурок, Лололошка их заметил, но не заострил внимание, а сейчас старался вглядываться в каждую из них. — Здесь я постоянно сидел и кодил что-то на ноутбуке, который сейчас у отца, он меня в основном программированию и научил. Там кровать, просил всегда простое черное постельное белье и мне его покупали, кстати, всей душой ненавижу, и по сей день, заправлять одеяло в пододеяльник. За столом часто ночами играл. Сейчас тоже бывает, засиживаюсь за играми, но уже реже. Уроки на этом столе делал исключительно нужные для меня, предметы вроде трудов, музыки и рисования я игнорировал, хотя порисовать мне нравилось. Возможно, где-то можно найти стопки моего полу искусства. Я половину уже вывез из комнаты, тут стул был игровой, который сейчас у меня за столом, компьютер и ещё много всего. Всё думаю увезти фигурки отсюда к себе, да все никак не решаюсь. — Лололошка бегал глазами по комнате и слушал рассказ о каждой вещи. Он представил себе моменты, когда тут все было заполнено различными предметами жизни, а также в сознании появились картинки, как Дилан сидел за компьютером и играл в наушниках, будучи подростком. Хотел бы Лололошка увидеть, каким был тогда он. Просто сейчас Дилан вырос в красивого парня. А вот что было в подростковый период? Просто про себя парень помнил то, что красотой он в свои пятнадцать не отличался. Это уже ближе к семнадцати он полностью вытянулся и стал выглядеть как человек.
— Да уж, интересно глянуть на тебя в период пятнадцати лет.
— Не стоит даже думать об этом, ты его видеть не захочешь. Он весь бледный, худущий и с огромными кругами под глазами от бессонных ночей, это сейчас я в массе набрал, а он тростиночка.
— Сейчас почти ничего не изменилось. — Лололошка пытается скрыть насмешливую улыбку, но после того как получает слабый удар под дых, улыбка сразу же слезает с его лица.
— Ай, все-все я понял. Не надо бить меня.
Парень лишь на это закатывает глаза, а после спокойно себе усаживается поудобней на подоконнике, наблюдая за Лололошкой, который все никак не может оторвать глаз от фигурок, возможно, пытается что-то найти. Но вдруг такую спокойную идиллию разрушает сначала постучавшаяся, а после уже и зашедшая мама Дилана в комнату.
— К фильму идем! Папу я разбудила до конца.
Оба парня слезают с подоконника, но Дилан оказывается шустрее. И через минуту он плюхается на диван рядышком со своей мамой. Лололошка же, как только заходит, сразу же понимает, где его место на огромном диване. Сбоку рядом с Диланом, ибо все остальное пространство перед телевизором занято.
— Что за фильм?
— Ужастики, боишься?
— После того, что я видел с тобой на заданиях, уже ничего не боюсь. Особенно после того, как увидел, с какой страстью ты заливаешь кислоту в глотку.
— Это не худшее, что я придумывал. — Дилан смотрит с самой устрашающей своей улыбкой. И Лололошка верит, что это действительно не самое страшное, но оба понимают, что второй парень не хочет узнавать, что могло быть хуже
Как только Лололошка усаживается, мама Дилана сразу же включает какой-то фильм. Она всегда находит хорошие и интересные ужастики, с сюжетом. И вроде бы весь фильм прошел бы вполне привычно. Никто особо не боится страшилок, поэтому для них всех это просто приятное времяпрепровождение.
Но к концу фильма Дилан замечает, что они с Лололошкой почему-то сидят, чуть ли не впритык на огромном диване, где есть достаточно места, чтобы не касаться друг друга. Но Дилана смутило другое, почему он сразу же не отпрянул, как только почувствовал чье-то плечо, которое было слишком близко с него. Лололошка же спокойно сидел себе и наблюдал за картиной, происходящей на телевизоре. Дилана же вся эта ситуация ввела в ступор. Потому что парень просто не мог допустить такое, чтобы кто-то случайно к нему прикасался, да даже в общественном транспорте при малейшем прикосновении к себе, он сразу же чуть ли не отпрыгивал на пару метров. А тут сидеть черт его знает сколько, да ещё и не обращать никакого внимания на то, что он плечом задел его? Хотя обычно он слишком внимателен к таким деталям.
Дилан, естественно, отпрянул через пару секунд размышлений и пытался вернуться в смысл фильма. Но одна мысль о том, что он допустил что-то подобное, уже вводила его в смятение и полное непонимание происходящего. Поэтому концовку фильма он почти пропустил.
Только всё закончилось, как парень устало потер себе глаза. Больше не было смысла оставаться у родителей. Их встречи часто были такими короткими. И всех это устраивало, никто не собирался сидеть лишнее время, которое можно было вполне потратить на что-то более стоящее.
— Мы, как и обычно, без ночевок и прочего, да и поговорить особо не о чем. Прощаться пора, ноутбук привезут доставкой, я сам приеду через пару месяцев, если не будет ничего важного, если что важное у вас, то ты пиши, всё тогда?
— Пока, ребят, удачи вам. — Мама Дилана немного сонно проговаривает пару легких фраз, отец же парня забрал пульт и теперь роется в галерее фильмов, видимо, хочет со своей женой посмотреть.
Дилан лишь встает и направляется в сторону выхода. Фильмы часто настраивают на сонный мотив, даже если сейчас середина дня. Но Дилана они почти не трогают в таком смысле. А вот Лололошка, плетущийся с уставшим лицом позади, давал о себе знать. Парень надеялся, что тот проснется к концу рабочего дня. Оба обулись и вышли за пределы двери, а после в молчанке доехали на лифте до выхода. И уже сев в машину, Дилан заговорил
— И как, понравилась тебе моя семья?
— Семья как семья, не понимаю твоих рассказов до этого. Может, кому покажется, что твой отец ну совсем немного не разговорчив, хотя это мягко сказано, а так все в норме.
— Что мне говорили про родителей окружающие меня люди, то и рассказываю. Я-то привык к молчаливому счастью в семье. — Всё же Дилан не мог адекватно оценивать, разговорчивая ли у него семья, странная ли. Ему если что-то говорили, то он повторял это другим людям. Сам не имел права оценивать свою семью, ведь жил в такой уединенной обстановке с младенчества и для него это вполне норма.
Оба умолкли, когда парень выехал. Лололошка почти сразу же заснул. Поездки дольше двадцати минут и длинные двухчасовые фильмы могли разморить его запросто, даже если парень до этого неплохо выспался. У него такое с детства, он привык. Сон никогда лишним не окажется.
Из головы Дилана же часть дороги навязчиво на фоне крутилась мысль и понимание того, что он не одернулся тогда от Лололошки. Но он упорно пытался смахнуть это на простое расслабление от своего родного дома, поэтому он не был таким внимательным. И он надеялся, что Лололошка на это внимания не обратил, поскольку вопросы об этом же парень не выдержит.
Дорога оказалась простой, парень ездил и на большие расстояния, да и права у него с девятнадцати лет, водит лет восемь, его уже ничего не колышет на дороге. Все же он не был против познакомить Лололошку с родителями. За время их общения Дилан все же к нему по-своему привязался. Этого отрицать он был не в силах. И обычно с родителями он был достаточно открыт. Они не знали только про Алекса, потому что парень не считал его как другом таковым. А остальные части его жизни они заняли превосходно, поэтому пропустить такого человека как Лололошка было невозможно. Заодно подвернулась возможность сразу лично их познакомить.
Сегодня, скорее всего, болтовня на крыше будет не такой оживленной, поскольку настолько много разговоров за день Дилан не выдержит. Но покурить и постоять вместе это в порядке вещей и никто отказываться от такого не собирается уж точно.
Этот день выделился своим спокойствием и комфортом. Может, это было и на контрасте, но Дилана такой факт совсем не волновал. Он приятно пообщался и с матерью, и с Лололошкой. Значит, день удался, и переживать особо не о чем.