Любовное преступление

На сегодня была запланирована поездка, данные от которой были ранее высланы Ричардом, а также всё давно подтвердили, значит, время ехать. С утра он отогнал мысли прошлой ночи. Ничего не случится, это обычная глупая тревожность. Ну, так всегда говорила Шэрон. А Дилан ей доверял вполне себе. Да и не стоит думать глупости.

Прямо сейчас он стоял в лифте, сонно опираясь на его стенку, что-то в последние два дня он стал совсем никаким. Выходные не идут ему на пользу. Может, мания к убийствам всё исправит. Ну, так-то сложно будет исправить то, что к делам он приступает уже ближе к вечеру, ибо парень проспал. Но работы он сделал на неделю вперед, имеет право побездельничать, хоть на нем это и плохо отражается.

Через пять минут Дилан оказался у косяка двери Лололошки и уже наблюдал за тем, как он ухватывает последние вещи. Нет, пожалуй, парень был не сонным, он был уставшим. Да как можно устать от отдыха!? Бред какой-то. Но с этим он разберется уже чуть позже, точно не сейчас.

Ещё пару минут и они уже спускаются на лифте. Лололошка подметил, что Дилан не в состоянии разговаривать, поэтому парень умолк. И до места назначения они доехали в тишине, поскольку добираться надо пятнадцать минут, он постепенно проснулся и пришел в себя за это время. Всё же резко собираться, даже не умывшись — дело плохое. Он даже сильно не изучал дело этого серийника. Что-то слишком Дилан расслабился. Ну, или может он такой уставший, потому что нарушил расписание и лег ближе к восьми утра? Не суть важно, поработать и поиграть было дороже сна.

Только Дилан припарковал свою машину, как сразу же открыл бардачок и достал оттуда пистолет, зарядив его пулями. Лололошка наблюдал за этим со спокойным выражением лица. И всё также молча, не нарушая неразговорчивую и приятную атмосферу умиротворения в машине. После всех проделанных действий Дилан небрежно протягивает ему в руки пистолет, а сам поворачивается.

— Всё это время у тебя в бардачке был пистолет? — Парень вскидывает бровями и первым делом забирает пистолет. Ему некуда его положить, ведь никакого пояса, похожего на портупею Дилана, у него нет. Только поэтому его он будет держать в руках.

— Всегда может пригодиться. — Дилан пожимает плечами, а сам пристально изучает теперь уже спокойное лицо парня, он привык к подобному. Особенно, когда обнаружил в машине парня окровавленный небольшой нож на переднем сиденье неделей ранее. Он просто встретил его перед офисом и увидел орудие убийства на втором кресле. Так что пора было привыкнуть. А то лезвие было кровавым, потому что Дилану пришлось зарезать человека в подворотне, который чуть не изнасиловал девочку. Лололошка даже не удивился. Совсем не удивился.

— Зачем он мне?

— Сегодня дело в твоих руках. Я говорил ещё пару недель назад. — Сейчас уже он с улыбкой подмигивает парню, а он лишь в ответ добро улыбается, а после выходит из машины, Дилан за ним. Всё так до тошноты по-дружески, что вечернее чувство вновь настигает парня, но он словно отмахнувшись от него, уходит.

Пока что они подходят к достаточно солидному дому. И сколько же на деле мерзких богачей, которые издеваются над людьми? Наверное, таких слишком много в этом мире. А вообще как понял Лололошка, сегодня не будет какого-то изящного убийства, простой выстрел. Но он будет отдан ему. Парню дали возможность показать себя и он не посмеет подвести Дилана. Всё же какое-то незримое желание понравиться ему есть. И он явно надеется на признание с его стороны.

Они проходят на первый этаж, взяв ключ в цветочном горшке, и Дилан знаками показывает, что надо быть тихими и идти в кабинет рядом с лестницей на втором этаже. Похоже, всё эти дома однотипны и строятся по плану от одного архитектора, иначе не объяснишь такую одинаковую планировку.

Словно мыши они проходят через лестницу. Дилан встает с одного косяка, который ближе к лестнице, Лололошка же перебирается под шумок, пока их цель отвернулась, на другую сторону. Пистолет у него в руках. Он вспомнил не такие давние тренировки. Пальцем не закрывать курок, нажимаем ровно посередине фаланги и ещё куча всяких мелочей. Он не знал, сможет ли встать в верную позу и расслабится. В позу то может и встанет, но ничья рука бережно не опустит его плеч, со словами расслабится. Лололошка встряхнул головой. Сейчас надо думать не об этом.

Дилан кивает, и парень встает в проеме двери и выпускает по пуле в каждое колено, тело мужчины средних лет сваливается на пол, а после слышатся жуткие крики, на полу сразу же проявляется кровь. После два выстрела по локтям. До этого мужчина упал на собственные ноги, чем обеспечил себе сильнейшую боль в коленях, истекающих кровью, а теперь он не имел возможности двигать руками, что стало отличным дополнением.

Второй же парень смотрел на него с хищной улыбкой радости. Ему нравилось наблюдать за таким собранным, нацеленным, сильным Лололошкой. Он любит убийства отвратительных людей, а когда их убивает этот странный парень, ситуация становится более восхитительной и благоприятной. Он делает всё четко и уверено, словно лет сто до этого тренировался, но научился стрелять он только вчера. Умопомрачительные у него навыки, именно это Дилану нравится. Как он вообще мог встретить человека, который не только идеален душой, но ещё и спортивен, считайте амбал, да ещё и учится стрельбе за считанные дни? Он словно ангел с небес без минусов. А то, что он когда-то там бурчал про раздражение от того, что им пользуются, так это ясно. Всё ненавидят, когда ими пользуются. Поэтому в этом парнишке ну просто нет минусов. Идеальный какой-то. До тошноты идеальный. Нет, тут должен быть подвох. Что-то подсознательное всё не давало Дилану покоя, но уже не важно.

Есть кое-что другое, что случится прямо сейчас. То, чего никто не ожидал. И то, что напугает обоих до чертиков. Дилана хватают за ноги и рывком прикладывают к полу, расстояние которого находится между лестницей и кабинетом. Его укладывают животом, заламывая руки к спине и прижимая голову к холодному кафельному полу. Он слышит грубые мужские голоса. Его ноги держат. Нет, не могут же его сейчас заломить и убить. И почему он потерял бдительность. Не было такого никогда. Дилан пытается продумать план действий, но видит перед собой буквально амбалов, против которых идти ему равно мгновенной смерти. Он даже до ста восьмидесяти не дотягивает, да и сам хилый, этого отрицать нельзя. Таких он не уложит, особенно, когда их двое. И ему не на что надеется. Ничего страшного под одеждой есть малюсенький нож, и он сбежит после, не станут же его убивать сразу же? Им нужна информация. Так вот почему было это вечернее предчувствие.

Дилан не надеялся на Лололошку. Но! Есть то самое «но». Через долю секунды хватку на его руках разжимают, он поворачивает голову и видит то, как берца размером сороковым, а то и больше прилетает по лицу одного амбала и он падает с небольшим грохотом, далее пуля в его лоб. После он видит то, как через его голову пролетает новоиспеченная пуля. А далее она направляется прямо в грудь второго. Но он даже не колышется. Ну, естественно, бронежилет, как же тут ожидать другого.

Он сразу же кидается за Диланом, но тот успевает удрать и резко встать с места, достав пистолет и встав за Лололошкой. Парень откидывает и второго ботинком и теперь пускает пулю в его голову, скидывая его труп на лестницу. После он оборачивается к другой стороне и пускает пулю в голову к мужчине, который сейчас пытался унизительной гусеницей доползти куда-то. Очередной труп в этом доме.

— Надо было догадаться, что у него бронежилет. Прости, что сорвал речь о том, какая он мразь.

Дилан замолкает и останавливается на месте, сердцебиение учащенное. Он ещё не видел Лололошку таким... Таким одновременно сильным, смятенным, уверенным, каким-то беспощадным и одновременно быстрым. Что за сборище? Но это было красиво. И приятно. Приятно, что в такой ситуации его знакомый не ускакал как зайчик, а прописал пару ударов берцами, а после и выстрелил каждому в голову. Дилан даже ничего не сделал. Но он успел увидеть Лололошку в деле. И это было восхитительно. Просто восхитительно!

Парень оборачивается на него и хмурит брови, а после протягивает руку к лицу Дилана. Осторожно, не торопясь, но во время опоминается и останавливается в неловкости и в паре сантиметров от его лица. Лололошка заметил ссадину. Дилан же сейчас глазами наблюдал за его рукой.

— У тебя ссадина. — Он проговорил тихо, немного утешающее и самое главное его сердцебиение было спокойным, в то время как у Дилана оно скакало как сумасшедшее. И они оба это чувствовали. Но Лололошка думал, что это от напряженного момента. А Дилан знал, это от того, что ему слишком понравились действия Лололошки. Все же иногда эмоции проецируются на состояние его тела. Руки парень не убрал. Может, ждал позволения прикоснуться, а может просто завис в моменте.

— Понял. — Парень ответил сухо, как показалось на первый момент, но было что-то, что оба не были в силе разглядеть в этой интонации. Но всё равно после этого Лололошка остепенился и убрал руку. Ведь то, насколько пристально и с ноткой осуждения Дилан на неё смотрел, уже невозможно было выдерживать.

— Ты в норме, ушибы, синяки?

— Приложили хорошо, может, и будет что, да мне плевать. — У него особо ничего и не болело. Может, разве что ребра, да щека, которая была на полу. Ну, хоть здесь чисто.

Между ними повисает неловкая пауза. Оба знают, о чем именно надо спросить, но решается всё же Лололошка. Тем самым вгоняя Дилана в непонятное ему самому состояние. Будто хочется рассказать о том, что он чувствовал в эти сцены. Рассказать то, насколько сильно он удивился, когда его защитили. Он не доверял Лололошке в этом плане совсем. Но тот, похоже, заработал это доверие. Возможно. Наверное. Это не точно. Может, даже это не так. Да, скорее всего это не так. Глупость.

— Почему ты их не услышал? — Дилан поджимает губы, нет, он не хотел об этом думать, и говорить тоже. — Сам же недавно городился тем, что у тебя отличный слух. — Лололошка попадает словами точно в цель. И задает те же вопросы, которые Дилан старался игнорировать.

— Потерял бдительность впервые за семь лет. — Он закатил глаза и пытался уйти от темы. Да, он ослабил хватку. И он знал почему. Потому что слишком долго восхищался навыками Лололошки. Вот тебе и ответ. Но он же не скажет этого? Похвалить кого-то в таком ключе и признаться то, что ему искренне понравились чьи-то действия? Пф, да никогда в этой жизни. Может, Ричарду он об этом и скажет, но Лололошке в лицо никогда. Да нет, это до невозможности глупо и несуразно.

— Почему? — Он же задается вполне логичным вопросом. Его действия понятны. Он готов защищать Дилана, потому что считает его своим другом. Он имеет доверие Лололошки. Как бы глупо в такой ситуации это не звучало. Парень действовал по моменту, но делал всё, лишь бы Дилана не тронули.

— Из-за тебя. — На всё это Дилан дает один короткий ответ. Ничего более он не скажет.

— В смысле из-за меня?

— Забей. Тебе о таком знать по статусу не положено.

После чего парень обходит Лололошку и спускается по лестнице, обходя кровь, дабы ничего не замарать. Ну, и трупы тоже он обходит. Ему он не скажет, что искренне восхищен. Да черта с два! Он даже Ричарду подобное в лицо такое не скажет. Нет. Дилан вылетает из дома и подбегает к машине, садясь в неё. Сам кладет руку на руль и вздыхает. Неужели, чьи-то навыки ему могут понравиться настолько, что он пропустит амбалов сзади. Да уж. Теперь это становится опасным. После он наблюдает за Лололошкой, который спокойно себе проходит до машины. Его, похоже, это не волнует. Видно, привык к замашкам Дилана.

Но это не так. Ему интересно, но сейчас приходится терпеть то, что парень отстранен. Пора привыкнуть к этому. Но почему из-за него? Дилан же не мог засмотреться на то, насколько отвратительно действует парень? Не мог. Он бы наоборот, сморщившись, наблюдал бы за всем, но только не за Лололошкой. Значит, парень сделал что-то хорошо. Но что именно? Почему это так задело его? Да что с ним вообще происходит!? Иногда это начинает раздражать. Но надо будет спокойно стерпеть. Парень усаживается на переднее сиденье и протягивает пистолет, а Дилан пару секунд думает, а после выезжает с парковки, не помолвившись и словом. Лололошка же на это хмурится и кладет пистолет к себе на ноги.

— Оставь его себе. Это не первое твоё дело. — Дилан не заберет его, всё равно всю жизнь он был как запасной, и парень им почти не пользовался. Он достает пули из бардачка и кидает их на ноги к Лололошке, а сам продолжает путь.

— В смысле? — Изначально он сильно удивился, поскольку ну уж совсем не верил в то, что Дилан оставит его в качестве убийцы. Ведь ему он не доверяет. Всё просто. Но реальность оказалась другой.

— Будешь помогать мне в убийствах. Подбивать их или что получше. Сам решу потом.

Лололошка остепенился и улыбнулся. Неужели? Но для него это очень даже отлично. Дилан выглядел так непринужденно, словно это не жест доверия, а что-то простое, совсем не значимое. Но парень то всё понял. Пусть и Дилан пытался сделать вид, что подразумевает под этим не контекст доверия. Лололошка всё прекрасно осознает.

— Спасибо. — Как только он успел остановиться в первый раз, парень сразу же зажег сигарету и стал покуривать в окно. А сам тихо, но уверено поблагодарил Лололошку. Даже сказать это спасибо было уже достижением для него. Но в него он вложил благодарность за всё произошедшее и сегодня, и за терпение в прошлом, и за желание общаться, и за душевные разговоры на крыше. За всё. За то, что он подарил надежду на то, что не всё люди для Дилана так и останутся незнакомцами. За то, что благодаря ему, он понял, что, видите ли, может доверять кому-то. Не полностью! Но доверять. Не полностью же. Важное уточнение. Как же он надеялся, что Лололошка не поймет смысла этого простого «спасибо». Оно было сказано без сарказма, не на автомате, оно было именно тем спасибо. Тем душевным спасибо, которое устраивало всех. Которое ждали все. И если знать Дилана, то так он обычно никого не благодарил.

— За что? — Он же прочитал всё это по интонации. На самом деле Дилан ему вполне понятен. И разбирать его днями не надо. Лололошка понимал, что он не способен принять в себе то, что парень кому-то искренне благодарен. И это было видно. Лололошка всё же усмехнулся, а после на его лице появилась добрая, даже искренняя улыбка.

— За защиту. Ожидал, что ты убежишь. — Как и ожидалось, Дилан пытался выстроить такую ситуацию, что он на автомате говорит фразы благодарности, как и следовало высказываться в этой ситуации. Но оба понимали, что это нечто большее, чем просто автоматическая фраза или тому подобное. Только вот Дилан пытался это подавить, но выходило до отвратительности плохо.

— Было бы глупо уходить, оставив друга на съедение амбалам.

— Друга? — Дилан резко обернулся на Лололошку, подняв брови. Нет, не может быть того, что его уже считают другом.

— Да.

— Но...

— Если ты про то, что ты не считаешь меня другом, то я не против. Всё хорошо, я не заставляю тебя считать меня своим другом. Если ты не хочешь — хорошо. Нужно время — тоже хорошо.

— Иногда тебе стоит заткнуться.

Дилан отвернулся в сторону и продолжил вести машину, сжав руль с такой силой, что казалось, будто он сейчас треснет как тонкая палочка. Нет, он не может быть настолько идеальным. Нет. Нельзя так. Он слишком подходит парню, Шэрон до жути права. Да боже! Нельзя так говорить. Нельзя настолько уважать человека. Нельзя так не торопить его, и так открыто, полностью понимать. Такое невозможно!

Но почему пример такого до мерзости идеального поведения сейчас прямо перед ним. Он не торопит события, дает время, принимает то, что его могут не считать другом, если что говорит о своих чувствах, помогает всем и вся. Ведь сколько раз он успевал помогать Ричарду, до кучи ещё и выполняя свою работу. Лололошка трепетно относится к чужим чувствам, не дергает, если понимает, что кто-то не в состоянии разговаривать, защищает тех, кого считает близким. С ним интересно разговаривать, у него красиво поставленная речь, он интересно рассуждает и прекрасно слушает, поддерживая диалог. Если что всегда принимает тебя таким, какой ты есть, не злясь. Да ещё и внешне выглядит идеально! Он наделен силой и навыками. Да что за ангел с небес!?

Дилану нравилось всё это настолько, что он начинал ненавидеть это чувство.

— Почему?

— Потому.

— Люблю твои ответы, содержащие огромное количество информации. — И вновь он не обижается, всё понимая. Лишь переводит всё в шутку. Такое невозможно.

— Могу постоянно так отвечать.

— Нет уж, спасибо, но от такого откажусь.

После Дилан замолк. Он уже не понимал, испытывал ли к этому всему жуткую неприязнь или это симпатизировало ему. Точно такое же чувство у него было, когда парень принимал, что ему нравится говорить с ним, и он согласен приводить Лололошку на крышу каждый день. И в прошлый раз ему с этими эмоциями помогла троица. Сегодня намечается новый сбор.

Как только они подъехали к офису. Лололошка только и успел, что выйти и заметить, как Дилан в спешке что-то строчит в телефоне и закрывает машину, а после чуть ли не бегом скрывается за дверями. На это он лишь усмехнулся. Успел привыкнуть. Иногда Дилан так уходил, ничего не сказав, но потом всё возвращалось на круги своя. Значит, и сегодня всё будет хорошо, волноваться же не о чем.

Через пару минут Дилан влетел в свой кабинет, где уже сидела святая троица и явно открыто обсуждала то, что сейчас будет и зачем их втроем собрали.

— Мы будем опять говорить об этом чертовом Лололошке! — На этот раз парень очень эмоционально вскидывает руками. Иногда всё эмоции вырываются наружу, и он уже не может строить из себя спокойного интроверта, которого вообще ничего не волнует. Но обычно такое случается крайне редко, а теперь он зачастил. И опять вина всему этому именно Лололошка.

— Не опять, а снова. — Ричард цыкает и закатывает глаза. Он же ожидал этого.

— Помолчи.

— Рассказывай, что он успел натворить.

— Да дело в том, что ничего. — Парень умирающе вздыхает, а сам опускает руки и встает прямо перед ними. — Точнее есть что, но это не одно действие. Он идеальный! — Дилан начинает ходить взад вперед, чтобы как-то выплеснуть эмоции, которые какого-то черта теперь накапливаются. — Я взял, на задании, отвлекся на него, потому что он оказывается восхитителен в своем деле. — Признаться в этом парням и Шэрон Дилан спокойно мог, и он это сделал даже без колебаний. — Меня впервые за семь лет! За семь лет! Сложили на пол два амбала и я! Я! Я!! Их не услышал, потому что слишком отвлекся. Причем заломили меня так, что возможности пошевелится, не было. Даже ноги перекрыли, ироды, а они оба там под два метра и два метра в ширину, уж простите, но я их не одолею, особенно, когда обездвижен и их двое. Но не суть. Этот взял и надавал им по щам, освободив меня! Я уже продумывал то, как буду тихонько сваливать. Даже не успел подумать о том, что Лололошка сделает что-то. Я думал он убежит, да и все, но ничерта. Пробил им головы ботинком, освободив меня, а ещё и красиво пристрелил. — Парень даже немного хнычет. Как же тяжко признавать, что чьи-то действия ему понравились. — А после побеспокоился ещё и за чертову ссадину, ещё и вспомнил про то, что я ненавижу, когда меня кто-то трогает и остановился во время. Потом в машине ещё и сказал, что я его друг и что не требует от меня того же, ведь всё принимает. Почему он такой до тошноты идеальный!?

— Хи-хи, мне кажется, ты ему уже доверяешь и считаешь подсознательно другом. Но ладно. — Шэрон лишь улыбнулась. Ей было приятно, что Дилану кто-то приглянулся как друг. Долго подобного не было. В последний раз настолько эмоционального парня она видела пять лет назад. И, пожалуй, она очень рада, что тот наконец-то отошел от той ситуации и вновь начинает понемногу открываться людям.

— Мне тоже, я не поверил тебе вчера, когда ты нес пургу, что Лололошка тебе только знакомый.

— Я согласен с ними!

— Да какой к черту друг!? — Парень в отчаянии плюхается на диван и смотрит на троих с небольшим удивлением. А хотя... Какой реакции он ждал?

— Дилан, он дает тебе всё, что надо для дружбы. Он идеал для тебя буквально. Так хватит уже ставить стенки между вами и скажи ему, что полностью доверяешь, что он тебе искренне нравится своим поведением и, впрочем, личностью. Такое же было с твоим нежеланием засчитать его своим знакомым, я слишком замечаю, насколько обе ситуации идентичны.

— Да почему общение это так сложно. — Пока что Дилан игнорирует болтовню Шэрон, ведь сам, если честно, не всегда к ней прислушивался. Ну, иногда чисто из вредности, но не в этом вся суть.

— Не сложно. Дилан, да он дает тебе всё, абсолютно всё, что ты требовал. Он не пытается тебя изменить под себя, спокойно воспринимает твои загоны, да ещё и считает тебя другом. Я тебя возненавижу и посчитаю идиотом, если ты не скажешь, что он вошел в круг твоих друзей. Хватит выделываться уже.

— Думаете, стоит? — Ричард же его почти переубедил, он четко знал то, что в такие моменты с Диланом сюсюкаться и говорить, что, мол, принимай, все хорошо — глупо. Нужно в лоб сказать, что он до жути глуп, что надо бы ему подумать о том, что чувствует. Если с прошлым парнем, Ричард этого до конца не усек, то с Лололошкой он будет наседать на него в разы жестче.

— Вот, вижу, ты уже признал то, что он тебе друг. Единственного, чего тебе не хватало для полного доверия это убеждения в том, что тебя не кинут при сложной ситуации. Ты получил это убеждение. Ты думаешь, я, да и Шэрон с Карлом не видят то, что ты буквально доверяешь ему во всем безоговорочно? Мы тебя знаем десять лет и заранее понимаем, когда тебе что-то нравиться. — Ричард аккуратно, но настойчиво подводит, очевидно, глупого парня к простой истине.

— У меня уже нет сил агрессировать. Да и не нужны мне новые друзья. Нет.

— Да уж. Мы втроем тебе говорим об одном и том же, а ты всё никак в этом убедиться не можешь. Врешь, он тебе нужен. Вижу, врешь. Не смей меня обманывать. И себя, в том числе.

— Ладно! Хорошо! Я ему доверяю и считаю другом! Всё? Угомонились? — Парень уже истерически вскидывает руками. Нет, ему действительно сложно признать то, что кто-то для него друг. То есть пять лет, ну, если четче говорить, то десять лет он жил с осознанием, что не планирует никого более впускать в свою жизнь, так тут это намерение в пух и прах разрушает этот парень своей чертовой волшебностью. Первый за десять лет, кто смог почти моментально разрушить стену ненависти и непризнания к новым знакомым.

— Вот и правильно. Полчаса и будет девять, у тебя есть возможность. — Ричард же в голове уже ликовал с того, что Дилан наконец-то одумался и принял свои эмоции. И парень этому поспособствовал. Жаль, конечно, что Шэрон и Карл почти не высказались, но они слишком мягкие, чтобы открыто ткнуть Дилана в лицо. И если честно, то оба сейчас переглядывались и иногда хихикали, наблюдая за всей этой драмой и отдавая возможность Ричарду выговориться.

— Валите домой пораньше, с глаз моих долой.

— Сам позвал, сам прогнал.

— Поговори мне тут ещё.

И они ушли раньше, всё верно. При этом Шэрон с Карлом ещё и хихикали, хваля Ричарда и обсуждая эту ситуацию. Дилан даже не был удивлен. Шэрон лично любит поболтать. И постоянно переговаривается и с Карлом, и с Ричардом, он привык.

Парень же закидывает голову, смотря прямиком в потолок и резко вздыхая от усталости, ну нет. Но ладно, пора было это признать. И почему это всё так сложно? Нельзя, чтобы они оба сразу всё поняли, и чтобы всё было без мучений? Это же невозможно вытерпеть. Как люди, у которых круг общения начинается с десяти людей, справляются с этим? Для парня это было выдумкой, что так вообще можно сделать.

Но всё же Дилан просидел тридцать минут. В полной тишине, уставившись в потолок. Пока он думал, что сделать для того, чтобы Лололошка понял всё. Может, надо было сказать ему всё напрямую? Нет, глупо для паренька. Да он в жизни так не сделает. Не в его репертуаре. Можно рассказать о чем-то сокровенном. Но о чем? Лололошка и так за тройку недель узнал Дилана от и до, как бы полностью.

Но на ум пришла одна история, которая была до этого полностью скрыта от взгляда Лололошки. Он. Дилан не желал даже в подсознании вспоминать его имя. Он не скажет его даже под дулом пистолета и не позволяет говорить это же имя никому. Может, он, конечно, утрирует, но не суть дела. Парня смог кто-то задеть впервые за пять лет на тот момент. И до сих пор иногда его мучают воспоминания. Он тоже был идеальным. И ведь к нему были похожие чувства, какие сейчас и к Лололошке. Но окончание этой истории...

Да, её можно рассказать, чтобы показать, насколько сильно Дилан начал ему доверять. Как бы глупо это не было. И даже смешно. Не похоже это уже на старого парня. Словно в нем что-то изменилось с приходом этого несуразного паренька.

Как только он метнул взгляд на часы, то сразу увидел, что без десяти девять. Ещё ждать он не мог. Поэтому парень сорвался с места и быстрым шагом переместился к двери Лололошки. У ручки он остановился и задумался, брать ли за неё? После чего через секунду он, откинув все предубеждения, захватил её и раскрыл дверь, чуть ли не полностью. Немного оставалось до того, чтобы ударить ей по стене.

— Пошли, хочу пораньше уйти.

Лололошка лишь пожал плечами, а сам выключил всю аппаратуру и подошел к стоящему в проеме Дилану. Тот же первым ушел на крышу, заранее доставая сигареты, парень за ним. И вот они уже оказались на выходе в темную, немного прохладную улицу. В скором времени начнет холодать, и надо будет носить куртки или выходить ненадолго, но наступающий конец осени никого не остановит от болтовни вечерами. Оба спокойно, как обычно, встали. Дилан протянул сигарету, всё также держа её за самый конец. Но было что-то другое, и оба это понимали. Что-то было не так, как прежде.

— Люблю осень. Ни тепло, ни холодно. — Он первым делом начинает отстраненную от всего диалога тему. Дилан вообще не знает, как начать. И Лололошка это, к удивлению, чувствует.

— Неплохое время года как по мне.

Дилан почти сразу осознает то, что надо будет говорить прямо и подвести к этому практически нереально. Поэтому он и начнет сам. Нужно же как-то показать, насколько он трепетно относится к Лололошке. Потому что доверие с его стороны, его защита сегодня, его отношение с пониманием и принятием — это то, о чем молчать уже невозможно.

— Лололошка.

— А?

— Помнишь, мы всё как-то вчетвером могли периодами упоминать про одного человека, который был со мной пять лет назад. — «Со мной» звучало глупо, но другого сказать было невозможно. Пусть и в те моменты Дилан отрицал любые тесные отношения с ним. Это не исключало того факта, что, как минимум, дружба у них была. Хотя, парень даже этого не воспринимал.

— Ричард как-то упоминал, но замялся и сказал, что ты сам должен о нем мне рассказать, ведь история своеобразная. — Как и говорил сам Лололошка, он старался не забывать мелочи и запоминал всё самостоятельно, без блокнотика. А такое не помнить было сложно. Иногда упоминалось про эту ситуацию, но никто никогда открыто её не обсуждал. И, честно, у парня, который любит докапываться до истины, это вызывало интерес.

— Хорошо. Помнишь, мы как-то давно говорили про отношение к любви?

— Помню, конечно.

— Я рассказал про него.

— Ты был влюблен в него? — На тот момент Лололошка совсем не понял, говорил ли Дилан о том парне с чувством влюбленности или нет. Было сложно это опознать, но больше его тянуло на вариант того, что ему он нравился, ну или начинал нравиться.

— Нет! Нет, и ещё раз нет. Лололошка, я не создан для любви, мои родители её не проявляли и мне до сих пор иногда твердят о том, что я создание людей, совсем не любящих друг друга. Я не чувствовал и не почувствую это. Да и само понятие влюбленности глупо. Как я могу любить одновременно чай и человека? Нет. Глупости ужасные. Да и кто в какой-то теории вселенной захочет быть с тем, кто ненавидит всё вот это приторно милое. Никто, бинго! Ладно, всё, не об этом.

— Почему-то мне искренне кажется, что это не правда. Всегда можно найти человека, который такой же не тактильный, как и ты. — Он понимал Дилана и принимал, но в жизни не мог увидеть той самой нелюбви к людям, которую парень так тщательно старался выстроить. Может, да, ненависть к половине человечества у него была. Но с теми, кто ему приглянулся, он становился более ручным что ли? Другого слова просто не подобрать. Даже Лололошка видел это на своем примере, он открыто помнил, как в первые дни к нему относился Дилан и точно помнил, как он относился к нему через пару дней, узнав Лололошку. Когда ему нравится человек, он не против постепенно впускать его в свою жизнь повсеместно, но это не всегда происходит сразу.

— Не смей меня переубеждать. Можно, да я этого не хочу.

— Ну ладно. — Он лишь улыбнулся и не сильно обращал на немного раздраженного Дилана. Парень сделал одну затяжку и склонил голову. Почему-то сейчас не хотелось смотреть на него.

— Отвлек меня от темы, спасибо.

— Прости? Продолжай, больше перебивать не буду.

— Тебе короче или длиннее?

— У нас есть время, давай длиннее.

— Сам напросился. — Дилан выдохнул и сейчас не отводил взгляда от курящего Лололошки, бегая по его профилю глазами. Он поджал губы и сглотнул, выдержав паузу. А после начал — В общем, он пришел ко мне работать. Не был сильным новичком, но и не был профессионалом в своем деле. Я его обучал всему. Он не курил, но я разговаривал с ним по вечерам. Помню, как мы усаживались на диван и болтали о чем-то. Бывало, что это всё было до одиннадцати вечера, потом еле расходились. Я всё никак долгое время не мог принять его даже в свои друзья. Ричард постоянно твердил, что я идиот, который ничего не понимает. Он, впрочем, не изменился. Просил посчитать его своим другом, но я упорно игнорировал это месяцами. Постоянно отводя себя всё дальше от него. Ведь знал и думал, что мне не нужны новые друзья и привязываться к кому-то — глупость. Но только через пару лет после того, что случилось, я понял, что он мне был жутко близок в тот момент, получал моё доверие и вся подобная смазливая милая фигня. — Дилан даже припоминал о том, что они оба пару раз ближе к концу августа ходили на речку. Ну, естественно, прихватив Ричарда. Он помнил его ночевки у Дилана, где они могли за кружкой чая обсуждать всё, что попадется. Начиная от философских тем, заканчивая любимым постельным бельем. И это были хорошие времена. С ним было комфортно и легко. — Он был блондином. Даже альбиносом вроде. С такими жутко яркими глазами. Пожалуй, они светились. Прилично, но утонченно одевался. Жил тут неподалеку. Я иногда проходился с ним. Он был интересным, словно идеальным во всем. И это было глупо.

Дилан выдержал паузу. Он не открыто тосковал по нему, но где-то в глубине души скреблись кошки. Он был первым, к кому парень испытывал подобные чувства. Что-то настолько душевное. Это даже словами он не опишет. Это надо чувствовать. Парень не вспоминал его в повседневной жизни, редко что-то о нем напоминало, ведь все подарки и всё, что могло хоть как-то пробудить эмоции к нему, давно было выкинуто. И воспоминания о нем начали постепенно стираться, а эмоции притупляются. По сравнению с первым годом, Дилан уже о нем позабыл. Он и, правда, почти забыл. Вспоминал редко, но эти эмоции он не забудет. Этот парень стал восхитительным опытом в его жизни. А потом...

— Всё закончилось в один день. Его пристрелили в собственной квартире, через окно. Только на днях он отдал ключи от своей квартиры. Даже помню эти темно-синие занавески в его комнате с тюлем. И был он в домашней одежде. Простая серая пижама, которая ничем не выделялась. И он лежал с окровавленной грудью на полу своей же комнаты. Помню тот мерзкий запах крови, который бился в нос. Те осколки стекла. Я первым его нашел, хотел зайти и пригласить на стрельбище. Хах. Я впервые за свою жизнь пустил слезу. Понимал бы ты, насколько сильно у меня тогда тряслись руки. И я не понимал, почему так сильно беспокоюсь за простого знакомого. Был бы он мне знакомым. Ага. Иногда вспоминаю моменты с ним, и меня по сей день корежит, даже сейчас не пойму, мне противно от этих чувств или хочу вновь ощутить что-то такое. Больше в данный момент склоняюсь к тому, что противно. Это была настоящая зависимость, брр. Об этом не принято говорить у нас. Но все помнят.

Дилан заканчивает пусть и не слишком длинный, но подробный рассказ, при этом включая то, что он чувствовал. А это не малого стоит. И Лололошка это понимает. Почти с самого начала он обострил уши и внимательно слушал, все же сразу понимая, что это своеобразный жест доверия со стороны Дилана. И, похоже, они теперь друзья. Ведь насколько он понял, об этой ситуации не знает никто, помимо друзей парня. Лололошка даже обернулся и, молча, улыбнулся Дилану. Как бы объясняя, что всё понял, в ответ на это парень лишь подмигнул, показывая, что да, это так. А ещё он понимал, что Дилан его уже давно отпустил и не пытает никаких новых эмоций к его истории, поэтому всё это не требовало утешения. И он лишь оставлял неприятно тоскливый след в душе.

Но в один момент в сознании парня возникает образ. Обычно он не помнил свои прошлые места жительства и то, что с ним тогда происходило. Но сейчас в голове резко вспыхнул образ альбиноса в квартире. Нет, погодите...

— Погоди, как его звали?

— Лололошка, зачем тебе это? — Дилан искренне не понимает, зачем и почему ему надо знать это имя. Пожалуй, парень на постоянной основе теперь избегает именно этого имени. И сейчас уж точно не желает его проговаривать.

— Скажи, это важно. Очень важно.

— Нет, я не хочу.

— Скажи! — Первый раз на памяти Дилана Лололошка повышает на тон голос. Это выглядит странно. Он требует. И, видимо, напуган. Но почему? На это ответа не было.

— Алекс, его звали Алекс!

— Твою... Дилан, будь спокоен прошу. Кое-что надо рассказать. — Дыхание Лололошки учащается, он тушит сигарету и кидает её вниз, а сам рукой мнет себе глаза. Нужно же как-то рассказать то, что было тогда. Нужно собраться с мыслями и рассказать. Просто рассказать. Не врать и не умалчивать об этом Дилану, ведь если он сам сможет узнать, то это моментально подорвет доверие парня. И почему всё настолько резко сменилось с атмосферы принятия, спокойствия и воодушевления на чувство, словно сейчас произойдет огромный взрыв, разрушающий всё на своем пути.

— Да что там такого!?

— Я помню, как лет пять назад жил в соседнем отсюда городке. И...

— Почему ты не говорил? — Он сводит брови к переносице и смятенно поглядывает на Лололошку, чьи глаза отведены в сторону, поскольку он не хочет рассказывать этого, смотря парню в глаза.

— А ты и не спрашивал! Помолчи, прошу. — Ещё один уставший вздох. Он пытается настроить себя на то, что будет после этого разговора. И становится даже немного тревожно. Он не знает, как отреагирует на это Дилан и от этого становится страшно. Но он расскажет, ибо молчать о таком и врать его другу он не собирается. — В общем, в тот момент я впервые опробовал себя как убийцу и стрелковой установкой я научился пользоваться именно тогда. И мне было послано задание в этот город. На убийство Алекса, который был альбиносом, и шторы у него были темно-синие с белым тюль. Единственное, почему я его запомнил тогда это то, что он альбинос и мое первое дело.

Лололошка редко что-то запоминал, но всё своё первое он помнил отчетливо и верно. Первых друзей, первую возлюбленную, первое убийство он помнил, но не вспоминал о них никогда. В голове сейчас то и дело вспыхивали картинки сообщений о цели, о том, как парень взбирался на соседний дом и выжидал пару часов. О том, как разбирался с установкой в то время.

— Что?

Дилан в ту же секунду опрокидывает сигарету вниз и сейчас совсем плевать, сожжет ли он что-то. В голове моментально появляется миллион мыслей. О том, почему он упустил это при расследовании, почему никого не поймали. Почему он убил невинного человека. Сейчас хотелось застрелить Лололошку на месте, изрезать его, сделать что угодно, лишь бы отомстить ему. Нет, он не мог сделать этого. Ха, или мог. Он мог. Дилана предали так просто и легко, Лололошка не гонялся за целью мстить тем, кто трогает невинных. Он сам тот, кому стоило отомстить.

Парень одной рукой толкает Лололошку на достаточно грязный местами пол. Крышу чистят не часто, и сейчас на ней скопилась грязь. Он не настолько слабый, чтобы не свалить махину в два метра, как минимум парень не сопротивлялся, что дало Дилану преимущество. Через пару секунд, даже не успевший опомнится Лололошка становится прижатым к полу весом тела Дилана. Он сел четко на живот.

Он знает, что нужно сказать, чтобы успокоить Дилана. Поэтому не треплет сопротивления к нему, позволяя что-то сделать. Пусть и Лололошка сейчас начинает злиться, что его не дослушали, но он перетерпит то, что парень просто вспылил. Его надо понять и принять. Надо...

— Ты, мать твою, убил невинного человека?! Почему я узнал об этом только сейчас?! — Он прописывает одну пощечину по лицу Лололошки. И сейчас ему точно неприятно. Парень пока падал, немного ударился спиной, сейчас у него сидят на животе, что не сильно хорошо и теперь горит щека. И всё это просто потому, что Дилан не может послушать его!

— Дай договорить, Дилан!

— Ты убил того, кто мне был дорог, а я ещё и посмел тебе довериться сейчас? Правильно думал, что не надо было слушать Ричарда всё это время. А у меня было предчувствие, что что-то случится. И это случилось. Случилось, блять, я так и знал! — Дилан перебил его, не дав договорить. Лололошка же злится на это.

Он бегает глазами по его лицу. В голове каша. Он так и знал, что доверятся людям — глупая затея, очень глупая. И его подвели. Так отвратительно и мерзко с ним поступил Лололошка. Он убил его, убил! Сейчас тряслись руки, сердце несоизмеримо быстро билось, казалось, что взорваться он может прямо сейчас. Скрутило живот. Понемногу начала болеть голова. И почему сильные эмоции так влияют на его самочувствие, но его это совсем не волновало. Как минимум избить того, кто всё время тебе врал надо.

— Да дай ты мне словно вставить! — Лололошка искренне старался не агрессировать, хотел сделать так, чтобы в спокойной обстановке всё по порядку объяснить Дилану. Но похоже, он такого не хотел.

— Ну, уж, давай, скажи что-то перед тем, как я разобью твоё жутко красивое лицо, оставив на нем парочку синяков для начала. — Дилан зажимает одной рукой лицо и замахивается, сжимая кулак до такого состояния, что ногти уже впиваются в кожу, царапая её.

— Он был насильником и педофилом. С чего ты взял, что я буду убивать кого-то просто так, идиот чёртов. — Лололошка понимает, что Дилан уже не мыслит совсем. А у самого парня теперь злость бьет ключом из-за того, что его не слушают и не хотят слышать.

Парень же расслабляет хватку, убирая руку с лица Лололошки. Его мир за пару секунд словно разрушили, разбили ударами. Всё то, во что он верил годами, сейчас посыпалось. Он умер не просто так. Его убили не просто так. Нет–нет, глупости, он же был идеальным, везде всем подходил, не может же это всё быть так. Но в глубине души Дилан понимал то, что это правда. Сейчас проявились воспоминания о том, что иногда парень отдельно посылал его исполнять указания от Ричарда, и иногда выяснялось, что те мрази живы. И он всегда находил к этому такое восхитительное вранье. Иногда Дилан находил какие-то странности у него на компьютере, ведь он не знал, что всё подключено к одной системе. В те моменты запросы про детей казались глупостью. Он постоянно отмахивался тем, что учится рисовать, но Дилан ни разу не видел ни одной работы. Его словно долгое время обводили вокруг пальца, используя при этом харизму и идеальность. Неужели? Дилана? И он верил в этот бред столько лет? Нет...

— Что...

— Слезь с меня. — Лололошка сталкивает с себя парня. Если бы он согласился сразу же выслушать его. Если бы парень задумался о том, что Лололошка просто так не убивал никогда. Вспомнил про то, что он сам сознался в этом почти сразу. Возможно, всё бы вышло иначе. Но когда парню сжали челюсть до боли в костях и стали угрожать ему, это было последней каплей его терпения. Да, возможно, он бы спокойно выдержал то, что Дилан бы на его набросился, принял бы это запросто. Но парень словно обезумел и частично перебивал Лололошку. Нет, уж, иногда он не хочет терпеть. И как же Лололошка ожидал того, что парень не будет этим пользоваться и начнет действовать не эмоциями, а логикой, как было и всегда. Но, похоже, когда дело касается его неудавшегося возлюбленного, он перестает думать! Лололошка именно отпихивает его от себя. У него немного побаливает поясница с челюстью и щекой, но сейчас он это игнорирует. Парень отряхивает собственные штаны, а после наклоняется к Дилану, который всё сидел, поджав под себя ноги и свесив руки. Он же лишь уставился снизу вверх на Лололошку. Парень не мог ни слова вымолвить, хотя стоило извиниться. Но его извинения бы в данный момент не приняли. — Дилан, научись дослушивать чертовы истории и мыслить головой перед тем, как лезть на меня с кулаками. Заметь, я не умолчал об этом для тебя, идиот. Твой несостоявшийся возлюбленный был чертовым педофилом, который ещё и скрывал это всё от тебя, изменяя твоим же принципам. А ты иногда чертова истеричка, которая не умеет слушать. Ты мне надоедаешь, я устал постоянно принимать тебя, устал! Я так надеялся, что ты не начнешь пользоваться моим принятием и бесконечным терпением всех ситуаций, начал тебе доверять. А чем мне отплатил ты? Даже задуматься на секунду не захотел. Сколько раз я в своем сознании убеждал себя в том, что всё в норме и я не злюсь. Но нет, меня это раздражает. Это было последней каплей, а теперь видеть тебя не хочу.

И Лололошка уходит, теперь уже молча. В данный момент им искренне захватили эмоции, что случается слишком редко. Да, может он вспылил, ну и что с того!?

Дилан же оставался в бреде рассудка и в таком же непонимании, почему им также завладели эмоции, ведь он всё время был спокойным и рассудительным, но только не тогда, когда дело касалось Лололошки или Алекса. Но второй его уже не волновал. Резко чувство скорби изменилось на ненависть.

И сейчас он чувствовал себя отвратительно, поскольку вспылил и тем самым обидел парня. Сможет ли он ему заново довериться и принять? Неужели Дилан настолько идиот во всем, что происходит в его жизни? Его словно разбили. И он сам был в этом виноват. Впервые он отчетливо понимает, что надо было более сильно уважать чувства Лололошки. Для него он идеал, да. Но идеал ли Дилан для парня? Правильный ответ — нет. И он это понимал. И сколько боли приносило одно понимание этого. Эта боль сдавливала грудь до изнеможения сил. И не оставляла ничего живого в парне.