part 7
Дни летят быстро. А Ваня с Сережей времени не поддаются.
Они начинают любить.
И начинаются поцелуи украдкой по вечерам, за тем самым кустом сирени. Начинаются объятья долгие, после тяжелого рабочего дня крепостного. Начинаются слезы редкие, когда устали уже от всего оба. Начинаются касания теплые рук нежных, родных.
Но Ваня целует руки чужие, мозолистые от работы постоянной, мягко так, невесомо. А Серёжа за талию девичью обнимает. Так правильно.
— Я никогда бы не подумал, что так всё будет, — говорит Ваня, сидя рядом с крепостным на траве шелковистой.
Ночь поздняя уже и на улице морозно, хоть и лето. Темным-темно вокруг, а вдали туман стелется. И сидят они близко слишком, как воробушки, под тулупом старым согреться пытаются.
Но ведь ночь — это единственное время суток, когда они вот так могут. Сидеть спокойно и не прятаться.
— Как будет? Вань?
— Ну, то, что я буду с тобой, — говорит чуть громче шёпота, засмущавшись.
— Я бы тоже никогда не подумал. Я в своей жизни на чудо и не надеялся никогда, знаешь. А тут ты. И чувства голову мою вскружили. А они, знаешь, сильнее запаха сирени, что я тебе дарил.
— Не говори так, а то я стесняюсь как-то...
— А чувств стесняться не нужно, Вань. Их нужно жить! Жалко только, что мы не можем... — кудрявый юноша голову отворачивает, дабы печаль, что настигла внезапно.
Но голову тут же обратно поворачивают ладонями, замерзшими уж совсем. И в губы целует, печаль стирая и оставляя только самые приятные чувства.
— А мы сможем, Серёж. Сможем. Вот увидишь, — Ваня их пальцы в замок скрещивает и голову на плечо чужое укладывает, дыша тяжело.
Холод на улице. Но от поцелуев любимого нутро горит жарче любого языка пламени. Горит чувствами.
— Иваш, — окликает, чувствуя, как тело рядом совсем шибко дрожать начинает уже
— Мм? — а тот в дремоту почти проваливается, но холод уснуть не дает.
— Пойдем в хлев, там теплее намного, — и он Ваню сонного в хлев ведет, чтобы сесть там точно также, только на скамейку и в волосы золотистые зарыться рукой.
В хлеве теплее намного, потому что в стойлах две пары белых лошадей стоят, маленькое помещение дыханием согревая.
Серёжа рукой тянется лошадку погладить. Уж красивая она очень. А к лошадям у него любовь с детства.
Та фырчит немного, но ладоням подаётся, позволяя потрепать себя по гриве. И Сережа улыбается.
— Лошадка. Хорошая ты скотина, пригодная. Жалко только, что мы похожи с тобой. Очень жалко, — говорит тихо, чтобы Ивана, на плече, кажись, уснувшего, не разбудить
— А ты не скотина, Сереж. Не смей так говорить. Крепостной — не значит животное. Не для меня. Не ты, — а Ваня бурчит сонно, возмущается.
— А для тебя я кто?
— Любимый человек. Как жаль, что я тебе вольную выписать не могу.
— А ты Ангел мой, Вань. Спи и молчи, Ивашка, — и рука снова в русые пряди зарывается, а голова Серёжина на чужую ложится осторожно.
Пока им можно побыть вместе, они побудут. Поспят до рассвета, а когда шесть утра пробьёт, Ваня в покои свои убежит тихо, чтоб не заметили.
А Серёжа день рабочий начнет. Ещё один день ради ещё одной ночи с Ангелом.
***
— Е..ё больше нет-т, Вань, понимаешь? Нет! — Сережу трясет, и он плачет в плече чужое. Сегодня гонец прислал новость о том, что матушки Пешкова не стало.
— Почему? Вань... Почему?!
— Тише... Тш, — Ваня пугается за Серёжу. Он гладит его по волосам и шепчет что-то, стараясь успокоить. Чтобы не услышал никто, потому что нельзя им вот так разрушить тайну. Нельзя, чтобы кто-то узнал об их связи.
— Ваня-я... Я попрощался с ней тогда, но почему-то всё равно... Больно!
— Я рядом. Успокойся... — Иван успокоить пытается. Они стоят в хлеву среди белого дня и обнимаются. Опасно. Но Ваня Серёжу такого бросить не может.
Он гладит его по голове, целует в щеки и кудри на палец накручивает.
— Всё хорошо. Я здесь. Я рядом, — но объятья приходится прервать.
— Иван! Тебя отец зовёт! — кричит мать и Ваня целует напоследок, говоря, что вернётся скоро, что всё хорошо. А Серёжа на скамью садиться, продолжая тихо рыдать, чтобы потом боль в груди не чувствовать.
А Ваня всё ещё переживает за любимого, но идёт к отцу. А тот сидит у себя в кабинете. Напряженный и злой.
— Садись Иван. Разговор есть серьезный.
______________________________________
Часть немного задержалась, извините. В извинения приношу эту долю флаффа на 650+ слов ♡