Утро и бабочка
Утро выдалось душным, хоть солнце ещё толком не поднялось. Воздух в поместье был густой от влаги, и даже деревья казались сонными.
Гию шагал чуть позади, позволяя Санеми идти первым. Они молчали, как обычно, но между ними не было неловкости — только покой.
Санеми шёл босиком по деревянной дорожке, ведущей в сад. Белая рубашка прилипала к спине, волосы были чуть влажными — от жары или от недавнего умывания. Он казался странно расслабленным.
— Даже утро не спасает, — пробурчал он, оглядываясь. — Чёртово лето.
Гию хмыкнул.
— Ты жалуешься, но вышел первым.
— Чтобы ты не растёкся, как тень у себя в углу.
Они оба усмехнулись, не глядя друг на друга.
И тут — без предупреждения — на лицо Санеми опустилась бабочка. Маленькая, бело-сиреневая, с тонкими, почти прозрачными крыльями. Она села на его щёку, словно специально выбрала именно его.
Санеми застыл, как вкопанный.
— Что за... — начал он, но замер, почувствовав, как Гию смотрит.
Тот смотрел с лёгкой улыбкой, почти грустной.
— Напоминает Шинобу и Канае, — сказал он тихо.
Санеми взглянул на него. Его щёку всё ещё щекотали крошечные лапки бабочки, но теперь он чувствовал другой жар — не от солнца, а где-то под рёбрами.
Гию смотрел так спокойно. Так тепло. И вдруг Санеми понял — больше не может.
Он резко шагнул к нему. Его пальцы неуверенно сомкнулись на запястьях Гию — не с силой, а будто он боялся, что тот исчезнет, как бабочка.
Гию удивлённо взглянул на него, но не двинулся.
— Я… — прошептал Санеми, глядя куда-то мимо его плеча. — …не понимаю себя. Не понимаю, почему именно сейчас.
Он поднял взгляд. И, прежде чем страх успел вернуть его обратно — потянулся вперёд и поцеловал. Легко. Быстро. Почти неловко.
Но по-настоящему.
Губы соприкоснулись — на секунду, но в этой секунде сжалось всё: жара, лето, бабочка, и недосказанное, копившееся днями.
Он отстранился. Молча. Не отпуская его рук.
Гию ничего не сказал. Только смотрел на него — с тем самым взглядом, который умел быть и водой, и светом.
А бабочка взмахнула крыльями — и улетела.