8.Правила
---
Следующее утро. Симуляция болезни.
Сознание вернулось ко мне медленно, пробиваясь сквозь плотную завесу сна. Первым делом я потянулась рукой к краю кровати, нащупывая привычный холодок пустого пространства, но вместо этого коснулась теплой спины. Айгуль мирно посапывала рядом, зарывшись носом в подушку. Память о вчерашнем дне рождения - шарики, торт, гитара, смех - нахлынула волной тепла. И тут же накатила серая, липкая волна реальности: на часах было 6 утра, а значит, пора вставать и идти на работу.
Мысль о том, чтобы покинуть этот уют, эту теплую постель и атмосферу праздника, вызывала почти физическое отвращение. «Вот ни в какую», - пронеслось в голове с редкой для меня решимостью. Я была примерной работницей, но сегодня правила можно было нарушить.
Осторожно, чтобы не разбудить подругу, я выбралась из-под одеяла, накинула первый попавшийся халат и на цыпочках вышла в прихожую. В тишине квартиры, нарушаемой лишь храпом из зала, где, судя по всему, спали парни, я набрала номер заведующей садиком.
-Марья Ивановна, доброе утро, это Надя Соколова, - проговорила я, стараясь, чтобы голос звучал слабым и сиплым. - Я, кажется, приболела. Температура, горло... Можно мне сегодня отлежаться? Пару дней, чтобы оклематься?
К моему удивлению, заведующая отреагировала с пониманием.
-Конечно, Надя Александровна, берегите себя! Вы так усердно работали, не удивительно, что организм сдал. Выздоравливайте!
Я повесила трубку, и по моему лицу расплылась победоносная улыбка. Чувство легкой вины мгновенно сменилось восторгом свободы. Я побежала обратно в комнату и с разбегу прыгнула на кровать, отчего Айгуль недовольно заворочалась.
-Ура! - прошептала я, зарываясь лицом в подушку. - Я симулировала болезнь!
И почти сразу же провалилась обратно в сладкий, заслуженный сон.
---
12:00. Кухонный хаос.
Я проснулась во второй раз от доносящихся с кухни громких звуков - что-то упало, кто-то ругнулся, раздался приглушенный смех. Солнечный свет заливал комнату. Айгуль все так же спала, свернувшись калачиком. Я разбудила ее легким толчком.
-Вставай, соня, у нас на кухне, кажется, готовят завтрак. Или совершают диверсию.
Мы умылись прохладной водой, приводя себя в порядок, и босиком, поджав от холода пальцы, направились на кухню. Картина, открывшаяся нам, была достойна комедийного шоу. За столом, давясь от смеха, сидели Турбо и Марат. А у плиты стояли Вова и Кощей - два «старших», два авторитета, с видом великих исследователей, столкнувшихся с неразрешимой загадкой природы под названием «сковорода». От нее валил едкий дым, а внутри что-то черное и неопознанное шипело и пузырилось.
Я, не долго думая, подбежала к плите и, обжигая пальцы, оттащила сковороду на холодную конфорку.
-Вы мне дом решили поджарить на мое день рождения? - спросила я, с ужасом и смехом разглядывая угольно-черные остатки былых продуктов.
Вова обернулся ко мне с виноватым видом, его обычно уверенное лицо выражало полную беспомощность.
-Нет, хотели завтрак вам сделать, - пробормотал он, скептически оглядывая наше «кулинарное произведение».
- Блять, это все из-за этих! - рявкнул Кощей, срывая накопившееся раздражение на безобидных зрителях. - Ржут, как долбаебы! - И для пущей убедительности он отвесил Турбо увесистый подзатыльник.
- Э, мы-то че! - возмутился Турбо, потирая затылок.
- Господи, помилуй, что ж с вами делать-то, - с театральным вздохом закатила я глаза, выкинула содержимое сковороды в мусорное ведро с решительным видом и принялась за дело. - Щас приготовлю что-то, ждите, неноглядные вы мои.
- Стань Кощеевной, готовь для меня только, - с внезапной мягкостью в голосе сказал Кощей, и в его глазах мелькнула та самая уязвимость, которую он так тщательно скрывал.
- Нет! Готовь только мне! - немедленно вступил в спор Вова, и они уставились друг на друга, как два петуха.
- Успокойтесь! - попыталась я их разнять, но в этот момент на кухне появился Зима, сияющий и выспавшийся.
- Наденька только мне будет готовить, перемечики! - объявил он, обнимая меня за плечи.
- Никому я не буду готовить! Успокойтесь уже! - взмолилась я, и в тот же миг все трое хором выдохнули и с одинаковым выражением покорности судьбе закатили глаза. Это было настолько синхронно, что мы с Айгуль снова залились смехом.
Вскоре по квартире разнесся аппетитный запах. Я накормила всех простыми, но сытными макаронами с сосисками, разлила чай и кофе. Сама же, как обычно, не притронулась к еде, ограничившись чашкой чая.
- Ты чего не ешь, неженка? - спросил Вова, заметив это.
- Я не завтракаю, аппетита нет, - ответила я.
И тут произошло нечто неожиданное. Вова встал, взял свою тарелку, подошел ко мне и, зачерпнув полную ложку макарон, поднес ее к моим губам с той самой ухмылкой, которую я обычно видела у Кощея.
-Давай, открывай ротик!
Я послушно улыбнулась и открыла рот. Пока я жевала, я видела, как его взгляд смягчился, в нем читалась какая-то непонятная грусть.
-Спасибо большое, поела, - сказала я и, движимая порывом нежности, поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
Эффект был мгновенным. Зима, завидуя, тут же подбежал ко мне с своей тарелкой. Я согнулась от смеха.
-Я и без этого могу тебя поцеловать, дурак! - сквозь смех проговорила я, вытирая слезу.
- Так стоп! - раздался резкий, холодный голос Кощея. Он стоял в дверном проеме, его лицо было хмурым. - Хватит всем поцелуи раздавать.
Я посмотрела на Зиму - он явно загрустил, опустив голову. Я не могла этого оставить. Подойдя к нему, я нежно поцеловала его в лоб.
-Не грусти, Вахит.
Его лицо тут же озарилось радостной улыбкой, а Кощей громко хмыкнул и отвернулся, но я заметила, как уголок его губ дрогнул.
---
18:00. Дискотека и ревность.
К вечеру мы всей веселой, шумной толпой собирались на дискотеку в ДК. День не обошелся без мелких стычек - парни успели поссориться и даже слегка подраться из-за какого-то пустяка, о котором я так и не узнала. Но теперь, начищенные и при параде, они шли по улице, дружелюбно подтрунивая друг над другом.
Айгуль с утра сходила домой, чтобы привести себя в порядок, и я не отставала. Надела свое лучшее черное платье, облегающее фигуру, сделала легкий, элегантный макияж и выбрала туфли на каблуке, совершенно не подходящие для заснеженных казанских улиц.
Идти было невероятно сложно. Я постоянно скользила, проваливалась в снег и сильно отставала от остальных. Это быстро заметили.
-Эй, неженка, ты там не утонешь? - крикнул Турбо, обернувшись.
Прежде чем я успела что-то ответить, Кощей, не говоря ни слова, просто наклонился, подхватил меня на руки и понес, как ребенка. Я вскрикнула от неожиданности, но возражать не стала - было действительно удобно и тепло. Он нес меня молча, крепко прижимая к груди, а я, обняв его за шею, смотрела на огни города поверх его плеча. Он чувствовался удивительно надежным.
В гардеробе ДК он осторожно поставил меня на пол.
-Спасибо, Кощя, - сказала я, сияя улыбкой и снимая пальто.
-Мне не сложно, - буркнул он в ответ, но его ехидная ухмылка была уже не такой колючей.
В зале мы влились в наш привычный круг. Музыка, танцы, смех - все было как всегда. Но сегодня я чувствовала на себе больше взглядов, чем обычно. Мое платье и каблуки явно не остались незамеченными.
Когда начался медляк, я, запыхавшаяся, отошла к стене, чтобы перевести дух. И тут ко мне подошел незнакомый парень. Высокий, симпатичный, из другой группировки - я заметила нашивку на его куртке.
-Не хочешь потанцевать немного? - спросил он, улыбаясь.
-Я вас не знаю, простите, - вежливо, но твердо ответила я.
-Коля. Можно просто Рома. А вас как? - он протянул руку.
-Надя, - ответила я, пожимая ее.
Он был настойчив. Легко потянул мою руку к себе, обнял за талию, мои руки самовольно водрузил себе на плечи. Его движения были уверенными, почти властными.
-Прости, Надь, если испугал. Уж слишком понравилась ты мне, - сказал он, глядя прямо в глаза.
Я почувствовала легкую тревогу, но и любопытство. Почему бы и нет? Обычно на медляке я танцевала с кем-то из своих. Но сегодня был мой день. Я решила дать себе эту маленькую свободу.
-А тебе сколько, Надь?
-Двадцать. А тебе?
-Двадцать два, - он улыбнулся. - Ты выглядишь очень красиво. Все девочки смотрят на тебя с завистью, а парни - с восхищением.
Он был прав. Я почувствовала на себе десятки колючих, оценивающих взглядов. Было и приятно, и не по себе.
-Спасибо большое, теперь вижу, - с легкой иронией ответила я.
Мы протанцевали весь медляк. Он был галантен, говорил комплименты, но в его объятиях я чувствовала себя скованно. Когда музыка стихла, он отпустил меня.
-Еще увидимся, Надька! - крикнул он и растворился в толпе, направившись к своему кругу. «Он из группировки», - с тревогой подумала я.
И тут же, будто из-под земли, передо мной выросли мои парни. Их лица были искажены гневом и беспокойством.
-Че этот домбытовский тебе говорил?! - почти рычал Вова, его кулаки были сжаты.
-Он тебе что-то сделал? - в голосе Зимы слышалась паника.
-Заставил танцевать, да?! - выкрикнул Турбо.
Я отшатнулась от этой агрессии.
-Что нет! Со мной все хорошо! Я сама согласилась! - попыталась я их успокоить.
Но они не слушали, переглядываясь с мрачными лицами.
-Да все хорошо, правда! Мы просто поговорили немного, и все! - мои слова повисли в воздухе.
Вова шагнул ко мне ближе, его голос стал тихим и опасным.
-Неженка, ну нельзя. Нельзя тебе ходить и танцевать с другими группировками. Все знают, что ты наша. Универсамовская. Ты как наш талисман.
- Вдруг слухи пойдут, что ты вафлерша? - подключился Турбо. - Что ты с одной группировки на другую переходишь? Это опасно. Для тебя.
Их слова ударили меня, как обухом. Это была не просто ревность. Это был страх за меня. Страх перед законами того мира, в который я так бездумно вписалась. Я увидела в их глазах не злость, а настоящую заботу, облеченную в грубую, мужскую форму.
-Поняла, поняла, - подняла я руки в знак капитуляции, чувствуя, как по спине бегут мурашки. - Не буду больше.
Они немного успокоились. Мы снова пошли танцевать, но веселье уже было не таким беззаботным. Я понимала, что моя свобода в этом новом мире имеет четкие границы, очерченные их законами, их страхами и их любовью. И переступать эти границы было нельзя. Никогда.