23
— Валь, ты готова? — выдергивает из размышлений Ира, одна из главных помощниц Марты Сергеевны.
Я сижу в кресле у нашего визажиста Оли. Она работает над моим лицом и мурлычет себе под нос какую-то песню.
— Ир, ещё пять минут, хорошо? — отвечает Оля вместо меня и улыбается. — Ну не прелесть ли. Макияж ложится идеально.
— Ладно, но не дольше, — Ворчит Ира и поджимает губы. — И уд постарайся, Оль, и чтобы все было вот именно, что идеально. Сегодня сложная съёмка. Хотя она и пойдет в паре с Кораблиным, а значит, можно не особо волноваться, но все равно переживаем все. Заказчики серьёзные, подвести их мы никак не можем.
— Ой, как он тебе, кстати? Мне, знаешь ли, прям очень. Такой секси. Нравится, жуть.
— А кому не нравится? — вздыхает Ира. — Я, кстати, слышала, что он вообще прилетать не собирался. Хотя ему гонорар больше всех предлагали. И только в последний момент передумал.
— Да он на рекламе столько зарабатывает, съемки ему даром не сдались, — хмыкает Оля. — Разве что так, отдохнуть за чужой счёт в приличном отеле. Хотя, о чем это я, у него же своих денег намеренно. Как и девчонок. Вот повезет той, в кого он влюбится по-настоящему.
Обе вздыхают и примолкают.
— На какой рекламе он зарабатывает? — подаю я голос, как только Оля переходит с губ на скулы, и у меня появляется возможность разговаривать.
— А ты разве не в курсе? — выгибает брови Ира. — У него столько подписчиков в соцсети, что нам и не снилось. Говорят, одних налогов на тристо миллионов заплатил.
— Или не заплатил, — подхватывает Оля. — У него вроде брат чуть ли не в депутатах, и отец где-то там. Неужели допустят, чтобы такие деньжищи из рук уплыли? Не, сто процентов с налогами они намутили и ничего такого не платили.
— Ну, может, и не платил, со свечкой не стояла. Тогда тем более не понятно, что он здесь забыл. Разве что от безделья.
— От безделья или нет, но что фотки получатся отпад, можно не сомневаться.
Девушки снова переходят на обсуждения достоинств Егора, а я сижу и стараюсь не расплакаться.
Опять упускаю.
И снова, во всей сложившейся ситуации, виновата, безусловно, я сама. Словно какой-то ступор вчера напал.
Разрешила себе надеяться, что получится вернуть, возродить в нем былые чувства и заключила с ним это дурацкое соглашение. А вчера не выдержала его холодной отстранённости и сорвалась. Буквально сбежала от него.
Показалось в тот момент, не достучаться. Бесполезно...
И что самое обидное, раньше, до нашего расставания, он ни за что бы не дал мне так просто уйти. Ни за что бы не дал.
А сейчас...
Сейчас лишь в недоумении пожал плечами и тут же нашел другую, кто развлекала его на вечер вместо меня.
Кристинины слова о том, что они снова провели вместе ночь, столь глубоко и сильно ранят меня, буквально впиваются острыми ножами в самое сердце, и невозможно выдержать и хочется сделать что-нибудь, что сотрёт из реальности этот эпизод.
И в то же время так отвратительно верить, что он вот так, буквально сразу же начал крутить с другой.
Значит, и правда, не врал, перегорело всё у него.
— Так, всё готово, Валюш. Ты сама по себе красавица, а сейчас так вообще просто шик, — говорит Оля и сдергивает с моих плеч пелерину.
— Оль, спасибо большое, ты, как всегда, чудо, — отвечаю я и улыбаюсь.
— Ой, да ладно, Валь, — смеётся Оля в ответ.
Я покидаю гримерную, и снова надеваю на лицо беззаботную улыбку.
Волнуюсь, как никогда до этого.
Парная съёмка. А я до сих пор не решила, как мне себя вести с ним.
Стоит поздороваться и сделать вид, что всё в порядке или постараться игнорировать?
Наверное, игнорировать теперь, после Кристининого признания, будет во всех смыслах правильнее. Что, впрочем, навряд ли получится.
Тем более, что мы бувально сталкиваемся с ним в дверях. Сегодня локация у бассейна, после гримёрки я спешила на воздух, и вот...
Я налетаю на него, врезаюсь в его твёрдую грудь.
— Привет, — тут же выпаливаю я и сейчас же отстраняюсь.
Слова вырвались как-то сами, минуя мое сознание.
Егор сдержанно кивает, чуть отстраняется и пропускает меня вперёд.
Я прохожу, всей кожей ощущая его взгляд на себе, но, когда слегка поворачиваю голову, выясняется, что он даже и не смотрит. Стоит ко мне спиной и разговаривает всё с той же Олей, которая, хоть и старше его на несколько лет, кокетничает и буквально не спускает глаз с его губ.
А впереди, на одном из шезлонгов, расположилась Кристи с журналом. Рядом с ней, прямо на моих глазах, устраивается Лена. Обе недовольно косятся друг на друга, а потом стреляют ещё более гневными взглядами в меня.
Боже, уже жалею, что съемка будет проходить здесь, а не в закрытом помещении.
— Так, все на месте? Отлично. Через пять минут начинаем.
Бодрый и уверенный голос Марты Сергеевны звучит сигналом к началу старта. Она же выгоняет с шезлонгов всех зевак.
— Девочки, а вы чего здесь? — говорит она Кристине с Леной.
— Мы... — неопределенно мнутся обе, но Марта Сергеевна тут же их перебивает.
— Ну-ка, быстро разбежались по своим делам. Давайте, давайте.
Девушки недовольно поджимают губы, но всё же поднимаются со своих мест и уходят.
Я же юркаю за ширму, в импровизированную примерочную. Выхожу оттуда с расправленными плечами и очередной лёгкой улыбкой на губах, сейчас почти не поддельной.
* * *
Нам с Егором приходится констатировать очень тесно.
Держимся за руки, стоим спина к спине...
Обнимаемся и смотрим друг на друга...
Он подхватывает меня на руки и кружит...
Тяжело изображать отстранённость и безразличие, но, кажется, я справляюсь. Как и Егор.
Мы рекламируем женскую туалетную воду очень известной марки. Суть в том, что стоит начать ей пользоваться, и ваш мужчина будет от вас без ума.
Я блистаю уверенностью и спокойствием, красивый мужчина рядом и смотрит влюблёнными глазами. А где-то на периферии перед зрителями неотступно маячит этот флакончик, как бы намекая, что его обладательница будет выглядеть сногсшибательно и получит от жизни всё.
Нелепей выбора, чем наша пара, сложно было бы придумать.
Странно, что Марта Сергеевна с помощниками практически не делают нам замечаний, а наоборот, только подбадривают и хвалят.
Работать сложно.
Тяжело сохранять безразличие, когда внутри тебя бушует обжигающий пламенный пожар.
От любого его касания, от его дыхания на моей шее по позвоночнику разбегаются мурашки.
— Так, отлично. Теперь перемещаемся в воду. Несколько кадров, и на сегодня закончим, — говорит Марта Сергеевна.
Егор спускается первым и поддает мне руку.
Я улыбаюсь и подаю ему руку в ответ. Затвор фотоаппарата щелкает.
Погружаемся в воду, я прямо воздушном полупрозрачном пеньюаре, накинутом на купальник. Егор в брюках и белой рубашке. Соприкасаемся телами.
Вначале он, по просьбе Марты Сергеевны, держит меня на руках, потом отпускает, но тут же вновь оказывается рядом и обнимает со спины.
— Ир, флакон подвинт чуть ближе к бортику, — просит Марта Сергеевна и та исполняет. — Отлично. Ещё разок.
— Решила снова игнорить? — тихо произносит Егор, слегка задевая губами мою ушную раковину. — Разрываешь соглашение?
Я замираю.
Это первые его слова, обращённые лично ко мне, а не по рабочим моментам, за всё время съёмки.
— Да, разрываю, — говорю я и сглатываю.
— Теперь повернитесь друг к другу,— командует Марта Сергеевна. — Отлично. Ир, ещё немного сдвинь.
— Могу я узнать причину?
— Всё, съемка завершена. Молодцы, ребят, отработали отлично. Всем спасибо.
Я дёргаюсь, но Егор не отпускает. Его руки продолжают удерживать мою талию в кольце.
— Валя, — требует он.
— Егор, отпусти меня, пожалуйста, — бормочу я, касясь на фотографа, но, кажется, до нас ей больше нет никакого дела.
Но всё же...
— Егор...
Он размыкает объятия. Не спорит больше и не пытается снова удержать. Падает назад и уходит с головой под воду.
Я достигаю ступенек, хватаюсь за поручень и только после этого рискую обернуться и снова посмотреть на него.
С его волос стекает вода, несколько прядей красиво падают на лоб. На губах дерзкая ухмылка.
Мокрая рубашка нараспашку облепляет торс, словно вторая кожа, подчёркивая рельеф. На шее поблёскивает серебряная цепочка. Выглядит он возбуждающе до предела, и я пытаюсь пялиться на него не слишком сильно.
— Ты спал с другой девушкой, после того, как мы вчера расстались. Думаю, я вправе разорвать соглашение, — тихо, но эмоционально выпаливаю я.
Разворачиваюсь, шустро выбираюсь из воды по лестнице и несусь в сторону душевых. Влетаю, открываю краны и сейчас же шагаю под тёплые струи. Вода обрушивается на голову, в мгновение портит укладку, смывает макияж.
Дверь за моей спиной распахивается, но тут же закрывается. Егор стоит, сжав руки в кулаки, и смотрит на меня.
— Уходи, это женская душевая, — бормочу я, сама же понимая, как фальшиво звучит моя просьба.
Я не хочу, совершенно не хочу, чтобы он уходил. Несмотря на признание Кристины, несмотря ни на что.
— Я не знаю, кто и что тебе там наболтал, но я не спал с другой, — говорит Егор и делает шаг ко мне.
Я молчу.
Он делает ещё один шаг, а потом ещё.
Пока не подходит совсем близко и не зажимает меня между пластиковой стенкой кабинки и своим телом.
— Егор, — вскрикиваю я, вцепляясь в его плечи, не понимая, что хочу сделать. То ли оттолкнуть, то ли притянуть ближе к себе.
Боюсь и одновременно хочу. Так сильно его хочу. От желания у меня сводит всё внутри и сильно темнеет в глазах. Дышу, конечно, тоже через раз. Рвано и порывисто.
Не понимала раньше, как можно так сильно, почти до боли, желать чьей-то близости. Так сходить с ума и жаждать уверенных и горячих мужских объятий. Его объятий и ничьих других.
Вода стекает по лицу, забирается под пеньюар, а я только и жду, что он сделает дальше. Он... всегда был инициатором в наших отношениях, хотел нашей близости больше и сильнее. Всегда шёл напролом, а я лишь подчинялась и позволяла ему осуществлять его порочные и местами неприличные желания.
Сейчас я хочу большего, но он лишь прислоняется щекой к моей щеке.
— Время идёт, а ты не меняешься, Бельчонок, — произносит тихо.
Еле ощутимо скользит губами по моей щеке.
— Я... изменилась.
— Слушаешь всех подряд и никак не можешь определиться.
Его слова попадают в цель, внутренности скручивает. Мне очень хочется ему возразить, убедить, что это уже не так.
— Егор...
Он перестает целовать и теперь ведёт по моим скулам пальцами.
Я прикрываю глаза.
— Я не спал ни с кем с момента нашего соглашения. Хочу трахать тебя. На других мне наплевать.
Открываю глаза и впиваюсь в него взглядом. Он не отводит глаз и тоже смотрит на меня. Равнодушие в его глазах уступает место жаркому, неприкрытому желанию.
— Поцелуй меня, пожалуйста, — вырывается у меня помимо воли, но Егор отчего-то медлит и не спешит выполнять. — Почему нет?
— Это слишком личное, извини.
— Но... мне так хочется нежности от тебя. Такой, как раньше, — рвано выдыхаю я.
— Как раньше? Как раньше уже не будет, я тебя предупреждал.
Пока он говорит, в его глазах проскальзывает что-то такое... что-то...
Чёрт, я не успеваю рассмотреть.
Он, словно стараясь скрыть, прижимается сильнее, скользит губами по виску, а потом резко отстраняется и опять же уводит взгляд куда-то в сторону.
— Ты хотела в душ. Не буду тебе мешать, — говорит он.
Отворачивается от меня и быстро выходит из душевой, плотно закрыв за собой дверь.
* * *
Следующая наша встреча происходит только вечером.
Мы собираемся в отдельном кабинете приотельного ресторана, чтобы посидеть и приятно провести время.
Не всем скопом. Егор с двумя парнями и две незнакомые мне девочки не из наших моделей. Кристины, Лены, и других наших здесь нет.
Он предложил, прислав сообщение, и я согласилась.
Сидим на диванах, едим фрукты и пьём напитки. Друзья Егора и их девочки оживлённо болтают ни о чём. Я улыбаюсь, изредка включаясь в разговор. Егор все больше молчит, но часто на меня смотрит.
В какой-то момент ребята подхватывают девчонок и уводят их танцевать. Мы с Егором остаёмся один на один.
— Я не знала, что у тебя такой раскрученный аккаунт в соцсети. Поздравляю, — говорю я. — Заглянула сегодня и была впечатлена.
Егор бросает на меня очередной быстрый взгляд и прикуривает.
— А ты, — после паузы спрашивает он. — Расскажи о себе.
— Ну... Работаю, учусь на заочном.
— Живёшь всё там же?
— Нет, я... не общаюсь больше с родственниками. Ни с кем, кроме сестры. Снимаю квартиру. Но часто бываю в разъездах, вот как сейчас.
— Одна живёшь?
— Да, одна.
— Хорошо.
Егор тушит окурок, а потом придвигается ближе, и его рука ложится на мои плечи.
Склоняется к шее и начинает неторопливо скользить по ней пальцами. Немного щекотно, но вместе с тем очень приятно. Затем он наклоняется ещё ниже и прикасается к коже губами. Это так возбуждает, что я почти сразу же ощущаю влажность между ног.
— Почему ты начал курить? — спрашиваю я, потому что в прошлый раз он так и не ответил мне на этот вопрос.
И тут же ахаю, потому что его вторая ладонь ложится на моё колено.
Чуть сжимает и начинает ползти вверх по ноге.
— Егор, что ты делаешь? — шепчу я, когда его пальцы подбираются к моим трусикам.
О Боже, как же мне хорошо. Как заводит меня его энергетика, как пьянит его близость.
— Я уже говорил, Бельчонок. Хочу трахать тебя, — отвечает он сразу на второй вопрос, снова игнорируя первый.
— Но...
— Иди ко мне.
Хриплые нотки в его голосе заставляют тело дрожать сильнее и полностью перестать сопротивляться.
Его губы перемещаются к вырезу декольте. Поцелуи становятся развратнее, яростный, горячей.
— Егор, мы не можем. Мы здесь не одни, — изо всех сил цепляюсь я за остатки благоразумия, но уже почти согласная отдаться ему прямо здесь, если он настоит.
Что-то подсказывает мне, что так и будет.
— Они не придут и не помешают. Ты ведь и сама хочешь...
Боже, он читает меня, словно раскрытую книгу.
— Егор...
Но его пальцы уже раздвинули бедра и поглаживают меня между ног, хоть и через трусики. Губы же соскальзывают с выреза топа на округлости грудей. От этих порочных касаний, поцелуев и прикусываний сосков через ткань, я плыву и растворяюсь, теряя все ориентиры.
И всё же...
— Егор, я... не девушка лёгкого поведения. Я не хочу, не могу здесь. Пойдем к тебе в номер, пожалуйста.
— Какая разница, где.
— Пожалуйста...
— В номере мне сложнее будет сдерживаться.
— Не придётся сдерживаться. Будет, как ты захочешь.
— Ладно.
Он шумно выдыхает, после чего отстраняется и поднимается на ноги. Помогает подняться мне, и вот мы уже быстрым шагом идём, нет, бежим до его номера.
А едва заходим и закрываемся...
Егор набрасывается на мое тело, словно сорвавшийся с цепи, оголодавший и обезумевший дикий зверь.
Заваливает на кровать и подминает меня под себя.
— Валя, блядь, Бельчонок, — бормочет он и яростно нападает с поцелуями на участки кожу, освобождаемые им от одежды. — Хочу тебя, как же хочу... Как, блядь, нестерпимо тебя хочу...
А я люблю, так сильно люблю тебя, Егор.
От его напора, силы, одержимости у меня окончательно срывает все тормоза.
И я... я стону, изгибаюсь и тянусь, тянусь и сама поддаюсь ему навстречу.
Схожу с ума в его объятиях.
Утопаю в его жарких, обжигающих, опъяняющих и пробирающих до самых отдаленных души и сознания, ласках.