Начало культа
После той ночи я больше не был прежним. Печать чёрного волка горела на моей груди, и я прятал её под тканью, но чувствовал её присутствие всегда. Каждый удар сердца отзывался жаром.
Каждый вдох — шёпотом бездны.«Tu es nunc pontifex obscura. Non solus eris.»(Теперь ты жрец мрака. Ты не останешься один.)Я заметил, что люди смотрят на меня иначе. На рынке, в казармах, даже на улицах — некоторые отводили глаза, будто чувствовали холод, исходящий от меня. Другие же, напротив, не могли оторвать взгляда. Их манила тьма, как мотыльков — огонь. Первым был раб. Его звали Бел-шар, худой, с впалыми глазами. Я застал его ночью у стен, когда он пытался бежать из города. Стражники били его палками. Я не вмешивался — пока он не произнёс слова:— Лучше умереть в песках, чем снова приносить жертвы их богам...И тогда во мне заговорил он:«Accipe eum. Vocatus est. Erit servus noster.»(Возьми его. Он призван. Он будет нашим слугой.)Я дождался, пока стражники уйдут, оставив его избитым. Поднял его и сказал:— Хочешь свободы? Я дам её. Но цена будет кровью. Он посмотрел на меня глазами пустыми, но полными надежды. И согласился. Потом были другие.
Женщина, изгнанная за колдовство. Солдат, потерявший семью и возненавидевший жрецов. Купец, у которого отняли всё имущество. Их объединяло одно: ненависть к богам Вавилона и к их жрецам. Мы собирались в руинах старой башни, где песок засыпал камни, а крыши давно рухнули. Там, в полумраке, я впервые начал говорить им не своим голосом. Я поднимал руки, и через меня говорил он:«Vocatus estis in noctem. In tenebris invenietis veritatem. Blōþus erit via, abyssus erit domus.»(Вы призваны в ночь. В тьме найдёте истину. Кровь будет дорогой, бездна — домом.)И они падали ниц. Первый ритуал мы совершили через семь ночей после моей печати. Я привёл их к реке, туда, где впервые отдал кровь Нихилусу.
Луна стояла высоко, её свет был словно ртуть. На песке я вырезал знаком ножа круг. Внутри него начертал символы: umbra, abyssus, lupus niger. Они не понимали, что означают эти знаки, но чувствовали их силу.— Сегодня вы отдадите то, что связывает вас с этим миром, — сказал я. — Свобода начинается с крови. И каждый из них сделал надрез. Капли падали в песок, а я шептал заклинания:«Anḥma vocjo. Blōþus fluitat. Abyssus aperitur.»(Я призываю души. Кровь течёт. Бездна открывается.)Ветер поднялся, река зашумела. Они испугались, но я держал их в круге. И тогда тени вытянулись и зашевелились, будто кто-то невидимый пришёл к нам. Они упали на колени.«Nunc vos estis ordo obscura. Ego sum imperatoris vox.»(Теперь вы — культ тьмы. Я — голос Императора.)Так родился первый культ. Немногие знали о нас, но слухи начали ползти. Люди шептали о странных ночных песнях, о тени, что бродит по улицам, о мёртвом жреце, исчезнувшем из храма Иштар. Я же чувствовал, как сила растёт. С каждым новым посвящённым печать на груди пульсировала сильнее. И он радовался.«Imperium nascitur. Ex sanguine, ex nocte.»(Империя рождается. Из крови, из ночи.)Но с силой пришла и угроза. Жрецы начали подозревать. Они вызывали воинов, допрашивали рабов. Они чувствовали, что их боги теряют власть. И однажды ночью в наши руины пришли стражи Вавилона. Их было двадцать. Они искали меня. Мои ученики испугались. Но я встал и сказал:— Сегодня вы познаете истинное оружие тьмы. Сегодня бездна сама прольёт кровь. И Нихилус прошептал:«Gladius paratus. Furor tuus vocatus.»(Меч готов. Твоя ярость призвана.)