37
Не понимая, о ком говорила билетерша, я повернулась и увидела в дверях музея улыбающегося Чонгук.
— Папочка! — Миён бросилась к нему и гордо подвела его к кассе, — бабушка, это не великан, а мой папа.
— Четыре взрослых и один детский, — учтиво произнес Чонгук, протягивая свою карточку.
Видеть счастье в глазах ребенка — бесценно! Как на самом деле мало нужно, чтобы осчастливить Миён. Ни дорогие игрушки, ни планшеты, ни телефоны, ни путешествия — ничто не имеет для нее такого значения, как внимание родителей!
Малышка гордо вела папу за руку по Пушкинскому музею. Пусть она сама была здесь впервые, пусть не знала, куда надо идти, но это было неважно. Главное — она шла с папой.
— Вон туда повернем, Дженни, да? — указала она на египетский зал и вопросительно посмотрела на меня.
— Хорошо, давай начнем оттуда, — улыбнулась я и последовала за этой парочкой.
— Вот это да! — изумилась девочка, увидев настоящий древний саркофаг, — Дженни, это что?
— Это саркофаг жрицы Бога Амона. В Древнем Египте люди верили в различных божеств, среди них был Бог Амон. Сначала он считался покровителем воздуха и черного небесного пространства, а позже к его имени дали приставку «Ра», и он уже стал богом солнца Амон-Ра. Служителей Богов в Древнем Египте называли жрецами. Считалось, что жрец был посредником между человеком и божеством, а чтобы вступить в связь с тем, кому он служил, жрец совершал культ, — я подвела малышку ближе к саркофагу и указала на рисунки, нанесенные на него изнутри, — вот в таком интересном расписном ларце жрецов хоронили, когда те умирали.
— Это гроб? — недоверчиво переспросила малышка и смешно наморщила носик.
— Ну… как бы да, — засмущалась я, — но видишь, какой он красивый, расписной. Даже внутри картины.
— Вон то — тоже гроб? — Миён указала на другой саркофаг.
— Да, милая, то тоже гроб.
— И то? — указала на третий.
— Ага, только там… — но девчушка, не дослушав, побежала к египетским «гробам».
Сначала она внимательно рассмотрела саркофаг земледельца храма Амона, а потом подбежала к последнему, присела на корточки и тут же громко вскрикнула. Я не успела предупредить малышку, что в этом зале, кроме всего прочего, есть и настоящая мумия.
— Папа! — малышка бросилась к Чону, и тот подхватил ее на руки, — там кто-то лежит!
— Принцесса, это мумия, — усмехнулся он.
— Мумия? Это та, которая встает и ходит ночью, а потом всех убивает? — поразилась кроха.
— Поверь, милая, он уже никого не убьет, это всего лишь труп.
Глаза Миён стали величиной с пятирублевую монету, и я поняла, что нужно спасать ситуацию.
— Миён, это только выдумки, что мумии оживают — на самом деле, это всего лишь останки, а сам человек, его душа отправилась в другой мир. Кстати, чтобы в другом мире сохранить свои богатства, египтяне часто хоронили людей с их ценностями, — я умолчала, что, кроме материальных благ, древние египтяне брали с собой в загробную жизнь и своих жен, слуг и воинов.
— Эта мумия за нами не придет? — испуганно спросила малышка, крепче прижимаясь к папе.
— Ну, что ты принцесса, конечно, не придет, а если бы она и могла встать, посмотри на нее: она же вся разваливается, я ее одной левой завалю, — довольно сообщил Чон и понес Миён дальше.
Зал Древнего Ближнего Востока не так впечатлил малышку, ей было неинтересно рассматривать массивные рельефы с «бородатыми дядями», как она выразилась. А вот в зале Трои мы задержались. Чонгук не спускал дочку с рук, чтобы она могла лучше рассмотреть золотые украшения, составлявшие основу здешней коллекции.
— Папочка, а ты мне подаришь такую штуку на голову? — показала Миён на золотую диадему.
— И куда ты ее носить собираешься? — поинтересовался Чонгук
— А я всегда буду в ней ходить. Вот к дедушке, например, чтобы с Бубликом играть.
— Боюсь, Бублик не оценит, — засмеялся босс и с улыбкой взглянул на меня, и я ответила ему тем же.
— Ну, папа! — надула губки Миён.
— Давай я лучше куплю какую-нибудь красивую диадему тебе по возрасту, — предложил Чон, и девчушка, забыв про недавнюю обиду, согласилась.
Чтобы не пугать Миён еще больше, мы прошли мимо зала Эллинистического и римского Египта, где хранилась еще одна мумия, и сразу направились к античному искусству и Северному Причерноморью. В основном Миён рассматривала амфоры, вазы и сосуды. Она долго внимательно разглядывала большую глиняную амфору и под конец заключила, что нам нужна такая же, чтобы Наён хранила там свои продукты. Мы с Чонгуком так и не поняли, почему кухарка должна хранить продукты именно в таком сосуде, но расспрашивать девочку не стали.
После исторических залов мы направились к живописи, правда, чтобы туда попасть, нам предстояло вернуться тем же путем, что мы шли. Миён обогнала нас с Чоном и выступила в роли нашего провожатого, рассказывая по пути все то, что мы успели сегодня посмотреть.
— Мне кажется, что после твоей экскурсии мне придется заказывать копии большей части экспонатов, — усмехнулся Чонгук.
— Но зато твоя дочь практична, даже о Наён подумала, — улыбнулась я, — знаешь, я рада, что ты приехал.
— Из-за Миён? — он приподнял бровь и внимательно посмотрел на меня.
— Да, — ответила я, умолчав, что его компания до умопомрачения приятна и мне.
— Я тоже рад… Но не только из-за дочери. Мне приятно провести время и с тобой.
Я не ожидала от босса такой прямоты и чуть не споткнулась о порожек, но Чонгук ловко подхватил меня.
— Осторожнее, — хрипло проговорил он, крепче прижимая меня к себе.
Меня бросило в жар. Даже сквозь одежду я почувствовала, как бьется его сердце. Между нами что-то происходило всегда, когда мы оказывались в критической близости друг от друга. Глупо было отрицать тот магнетизм, что возникал между нами.
Я легко провела ладонью по его груди и, чуть подавшись вперед, прошептала ему на ушко:
— С тобой я не боюсь споткнуться, потому что знаю, что ты удержишь, — и с улыбкой взглянула на мужчину.
Это был очевидный флирт, что меня совершенно не смущало. Я осмелела, когда решила завоевать Чона. Пусть у меня и не было большого опыта в деле обольщения мужчин, но всему можно научиться.
Я ждала ответной реакции, но Чонгук, ничего не отвечая, выпустил меня из рук и сделал шаг назад, продолжая смотреть в глаза. И я не отвела взгляда, бросая ему вызов, чувствуя, что у него ко мне что-то есть. К сожалению, все мои усилия пропали втуне. Босс отвернулся, словно ничего не было, и пошел вслед за дочерью, которая уже на два зала нас опережала. Чувствуя себя последней идиоткой, я поплелась за ними.
Мы не спеша бродили по залам живописи Северной Европы. Миён, как маленькая птичка, щебетала почти у каждой картины, а Чонгук внимательно ее слушал, что-то отвечая, меня же полностью игнорировал. Мне было так противно от собственной глупости, что я даже не могла уловить суть разговора малышки с отцом. Снова и снова я вспоминала, как Чон оттолкнул меня. Но почему? Стараясь понять этого мужчину, я только сильнее запутывалась: сам делает первый шаг, но стоит ответить, как он превращается в глыбу льда!
— Сейчас на второй этаж? — неожиданно заговорил со мной герой моих гребанных мыслей.
— Да, если пройти через Итальянский дворик, то как раз попадем к лестнице, — ответила я как можно более равнодушно, стараясь задеть Чона, но он даже не обратил на это внимания.
Наша музейная прогулка вконец утомила охранников. С позволения Чона, Чонхо и Ники ушли в кафетерий. Втроем мы ненадолго заглянули в греческий дворик, где Миён побродила среди гипсовых развалин Античности, а потом направились в дворик итальянский.
Я нисколько не сомневалась, что массивные конные статуи и огромная копия Давида Микеланджело впечатлят девочку, но не думала, что настолько. Миён металась по залу от одной статуи к другой. Сначала она долго вглядывалась в Кондотьера Коллеони на коне. Копия статуи Верроккио так поразила девочку, что она даже заговорила с «дядей на лошадке». Гробницу Карла Смелого девочка обошла стороной, памятуя о том, что увидела в египетском зале. Льва с гербом Флоренции решила рассмотреть повнимательнее, поэтому попросила папу поднять ее повыше.
— Почему этот левушка такой грустный? А, Дженни? — поинтересовалась малышка, изучая творение Донателло.
— Милая, он не грустный, он важный, — постаралась объяснить я, — видишь, у него под лапой герб города. Он его защитник.
— Ясно, а теперь пойдем к тому большому голому дяде, — указала Миён на Давида Микеланджело.
Чонгук поднес дочку к статуе, и малышка стала с интересом ее разглядывать.
— Видишь, папочка, он голый, — важно заключила девчушка, отчего Чон не сдержал громкого смешка, — ты не смейся. Так можно, если это искусство.
— Что можно? Быть голым? — очень серьезно поинтересовался отец у дочурки.
— Да, в искусстве можно быть голыми. Так Дженни сказала, — с неподдельной строгостью заявила Миён, а я поймала на себе насмешливый взгляд босса.
Чонгук отпустил малышку, и она подошла к статуе вплотную, аккуратно трогая массивную ступню Давида. Начальник же решительно направился ко мне.
— Значит, вот чему ты учишь мою дочь? — сурово спросил он, но я понимала, что на самом деле он не злится. Неужели Чон снова оттаивал?
— Я говорила не совсем так, но что-то Миён уловила верно, — улыбнулась я, и Чон все-таки ответил тем же.
— Не думал, если честно, что Миён так понравится музей. Спасибо тебе за это, — искренне поблагодарил меня Чон, мгновенно растопив лед, возникший между нами.
— Тебе не за что меня благодарить. У Миён тяга к искусству. Ей это интересно, а мне приятно видеть ее горящие глаза.
— Да, это ни с чем не сравнимо… Видеть принцессу счастливой, — глядя на малышку, проговорил он.
— Если бы тебя здесь не было, ее глаза не лучились бы так счастьем. Миён приятно, что папа рядом.
— Знаешь, ты будешь отличной матерью, — сказал Чонгук с такой грустью в голосе, словно не делал комплимент, а, напротив, сообщал нечто болезненное.
— Папа! Дженни! Ну, пойдемте! — отвлекла нас Миён, уже забравшаяся на ступени.
— Идем, малыш! — ответила я и поспешила за малышкой. Напряжение, возникшее между мной и Чоном, вмиг исчезло.
На то, чтобы обойти второй этаж, нам потребовалось не меньше полутора часов! Искусство средневековой Европы, Италии и Франции нового времени — ничто не осталось без внимания любознательной Миён. Казалось, девочка совсем не знает усталости, не то, что мы с Чонгуком.
— Помнишь, я говорил, что благодарен, что ты заинтересовала принцессу искусством? — поинтересовался босс, подходя ко мне так близко, что у меня перехватило дыхание.
— Да, — с трудом выдохнула я.
— Забудь! Всю мою благодарность прогнало чувство голода. Черт возьми, мы три часа шляемся по музею!
— Не поверю, что тебе тяжело бродить по Пушкинскому и тем более немного повременить с обедом! — укоризненно сказала я, вновь вызывая босса на словесную дуэль.
— Почему это? — он удивленно поднял брови, давая понять, что вызов принят.
— Ты уже большой мальчик, и профессия у тебя непростая.
— Ах, ты об этом…
— Разве тебе не приходилось по своей работе идти на большие жертвы и лишения?
— Давай не будем об этом, — вздохнул Чонгук, а потом сделал то, чего я никак не ожидала — положил ладонь на мою талию и повел вперед.
Идти практически в обнимку с Чонгуком было безумно приятно, но я боялась радоваться раньше времени. Тем не менее, мужчина не спешил отпускать меня. Последним залом, где мы оказались, было итальянское искусство семнадцатого-восемнадцатого веков. Здесь Миён вновь задержалась, рассматривая картины.
— Если мы не пойдем вниз через пять минут, боюсь, что Чонхи и Ники поднимут тревогу, — прошептал мне в волосы Чонгук, отчего по телу россыпью покатились мурашки.
— Это крайний зал. Все остальное мы уже посмотрели…
— А теперь пойдемте еще раз к дяде на лошадке, — деловито сообщила малышка Миён вгоняя своего папочку в ступор.
— Солнышко, но мы же там уже были, — деликатно напомнила я.
— Да, но я хочу еще раз на него посмотреть! — настаивала она, топая ножкой
— Может быть, в другой раз? Твой папа устал и хочет кушать.
Малышка умоляюще посмотрела на Чонгука, и тому ничего не оставалось, кроме как согласиться, чтобы угодить своей принцессе. Мы вновь спустились в итальянский дворик. Полтора часа назад здесь никого не было, сейчас же на круглой лавочке в центре сидели детишки возраста Миён. У каждого из них в руках был альбом для рисования и цветные карандаши. Напротив ребятни стояла женщина лет сорока в строгом твидовом костюме и рассказывала им о Давиде.
— Опоздавшие? — строго спросила она, заметив нас на лестнице.
— Простите? — удивилась я, не сразу сообразив, что она нас с кем-то путает.
— Вы же новенькие? — уточнила женщина, рассматривая нас поверх своих очков.
— Нет, мы просто пришли в музей, — ответил Чонгук.
— Тогда извините. Продолжим занятие…
— А кто эти детишки? Что они делают? — тут же полюбопытствовала Миён.
— Не знаю, милая. Видишь, они слушают, что рассказывает эта женщина, а потом, видимо, рисуют в альбомах.
— Дженни, я тоже хочу рисовать и слушать эту тетеньку, — сообщила малышка и уже направилась вниз, как я перехватила ее.
— Миён, так нельзя, ты можешь помешать их занятию, — строго сказала я.
— Но я не хочу мешать. Я хочу рисовать с ними, — надулась девочка, сложив ручки под грудью.
— Простите, а можно моей дочери присоединиться к ребятам? — совершенно спокойно обратился Чонгук к удивленной преподавательнице, — видите ли, она девочка смышленая и рисовать любит. Если бы вы позволили ей позаниматься сегодня с вами, то я был бы рад отблагодарить вас.
— Ой, да что вы? — смутилась дама, улыбаясь Чонгуку как можно предположить, своей самой обворожительной улыбкой, при этом украдкой поглядывая на меня, — конечно, пусть идет к ребятам! Девочки поделятся карандашами, а лист я ей дам.
Мы усадили довольную Миён к ребятишкам. Она сразу же усвоила задание, которое должна была выполнить на уроке, и, пока преподавательница говорила, приступила к его выполнению.
— У вашей дочери, безусловно, талант! — сообщила нам преподавательница после занятия и протянула Чонгуку руку, — Ким Солар.
— Ким Солар, очень приятно. Чонгук, — босс поцеловал ее руку, и женщина зарделась.
— Ваш муж такой обходительный, — смущенно обратилась ко мне дама и также протянула руку, которую я неохотно пожала.
— Вы считаете, что у Миён хорошо получается? — не хотелось разубеждать преподавательницу в ее ошибочном заключении относительно меня и Чона.
— Да, техника еще хромает. Конечно, рука не поставлена, но у девочки есть художественное видение. Ей нужно заниматься. Знаете, наша группа только образовалась, это был второй урок, так что, если согласитесь, мы можем записать Миён.
Я вопросительно взглянула на Чонгука, понимая, какой прекрасный это шанс для девочки. Начальник нахмурился, обдумывая предложение Ким Солар. Я видела, что он сомневается, но нужно было его убедить.
— Чонгук, подумай, пожалуйста, какой это шанс для Миён. Тем более, она так любит рисовать, а здесь у нее отличная возможность развиваться.
— Дженни, я не знаю. Ты же понимаешь мои сомненья?
— К тому же, ваша дочка уже нашла общий язык с девочками, — Ким Солар обратила внимание на Миён. Малышка стояла в сторонке с двумя девочками из группы, которых еще не забрали родители. Они задорно смеялись, рассказывая то ли стишок, то ли считалочку.
— Через полтора года Миён пойдет в школу, ей нужно привыкать к обществу других детей, — продолжила напирать я, — к тому же, малышке требуется общение со сверстниками.
— Как часто проходят занятия?
— Раз в неделю по вторникам, — тут же заулыбалась преподавательница, — длится полтора часа с десятиминутным перерывом, в это время родители могут подождать в музее или прийти за ребенком потом. Дочку будете водить вы или ваша жена?
— С принцессой будет ездить Дженни, — Чон посмотрел с легкой ухмылкой на меня, красную, но безумно довольную тем, что меня приняли за его жену, — только Дженни не моя супруга. Она няня Миён.
— Вот как? Извините, — глаза дамочки тут же загорелись.
— Мне нужно заполнить какие-либо документы?
— Да, это не займет много времени. Пройдемте со мной в кабинет, а Дженни может подождать с девочкой, — Ким Солар моментально схватила Чона под руку и повела прямо по коридору, не давая ему сказать ни слова.
Всех детишек забирали родители, и те две девочки, с которыми болтала Миён тоже одевались, продолжая звонко переговариваться с моей подопечной. Я решила подойти к ним и поздороваться с подружками Миён и их мамами.
— Дженни, познакомься, — схватила меня за руку моя девчушка, — это Мунбёль и Хвиин.
Хвиин была очаровательной девочкой с каштановыми кудряшками и огромными зелеными глазами. Она сразу мне улыбнулась и протянула руку, которую я тут же пожала.
— Здравствуйте, я — Хвиин. А вы няня Миён?
— Да, можешь звать меня Дженни. Буду рада подружиться с тобой, — улыбнулась я и обратилась ко второй девочке, — а ты — Мунбёль, правильно?
— Да. Правильно. Здравствуйте, — настороженно проговорила девочка, делая шаг в мою сторону, — со мной вы тоже хотите дружить?
— Конечно. Буду рада.
Мне показалось, что Мунбёль не поверила моим словам или просто не хотела общения с незнакомой взрослой женщиной. Я не придала этому значения, ведь и Миён сначала не приняла меня. Время все расставит на свои места.
Как мне сообщила Миён, с мамой пришла только Хвиин. Это была женщина лет тридцати с такими же ярко-зелеными глазами, как у дочери. Мунбёль на занятия привела няня, с виду моя ровесница. Обе девушки оказались весьма приветливыми, и мы даже договорились выпить кофе, когда в следующий раз приведем наших детей в музей.
Как только наши новые знакомые ушли, к нам с Миён вернулся Чонгук. Он выглядел очень довольным, что не могло меня не задеть. Интересно, чем так его порадовала Ким Солар? Я с трудом сдержалась, чтобы не съязвить на этот счет.
— Дженн, ты чего такая хмурая? — ухмыльнулся босс, глядя мне в глаза, словно старался прочесть в них ответ.
— Нет. Тебе показалось, просто немного устала, — ответила я неожиданно резко, но мой мучитель только шире улыбнулся.
— Я отпустил Чонхо и Ники, — уже серьезно заговорил босс, — поедете со мной, я на машине. Сейчас заскочим пообедать, а потом домой.
— Хорошо, — улыбнулась я, понимая, что всю дорогу проведу рядом с Чоном, пока Миён будет на заднем сиденье. И, как бы это ни казалось эгоистично, все мои мысли сейчас занимал босс.
Мы пообедали в небольшом ресторанчике в центре. Миён все время рассказывала, как ей понравилась сегодняшняя прогулка, занятие по рисованию и, конечно, новые подружки. Правда, после еды она все-таки почувствовала усталость, и мы с Чонгуком уложили малышку на заднее сиденье его внедорожника.
— Засыпай, милая, как раз отдохнешь. Когда спишь, и дорога пролетает незаметно, — сказала я и поцеловала кроху в носик.
Чонгук внимательно наблюдал за нами в зеркало заднего вида. Не знаю, о чем он думал, но когда я села на сиденье рядом, мужчина не тронулся с места, продолжая витать в облаках.
— Все в порядке?
— Да, конечно, извини, — он повернул ключ и завел машину, все еще размышляя о чем-то своем.
Я не хотела тревожить Чона, но в то же время думала, как бы обратить на себя его внимание. Имея такую возможность остаться с ним практически наедине, было бы глупо не воспользоваться ею. Прикрыв глаза, я откинулась на сиденье, продумывая план соблазнения босса, но незаметно для себя уснула.
Разбудило меня неожиданное прикосновение. Чонгук взял меня на руки и бережно понес в дом.
— Что ты делаешь? — с улыбкой поинтересовалась я, но тут же вспомнила про подопечную и посерьезнела, — где Миён?
— Она уже дома, я отнес принцессу в детскую и уложил. Сейчас отнесу и другую принцессу.
Мне не хотелось, чтобы это мгновение кончалось. Еще крепче прижавшись к моему возлюбленному боссу, я прикрыла глаза, наслаждаясь терпким ароматом его одеколона в смеси со слабым запахом дорогих сигарет. Весь мир для меня сошелся в одном человеке. Чон… Только он.
Если бы по пути нам кто-нибудь встретился, я бы сгорела со стыда, но, к счастью, этого не произошло. У моей спальни Чон опустил меня на пол, хотя я предпочла бы, чтобы меня уложили в постель…
— Отдыхай. Встретимся за ужином, — неумело пытаясь скрыть улыбку, произнес он, внаглую рассматривая мое декольте, за что я мысленно поблагодарила расстегнувшуюся пуговицу на своей рубашке.
— До ужина, — чуть ли не с придыханием ответила я, чувствуя жар от пронзительного взгляда Чона, не желая отпускать его…
Еще мгновение, и я точно бы решилась пригласить Чонгука к себе, но он, будто прочитав мои мысли, поспешил уйти. Мужчина уже скрылся на лестнице, а во мне все кипело от дикого желания, с которым невозможно было совладать…
Закрывшись на замок, я сбросила с себя всю одежду еще до того, как дошла до кровати. Прохладные простыни и одеяло окутали мое разгоряченное тело. Я прикрыла глаза, представляя рядом с собой Чона. Медленно я коснулась своей груди, а потом скользнула вниз, и тут же с губ слетел негромкий стон. Я была возбуждена настолько, что практически сразу достигла оргазма. И благодаря мыслям о Чонгуке, он был умопомрачительным.
— Черт! Это безумие… безумие, как и то, что я стала говорить с собой.
Откинувшись на подушку, я прикрыла глаза, чтобы поскорее уснуть, но меня отвлек звонок мобильного. Нехотя я потянулась за телефоном и увидела, что звонит Кай. Говорить с бывшим мужем, да еще в такой момент, совершенно не хотелось, и я сбросила вызов, но он позвонил снова. Разозлившись, я отключила телефон и вновь постаралась уснуть. Вот только теперь меня стали тревожить различные неприятные мысли. Что, если Кай звонил не просто так? Если что-то случилось? Вдруг что-то с моими родителями? Папа?..
Я поспешила включить телефон. Собиралась звонить не бывшему, а маме, чтобы проверить, все ли у них хорошо. Стоило сети появиться, как снова позвонил Кай. На этот раз я сняла трубку.
— Алло.
— Дженн… Как я рад, что ты ответила, — хрипло проговорил мужчина, которого когда-то я любила.
— Кай, что-то случилось? — строго поинтересовалась я, желая скорее перейти к сути.
— Да.
— Что? Что-то с родителями? Папа? — испугалась я; в мозгу одна за другой возникали страшные картины.
— Нет, с твоими все в порядке. Случилось у меня, — тяжело вздохнул он, а после я услышала звон бокала, говоривший, что мой собеседник сейчас прикладывался к бутылке.
— Что такое, Кай? — как бы жестоко это ни звучало, но я почувствовала облегчение. С моими родными все хорошо.
— Дженни… Я такой дурак! — надрывно произнес он, словно был готов разрыдаться.
— Почему ты так говоришь? Что ты натворил? — устало вопросила я. Похоже, Каю просто надо было выговориться. Я же не желала выслушивать его излияния.
— Что я натворил? Жизнь свою разрушил, вот что… Разрушил, потому что потерял тебя. Дженни, я все еще люблю тебя! Возвращайся ко мне!
Жизнь непредсказуема. Говорят, чтобы открылась одна дверь, нужно закрыть другую. Я это сделала, вычеркнув Кая из своей жизни, приняв чувства к Чону. Вот только я никак не ожидала, что мой бывший муж вновь объявится, да еще сообщит, что желает вернуть меня!
— Кай, ты пьян? — первое, что пришло на ум после такого заявления.
— Нет, Дженн… Я немного выпил, но в здравом рассудке, — ответил Кай; этот подавленный голос я слышала каждый раз, когда он забывал о нашей годовщине или пытался извиниться после ссоры.
— Тогда я не понимаю причины твоего звонка, — я устало прикрыла глаза; голос бывшего неприятно резал уши, очень хотелось бросить трубку.
— Я же сказал тебе. Ты не веришь, — разочарованно заключил Кай, видимо, ожидая совсем другой реакции с моей стороны.
— У тебя есть Лиса. Вы же вроде даже собирались пожениться.
— Ты об этом… В основном это хотела она, а я… я просто запутался. Дженни, я действительно люблю тебя, и никогда не переставал любить, на самом деле. Просто был такой период, когда что-то, а точнее, кто-то сбил меня с пути. Лиса всегда тебе завидовала, ты же знаешь.
— Я считала ее своей подругой, поэтому нет, не знала.
— Вот только для Лисы ты подругой не была. Она всегда злилась из-за того, что у тебя есть: хорошие оценки, популярность, муж… Сначала я не замечал ее намеков, потом старался игнорировать, даже хотел рассказать тебе, но не устоял.
— Но тебя это не оправдывает, — жестко сказала я.
— Согласен. Я полностью согласен, что виноват. Сам разрушил брак, но я хочу все исправить.
— Поздно, Кай. Слишком поздно.
— Потому что у тебя другой?! — тут же разозлился бывший, будто не он, а я изменяла.
— Потому что ты меня предал! — я невольно перешла на крик. Как смел он, после того, как сам растоптал нашу любовь, в чем-то упрекать меня?!
— Выслушай меня! Просто дай выговориться. Это все, о чем прошу, — в голосе Кая звенело отчаяние, и что-то во мне сломалось. Видимо, невозможно остаться совсем равнодушной к тому, кого любила когда-то. Но я точно знала, что прежние чувства мертвы. И никакие слова не заставят меня вернуться к этому человеку.
— Хорошо, — немного успокоилась я, понимая, что этот разговор нужен, чтобы поставить окончательную точку в наших и без того разрушенных отношениях.
— Все началось где-то год назад, — начал рассказ Кай, — ты тогда часто задерживалась на работе, давала дополнительные для девятых классов. Ко мне как-то зашла Лиса, точнее, она пришла к тебе, но не застав дома, осталась на чай. Слово за слово, мы пришли к обсуждению наших с тобой отношений. Тогда она сказала, что со стороны у нас идеальный брак, но на самом деле мы с тобой вместе лишь по привычке, что не знаем жизни, страсти, чувств, что сравнивать нам не с чем и мы просто так принимаем судьбу, не пытаясь увидеть собственные возможности. Я стал с ней спорить, но Лиса приводила все больше и больше доводов, в итоге я сдался. Твоя якобы подруга успокаивала, что это не так страшно, ведь нам с тобой комфортно. В тот вечер я встретил тебя после работы, мы зашли в магазин, ты приготовила потрясающий ужин, после которого мы всю ночь занимались любовью…
— Я помню тот день, — прошептала я, и Кай услышал.
В тот вечер, наслаждаясь семейным уютом и любовью мужа, я была уверена, что счастливее меня нет никого. Я приготовила утку, которую так любил Кай, открыла бутылку Пино Гриджио, надела новое соблазнительное белье… Все для любимого мужчины. Он хвалил мою стряпню, целовал после ужина, на руках отнес в постель. Всю ночь я беззаветно отдавалась супругу, засыпая с мыслью о том, как мне повезло принадлежать лишь ему одному. Тогда моей самой заветной мечтой было забеременеть. К счастью, этого так и не случилось.
— Утром я понял, что Лиса во многом права. Наш ужин, наша ночь… все было до невозможности приторно, — выпалил Кай, и его слова ранили в самое сердце, разрушая последние хорошие воспоминания о нашем браке, — проводив тебя на работу, я стал думать о нас, о себе, и понял, что ничего по сути не знаю о счастье. Мы с тобой были вместе всю жизнь, мне не с чем было сравнивать. И да, мне захотелось разнообразия.
— И ты его получил в постели моей лучшей подруги? — усмехнулась я, изо всех сил стараясь не разреветься, чувствуя себя окончательно втоптанной в грязь.
— Не сразу… я стал флиртовать с другими женщинами, мне нравилась их реакция на меня, пару раз, когда ты была у родителей, ходил с друзьями в клуб, там мы снимали девушек, но у меня с ними дальше поцелуев и ласк не заходило. Я не мог изменить тебе, ведь все-таки уважал.
— Да, твои поступки красноречиво говорят об уважении ко мне!
— Как-то в подобном заведении я встретил Лису. Недавно она призналась, что выследила меня, хотела пообщаться, пока ты в Пусане. Тогда все и случилось. Я остался у нее, а утром хотел во всем тебе сознаться, но она упросила не делать, сказала, что заботится о твоих чувствах, да и мне не хотелось причинять тебе такую боль.
— И вы стали встречаться за моей спиной, чтобы не ранить меня? Как благородно!
— Я не хотел изменять тебе с Лисой. Через неделю после этого я пошел к ней, чтобы поговорить, оставить все в прошлом, забыть. Не знаю, как у нее это вышло. Она сумела убедить меня, что все произошедшее не просто так, что у меня есть к ней чувства. Я вновь поддался. С тех пор мы стали любовниками. Сначала я не знал, не мог ничего решить. Да еще ты стала такой заботливой, так старалась, а я чувствовал себя дерьмом.
— Потому что ты и есть дерьмо, Кай, — нервно засмеялась я.
Признания бывшего мужа не стали для меня откровением, ведь я понимала, насколько грязной была их история с Лисой , но выслушивать все это от Кая было куда противнее, чем я могла предположить. Он заставлял снова пережить те адские месяцы терзаний. Словно меня брали и окунали с головой в нечистоты, словно это я изменяла мужу, предавала подругу, была любовницей чужого мужчины! Мерзко!
— Не отрицаю… Я последний гад, что поступил так!
— И зачем ты все это мне говоришь? Я не хочу этого слышать!
— Но я должен сказать. Должен открыться тебе до конца. Прошу, выслушай до конца.
— Не хочу! Мне противно! Кай, как ты не понимаешь?
— Я намеренно отдалялся от тебя. Хотел, чтобы ты разочаровалась в своем непутевом муже, чтобы тебе не было так больно принять тот факт, что мы расстаемся, — продолжал Кай, в очередной раз расписавшись в своем эгоизме. Он изливал душу, и его не волновало, как страдаю я.
— То есть, ты хотел, чтобы я сама ушла от тебя?
— Или хотя бы усомнилась в нас, но вместо этого ты становилась все более идеальной. Это раздражало! Дико раздражало!
— Конечно, ведь ты не был несчастным супругом, жена которого превратилась в ледышку. Наоборот, я старалась быть рядом, стать поддержкой и опорой, а это уже делало из тебя мерзавца. Так?
— Наверное, я не думал тогда об этом, — вздохнул Кай, тошнотворно играя жертву, — знаешь, я долго не мог решиться на развод.
— Знаю, ты полгода изводил меня, — в этот момент я сама удивлялась своему спокойствию.
— В результате я сделал выбор. Выбор, в котором так раскаиваюсь.
— Но меня это больше не касается!
— С Лисой не было и сотой доли того, что было между нами! — воодушевился Кай, будто сейчас от его пламенной речи что-то могло измениться, — она не стоит и твоего мизинца! Постоянно ревнует, устраивает сцены, то и дело вспоминает тебя, завидуя нашему браку. Тогда, на новый год, мама сказала, что ты беременна, и я подумал, что это знак судьбы. Я надеялся, что это поможет мне разобраться с жизнью, что ты настоишь на том, чтобы я вернулся. Знаешь, я бы не раздумывая женился на тебе снова.
снова.
— Если бы я и была беременна, чего, к счастью, не случилось, то я не вернулась бы к тебе! Ни-ко-гда! — процедила я, снова закипая от злости.
— Я расстроился, что все это оказалось обманом…
— Вот как? То есть у тебя не хватает духу самому признать, чего на самом деле ты хочешь? Надеялся на случай, который позволит тебе порвать с опостылевшей любовницей? Конечно, зачем брать ответственность на себя, когда проще переложить ее на других? Боже, Кай, как я не видела раньше, насколько ты жалок?!
Вновь мне стало смешно. Речь моего бывшего благоверного не вызывала ничего, кроме омерзения и смеха. Как ни странно, но я действительно была готова разразиться «ржанием геральдического единорога», как писал Теофиль Готье, и в то же время чувствовала себя вымазанной в грязи по самую макушку.
— Ты злишься, я понимаю, — не отступал Кай, — но я люблю тебя! Мне нужно было так оступиться, чтобы понять это! Никто, кроме тебя мне не нужен!
— А как же Лиса? — не сдержалась я.
— Мы поссорились, она опять закатила мне сцену и уехала к себе. Дженн,Лиса не значит для меня ничего. Ты все еще моя жена, пусть нас и развели. Возвращайся! Обещаю, я не буду спрашивать о том, что было у тебя в эти месяцы. Знаю, ты не одна… — процедил он, будто имел право на ревность.
— Вот именно. Я не одна.
— Это не имеет никакого значения. Мы оба накуролесили. Пришло время исправлять ошибки.
— Свою самую большую ошибку я намерена исправить сейчас! Кай, оставь меня в покое!
— Дженн, нам нужно встретиться! Давай поговорим с глазу на глаз!
— Мы все сказали друг другу…
— Ты нужна мне!
— Но ты мне больше не нужен! — закричала я, чувствуя, как горят щеки, бешено стучит сердце, но не из-за Кая, а от злости, что кипела во мне.
— Я люблю тебя, Дженни! Люблю!
— Кай, я люблю другого…
В трубке воцарилась тишина. Я знала, что Кай слушает, но не находит слов, чтобы ответить. Да это и не было нужно. Я не чувствовала к нему ничего, кроме отвращения. Любовь прошла вместе с болью, оставляя выжженный след в сердце, где теперь пробивались ростки нового чувства. Не дожидаясь его ответа, я сбросила вызов и отключила мобильный.
Чонгук еще в новый год предрекал, что Кай захочет вернуться. Тогда я не верила, что это возможно, но босс оказался прав. По идее, сейчас я должна бы злорадствовать, тешить самолюбие, чувствовать себя отомщенной, но на душе было так мерзко. Хотелось стряхнуть с себя всю эту грязь. Любым способом.
Я пошла к Чонгуку;
этот мужчина сейчас был нужен мне, как воздух. Отчаяние, боль, адреналин — все смешалось, толкая меня на решительные действия.
Он был у себя в кабинете, просматривал какие-то бумаги, сидя за столом. Удивленно поднял взгляд:
— Что случилось, Дженн? Ты не отдыхаешь?
Ничего не отвечая, я села к нему колени и, зарываясь пальчиками в волосы, чуть оттянула назад его голову. Прикрыв глаза, провела кончиком носа по его шее, вдыхая аромат одеколона, смешанный с запахом тела моего любимого мужчины.
********
КТО ДУМАЛ ЧТО ЭТО ЧИМИН?🤭🤭А ЭТО ОКАЗАЛСЯ ЧОНГУК,