"Сбей меня своей гребаной тачкой, я тебе заплачу!"
Сегодня мне полагалось находится в универе, но я ушла с пар, сославшись на головную боль. Потом возьму конспекты у Лотты – она всегда лекции записывает на айпаде, так что все, что ей придется сделать – тенуть пальцем в экран и скинуть мне файл на почту.
На самом деле, я твердо была настроена отсидеть все занятия до конца. Но, когда во время любимой пары «Культура и СМИ», поймала себя – в который раз! - на рассматривании фоток Шторма в гугле, позорно сбежала с корабля науки и бросила якорь в кафе. Находилось заведение предположительно на равно далеком расстоянии и от дома, и от универа, так что шанс наткнуться на кого-то из знакомых тут был минимальный. Мне просто необходимо было подумать и подлечить истрепанную психику горячим шоколадом со сливками и печеньками.
Телефон, специально засунутый на самое дно объемистого рюкзака с ноутом, загадочным образом снова оказался на столе, открытый на той же вкладке. На экране – левый и правый профиль Дэвида, явно студийное фото. Я уже поняла, что фотограф намеренно не использовал линзы, играя на естественной разнице в цвете глаз. Казалось, снимки принадлежат двум разным людям: на обоих – тонкий золотой обруч типа короны. Но у черноглазого, что снят в правый профиль, на венце шипы. А у его двойника, повернутого влево, из уголка светлого до серебристости глаза, течет струйка крови. Крипи.
«В чем смысл? – Задумалась я, постукивая по зубам вытащенной из какао ложечкой. – Это что, из серии «найди пять отличий»? Кстати, вот еще одно. И на одной, и на другой фотке у Дэвида на шее татуировка птицы с расправленными крыльями. На горле и, очевидно, на шее сзади перья обоих птиц соединяются – вот почему я сначала не разобрала, что за тату было на снимке с журнальной обложки. На первый взгляд наколки совершенно идентичны, но над головой каждой – руническая надпись, и вот они-то разные. Кстати, на истории письма мы проходили руны, только еще во втором семестре. Надо бы посмотреть конспекты: что-то же это явно значит».
Я автоматически потерла горло. «Наверное это чертовски больно: кожа тут очень нежная. Зачем бы Дэвид пошел на такое? Разве в его жизни было недостаточно боли?»
Чтобы отвлечься от опасной темы, я решила проверить, когда были сделаны татуировки. Фото оказалось датировано 2014 годом. Впрочем, он мог забиться и раньше. А нет ли каких-то снимков посвежее? Как насчет инсты? Разве не туда все постят свои селфи, даже звезды? Когда-то я установила себе это приложение, но быстро поняла, что оно будет высасывать уйму времени, отнимая его от учебы или работы, и удалила – к вящему разочарованию Лотты и Крис. Не собираюсь его восстанавливать даже ради Дэвида: просто зайду с интернет-браузера. Наверняка у модели есть своя страничка: надо же себя продвигать. Скорее всего, публичность - часть его профессии. Блин, все еще не могу поверить, что Дэвид зарабатывает этим на жизнь, пусть он и стал Штормом!
Ввела в строку поиска: «Шторм модель инстаграм». Ничего себе улов! Наверняка 99 процентов всех этих инста-аккаунтов создано фанатами. Вернее, фанатками. Ага, такими, которые текут, вроде Крис. Из них можно было бы составить целую мокрую армию. Хорошо хоть, Дэвид не снимался обнаженным: мне почему-то казалось, что все модели «делают это». Увидеть его таким – все равно, что узнать, что с него содрали кожу. Невыносимо. Но все, что я пока нашла – фото с полуголым торсом. То рубашка приспущена до локтей, то свободная майка болтается на худощавом теле, обнажая роскошные, явно не дешевые «рукава». Похоже, прошедшие годы парень потратил на то, чтобы превратить в себя в ходячую рекламу татуажа. Может, ему за это доплачивают? Вон и на груди какая-то черно-кровавая жусть с очень реалистичным черепом и колючей проволокой. А вдруг так он пытается спрятаться? Влезть в чужую кожу? Так же, как напялил на себя выдуманное имя Шторм.
Вот и пошли прахом мои предрассудки насчет мужчин-моделей. Мне-то казалось, что у них все татухи замазывают, чтоб товарный вид не портить. И вообще, я как-то думала, что модели с привеском в штанах бывают двух видов: либо прожаренные в солярии качки с недельной щетиной, почему-то считающейся сексуальной; либо длинноволосые мальчики-андрогины интересной ориентации. Хотя насчет ориентации качков уверенности тоже нет.
Шторм не подходил ни под один из воображаемых стандартов. Ну что это за безумие по всей руке, будто кожа разошлась, а под ней шестеренки? И ни разу он не загорелый, наоборот, так и остался бледным, как из склепа. И худым, но мускулы четко обозначены. Про таких еще говорят «жилистый». На каких-то фотках он даже с боксерскими перчатками. Значит, все-таки не гей?
Боже, что за фигней я страдаю! Мне-то какая разница? Будь он хоть трижды разведен и счастливо женат на Максимилиане Артуре Третьем. Лучше бы подумала, какого дерева Дэвид приперся в Данию: после стольких лет, после всего... Не сидеть же у постели больной Сюзанны на самом деле? Матерью ее назвать у меня язык не поворачивается.
О! Вот это находка. Кажется, этот аккаунт в инсте оригинальный. Постит фото и пишет сам Шторм: то-то тут почти сто тысяч подписчиков. Не понимаю только, почему снимков всего три? Может, профиль закрытый или старый? Да нет, последний пост сделан всего пару недель назад. Здесь Дэвид в бейсболке, капюшон куртки так плотно натянут сверху, что напоминает шлем космонавта. Привет лунатикам, да еще физиономия такая... решительно-мужественная, как у исследователя далеких галактик. А это что? Зачем он себя душит? Кажется, будто пытается руками поймать птиц, вспорхнувших с шеи, удержать их на месте. А из открытого рта вырывается дым. Он начал курить? Хотя по сравнению с суицидной позой вредная привычка вроде этой вызывает наименьшие опасения.
Больше всего комментов под самой первой фоткой – за четыре сотни. Простое селфи, похоже, сделанное перед зеркалом. Хотел продемонстрировать поклонникам новую тату? Поэтому вечная челка – ты до сих пор от нее не избавился? – откинута со лба? Надпись у кромки волос слишком мелкая, не прочитать. Зато можно прочесть комментарии.
«Когда твоя гребаная жизнь полна дерьма, но тут вспоминаешь, что Шторм вернулся».
«Шторм! Что за неведомая хрень у тебя на лбу?!»
«Не удаляй свои фото, плиз! Зачем ты это сделал? Как ты относишься к своим ЛГБТ фанатам?»
«Мой идол»
«ОМГ!»
«Нахуя ты такой сладкий?»
«Блин, ты так крут и такой няшный! Как тебе удается выглядеть таким невинным? Оставайся крутым, Шторм!»
«Он вернулся, сук»
«Сбей меня своей гребаной тачкой, я тебе заплачу!»
«Хочу себе такого же мальчика. Заверните и отправьте в Колорадо»
«Этот парень изобрел фарфоровую бледность, худобу, неприкаянность. Он сломал все правила и изобрел моду»
«Смилуйся надо мной!»
«Ты правда забил себе башку, чувак? Круто!»
«Ты просто крышесносен! Никогда в жизни так не хотела, чтобы кто-нибудь врезал мне по лицу!»
«Привет, Шторм! Только нашла тебя в инсте и тут же влюбилась. Ты просто дохуя обалденный. Надеюсь, мы когда-нибудь встретимся!»
«Хочу от тебя ребенка»
Все!!!
Я вырубила мобильник и отбросила от себя, будто он перегрелся и обжигал пальцы. Господи, у парня хотя бы хватило ума им не отвечать. Но что все это значит? «Шторм вернулся». Интересно, откуда? Фотографий, очевидно, было когда-то гораздо больше, но он их удалил вместе с комментариями. Почему? И действительно, что за неведомая хрень у него на лбу? Будто ворона по снегу прошлась...
Залпом допив остывший шоколад, я снова взялась за телефон. Не глядя, закрыла комменты и увеличила фото до максимума. Блин, что ж такое все нечеткое. Вроде похоже на руны, но какие именно не разобрать. Что ж, это хотя бы в том же стиле, что и надписи над птичками. Они, кстати, на ворон смахивают. Какие мы мрачные.
Может, чтобы увидеть фото в хорошем качестве, нужно зайти в приложение? Ладно, снова его загрузить – пара минут. Войти можно через фейсбук – так быстрее всего. Правда, тогда все увидят мое настоящее имя, но кто им заинтересуется? Разве что ребята из универа, да Лотта с Кристиной. «Подписаться». Ну вот, теперь смогу следить за обновлениями. Неужели Шторм не щелкнет себя на фоне королевского дворца в обнимку с солдатом в медвежьей шапке? Специально для своих ЛГБТ фанатов. Зря мистер Кавендиш за него переживает. Наверняка, подопечный агента занят тем, что делает кому-то ребенка – вон, желающих хоть отбавляй. А фотка у меня все равно больше не увеличивается. Зря только старалась. И дневник зря полдня вчера искала. Давно пора было его выбросить. Уже когда в Орхус переехала, а все таскаю за собой всякое старье и детские воспоминания. Неужели не ясно, что хватит?
У Дэвида все хорошо. Настолько, насколько вообще все может быть хорошо у человека, от которого в восторге весь мир. Комментарии на русском, китайском и испанском я прочесть не смогла, но смайлики и сердечки показывают, что они не от хейтеров. Что ж, он заслужил. Справедливость существует, и она восторжествовала, аминь. Интересно, няшка все еще поет в церковном хоре? Скажем, в рамках благотворительности.
На вокзале было холодно. Крошечный зал ожидания промерз насквозь и вонял тобачным дымом, влажной шерстью, газетами и мочой. Ежедневные усилия уборщицы и запрет на курение не могли побороть застарелую вонь, въевщуюся в пожелтевшие от времени беленые стены. Впрочем, быть может она исходила от бородатого бомжа с авоськой, в которой побрякивали пустые бутылки? Он сидел на лавочке у выхода на перрон столько, сколько я себя помню. Возможно, он бессмертен, как вечный жид. Или же на смену старику явился его сын – доказательство перехода по наследству социального статуса, на статьи о котором тратилось так много типографской краски?
Снаружи шел снег, но здесь ледяной воздух согревало дыхание трех людей, не считая бомжа: молодой матери с девочкой лет семи и темнокожего мужчины за сорок. Когда я вошла в зал, все трое взглянули на меня – бомж был так неподвижен, будто давно умер. На миг мне почудилось, что все они знают, зачем я здесь, и тело пробила зябкая дрожь.
Впрочем, женщина скорее всего была не намного старше дочери, когда все случилось. Мужчина же, вероятно, новосел: десять лет назад в Хольстеде жило 0,0 иностранецев, тем более с таким цветом кожи.
До регионального поезда оставалось 10 минут. Другие не ходили в Дыр-таун - крохотную, ничем не примечательную дыру в поверхности планеты. Такую нужно искать на карте с мощной лупой. Хотя, если послушать местных, то речь шла не иначе, как о самом пупе земли. В последние два дня я уже наслушалась таких разговоров досыта, но сама предпочитала держать рот на замке – ради покойного папы.
- Я хочу слепить снеговика!
- Нет, золотце, твое пальто намокнет, а нам еще в поезде сидеть.
Девочке не разрешили выйти на перрон. Я сделала это одна. Крупные снежинки покрыли влажными поцелуями рот и веки. Они взяли меня в свой хоровод, закружили, зашептали в уши бесплотными голосами: «А помнишь?..»
- Дэвид Винтермарк тоже приедет на похороны.
- Кто? – Я подумала, что ослышалась. Что адвокат отца имел в виду одного из многочисленных родственников Винтермарков, заселявших округу.
- Сын Сюзанны и... Не Эмиль, другой. Ну, тот из-за кого начался весь сыр-бор. В тот год, когда ты с папой приехала в Хольстед. Помнишь?
- Дэвид? Да, конечно. Но как?..
- Я пригласил его. Так хотел твой отец в завещании. Как адвокат я обязан был исполнить его последнюю волю.
- Но как вы его разыскали?
- В бумагах Мартина нашелся адрес. Странно, правда? Дэвид приедет поездом. Все дороги погребены под этим ужасным снегом.
Дэвид тоже был покрыт снегом в ту ночь, одет им, как саваном, промораживающим до костей. Его пальцы не гнулись, когда он стучал в окно моей комнате. Я открыла ему. Одна единственная в целом городе впустила его в тепло.
Поэтому я теперь стою на перроне, охваченном снежным вальсом – чтобы защитить моего мальчика от холода так, как всегда это делала? Разделить с ним тепло своего тела посреди зимней бури?
Поезд появился внезапно, сломав строй белых птиц. Время распалось, закрутилось вихрями. Мимо плыли редкие темные силуэты пассажиров. Его не было среди них.
Внезапно меня поразила догадка. Я выглядываю четырнадцатилетнего мальчишку в слишком большой и слишком тонкой куртке, из карманов которой выглядывают покрасневшие, растрескавшиеся руки. Как же я узнаю Дэвида после всех этих лет? Почему я не подумала об этом раньше?
После морозной свежести спертый воздух вокзала ударил в лицо пьяной пощечиной. Я задержалась у окна, выходящего на перрон. Снежинки лепились к стеклу, рисовали на нем таинственные руны, которые я была не в состоянии разгадать. Бомж убрался вместе со своей бородой и бутылками. На лавке осталась только его газета с некрологом в черной рамке на последней странице. Его сердце остановилось. Мое стремительно превращалось в лед.
По окну постучали. Медленно, боясь спугнуть и поверить, я подняла взгляд. Высокий стройный мужчина по ту сторону стекла казался чужим, и в то же время бесконечно знакомым. Кончики моих пальцев коснулись его – и прозрачная преграда начала таять.
Спасибо, папа.
- Папа? Папа! – Я вскочила на постели, растирая ледяные руки.
Боже, приснится же такое! Отец умер от инсульта больше года назад. Была действительно зима, но... Как же я по нему скучаю! Блин, только бы не разреветься. Только не сейчас.
Завещание, похороны... Полный бред. Папу кремировали по его желанию, прах захоронен совсем не в Хольстеде, дом там выставлен на продажу. За прошедшее время цена сильно упала – кто польстится на недвижимость в заднице мира?
Проклятое воображение наверняка наложило новость о приезде Дэвида в Данию на переживания, связанные со смертью папы, и вот вам, пожалуйста. Готов очередной кошмар. Причем очень реалистичный. Проклятый Генри Кавендиш! Проклятый Шторм! Кто дал ему право врываться вот так в мою жизнь и все переворошить?! Завтра же, как вернусь с занятий, вышвырну детский дневник. Да, и снова удалю инстаграм. Ибо нефиг.
Но человек предполагает, а Бог, как говорится, располагает. На следующий день в университет явились полицейские.