Друзья. Взрослая магия

Поместье Малфоев возвышалось на холме, словно выточенное из лунного серебра и старинного высокомерия. Его шпили пронзали небо, а витражи отражали свет таким образом, что даже солнце казалось здесь чуть более холодным, чуть более изысканным.

Нарцисса Малфой сидела в зимнем саду, где орхидеи цвели вопреки сезону, а фонтаны били не водой, а жидким лунным камнем. Её пальцы, украшенные кольцами с фамильными гербами, перебирали письмо от Драко — третье на этой неделе.

— Он снова упоминает эту Грейнджер, — заметила она, не поднимая глаз.

Люциус, сидевший напротив за столом, уставленным контрактами и магическими артефактами, даже не отвлёкся от пергамента.

— Если это о бизнесе, скажи ему, что я занят. Если о девушке — что он разочаровывает семью. 

Нарцисса улыбнулась — той самой улыбкой, от которой даже портреты предков на стенах начинали нервно ёрзать. Её платиновые волосы, уложенные в безупречную гладкую волну, казались отлитыми из того же серебра, что и фамильные сервизы. Глаза — холодные, как зимнее озеро, но с той глубиной, в которой можно было утонуть, если бы она позволила.

Она носила свои годы с изяществом драконьей шкатулки — дорого, безупречно, с намёком на скрытые механизмы. Её наряды всегда были безукоризненны: шелка, переливающиеся, как крылья фей, мантии с вышивкой из лунных нитей, перчатки, под которыми, ходили слухи, скрываются кольца с такими заклятиями, что даже министерские чиновники вздрагивали при её рукопожатии.

Но за этой внешней холодностью скрывалась женщина, для которой семья была единственной истинной магией. Люциус, её муж, был её королём, но она правила королевством. Драко, её сын, — гордостью, но она формировала эту гордость с тонкостью ювелира. А внук Скорпиус... он был её слабостью.

В свободное время, которого у неё было ровно столько, сколько она сама себе позволяла, Нарцисса занималась волшебным рукоделием. Её страстью были волшебные рамки для портретов — не просто украшения, а живые произведения искусства. 

Их она часто дарила — избранным. Тонкий намёк, изящный жест, который мог значить что угодно: от "я наблюдаю за тобой" до "ты мне нравишься, но не перестарайся".

Нарцисса не просто знала, где спрятаны все скелеты в шкафах магического общества — она аккуратно прибирала их, расставляя по полочкам с этикетками "на всякий случай". И если кому-то казалось, что они переиграли Нарциссу, это значило лишь одно — она так и задумала.

Потому что истинная сила — не в громких заклинаниях, а в тихом шепоте, после которого все вдруг понимают, что хотят именно того, чего хочет она.

— Он пишет, что она умна.

— Как и все маглорожденные, когда хотят чего-то добиться.

— И что у неё... — она сделала паузу, — очень выразительные глаза.

Люциус наконец оторвал взгляд от документов. Его серебристые глаза сузились.

— Ты что-то замышляешь.

Нарцисса неспешно сложила письмо, и в этот момент орхидея рядом с ней расцвела ярче, будто реагируя на её настроение.

— Я? Я просто читаю письмо сына. Но если бы я что-то замышляла... — её голос стал сладким, как отравленный мёд, — разве я стала бы рассказывать?

Люциус вздохнул. Он знал эту интонацию. Она звучала так же, как перед тем, как он неожиданно купил ей остров в Средиземном море. Или когда внезапно согласился на ремонт всех фамильных портретов после её "случайного" замечания о том, что предки выглядят устало.

— Что тебе нужно? — спросил он, откладывая перо.

Нарцисса задумчиво провела пальцем по краю чашки с чаем, который никогда не остывал.

— Мне кажется, Драко стал... счастливее.

Люциус замер. Это было опасное слово в их доме.

— Он Малфой. У нас есть репутация.

— У нас также есть состояние, власть и... — её глаза блеснули, — возможность адаптироваться.

Она не добавила "как это сделал ты, когда женился на мне, несмотря на протесты твоего отца", но Люциус услышал это между строк.

В этот момент в комнату влетел домашний эльф с подносом, но, увидев их лица, тут же исчез с тихим "поп".

Люциус откинулся в кресле.

— Ты хочешь, чтобы я принял эту... связь.

— Я хочу, чтобы ты подумал. — Она поднялась, и её плавные движения напоминали змею, готовую к броску. — Потому что если наш сын счастлив, а мы вмешаемся... — она мягко положила руку на его плечо, — кто знает, какие неудобные факты о твоём бизнесе могут вдруг попасть в заголовки газет?

Люциус медленно поднял бровь.

— Это угроза?

— Это забота, дорогой. — Она наклонилась и поцеловала его в щёку. — Просто подумай. А я пока... проверю, как поживают те поющие розы, которые на днях отправила мне Августа Лонгботтом.

И пока Нарцисса скользила к двери, Люциус уже доставал перо, чтобы написать письмо... возможно, Джорджу Уизли о внезапной инвестиции в его магазин.

Люциус Малфой был человеком, чье присутствие ощущалось еще до того, как он входил в комнату. Высокий, с осанкой, отдававшей военной выправкой, он носил свои годы так, будто время не смело оставлять на нем следы — только оттачивало. Его платиновые волосы, всегда безупречно гладкие, ниспадали на плечи холодным водопадом, а пронзительные серые глаза, казалось, видели насквозь любую ложь, любую слабость.

В бизнесе он был гением — расчетливым, хладнокровным, с умением предвидеть выгоду там, где другие видели лишь риск. Его империя, построенная на торговле редкими артефактами, элитными зельями и эксклюзивными магическими услугами, процветала не только благодаря его уму, но и железной воле. 

Он не терпел некомпетентности, презирал необязательность и никогда не вел дел с теми, кто позволял себе лишнего. Конкуренты уважали его, подчиненные боялись, а партнеры знали — если Малфой дал слово, он его сдержит. Но если его обмануть — последствия будут необратимы.

Однако за этой безупречной деловой хваткой скрывалось нечто, что знали лишь единицы: его абсолютная, почти фанатичная преданность жене. Нарцисса была его единственной слабостью — той, ради которой он мог отложить даже самые важные переговоры, забыть о принципах и даже, если потребуется, пересмотреть свои взгляды.

Он не понимал ее намеков, не всегда улавливал тонкости ее игр, но если она чего-то хотела — он находил способ это дать. Будь то редчайшая жемчужина из глубин Атлантики, внезапная реконструкция всего восточного крыла поместья или тихое устранение того, кто осмелился ее расстроить.

Он не был романтиком — его любовь выражалась не в словах, а в действиях. Он мог молча положить перед ней контракт на владение новым участком магического леса, просто потому что она однажды упомянула, что там растут ее любимые лунные лилии. Или внезапно купить здание, которое она случайно назвала "очаровательным", даже если оно не представляло никакой коммерческой ценности.

Его прямая натура не терпела двусмысленностей — он предпочитал четкие указания, ясные договоренности и факты. Если Нарцисса хотела чего-то, ему проще было услышать прямое "сделай", чем разгадывать паутину ее намеков. Но даже если он не всегда понимал ее хитрости, он всегда чувствовал, когда она недовольна — а это было тем редким моментом, когда железный Люциус Малфой становился немного неуверенным.

И если в деловых кругах его боялись, то в семье... в семье он был просто мужем, который обожал свою жену. Отцом, который гордился сыном. Дедушкой, который, к удивлению многих, умел улыбаться, когда Скорпиус показывал ему свои рисунки.

Возможно, именно поэтому в его кабинете, среди строгих документов и дорогих артефактов, стояла маленькая серебряная рамка — подарок от Нарциссы. И если приглядеться, можно было заметить, что иногда, когда он думал, что никто не видит, его пальцы слегка касались ее, будто заряжаясь той теплой магией, которую не купишь ни за какие деньги.

***

Бутик «Шелка и Заклинания» был тем местом, где магическая элита покупала то, что нельзя было создать даже волшебством — настоящий вкус. Интерьер сверкал хрустальными люстрами, которые меняли цвет в зависимости от настроения посетителей, а манекены в витринах грациозно двигались, демонстрируя наряды, которые могли бы составить конкуренцию даже мантиям французских магов.

Именно здесь, у полки с перчатками, которые сами подстраивались под размер руки, столкнулись две женщины, чья встреча не была запланирована ни одной из них.

Гермиона потянулась за парой элегантных вечерних перчаток, как вдруг с другой стороны полки появилась изящная рука в уже готовых, идеально сидящих перчатках цвета лунной пыли.

— Простите, я... — начала Гермиона, поднимая глаза, и тут же замерла.

Нарцисса Малфой стояла перед ней, одетая в платье, которое, казалось, было соткано из самого рассвета — серебристо-голубое, с едва заметным переливом. Её холодные глаза слегка расширились, но ни один мускул на её лице не дрогнул.

— Мисс Грейнджер, — произнесла она, и её голос звучал так, будто она только что нашла неожиданный, но интересный ингредиент в своём чае. — Какое... совпадение.

Гермиона быстро собралась, вспомнив все уроки светских манер, которые она когда-либо слышала.

— Миссис Малфой, — вежливо кивнула она. — Выглядите потрясающе, как всегда.

Нарцисса слегка наклонила голову, принимая комплимент как должное.

— Спасибо. Хотя я могла бы сказать то же самое о вашем платье. «Мадам Плюрифф», не так ли?

Гермиона удивилась — она действительно купила это платье в «Мадам Плюрифф» на прошлой неделе.

— Вы угадали. Я не знала, что вы следите за её коллекциями.

— О, я слежу за многим, — ответила Нарцисса, и в её глазах мелькнуло что-то, что Гермиона не смогла прочитать.

Неловкая пауза повисла в воздухе.

— Погода сегодня удивительно тёплая для этого времени года, — наконец сказала Гермиона, чувствуя, как её мозг отчаянно ищет безопасную тему.

— Да. Почти как в тот день, когда Драко упомянул, что вы посидели в «Кабаньей голове», — легко ответила Нарцисса, поправляя перчатку.

Гермиона чуть не поперхнулась собственным дыханием.

— Он... упомянул?

— Конечно. Он рассказывает мне многое, — её губы слегка дрогнули, будто она едва сдерживала улыбку. — Например, что вы предпочитаете чай с лимоном. И что у вас очень выразительные глаза.

Гермиона почувствовала, как её лицо заливается жаром.

— Я... э-э...

— Не волнуйтесь, мисс Грейнджер, — Нарцисса плавно подняла руку, и продавец тут же появился рядом с подносом, на котором стояли две чашки чая. — Я не собираюсь вас допрашивать. По крайней мере, не сегодня.

Она взяла одну чашку и протянула вторую Гермионе.

— Лимон, без сахара. Как вы любите.

Гермиона медленно приняла чашку, пытаясь понять, как много на самом деле знает Нарцисса.

— Спасибо, — осторожно сказала она.

— Не за что, — ответила Нарцисса, делая глоток. — Но если вы когда-нибудь решите... официально посетить наше поместье, пожалуйста, предупредите заранее. Чтобы я могла убрать портреты. Некоторые из наших предков до сих пор не оправились от войны.

Гермиона чуть не расплескала чай.

— Я... я не думаю, что...

— Конечно, конечно, — Нарцисса мягко прервала её. — Просто на всякий случай.

И с этими словами она повернулась и направилась к выходу, её платье шуршало, как осенние листья.

Гермиона осталась стоять с чашкой в руках, чувствуя, что только что проиграла партию, в которую даже не знала, что играет.

А Нарцисса, выходя из магазина, позволила себе лёгкую улыбку.

"Интересно", — подумала она, — "какого цвета должны быть шторы в гостевой комнате"?

***

В спальни, где лунный свет просачивался сквозь тонкие занавеси, Гарри лежал на спине, закинув руку за голову. Его грудь медленно вздымалась и опадала в такт размеренному дыханию. Пэнси, уютно устроившись у него под боком, лениво чертила пальцем замысловатые узоры на его обнаженной коже. Ее темные волосы разметались по его плечу, щекоча кожу мягкими прядями.

— Значит, завтра у нас совещание с французами... — Гарри зевнул, его голос прозвучал немного хрипло после долгого дня. — Ты готова к тому, что они снова будут флиртовать с тобой?

— Пусть попробуют, — Пэнси усмехнулась, ее глаза блеснули в темноте. — Я придумала новое заклинание — "Несмываемые усы". Пусть потом ходят, как клоуны.

Гарри рассмеялся, но вдруг его лицо стало серьезным. Он прислушался, его пальцы слегка сжались на плече Пэнси.

— Ты слышала?

— Что? — прошептала она, чувствуя, как по спине пробежал легкий холодок.

— Как будто... щелчок замка. Будто кто-то только что вошел в дом.

Пэнси приподнялась на локте, ее тело мгновенно напряглось. Она повернула голову к окну, где серебристые отблески луны играли на стекле. В комнате повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь их учащенным дыханием.

— Ты никого не ждал? — прошептала она, крепче прижимаясь к Гарри.

— Нет, — ответил он, его голос стал низким и напряженным. — Абсолютно нико...

Он не успел закончить.

Дверь в прихожую распахнулась с таким грохотом, что со стены свалился портрет Сириуса Блэка.

— ГАРРИ, ТЫ ДОМА?! — голос Джинни Уизли прорезал тишину, как нож масло.

В спальне воцарилась мертвая тишина. Даже часы на камине застыли, словно испугавшись продолжения.

Пэнси и Гарри замерли в позе, достойной античной статуи под названием "Что за черт?".

— Это... Джинни? — прошептала Пэнси, её глаза стали размером с золотые галлеоны.

— Чёрт, — выдавил из себя Гарри, его рука инстинктивно потянулась к простыне, но та предательски застряла где-то у его колен.

Они бросились к одежде с грацией двух пьяных кентавров. Пэнси схватила первую попавшуюся вещь – оказалось, это была рубашка Гарри с надписью "Я победил Тёмного Лорда, а это всего лишь понедельник".

— Шкаф! — прошипел Гарри.

— Я НЕ СОБИРАЮСЬ ПРЯТАТЬСЯ В ШКАФУ!

— Тогда под кровать!

— Я ТЕБЯ УБЬЮ!

Пэнси закатила глаза.

— Чёрт! — Пэнси метнулась по комнате, хватая разбросанную одежду. — Где мои трусы?!

— На люстре.

— ЧТО?!

Действительно, чёрное кружевное бельё Пэнси болталось на рожке светильника.

— Как они вообще туда попали?!

— Ты же сама их туда кинула.

— Я ИХ СНЯЛА, А НЕ КИНУЛА!

Гарри схватил палочку и попытался призвать бельё, но оно лишь закрутилось в воздухе и упало ему на голову.

— ПОТРЯСАЮЩЕ. Ладно, я прыгаю в камин!

— У нас нет каминной сети!

— ЗНАЧИТ, Я УМРУ КРАСИВО!

Но было уже поздно.

Джинни Уизли ворвалась в спальню, её рыжие волосы торчали в разные стороны, словно заряженные статическим электричеством от ярости. В руке она сжимала метлу (потому что, видимо, решила добавить драматизма). 

Она застыла на пороге, её взгляд скользнул с Гарри (полуприкрытого простынёй, которая почему-то решила завязаться узлом) на Пэнси (которая пыталась выглядеть достойно, но рубашка на ней застегнулась криво, открывая плечо с любовным укусом).

— ТЫ... ТЫ... С ПЭНСИ ПАРКИНСОН?! — её крик был настолько громким, что в гостиной разбилась ваза.

Гарри, наполовину прикрытый простынёй, поднял руки в защитном жесте.

— Джинни, какого черта ты вообще делаешь здесь? В моем доме? Врываешься?

 — ТЫ СПИШЬ С ЭТОЙ... ЭТОЙ СЛИЗЕРИНСКОЙ КОШКОЙ?!

Пэнси, уже сидя на кровати в одной рубашке Гарри, холодно подняла бровь.

— Во-первых, я не "кошка". Во-вторых, это моя рубашка сейчас. В-третьих... какого чёрта ты вообще здесь делаешь?

Джинни, трясясь от ярости, вытащила ключ из кармана.

— Это моя квартира тоже, помнишь?! Мы купили её вместе, и я ещё не подписала бумаги!

Гарри закрыл лицо руками.

— Джинни, мы же договорились...

— Договорились?! Ты договорился, что будешь платить мне отступные, а не трахать мою бывшую одноклассницу в нашей постели!

Пэнси медленно встала, застегивая рубашку.

— Послушай, Уизли, — её голос стал опасным. — Ты уже три года как не жена ему. Ты живёшь в Америке. Ты приперлась сюда без предупреждения. Так что, может, ты объяснишь, чего ты вообще хочешь?

Джинни заскрежетала зубами.

— Я хочу, чтобы все знали, какой ты настоящий, Поттер! — она выхватила волшебную палочку. — Журналисты заплатят мне кучу денег за эту историю!

— Джинни, какого черта ты вообще делаешь здесь? В моем доме? Врываешься? — его голос звучал так, будто он пытался вести переговоры с разъяренным гиппогрифом.

Джинни стояла в дверях, напоминая рыжую фурию:

— ТЫ СПИШЬ С ЭТОЙ... ЭТОЙ СЛИЗЕРИНСКОЙ КОШКОЙ?! — она трясла палочкой так яростно, что та начала пронзительно звенеть.

— Во-первых, — голос Пэнси звучал холоднее, чем подземелья Слизерина, — я не "кошка", — она демонстративно потянула ворот рубашки, — В-вторых... — ее глаза сверкнули опасным блеском, — какого чёрта ты вообще здесь делаешь? Разве ты не должна быть в Америке, пишешь свою скандальную автобиографию "Как я вышла замуж за Поттера и ничего не поняла"?

Джинни, трясясь от ярости, вытащила из кармана ключ и швырнула его в Гарри с такой силой, что тот застрял в стене рядом с его головой.

— Это МОЯ квартира тоже, помнишь?! Мы купили её вместе, и я ещё не подписала бумаги! — ее голос достиг такой высокой ноты, что где-то на кухне лопнул стакан.

Гарри закрыл лицо руками, но его ярко-красные уши выдавали всю гамму чувств. 

— Джинни, мы же договорились... — он попытался говорить спокойно, но получилось скорее как у человека, которого вот-вот стошнит.

— Договорились?! — Джинни фыркнула. — Ты договорился платить мне отступные, а не трахать мою бывшую одноклассницу! — она махнула рукой в сторону кровати, где предательски валялась ее бывшая подушка в виде золотого снитча.

Пэнси медленно встала, застегивая рубашку с театральной медлительностью. Каждая пуговица щелкала с вызывающей громкостью.

— Послушай, Уизли, — ее голос стал опасным шепотом, — ты уже четыре месяца как не жена ему. Ты живешь в Америке. Ты вломилась сюда в три часа ночи без предупреждения. — Она сделала паузу, давая словам повиснуть в воздухе. — Так что, может, ты объяснишь, чего ты вообще хочешь? Кроме как устроить драматическую сцену?

Джинни заскрежетала зубами так громко, что Гарри невольно поежился - он явно вспомнил звук скрежета когтей акромантула.

— Я хочу, чтобы все знали, какой ты настоящий, Поттер! Журналисты заплатят мне кучу денег за эту историю! "Гарри Поттер изменял мне с Паркинсон!" — она уже представляла заголовки, ее глаза блестели мстительным блеском.

Гарри резко вскочил.

— Джинни, не надо так...

— ОТКАТЫ, ЛЮБОВНИЦЫ, ИЗМЕНЫ! — Джинни размахивала палочкой. — КАК ТЕБЕ ТАКОЙ ЗАГОЛОВОК?!

Пэнси вздохнула и достала свою палочку.

— Джинни, дорогая... — она сладко улыбнулась. — Если ты сейчас не уберёшься отсюда, я превращу тебя в ту самую "кошку", о которой ты говорила.

Джинни побледнела, но не сдалась.

— Ты не посмеешь.

— Попробуй меня остановить.

Гарри встал между ними.

— ХВАТИТ! — он рявкнул так громко, что обе замолчали. — Джинни, ты получишь свои деньги. Пэнси, убери палочку. И... — он провёл рукой по волосам, — давайте просто разойдёмся по углам, ладно?

Джинни дрожала от ярости, но опустила палочку.

— Ты конченый, Поттер. Жди завтрашний "Пророк".

Она развернулась и выбежала из квартиры, хлопнув дверью так, что с полки слетели оставшиеся книги.

Тишина.

Пэнси медленно выдохнула.

— Ну... это было весело.

Гарри опустился на кровать.

— Она действительно расскажет прессе.

— Пусть попробует, — Пэнси плюхнулась рядом. — У меня есть связи почище её.

— Какие связи?!

— Ты действительно хочешь знать?

Гарри посмотрел на неё, потом засмеялся.

— Знаешь что? Мне всё равно. Пусть пишут.

Пэнси ухмыльнулась.

— Наконец-то ты заговорил как мой мужчина.

Она села ему на колени и сладко поцеловала.