Русфея. Прелестное создание

Бледная лицом, чуть грустная, но вполне себе симпатичная брюнетка, чьи глаза излучают свет сапфира, а роскошные густые волосы безупречными волнами спадают за спиной, — отражается в стоящем передо мной зеркале в полный рост и задумчиво накручивает на палец одну единственную розовую прядь за ухом.

— Мам, я устала закрашивать эту розовую прядь, — обернувшись к ней, говорю я, и она, встав позади меня, сжимает мои плечи своими теплыми материнскими руками, улыбается моему отражению, ласково поправляет волосы.

— И не надо. Сейчас так даже модно. Пусть все думают, что ты любишь немножко экспериментировать с волосами. И любишь розовый цвет.

— Я люблю черный цвет и синий. Розовый терплю, потому что выбора у меня нет. Вот как тебе удается маскировать свой цвет волос так легко? Почему я этого не умею?

Едва мама дотрагивается до своих шоколадных волос, как в тот же миг ее волосы приобретают цвет черной жемчужины, а за ушком от затылка до лопаток низпадает тонкий розовый локон — отличительная черта сирен, нет, не всех, а только тех, что намного превосходят по силе остальных. До мамы розовую прядь имела ее бабушка. Синтия же, ее мать и моя бабушка, этой черты не унаследовала. Зато сильный ген проявился у мамы, а затем и у меня. И самое неприятное — недоразумение это, даже если его покрасить самой стойкой краской, возвращает себе истинный вид уже на пятые сутки после тщательного окрашивания.

— Пожелай. От всего сердца. Может, в этот раз получится? — приободряет мама, чьи волосы, в том числе и розовая прядь, вновь становятся красивого шоколадного оттенка.

Пытаюсь, но ничего не выходит.

— Эх, ладно, покрашу в синий ради разнообразия, — принимая поражение, с легкой досадой изрекаю я и, схватив из множества тюбиков, стоящих в ряд на полке слева от зеркала, нужного цвета краску, плетусь в ванную.

— Не расстраивайся, — долетают в спину слова утешения. — Всё еще впереди. У меня тоже не сразу получалось.

Не получив ответа, мама чуть слышно вздыхает, а затем выходит из моей комнаты.

Привычным движением пальцев быстренько высушив свой хвост и мокрые волосы, спускаюсь к завтраку, преображенная.

— Синий? — хмыкает отец, разглядывая одинокий локон, струящийся синевой по плечу и спускающийся на грудь. Остальные, черные, волосы я собрала наверх в пучок.

— Решила, пусть будет. Для отвода глаз. А через пять дней краска сползет, и розовый цвет вернется. Но ни у кого это подозрений уже вызвать не должно. Ну любит девочка красками баловаться, что тут такого? — пожимаю я плечами, искренне веря, что так оно и будет. — Может, розовый мне так сильно приглянулся, что в конце концов я решила оставить этот цвет и больше не экспериментировать.

Мама улыбается моей смекалке.

— Согласен, — одобрительно кивает отец, — умно придумано.

— Так, семья Карсон, поторапливаемся, — подгоняет нас с завтраком мама, смотря на часы. — Мне нужно на работу.

— Да и мне нужно быть в лаборатории через полчаса, — соглашается с ней отец, вскакивая на ноги. — Но для начала, пойдем, Корделия, у нас с мамой для тебя сюрприз.

— Да-да, — мамины глаза загораются таинственным блеском, словно бы та предвкушает что-то, что непременно вызовет радость и отличное настроение. У нее? Или у меня? Что эти затейники приготовили на этот раз? — Делла, дорогая, выйдем на улицу.

Время от времени оборачиваясь через плечо на загадочные лица родителей, я наконец выхожу на крыльцо и в следующую же секунду застываю с открытым ртом.

— Нравится? — шепчет мама с сияющей улыбкой на лице.

— Она твоя. — Отец весело хлопает меня по плечу, а после подталкивает к красной, совсем новенькой машине.

— Своя собственная машина? Обалдеть! — и я кидаюсь к этой красавице, чтобы мгновением позже оказаться за рулем.

Ощущаю нечто неописуемое, с трепетом касаясь автомобильного салона своими жадными пальчиками.

— Можешь теперь легко добираться из дома в клуб, а из клуба домой. Не придется пешком ночью возвращаться. Хочешь прокатиться по городу — дерзай! Все дороги для тебя открыты.

— Отец! — выскользнув из машины, от переполнявших меня чувств висну на его шее. — Я тебя обожаю! И тебя, мам, я так сильно люблю! Я вас обоих... нет, уже четверых обожаю! — уронив взгляд на живот матери и усмехнувшись, восклицаю я, возбужденная и безмерно счастливая.

— Корделия, ты только не езжай к нему, хорошо? — немного взволнованно произносит мама, когда отец кладет в мои руки ключ-брелок.

И я сразу понимаю, о ком идет речь. Вчера родители обо всем узнали. И ту присланную мне открытку прочитали. Не могли не прочитать. Не могли не узнать, что со мной происходит. Почему я разбита.

— Да, — вмиг придав голосу строгости, говорит отец. — Не смей встречаться с этим Логаном. Твое русалочье нежное сердце пострадает еще сильнее, если сегодняшнее свидание состоится. Будь сильной, Корделия. Не поддавайся.

— Я и не собиралась, — роняю тихо. Приподнятое настроение в момент улетучивается, едва я вспоминаю о бывшем.

— Это всего лишь первая влюбленность, — продолжает отец. —Такое бывает. Она проходит. Если бы эта любовь была настоящей, ты бы знала. Почувствовала бы ЕГО так же, как я чувствую твою мать, — и он привлекает свою любимую женщину за талию, чтобы прижаться к ее спине своей грудью, крепко и с наслаждением стиснуть в своих руках, даря любовь и тепло, спокойствие и чувство безопасности. — Ты поймешь, что ОН тот самый. Ты это чувство ни с чем не спутаешь. Я верно говорю, любимая? — Целует маму в макушку.

— Делла, отец прав. Не спутаешь.

***

"Серьезно? Забвение? Почему именно этот клуб?", — который раз за последний час задаю я мысленно этот вопрос. С той самой минуты, как я наконец нашла в себе смелость прочитать письмо Розалинды, где на одной из многочисленных аккуратных строчек она указала клуб-портал, через который я могу попасть прямиком в Академию.

Всё это время чудо-место было под моим носом. В центре Старого Монреаля. В районе, где живет Кейси. Тут десять минут ходьбы от ее дома. Поразительное совпадение!

Захлопнув дверь машины и поставив ее на сигнализацию на стоянке возле клуба, захожу внутрь заведения. Танцпол пустой, диванчики сверкают белизной, ни души — одним словом, утро.

Пересекаю танцевальную площадку и по левому коридору двигаюсь до развилки. Сейчас налево, припоминаю я инструкцию из письма. И желтая дверь... А вот и она!

"Студент 1348. Расколотая на двое звезда. Академия Одаренных Марианны Карсонфли", — проговариваю я мысленно заученную строчку из письма и одновременно тяну на себя дверь.

Потрясающе! За порогом виден кусочек светлого холла, декоративная лепнина и высокие створчатые двери — тяжелые и деревянные, с металлическими вставками, образующими по центру каждой из створок вьющуюся черную лиану, на концах ветвей которой распустились железные розы, местами выглядывают и нераскрывшиеся бутоны.

Больше не медля ни секунды, делаю уверенный шаг и, дернув до щелчка, закрываю за спиной дверь.