Карма

— Кто из вас расскажет тему прошлого урока о Пакте Трёх Семей в 80-ых годах?

Голос профессора Снейпа звучит скучающе, монотонно и совершенно не заинтересовано в том, чтобы передать в светлые умы толику своих знаний. В его аудитории можно приметить лишь пару-тройку активистов, поддерживающих тему урока. Некая группа зануд, зубрил, удовлетворяющая себя книжками, как угодно. Отпрыски малозначительных кланов, считающие, что за счёт одних лишь мозгов смогут выжить в тёмном мире криминала.

Забавно.

Северус Снейп преподаёт уроки «избранным», тёмным лошадкам, выделяющимися своей фамилией среди оставшейся массы учеников, которые совсем не подозревают, с кем делят кампус, место в столовой или соседний ряд. Особо беспринципные — кровать. Блэквуд открывает входные двери для щенков каждой элиты: министров, крупных бизнесменов, известных актёров, спортсменов.

И, конечно, для них. Наследников преступных организаций; детишкам тени и смерти.

Питомник для мафиозных детишек.

В кабинете криминалистики в витрине — разобранные автоматы, ножи с инструкциями, флаконы без этикеток. Здесь пахнет холодным оружием, книгами с подробным описанием подставной смерти и пособием для чайников «Тысяча и один способ как избавиться от трупа». Некая эстетика закрытого шкафа, дверцы которого лучше не открывать. Скелеты за ними бывают пугающими.

За окном бушует непогода: редкие капли дождя, пронизывающий кости ветер, чью силу возможно определить по раскачивающемуся в разные стороны дереву и, конечно, по его интенсивно спадающим золотистым листьям. Осень в этом году не радует.

Не радует в этом году ни только осень.

Последний год. Возложение обязанностей. Официальное торжество в честь приемника. И херово-ублюдские улыбки херово-ублюдских гостей, что только спят и видят, как бы урвать свой кусок из чужой плоти, чужого наследия. Драко устал. От бесконечного шума на фоне и в голове. Особенно в голове. События, произошедшие во время летних каникул его... опустошили, вывернули наизнанку. Кинули под ноги остатки прежнего характера, через которые он равнодушно перешагнул и пошёл дальше, но уже не собой. Потому что невозможно испытывать такое количество чувств и одним разом их проебать. Да, именно так. Как будто бы он, словно ребёнок, бегал с сачком за бабочками. Бегал долго, упрямо желая поймать хоть одну из них. Надеялся. И вот-вот она должна была попасться, как всё вокруг рассыпалось. Бабочки пропали, а ребёнок больше не берёт в руки сачок. Он его ломает.

Как будто бы...

— Эй, дружище, — шёпотом справа. — Вечером устраиваем вечеринку, — Нотт склоняется к парте, хитро улыбается, прищуривая озорные глаза. — У меня в запасе целый ящик виски!

— У тебя уже вместо крови течёт алкоголь, Тео, — беззлобно отвечает с заднего ряда Забини, услышавший разговор. — Если в день свадьбы будущая миссис Нотт всадит тебе пулю в голову из-за того, что не пожелает связывать судьбу с пьющим мужем, то будь уверен — мы поддержим её сторону.

— Нелестно так отзываться о своей мамаше...

— Прекрати трогать мою мать!

Драко молчит, скучающе обводит аудиторию взглядом, пока не замолкающий Тео рассказывает о девчонке из клана Розье: идиотке, что на прошлой вечеринке чуть не устроила смертную казнь из-за сального подката бедняги Гойла. 

Малфой громко хмыкает, обычная рутина университета. Цирк уродов в дорогих костюмах.

— Забини, брось ты свои схемы, —

Тео уже нагло разваливается на стуле, вертит в руке зажигалку с выгравированным черепом — фамильный «привет» от Ноттов. — У тебя же целая группа мозговитых подопечных для этого дерьма.

Блейз улыбается, не отрываясь от планшета, где под видом конспекта чётко вырисовывалась схема подвального помещения одного из ночных клубов «Чёрная Вдова» — двойная ирония.

— Контроль начинается здесь, Нотт, — ровным голосом отвечает, стуча пальцем по виску.

Драко ухмыляется. Высокомерно.

Гадко.

Их семьи с давних времён являются верными и преданными союзниками

Драконов, что по сей день превосходят в статусе каждого из двадцати восьми кланов. Территория Малфоев масштабна, высоко прибыльна, опасна для незванных гостей. О, пешек у Люциуса было достаточно: как для безопасности, так и для захвата — плевать, новых зон власти или же бизнеса.

Но чего у Люциуса также было сполна, так это врагов. Но сейчас не об этом.

Забини — клан Пауков. Владельцы нескольких ночных клубов с эскорт-услугами и наркоторговлей внутри каждого, а также сетью подпольных казино. Они не пачкают руки кровью, напротив, они плетут паутину для собственных жертв, но не спешат ею лакомиться: скрытые камеры в клубах фиксируют любой неверный шаг или же выбор идиота, решившего зайти на «огонёк», списки должников с масштабным отчётом о его близких родственниках и недвижимости — весомый риск для репутации пойманной в ловушку букашки.

Блейз в слишком юном возрасте оказался у дел. Миссис Забини, наречённая «Чёрной вдовой» из-за нескольких умерших при странных обстоятельствах мужей, передала ответственность за весь клан в руки сына и свалила за очередной жертвой в сторону дальних островов. Пишет письма, справляется о здоровье, ожидает фееричной свадьбы сына с последующими внуками. И ни слова о бизнесе. Он ей чужд.

Люциус помог подростку Забини встать на ноги, подросток Забини заключил соглашение о взаимовыгодных отношениях между их кланами. Если ранее Пауки сотрудничали, сейчас они в некотором роде прислуживают Малфоям.

Драко наблюдал, как из взбалмошного мальчишки Блейз становится более зрелым, сдержанным, всегда на шаг впереди своих сверстников. Умным, чёрт возьми. Он — железный стержень, не лезущий за словом в карман; не задающий лишних вопросов; держащий под контролем как эмоции, так и проворачиваемые махинации бизнеса.

Нотт — клан Лисов. Вся контрабанда оружия, антиквариата и наркотиков проходит через порты, которые они контролируют, забирают, отвоёвывают. Чистые, как помнит Драко, убийцы. Искусные, изощрённые в своих действиях. Нотты — это не про политику, шантаж или переговоры. Нотты — это безумие с кровью на клинке. Они убивают ярко и громко, до идеальной чистоты заметая за собой следы, имитируя несчастные случаи или вовсе пропажу неугодных без вести.

Вот только Тео отличается. Тео другой, и Драко данный факт заставляет настораживаться. Нотт-младший достаточно хитёр и изворотлив, бесстрашен и предан, в меру жесток, но он не убийца.

В их мире подобного не прощают. Драко нужны решительные союзники, готовые вступить в бой, когда потребуется. Когда придёт время. Любая ошибка, дрогнувшая рука, жалость или слабость стоит жизни. Люциус всегда твердил, что за всё нужно платить, и Малфой этот урок усвоил как никто другой. К сожалению, не словами отца, а горьким опытом.

Возможно, Драко мог бы забрать Тео к себе, сделать правой рукой босса, ведь иначе он не выживет — его отец безжалостен к слабым. Он презирает сына, из раза в раз пытается возродить в нём убийцу и промахивается. Насколько его терпения хватит?

Драко видел, на что способен Тео в критической ситуации. Помнит, как тот обхитрил мистера Нотта, приказавшего убить одного из ключевых «плательщиков». Помнит, как вначале у него дрожала рука с пистолетом, мертвенно-бледное лицо — жалкий вид, заикающийся голос, что понемногу обретал силу. Помнит и собственную ухмылку, когда его друг перевернул ситуацию в свою пользу. Как итог: чистые руки Тео и удвоенная прибыль их клану.

Но надолго ли? Не решит ли мистер Нотт устранить пятно позора раньше, чем Драко вступит в наследие?

Дверь внезапно распахивается, выдёргивая его из размышлений. Протяжный скрип отдаёт эхом в тишине кабинета. Шаги. Лёгкие, уверенные, как и походка обладательницы. Драко лениво переводит взгляд на звуки. Застывает. Что-то скребёт внутри, пока она шагает к середине аудитории. Предчувствие. Весь её вид говорит о серости, тихой уверенности типичной девчонки: идеально скроенные брюки, невысокие бордовые каблуки в цвет водолазки, подчеркивающей бледность лица. Кудрявый вихрь, называющийся волосами, собранными в высокий хвост, непременно тянущий кожу на висках. Никаких лишних украшений, акцентного макияжа, и Малфой мог бы отвернуться от скуки, если бы одна, казалось бы, незначительная деталь не приковала его взгляд...

У Драко ощущение, словно ему вонзили лезвие в сердце. Его прокручивают. Ещё раз. И ещё. Чтобы наверняка, чтобы побольнее. Воздух застревает где-то в глотке, пока глаза хаотичнее бегают по миниатюрному женскому силуэту. Ведь, мать её, на безымянном пальце правой руки тускло поблескивает изумрудный перстень с глубокой гравировкой — герб Грейнджеров.

Прямая наследница долбаного клана.

«— Наш маленький бунт, Малфой, это надежда. Не теряй её.»

Её взгляд скользит по аудитории. Холодный. Металлический. Пустой и безжизненный. Но Драко, видевший эту пустоту слишком часто, уловил его глубину. Там, за ледяным щитом, бушует бездонная ненависть. Чистая. Чёрная. Не хватающая на одного. Незаметная, но ярко горящая. Их глаза встречаются, и Драко опять слышит выстрелы, видит окровавленный каменный пол монастыря, дышит беспомощностью и паникой. Кричит, громко и надрывно. Злится, выпуская наружу своих демонов.

— Извините за опоздание, — голос стальной, без лишних эмоций.

— Полагаю, мисс Грейнджер. Что ж, — Северус неприязненно проходит по ней взглядом, поджимает губы. — Присаживайтесь на свободное место. И запомните, мисс Грейнджер, — неприкрытой издевкой выделяет её фамилию. — На мои занятия лучше не опаздывать.

— Учту, — бунтарским огоньком в глазах, язвительностью в голосе.

Лезвие вновь прокручивают, вгоняя его поглубже. Это не может быть правдой, это чёртов цирк. Спектакль, а он в первых рядах. Малфой глубоко вздыхает и выдыхает сквозь зубы, чтобы сбросить с себя оцепенение, чтобы взять под контроль эмоции. Не вспоминать, не проводить параллели.

Но блять. Как же они похожи.

Она проходит к свободному месту в первом ряду. Безупречная осанка, каждый шаг — безмолвный вызов. От неё исходит напряжение. Кажется, оно заполнило кабинет настолько, что возможно его потрогать, разрезать, ощутить. Оголённый нерв, что-то шепчущее об опасности. Её перстень выделяется на хрупкой руке, поблескивая и привлекая внимание.

Как метка. Как обвинительный акт.

— ... точно на показ, — бормочет Тео с едкой ухмылкой. — И колечко мамули принарядила. Как трогательно.

— Заткнись, Нотт, — тихо, но с предупреждением проговаривает Блейз, не сводя обеспокоенного взгляда с Драко. Ведь он не забыл. Как приехал, как застал окровавленного, беспомощного Драко, растерянного и потерянного. Не забыл, как увёз его, спрятал, рискуя собственной головой. И как долго тот приходил в себя. — Не сейчас.

В ушах звенит, пульс разгоняет и без того дико стучащее сердце. Она не знает. И этот перстень как плевок на его могилу. Как плевок в самого Драко, на их детские мечты, так и не сумевшие выстроиться в реальность.

Но она ведь не знает.

«— Ты только представь, Малфой, больше никаких смертей. Ты мне веришь?»

Поверил. Поверил и увидел смерть. Твою. И нашей долбанной цели.

— Малфой, соберись, — ещё тише проговаривает Блейз, пытаясь достучаться. — Она просто здесь...

Как давно он не терял контроль над собой? Год, два? А что же произошло сейчас? А сейчас херова девчонка из херового клана Скорпионов решила стать прилежной, в секунду своим блядским появлением перевернуть его внутренний баланс. Перевестись в Блэквуд. В университет, в котором учился её брат — жест доброй воли или головы без мозгов?

— Просто здесь? — Нотт фыркает, но уже без злости. Кивает в её сторону, сводит брови к переносице. — Посмотри на неё. Это не «просто». Она здесь не «просто». И этот перстень... Блять, Драко, она его как флаг носит. Как знамя войны. А ты растерялся, словно девственница перед сексом, со своими... — он запинается, не договаривая такую громкую и понятную каждому из них фразу «мирными инициативами». — Со своими сомнениями.

И это, наконец, приводит в чувство. Даёт отрезвляющую пощечину, напоминая, кто он такой. Возвращает из пелены, из калейдоскопа воспоминаний, из кровавой ямы с его стеклянными глазами. Она не знает. Она просто здесь, как фантом, как призрак. Слишком похожая на своего брата. Драко резко отрывает взгляд от изумрудного проклятия на её пальчике, смотрит в потолок, собираясь с мыслями. Собираясь с самим собой.

В список угнетающих вещей в последнем учебном году прибавилось её имя.

— Она может носить хоть корону Грейнджеров на голове, это ничего не меняет, — вернувшийся голос звучит ровно, шторм внутри понемногу утихает. — Обычная серая мышка. В случае возникновения проблем, думаю, рядом с могилой её брата найдётся местечко для ещё одной.

Урок окончен.

Для Драко окончены спокойные дни.

***

В Большом зале многолюдно и громко,

Гермиона презирает подобные места.

Время обеда близится к концу, её тарелка пуста, и только зелёный чай наполовину выпит. В руках увесистый том «История Блэквуда», на столе блокнот с пометками: от самоубийств учеников до кровавой бойни в холодных стенах главного коридора.

Вот оно.

В Гермионе что-то просыпается, что-то давно закрытое за грудной клеткой, за куполом над головой. Интуиция, кричащая, что она на верном пути к разгадке. К полной картине. И несмотря на то, что она заменила одну тюрьму другой — в Блэквуде дышится свободно. Без отца. Без дяди. Да, определённо свободнее.

Ты себя здесь также ощущал, Генри?

В этой золотой клетке с бархатными решётками есть выбор и есть дверца для выхода. В поместье не было ни первого, ни второго пункта.

Может, сложись ее жизнь иначе,

Гермиона изучала бы эту потёртую временем книжку без двойного дна;

без поисков определённой информации, а просто из любознательности, жажды знать все. Просто так. Горько улыбается: в её жизни не будет места фразе «просто так». Уже не будет.

— Привет, ты новенькая, да?

Рука дрогнула от неожиданности, на новой заметке с именами зачинщиков бойни трехлетней давности ручка зачеркнула Дэвиса. Чёрт.

Она резко вскидывает голову, хмурым взглядом сканируя прервавшего её юношу. Раздражительно. Недружелюбно.

— Ой, прости, я не хотел — немного смущённо поправляет круглые очки, ломает в виноватом выражении лица брови, но продолжает смотреть прямо.

Глаза в глаза. Гермиона удовлетворительно подмечает, что какой-никакой внутренний стержень у паренька присутствует. — Меня зовут Гарри, Гарри Поттер, а там мой друг Рон Уизли, — он кивает головой за своё плечо, и без дополнительных подсказок становится ясно, что это за Рон: рыжий, с вытаращенными на них любопытными глазами и... Боже, это что? Размазанный вокруг рта жир от курицы? Гермиона проглатывает отвращение. — Мы увидели, что ты сидишь совсем отстранённо, новичкам тяжело приходится в первый месяц.

Гарри Поттер и Рон Уизли. Гермиона вспоминает: из наведенных справок о клановых семьях и их бастардов не светилось даже отдалённо похожих фамилий или имён. Не мафия.

Кто?

И для чего это знакомство? Не просто так.

Червячок сомнений уже добрался до своей цели.

— О, и как истинные джентельмены, решили облегчить эту ношу? — она иронизирует, приподнимая брови. — А деканы знают, что в стенах университета обучают настоящих героев своего времени? — закатывает глаза от вмиг растерянного, немного непонимающего вида Гарри. Вздыхает, массируя переносицу.

— Послушай, это мило с твоей стороны, но я не ищу здесь связей, друзей, любовные треугольники и так далее, так что...

— Я понял, — с готовностью ответил тот, серьёзно кивая на её слова. Но не успевает Гермиона выдохнуть от облегчения, как: —Если потребуется какая-нибудь помощь, то обращайся. И да, в этой книге приведены не все факты о жертвах с той... Неприятной ночи.

Оставляя за собой шлейф загадки и любопытства, Гарри разворачивается и уходит, мягко улыбнувшись перед этим. А Гермиона размышляет, останется ли в своём уме? Здесь все слишком подозрительные, странные, скрытные — или это она их таковыми видит? И есть в Гарри что-то такое, отличающее его от остальных. Что-то на интуитивном уровне, что-то, за что она не может ухватиться и понять.

Делает очередной глоток остывшего чая, облизывает губы и переворачивает страницу своего блокнота. Она переводит взгляд с одной строчки на другую, но слова уже не цепляют сознание. Кто он? — мыслями возвращается к вопросу. Гермиона чувствует сомнения, а ещё она чувствует взгляд. Тяжёлый, изучающий. Холод проходится по телу, вызывает мурашки. Она знает, кому принадлежит этот лёд в глазах. Пальцы сжимают страницу так, что бумага под давлением рвётся.

Смотри, ублюдок. Наслаждайся.

Позволяет себе маленькое движение. Притворное потягивание затёкшей шеи. Поворот головы ровно настолько, чтобы поймать его в периферии. Стол напротив, конец с правой стороны. Он сидит в окружении друзей: между сыночком свободолюбивой мамочки и позором семьи Ноттов, по совместительству её будущим мужем.

Отвратительно.

Находит в себе силы смотреть прямо, не прячась. Некий безмолвный вызов. Его расстегнутая рубашка открывает вид на татуировку дракона, как будто бы извивающемуся в такт дыханию. Глаза — холодная ртуть в серебре. В них не ненависть, не любопытство, а нечеловеческая оценка. Как смотрят на образец в лаборатории перед вскрытием. Малфой не отводит взгляда, мерзко ухмыляется, наклоняя голову немного вбок. Он ждал, когда она посмотрит.

Чувствуешь? Этот яд для тебя.

Воздух искрится, дышать становится тяжело. Из-за сдерживаемой злости, что так просится наружу. Из-за желания перерезать ему глотку прямо сейчас. И наблюдать, как он давится собственной кровью. Здесь, в окружении своей свиты. Гермиона уверена, он заметил дёрнувшуюся щёку и небольшую капельку крови на нижней губе. Она не слышит, но видит наглый смешок Теодора, направленный в её сторону кивок головы и то, как он что-то говорит Малфою, активно жестикулируя. Но Малфой не прерывает зрительный контакт, лишь сильнее усмехается. Изучает, но не её, а тень позади, за спиной.

Гермиона не выдерживает, резко встаёт, опрокидывая кружку. Звук отдаёт выстрелом в тишине. Она обходит стол, шагает к выходу. Мимо него. Близко. Рукой задевает край стула напротив, перстень звякает о дерево. Не смотрит на него, но кожей чувствует, как его взгляд сдвинулся на руку. Задержался. Это происходило в секунды, но по ощущениям отдавало часами, вечностью.

Увидел? Правильно, смотри.

Ускоряет шаг, выбегая в коридор, и только сейчас делает необходимый вздох, прислонившись спиной к холодной стене. Сердце готово пробить рёбра, это было... Волнительно. Странно-удовлетворительно.

В зале за спиной раздаётся глухой удар. Кулак по столу? Упавшая книга? Неважно.

Важно лишь соблюдать план.