А свет торжествует над мраком

Дело было как-то вечером и выбивалось из ключа Гермионы, обычно никак не отмечающей свой день рождения. Девятнадцатого сентября небо неожиданно почернело, в тучах зазмеились молнии, сильный дождь и громовые раскаты закатили барабанную дробь. Ни один урок, кроме зельеварения, не остался без внезапно открывшегося окна и влетевшего в аудиторию порыва ветра. Занавески раздувались, как вывешенные сушиться на улице простыни, с парт сметало пергаменты, ворошило страницы книг, ерошило причёски. На трансфигурации даже дверь периодически хлопала, а занимались, сидя в свитерах и брюках, некоторые и пальто набрасывали на плечи. Но суровая погода не стала поводом, чтобы отменить посиделки на кухне по предложению Гарри. Гермиона возражала ввиду её очереди обходить школьные коридоры, а он, не став слушать её ни минуту, определился списать причину прогула на плохое самочувствие.

- В кухню? - переспросил невзначай подслушавший их диалог Джерри, закрывая чернильницу. - Здесь свободный доступ к кухне? Не подумайте, что я навязываюсь с вами...

- С чего ты взял? Мы и не были бы против! Да, Гермиона? - у Гермионы не нашлось слов и движений, кивка хватило.

Кухня встретила теплом и ароматами яств, заботливо готовящихся руками домовиков. Палитры запахов исходили из места готовки и от той еды, что уже состряпали, стоящей на столах, тянущихся вдоль от входа к стене с натюрмортом. Джерри подёргал носом, сомневаясь, что не попал в этакий рай для него. В его ноги чуть не врезалось двое эльфов, несущих над собой поднос с эклерами, обильно политыми шоколадной глазурью.

- Не желаете? - домовики приподняли поднос повыше. Помедлив, Джерри взял сладость, с жадностью откусил разом половину. Гарри тоже не отказался,  зажевал одну булочку за компанию. - Гермифона, а ты чефо стоиф? Давфай, бери! Или не хочфеш?

Гермиона относилась к "не хочфеш", потому что из тёмного угла послышался скрежет. Скряк-скряк - и что-то падало на пол или в металлическую тару, догадываясь по звуку. Кто же мог там заседать и что творит?

Картошка чистилась, вот что. А кто её чистил, того можно было заключить в раму и повесить над камином в гостиной, чтобы любоваться каждый вечер и посмеиваться. Шэрон, сидящая на трехногом табурете в розовой пижаме и пушистых тапочках с ножом для чистки овощей в правой руке и с картофелиной в левой - антидепрессант вышел бы, достойный большей оценки, чем "Превосходно" с плюсом. 

Эйвери, как и думалось, отбывала наказание за позднее разгуливание по школе. Гуляла в пижаме и, походу, не в том состоянии, когда Антипохмельное не требуется. Как так можно было? Слизеринцы праздновали успех нового капитана команды за проведённые без раздрая между игроками отборочные и её победу над Гарри в небольшом состязание, дабы выяснить, какая метла быстрее. Но Шэрон принесла верх даже не скорость, а хитрость - в то время как Гарри упорно преследовал снитч, летая точно на его уровне, она поднялась наверх и поймала проворный мячик, быстро снизившись. А ещё в этой истории Гарри лишился очков. Починить самому их у него, значит, рука не поднялась, а к Макгонагалл сбегать - это всегда можно! Как там говорит классическая реклама? "Быстро! Качественно! Недорого!"

На этот выше сказанный юмор от Симуса Гарри не обиделся, а долго ржал, держась за живот. "Смеялся" тут смотрелось бы как нежное лебединое перо на воде - он барахтался на диване, суча ногами, потом чуть не сел на стол прямо в миску со сладостями. Над ним согласно цепной реакции захохотали сначала младшие, одиннадцати- и двенадцатилетки, присоединились девушки, затем юноши из Птицы-гром. Смех играл до тех пор, пока Гермиона и Кирия, та рыжая американская шестикурсница, наложив на себя Сонорус, не объявили без усилий, но громко, и как-то не перепугали сов в совятне и рейвенкловцев в соседней башне, что веселье вынуждено быть прерванным. Хотя, к Гарри минутой позже залетела Жизнь и недовольно клюнула в ухо его, Джинни и собиралась налететь на Гермиону. Сову выпроводил из общежития Гриффиндора возобновившийся весёлый гам, возникший от Гарриных воплей: "Жизнь, прекрати! Жизнь, стоять!" Зря он не расширил число вариантов кличек, которые можно дать ручной птице. Бартоломью и Уайт, сидя возле камина в обнимку, подставляли свои добавления, из которых, к счастью, Гермиона запомнила одно: "Жизнь, прекрати подстраивать мне козни!" В Эдгаре даже проступили что-то... Шекспировское?!

Кожура в тазике, стоящем под "раздевающимися" с помощью Шэрон картофелинами набиралась, пока не начала вываливаться из него, насыпавшись горкой. Вот кто будет настоящей совой - так это Шэрон, мешок ещё наполовину полный, и пока в нём не останется земля да "глазки", ей отсюда уходить в наказе Филча не прописано. Мешок был бы вдвое меньше, и Эйвери нежилась бы себе в постели, если б не попалась вдвойне. Из подземелий забрела на третий этаж в обществе Теодора Нотта. Решив, что они безмятежно одиноки, поцеловались на лестничной площадке. Предателем оказался Нотт, сбежавший, только заслышав шарканье Филча. Напился ли он сам? Шэрон, уже протрезвевшая, увидев предстоящую работу с килограммами овощей, утверждает, что огневиски выпил каждый. В разной мере.

- Да чтоб... - из пальца Эйвери выступила капля крови, перетёкшая в красные дорожки, стекающие до основания костяшек. - Я коньки отброшу с вашей картошкой! Второй раз!..

- С нашей? - прогудел Джерри, взяв шоколадный маффин. - Сомневаемся!

Гарри вроде сделал передых, а Ван Дрейк безостановочно набивал трюм всем, что только попадётся ему на глаза. Шэрон восклицала между негодованием на злополучный картофель:

- Эй, аристократом себя возомнил? Нам завтра утром тоже что-то жрать надо! Всё слопаешь - тебя копчёного подам! Понял?

- Правда, попридержи коней, - помотал головой Гарри. - Плюс - ты чавкаешь.

- Поттер, в деревне кодексов не существует. Не знал? 

- А тебя кто спрашивал...

- ...Хренэйвери? - закончил Джерри, раскинув руки.

- Грейнджер, это тёмные времена наступили, - прошептала Шэрон, кинув в Ван Дрейка немытую и нечищенную картофелину. Постанывания говорили о том, что она попала в цель. - Попробую пережить, что обо мне теперь говорят через "хрен". 

- Хрен в огороде растёт, между прочим! - раздалось из светлой части кухни.

- Почему сразу тёмные? Над кем не забавлялись!

- Не пойми неправильно, для меня, почти не имеющей друзей, легчайшая насмешка без излишнего намёка может показаться оскорблением, - забормотала  Эйвери, обирая "глазки" с грибовидного клубня. - Ван Дрейк шутит во второй раз, по-дружески. Изначально под флагом "хрен" я загремела на Слизерине из-за Паркинсон. Прикинь, что в голову взяла? Что я на Малфоя глаз положила! Вообрази себе только - я и Хорёк где-нибудь в сквере на белой лавочке возле пруда с лебедями! И хотела бы я увидеть, как один из бывших здешних преподавателей его отквоффлил, или как там...

- Ты хотела сказать - отфутболил? - докричался Гарри.

Гоготание парней за стеной закончилось, Джерри явился напротив Гермионы с внешними изменениями - с фиолетовым фонарём под глазом, сделанным картошкой (Шэрон?) и шляпой на голове. Той самой, которую потеряла соседка по столу в "Кабаньей голове". В понимании придирчивой белокурой бестии с Рогатого Змея головной убор больше годился на сбор дождевой воды. Зачем он вообще её подобрал?

- Кирия давно хочет похожую шляпу от меня и не от кого-либо другого, а где её достать - не знаю. Мне было бы стыдно приходить в торговый центр в том виде, в каком я был в первый совместный с Хогвартсом вечер, а школьная форма в Ильверморни... Шэрон, как знаешь - маглы бы пальцами начали тыкать на меня, явившегося всего-то за шляпой в мантии. И ввиду того, что у меня в кошельке шаром покати, само собой. Может, её почистить? Будет как новая.

- Свинство по отношению к девушке, - Шэрон помахивала ножом. - И что эта шляпа изменит между вами?

- Изменит в лучшую сторону. Сказала, подарю - и она согласна со мной встречаться.

- Крыса она, твоя Кирия. Крыса в кои-то веки обманула кота, нашего обожаемого худющего сиамского кота.

Гарри подумал, что четвёртый сам себя сделал лишним. Подступив к оживлённой компании, он объявил:

- Гермиона, я попросил домовиков принести торт по случаю твоего дня рождения!

- День рождения? - икнул Ван Дрейк. - И сколько же тебе?

- Восемнадцать.

- Мне уже было, в августе, тридцатого числа, - дал знать немного о себе Джерри. - А Шэрон... просто обожает, когда взрослеет ещё на год, ведь отмечает первого апреля! 

Шэрон немного рассказала о том, что случается с ней в День дурака а-ля в её "днюху". Розыгрыши падают, как Ниагарский водопад, и больше неё от них страдают студенты с Пакваджи, у которых на двери в гостиную каждый год в самом начале апреля либо стоят вёдра воды, от трёх до шести штук, либо сушёные тараканы выложены так, чтобы  упасть на голову выходящему. Шэрон цепляется за такие репейники, как приклеенная к полу её обувь, лапша на уши в прямом смысле и канареечные помадки - отведав одну конфету, обрастаешь множеством жёлтых перьев. Внешний вид становится страсть каким невменяемым, и ходишь, как одуванчик, цветущий по весне. Попробуешь свести перья заклятием - их становится только больше. Жди, пока в течении нескольких часов птичьи черты сами сойдут.

Пятеро домовиков уже плелись с подносом, нагруженным двухэтажным тортом шириной примерно такой же, как расстояние от основания запястья до локтя. По краям натыканы кремовые розочки, в центре которых лежало по шарику драже - как бы это был не "Берти Боттс", на самом лакомом месте, в середине на макушке, медленно проваливалась в тающую шоколадную глазурь вишенка. И пусть кто-то скажет, что подарок - мелочёвка. Такой "мелочёвкой" запросто накормить компанию из десяти человек, тут с ней как-то должны разделаться четверо. Остряк, очищающий картошку, предложил в случае, если останется куска два-три, а все заснут за столом, насытившись по самое "не хочу", завернуть их в пакетик, незаметно подложить Ван Дрейку и утром быстренько смыться из кухни, пока он будет глазеть на соблазнительное.

- Сейчас торт выглядит и пахнет слюнопускательно, но, во-первых, ты сама и спи на кухне, раз такая умная. Во-вторых, нас завтра будет коробить от одного вида сладкого, - отрезал Джерри, накручивая на палец чью-то прядь волос. Чью же, он сообразил, лишь когда Гермиона сказала, что он не знает, каково это - вычёсывать колтуны, к примеру, по утрам, когда причёска особенно сходит на взрыв на макаронной фабрике.

Торт нарезала эльфиха, одетая в прелестную нежно-кремового бежевого цвета блузку, уменьшенную под её размер, и синюю юбку, достающую ей до босых пяток. Гарри безошибочно узнал в ней Винки, четыре года назад ревущую здесь по своему бывшему хозяину Бартемиусу Краучу-старшему, обставившую себя бутылками сливочного пива. Её перестало мучить надуманное ей же ложное впечатление, что она - отвратительный помощник, годный только без всякой пользы вертеться под ногами хозяина, отчего он её и выгнал. Но Гарри с Гермионой-то знали, что у обстоятельств было трудно распутываемое хитросплетение.

- А жалко как-то, что без свеч. Я в детстве обожала задувать их, загадывая желания, которые и не сбывались, - Шэрон взгрустнулось. - Ну... пожалуй, одно воплотилось в мою новую метлу, загаданное мной ещё в пять лет... А-ай, твою дивизию... третий раз тот же палец...

- Ты его перемотай чем-то, наверное, - посоветовала Гермиона.

- А что, по-твоему, лучше - фольга или бумага для выпечки? Или картофельные очистки?

- Тряпка, - вставил Гарри. Впечатлительность Шэрон снова возобладала над ней, и она, взяв махровое полотенце, тут же сделалась похожей на чьего-то строжайшего отца с ремнём.

- Это кого ты сейчас тряпкой назвал? Зрение быстрее покатилось к заветному нулю? Поттер, давай мы сейчас ещё узнаем, что у тебя полная глухота вдобавок! Стоишь, как миленький!..

- Мимбл Вимбл! - Шэрон не устояла на ногах, повалилась назад. Ван Дрейк, он же тот самый, выкрикнувший Заклинание каменных ног, оттолкнул ногой табурет, чтобы Эйвери на грех ничего себе не сломала. - Фините!

Далее все притихли, как будто до них донеслись отзвуки выстрелов всеми патронами магазина. Неохотно, но всё-таки, Шэрон по-детски протянула Гарри согнутый мизинец. "Мирись-мирись-мирись, и больше не дерись," - невольно пропело подсознание Гермионы. Она стояла подле Джерри, он и выбил из её ума нехарактерные возрасту мысли. Кому там он хочет - пытает жажду! - подарить подобранную шляпу. Ах, да, Кирии Ноун. А может, втихомолку от него нашептать ей, откуда у него нашёлся долгожданный ею подарок? Или открыто при нём вывести его на чистую воду? Не-а, по отношению к нему это уже перебор, и у Гермионы защекотало в области сердца. Большие сомнения, что в присутствии Кирии с ним можно будет поговорить о чём-то, даже о самом простом, вроде: "У тебя успехи после того неудачного дубля, когда ты облил нас с тобой той жутко пахнущей адской смесью." Гермиону не морочило, почему он не пришёл на первый урок, на котором не без приложенной к её котлу руки Вирджинии по парте растеклось противное во всём блевотно-рыжее варево. Право, в лице Кирии есть нечто крысиное, отчего она неисправима и при всей своей открытой доброте.

Джерри подошёл к столу, положил на тарелку кусок торта. Чуть не положил мимо - свет неожиданно заморгал, минуту чередовался с полной теменью,  возобновился. Гермиона боролась с ненадёжной идеей - спросить у него, что воодушевило его пригласить её погулять. И, к счастью, или к сожалению, проговорилась, подступив к нему на шаг ближе.

- Ты о Кирии не подумал?

Джерри крепко стиснул зубы, невнятно что-то забормотал, из чего ясно прозвучало одно имя Кирии.

- Кирия... Иногда я разделяю мнение Шэрон о её крысиной сущности, а иногда готов напасть за всякую дурь в её сторону. Сейчас я склоняюсь к словам Эйв - она хотела напомнить, что Кирия не была рядом со мной в ответственные для меня моменты. На тех же субботних отборочных я не видел на трибунах никого, кроме тебя, - он показал развёрнутой из кулака ладонью на Гермиону. - Рад, что меня поддерживали.

- Но в Хогсмид-то зачем позвал, я могу услышать? Извини, если крайне требовательно...

- Крайности нет. Мне было не с кем провести время, понимаешь? Кирия не из тех обалдевших от ребячества людей, кто понесётся гулять, прыгая через три ступеньки.

- Прислушайся к себе. Где ты видел, чтобы во мне просыпался ребёнок?

- Кто куда просыпался? - гаркнула Шэрон, шелестя мешком - вся картошка наконец-то почищена. 

- Поня-атно, - зевнул Джерри. - Гермиона, может, чёрт с этим? Пока шляпа не будет у неё на голове, Кирия для меня - нерешённая задача. Как и то, выберется ли моя семья из деревушки. Нас дома трое: я, мать - изгнанница из чистокровной семьи, и моя младшая сестра Элиза, родившаяся сквибом. Живём на самых задворках, что есть повод нас недооценивать, но там, рядом-рядом с полем, великолепное место для лошади. Раз не мне привыкать в стойла ходить, меня отправляют ловить рыбу с утра пораньше, зимой и летом. Знаешь, как я встретился с деканом Птицы-гром?

Джерри буквально чуть не поймал его на удочку. Профессор, если верить описанию того устами Ван Дрейка, совершил неудачную аппарацию прямо в середину реки. Выплыв на берег, он обнаружил у себя в волосах что-то маленькое и острое - крючок. А Джерри думал, какая крупная рыбина быть должна, чтоб леска едва не порвалась... И преподавателем оказался... его дядя Велизарий, как раз тот, кто яро поддерживал выжигание имени своей сестры Камелии с гобелена. Старший брат Джерри - его точная копия по имени Сорен с разницей в возрасте с ним в три года - уже учился в Ильверморни, слыл лучшим среди младших курсов и, наверное, занимай дядюшка пост директора, он перевёл бы его на курс старше без сдачи экзаменов.

- Мама не держит на своего брата обиду, и потому я и Элиза всегда получаем от неё по шее, когда начинаем убеждать её, что он - совершенная задница, - Джерри, закончив разглагольствовать, повёл рукой, держа в ней наполовину съеденный треугольный кусок торта. Гермиона, когда ей в нос ткнули прослойкой из крема вперемешку с растопленным шоколадом, стала сравнимой с котом, которому угораздило залезть моськой в банку со смородиновым вареньем.

- Обхохочешься, - фыркнула она, пока Ван Дрейк, фыркая и лучась улыбкой от уха до уха, вытирал салфеткой плод своей невнимательности.

Гарри вышел на свет, выдохнув:

- Победа...

- На кухне-то победа? Вы там с Шэрон между чисткой картошки тараканов гоняли?

- Нет, чисто над той самой картошкой. Эйв права - теперь в кошмарных снах... 

- Кажется, я понял, как загладить ненависть, - Джерри покачал ногой, отставляя тарелку с остатками шоколадного коржа.

- Ни хрена! - разгорячилась Шэрон, выходя следом за Гарри, но в более примечательном виде за счёт очистков, свисающих у неё с волос. - Но, Поттер, спасибо за помощь. Ё-моё, ты просто весь мешок в нетронутом виде не видел, и у меня с языка про ночные кошмары снимаешь!

В итоге, ровно после одного перевёрнутого тазика, который пнула сгоряча наказанная, наконец сели есть в полной тишине, нарушаемой одной вознёй домовых эльфов, потеющих над блюдами. От всего торта впоследствии остался нижний ярус с вырезом, на месте которого были два куска. Гарри, посмотрев на это сверху, увидел в фигуре сходство с "каким-то жёлтым", в игру с его участием иногда играл на своей приставке Дадли, будучи двенадцатилетним - "Пакман", кажется. Ну, объяснения специально другу, который не представлял понятий "игра" и "приставка" и чистокровной волшебнице, не нашлось. 

Гермиона всё потирала слипающиеся глаза - по нахождению стрелок на полуночи нужно обязательно расходиться. И тут снаружи приглушённо рассмеялась... груша с натюрморта, которую надо пощекотать, чтобы попасть на кухню.

- Атас! - одними губами крикнула Шэрон - у неё единственной, как раз попавшейся Филчу, не было повода от него прятаться. Гарри на цыпочках ускакал к основной массе домовиков, куда завхоз и не думал заглядывать. Джерри, схватив за руку Гермиону, сполз под стол и прикрылся пологом скатерти. 

- Тц!

Филч яростно ругался, подталкивая Шэрон собирать рассыпанную по полу кожуру, язвительно отметил, что хорошо-таки - со всем разобралась и собственноручно приплела ещё одну "картофельную" проблему. Лёжа бок о бок с Джерри, Гермионе было не по себе настолько, насколько не было никогда, даже при взоре на Рона и Лаванду два года назад. Волосы у обеих наэлектризовались, и стоило Ван Дрейку задеть Гермиону пальцем, когда поправил причёску, между ними чуть щёлкнул слабый разряд.

- Ушёл? - донеслось справа.

- Порядок. Вылезайте, сурки, - ответил Гарри резкий голос слева.
***

Министр магии с задумчивым видом сидел за  столом в своём кабинете. За колдовскими окнами уже наступили сумерки, солнце почти скрылось за горизонтом. Ноябрь, первые числа, а почти безостановочные дожди начались ещё в середине позапрошлого месяца. Погоде как будто самой надоела собственная сырость, на день ливень ушёл и оставил хмурое пасмурное небо. Стемнело - облака вовсе полностью рассеялись, открывая работникам Министерства сумеречное полотно.

Но министру было сейчас отнюдь не до погоды, хоть бы пекло стояло. Кингсли Бруствер смотрел на гору папок и перетянутых бечёвками стопок пергаментов на своём столе. Пока он к ним не притронулся, собственно, не узнал, что они содержат. До того, как за них взяться, Кингсли пребывал в растерянности из-за недавних вестей и толстых обстоятельств. Его первый заместитель Ноктус Нотхэв выступал в роли главы Аврората с момента смерти Долиша, и в то время как он разбирается в ней, его подчинённые ведут дискуссии, была та смерть случайной или подстроенной. Половина скандирует, что Долиш поддался Империусу и не по собственной воле вышел откуда-то повыше, чем из главного входа. Ещё половина отвечает, что всё-таки произошёл взрыв - то есть, он мог попасть под завал. Оба варианта не исключены. Нотхэв склонялся к раскладу, где всё смешано - Империус и завал, но между ними есть Авада Кедавра. Такая же участь постигла ещё одиннадцать авроров.

Следующим днём Нотхэв был особенно угнетённым, начиная ещё с утра, когда споткнулся о кошку в подъезде дома в Косом переулке, где снимал квартиру за чуть больше, чем тридцать галеонов в месяц. 

- Спасибо, уважаемая, - бросил Ноктус белой кошке с чёрной грудкой, умывающейся языком, сидя подле него, лежащего на животе. Кошка закончила прихорашиваться, засмотрелась на волшебника, проверяющего, не выпало ли чего у него из портфеля и вдруг заговорила человеческим голосом:

- Ты сам меня не заметил.

Кошек, по преданиям, порой считают адскими созданиями, и эта выпадала из всех преданий и легенд. Можно даже не пытаться подбирать её, чтобы потащить её в отдел Тайн или к экзорцисту - она же сама глядишь - и куда-нибудь упрёт!

Нотхэв вслушался в тембр её голоса и насмешливый тон. Что-то неотличимое он слышит минимум раз в неделю в Министерстве, когда спускается на самый нижний уровень.

- Неужто не узнал, а? - продолжила кошка, вскочив на перила.

И заслышится, и предвидится же такое - чтобы животное свободно трындело аки Белозёрова, живущая в соседнем доме!

- Наконец-то... - когда-то недавно, раз уж раньше такого не выдавала, Белозёрова обучилась контролю существ. Нотхэв был наслышан, но точно описать, как это производится, не мог. - Да ты не дрожи, как осиновый лист. Выходи из дома и подожди меня, я всё обо всём расскажу.

Ноктус вышел на крыльцо, кошка, уже ничего не говорящая - за ним. Он остановился, и та потёрлась о его ноги. К постиранным вечером брюкам прилипла шерсть. Ей-Мерлин, отлично, что он, мать его, волшебник, и это поправимо взмахом палочкой. Белозёрова точно держит слово и собирается на работу, или также повелевает бедной кошкой?

Она с усилием открыла дверь подъезда, спустилась на середину улицы, потянулась, зевнула и сказала что-то на другом языке. Поди, на своём родном русском.

- В самом твёрдом смысле, я сначала подумал - со мной делалось небольшое <i>приглючение</i>, - Белозёровой потребовалась минута, чтобы понять, что тут исковеркано "приключение". - И вот что ты забыла в Министерстве?..

- Не поступила на историко-филологический факультет, - разочарованно ответила Лика. - Так давай, открою тебе секреты контроля над существами.

Коли говорится так в каких-нибудь байках - персонаж вытаскивает том с древними рукописями в обшарпанной, замшелой обложке, бормочет заклинание и кого-то отправляет к праотцам. Вся теорема оказалась даже не колдовством, совершённым Белозёровой. Разглагольствуя, она ходила вокруг Нотхэва и между строк тихонько посмеивалась. Было ведь, над чем ржать.

Товар из магазинчика "Всевозможные волшебные вредилки". Нет, конечно, вернее будет, магазина. Но, учитывая тамошние товары, Нотхэв не мог назвать его относительно неплохой для всех посетителей Косого переулка торговой точкой. Лавка с волшебными, говоря просто, плюшками, не иначе. Министерство время от времени делает у владельцев - близнецов Уизли - заказы, вроде шляп-щитов, которые используют авроры. Сколько бы Нотхэв не протестовал, а с его подчинёнными и самим министром спорить было бесполезно, как сдвигать руками валун.

Недавно на прилавках "Вредилок" появилось штук с двадцать позиций ассортимента. Одни прибамбасы другим уступают в простоте вида и в причудливости и опасности на деле. Как, допустим, противоположность Перуанскому порошку мгновенной тьмы? Британский порошок мгновенного света от умников Уизли. Бросаешь его на воздух, и белые частицы начинают светиться ярче костров и фейерверков в ночь Гая Фокса. Ослепительнее некуда - вот в этом и небезопасность, что можно нечаянно оставить человека без зрения. Инструкцию, хорошо ещё, в упаковки кладут.

На вид - обычные крекеры, две штуки в пачке, за какую отдают восемь галеонов. Обычности иссякают, когда читаешь инструкцию на задней стороне упаковки и состав. Печенюшки, однако, содержат измельчённые лепестки некоторых южноамериканских растений и насыщены чарами перемещения предметов. Вместе эти компоненты становятся Империусом в чистом виде. Заклятие не настолько мощное, чтобы заставить животное разговаривать аки человек, исходя из этого, имеется секретный ингредиент. Один крекер нужно скормить кому-то, второй съесть самому. Через несколько часов можно без особых усилий рулить тем удачливым, кому довелось отведать ещё одно напичканное Империусом печенье.

- Будет даже грустно, если такую штуку забракуют. Может, она сгодится для связи между отделами?

Нотхэва тряхнуло от одной мысли о том, как всё Министерство жуёт эти крекеры вместо чая по утрам.

- Кингсли избавится от этой хрени в стране прежде, чем её начнёт жрать половина вашего сверхопасного отдела, - Нотхэва достаточно довели за утро, следить за языком он уже не способен. 

Отдел Тайн - второй его страх после Волдеморта, пусть тот и мёртв. Всё подземное хранилище артефактов, как склад взрывчатки. Представьте себе, тронете вы хоть что-нибудь пальцем, и рука у вас останется по локоть. Тронете предмет, даже не существо. Однажды там бойня уже произошла. Вот как отделы выше не были уничтожены хотя бы частично? А позже что? Ладно, ещё бы Шэдоу остался на посту, но как можно единогласно взять - и проголосовать за бывшего Пожирателя Смерти, представшего перед судом дважды, если не трижды?

Кингсли доверяет более тысячи опаснейших артефактов людям, среди которых не все в них разбираются?

- Разбираются, иначе бы от нашей команды и половины из всех не осталось, - Белозёрова отрицала все сомнения Ноктуса. - Кингсли встречался лично с каждым сотрудником, в случае отдела Тайн.

- Кроме самого главы Эйвери, - вставил Нотхэв.

- А вот и нет! Мне лучше знать, - идя по ещё значительно пустому переулку, они напоминали школьников, идущих на учёбу. Белозёрова чуть больше торопилась, подскакивая на ходу. - Уже в курсе того, как Долиш... м-м... ну, ты, наверное, понимаешь...

"Я в курсе," - сказал Нотхэв. Как раз проходили мимо аптеки, куда он всё не мог зайти уже какой день подряд. "Пойдём, мне тоже там кое-что нужно," - Белозёрова встряла перед Ноктусом, дёрнула за дверную ручку на себя. В аптеки хорошо ходить утром -  с большим шансом владельцы могут сделать скидку. Помещение было заставлено шкафами высотой чуть ли не под самый потолок. Слабый свет давали подвесные лампы на входе, в сумраке виднелись расфасованные по банкам ингредиенты. Мальва - фиг с ней, травушка-муравушка, а живые слизни - чёрт, их заживо в бурлящий котёл бросать следует. Как давно аптека так помрачнела, сильнее обыкновенного? Владелец громыхал чем-то на складе. "Только не тараканы, только не живые", - нашёптывал Нотхэв.

- Пф, да какие тараканы, Нокт? - Белозёрова ответила на ту мольбу. - Здесь есть ерунда и похуже хрупкой банки живых насекомых. Посмотри наверх, на шкафы! Видишь те зелёные шары в иголках?

Видит. "Согласен, случайно сбить кактусы - тоже беда на головы посетителям". Белозёрова его разубедила. Горшки кактусов были прикреплены к полкам заклятием, сами растения зачарованы на Гибель воров и выстреливали иголками во всякого, пытающегося совершить кражу что в размере одной соломинки, что целого мешка, неся его под мантией-невидимкой. Человек при том поддаётся действию снотворного, находящегося в иглах, и с первых попаданий в него засыпает. Плюс, снималась любая маскировка.

Основной владелец лавки, Слизень, вышел на глаза самым ранним покупателям. Внешность оправдывала его фамилию: приземистый, с блестящей лысиной на всю башку, под грязными зелёно-карими глазами тёмно-фиолетовые мешки; Мантия, думается сначала, тяжелее его собственного веса - серая одежда сидит на нём, как мешок из-под  гигантской тыквы.

- Добро пожаловать в "Слизень и Джиггер", - проскрипел владелец, положив на прилавок руки, неимоверно похожие на птичьи лапы с когтями, - мистер Нотхэв и мисс...

- Белозёрова. Не путать ни с чем, - точно приказала Лика.

И кому может быть неизвестно, что она, глядишь - и руку отгрызёт в два счёта?

- Договорились, - Слизень улыбнулся беззубым ртом с одним потёртым золотым зубом. - Я вас слушаю.

Нотхэв выбирал на витринах, пока Белозёрова наговаривала Слизню:

- Два лунных камня, флакон настойки личинок златоглазок и волосы из гривы единорога, - Слизень мелкими шажками направился на склад, пять минут спустя отсалютовал мешочком волос единорога. - Одно есть, мисс Еблозёр... Ой, то есть, Белозёрова, глубоко извиняюсь!

Нотхэв ускользнул за шкаф, бог пойми зачем.

- Мистер Нотхэв, будьте добры, принесите пару лунных камней, - Ноктус присел на корточки, достал из нижнего ящика два серо-голубых овальных, шероховатых камня. То, что надо! Осторожно рассовал их по карманам... и, ругнувшись, свалился. Со спины, проткнув ткань мантии и рубашки, торчали длинные чёрные иголки. Самый крайний справа кактус оголился. Белозёрова, явившись на источник шума, увидела даже не аврора. От Ноктуса осталась одна форменная одежда - во всём остальном, это совсем другой человек. Взъерошенные русые патлы, мутно-зелёные радужки глаз, нос картошкой. С правой стороны что-то пересекало лицо дугой, порез или татуировка.

- Ох, ни черта себе... - не укладывалось в голове у Белозёровой. А этот бес, можно сказать по виду и метке, из Сопротивления? Подле его ног лежал свёрнутый в трубочку клочок пергамента. Развернув его, Лика про себя прочитала, сперва разобрав почерк: "Мечислав Лебовски". Внизу подрисована та же фигура, которой помечен юноша.

А давайте ещё спросим, с насколько благой целью он хлебал Оборотное зелье для превращения в одного из главнейших людей Министерства? В сумке из драконьей кожи обнаружилась фляга - жидкость в ней отдавала запахами выпечки и корицы. Сколько же дело, пока не вмешался кактус, гладко творилось своим чередом?

- К чему задержка? - объявился Слизень. Лебовски на полу - шок директору аптеки. Глаза старика ещё немного - и вылезли бы из орбит, коль Белозёрова не повергла бы его в отключку.

- Оживи! - Лебовски, завидев пускай и тусклый свет, дёрнулся. Даже не помнил, что его усыпило. Первое - он посмотрел в стекло под витринами и ударился в ужас, углядел, что обратился в себя. Второе - повернул голову, напрасно. На его глаза упала чёрная повязка, затянулась на голове. Руки и ноги обхватили верёвки.

- А сейчас вы либо в подробностях выкладываете весь ваш замысел, либо отправитесь в Азкабан без решения Визенгамота. Тем более, если вы - член организации, известной как Сопротивление и состоите в отряде "Кровавые Луны", - Белозёрова не удержалась, чтобы дополнить: - благородный господин Лебовсука.

***

- Подъём!

Гермиона перепугалась аки утка от близкого выстрела охотника. Правда рассвело? Проснуться от соловья было бы потрясающе, но сейчас была скорее уж гагара, заоравшая в ухо. Ну, или армейский прапорщик, голосом уж больно похожий на Джинни.

- Я не прощу тебе второго ночного заседания за курсовой! - восклицала последняя, ходя за Гермионой по пятам - та пряталась от посторонних взглядов, направленных на неё. Никогда она ещё не проваливалась в сон за столом. Курсовая почти готова, ещё два-три абзаца написать. - Между тем, чтобы проснуться со светлой головой и всю ночь горбиться над пергаментом ты выбираешь...

- Горбиться над пергаментом, но не постоянно же! - отрезала Гермиона, поднимаясь в спальню, собрать сумку.

Бренир не выбиралась из постели, лежала на спине. Глаза её слипались, она шмыгала носом, из рук не выпускала стопку салфеток.

Стандартный ноябрь. Простудившиеся ученики имеются на каждом факультете, особенно худо приходится Слизерину. Подземелья, как для них свойственно, холоднее остальных частей замка. Какие бы скользкие личности там не обитали, вот младших действительно жалко.

- Как самочувствие? - обратилась Гермиона к Сюзанне, чихнувшей пять раз подряд.

- Отвратительное. Ещё с температурой мне кажется, будто меня закопали в горячий песок под палящим солнцем. Ненавижу, - а кому должно нравиться? Настоящая болезнь рядом не стоит и с самой искусной симуляцией. - Ты чего - апчхи! - сегодня в спальне не ночевала?

- Самурай пера и знаток магических наук вступил в битву с курсовой для ЖАБА, - приукрашенно сказала Гермиона.

Сюзанна засмеялась. Представила, как Гермиона машет каким-нибудь ярким фазаньим пером, рассекая летящий на неё пергамент. Выглядело бы зрелищно, правда, не для атакованной Гермионы.

- Кстати, мама хочет как-нибудь поговорить с тобой через камин, - Гермиона ничуть не возражала насчёт беседы. "Как-нибудь, да, обязательно". Может, какая-то то Бренир мелькнула в том кошмаре с Рейес, но не может же всё быть вот так, чтобы: "Раз!" - и связано между собой!

За месяц с лишним связь ощущений исчезла. Гермиону более не тревожили внезапности. Ни мелкие, как вкус зубной пасты или аромат роз, ни поразительные, как шипящий шёпот в ушах или сороконожка. От воспоминаний о днях, на какие её приплело к Рейес, тут же плохело. Омерзительнее того, пожалуй, было Оборотное зелье с ногтями Крэбба со второго курса.

Свежие новости не обрадовали. Опять происшествие с министерским сотрудником, да с каким! Согласно первому заголовку сегодняшней газеты, "Ноктуса Нотхэва нашли в сундуке еле живым". Главный аврор лежал на дне длинного сундука, чуть вздрагивая, накрытый белой простынёй - того обокрали на одежду и портфель. Фотография недоброжелательного лица также имелась. Мечислав Лебовски, которого можно было сначала принять за родственника Крэбба, был связан и примотан к железному стулу, стоящему посредине зала заседаний. Возле, за его спиной, расхаживала Белозёрова. По тексту статьи она его и схватила. Совершенно случайно. А в интервью после своих впечатлений добавила немного... про кактус.

- Постой, - вмешалась Джинни, - кажется, это не всё. Перелистни!

Статья продолжалась:

"На руках у Лебовски был именной медальон со знаком, являющимся символов одного из отрядов американской вооруженной незаконной организации Орден Белой Вечности, также известной как Сопротивление. Лебовски отказался докладывать сведения о себе, пока Белозёрова не дождалась авроров. Со дня на день в стране начнутся активные поиски его соратников, а также продолжатся поиски Моро и Дауэр, по-прежнему находящихся в международном розыске как опаснейшие преступники на воле. Член Кровавых Лун молил о пощаде, суд вынес приговор - заключение в Азкабане на срок в десять лет. Всех призываем к осторожности! - конечное предложение выразительно выделили жирным.