Его серые глаза.

Дверь за Гермионой зарылась с громким хлопком. Девушка осталась стоять, ошеломленная поступком блондина.
— Что б Филч не заметил, — пояснил он изумленной старосте.
— М… Ма… Малфой, — заикаясь, пролепетала девушка, округлившимися глазами смотря на парня.
— Ты что так и будешь там стоять? — равнодушно поинтересовался Драко.
Гермиона была так удивлена застав слизеринца здесь в таком состоянии, что даже не могла ничего ему ответить.
— Присоединяйся, Грэйнджер, — парень сделал приглашающий жест рукой и великодушно указал на бутылку.
— Малфой! — гневно воскликнула уже пришедшая в себя девушка. — Ты до безобразия пьян!
— Я? Пьян? — Малфой приподнял бутылку с виски и критически осмотрел изрядно опустевшее содержимое. — Возможно, — покладисто согласился он, — но это не важно. Садись, составь мне компанию, я же не алкоголик что бы пить в одиночестве.
— Я не собираюсь пить с тобой! — сказала Гермиона.
— Тогда просто посиди рядом, — как само собой разумеющееся, предложил слизеринец. — Неужели, Грэйнджер, ты хочешь провести рождественскую ночь в полном одиночестве?
Девушка просчитывала в голове возможные варианты своего поведения: она могла уйти и так ничего и не разузнать про Малфоя; а могла остаться и наконец-то удовлетворить свой интерес. Подумав, что второй вариант ей кажется более интересным, девушка выжидающе посмотрела на парня, который не сводил с нее серых глаз.
— Хватит ломаться, как будто я не весть что тебе предлагаю. — Спокойно, но с некоторой настойчивостью в голосе, сказал Драко. — Просто посидим, выпьем, отметим Рождество.
Гермиона, все еще сомневаясь в правильности решения, присела на край дивана, настороженно смотря на слизеринца.
— Чувствуй себя как дом, — милостиво предложил он и призвал с помощью заклинания два бокала. — Ради приличия, — исчерпывающее пояснение.
Налив себе и Гермионе, Драко быстро и даже не поморщившись, выпил содержимое и стал следить за каждым движением гриффиндорки. Девушка же поднесла бокал к губам, сделав не большой глоток спиртного, она почувствовала жар в горле и начала кашлять. Малфой похлопал ее по спине и, налив себе еще один бокал, довольно проговорил:
— Да неужто, Грэйнджер, ты первый раз попробовала спиртное? — спросил парень, наливая себе еще виски.
— Нет, — смущенно ответила староста. — Я и раньше его пробовала, — добавила она, осторожно отставляя в сторону стакан. Все-таки сливочное пиво было немного другим по вкусу.
— Действительно, — наигранно-изумлено протянул слизеринец, попивая из своего стакана.
На самом деле это был ее первый глоток такого крепкого напитка как виски. Начав краснеть, гриффиндорка отвернулась от Малфоя и принялась рассматривать картины, висящие на стенах.
— Позволь поинтересоваться, и где же это наша главная староста Хогвартса среди девочек пробовала спиртное? — скептически поинтересовался парень.
Девушка не знала, что ей ответить. С одной стороны она действительно не пробовала крепкое спиртное, с другой дала Малфою знать, что все-таки его пробовала. И что теперь делать: сказать правду, при этом признав что лгала, или продолжить лгать. Так и не придя к выводу, она ляпнула первое, что пришло ей в голову — пусть решает судьба.
— В «Трех метлах», — сказала девушка, но тут же поняла свою ошибку, кода слизеринец удивленно на нее посмотрел.
«Вот глупая, в «Трех метлах» не продают выпивку ученикам!» — лихорадочно подумала она.
— В таком случае выпьем вместе, — словно поверив ей, поднял Малфой наполненный стакан и ожидал от девушки таких же действий.
— Выпьем, — неуверенно согласилась она, понимая, что уже не отступишь.
Раздался звон бокалов. Гриффиндорка поднесла свой к губам и быстрым движением руки запрокинула его.
Всю полость рта нестерпимо жгло, в глазах стояли слезы. Такие странные ощущения девушка испытывала впервые.
— С тобой все в порядке? — поинтересовался Драко.
— Нет, — кашляя, ответила Гермиона. — Дрянное пойло.
Малфой рассмеялся.
— Все-таки у тебя нет никакого опыта. Виски ты еще не пила.
— И больше не буду, — пообещала себе и ему девушка, с отвращением смотря на напиток.
— Так быстро не обязательно, — наливая вновь, просто ответил парень. — Продолжим? — чокаясь с еще не взятым Гермионой в руки бокалом, предложил он.
Проклиная себя, Гриффиндорка поднесла «дрянное пойло» к губам.

Хорошо, хоть, Драко позаботился о закуске, иначе бы Гермиона не выдержала больше двух стаканов. Их молчаливое «празднование» продолжалось где-то полчаса, прежде чем разговор возобновился. Молчать было уже невозможно.
— Ты слишком много пьешь, Малфой, — пришла к выводу девушка.
— Времена такие, — театрально вздохнул слизеринец. — Жестокая судьба.
— Это у тебя-то, — насмешливо кинула Гермиона, неловко беря наполненный стакан. Странно, но почему-то он немного шатался.
— А почему у меня не может быть сложной жизни?! — казалось бы искренне возмутился Драко.
Гермиона все еще не верящее смотрела на него.
— Проклятье, Грэйнджер. — Малфой выругался. — Жизнь у чистокровных не самая легкая.
И почему-то она ему поверила. И приготовилась внимательно слушать, незаметно потягивая виски.
— Знаешь ли, — немного с превосходством заговорил он, — жизнь вообще не самая простая штука, и очень не благодарная и не выгодная. Впрочем, я не собираюсь философствовать, — Малфой привычным движением наполнил свой стакан. — Я, — он откинулся на спинку дивана и принялся наблюдать за игрой слабого света в граненом стекле, — всю жизнь жил твердо придерживаясь сложившихся в семье традиций. Знаешь ли, это удобно, когда не нужно создавать что-то новое. Все для тебя приготовили вековые обычаи. Чертовски удобно, пока в один день благодаря какому-то ублюдку они рушатся и все приходится выстраивать заново. На этот раз ублюдком оказалась сама жизнь… или судьба. Грэйнджер, ты веришь в судьбу? — он мельком заглянул в ее растерянные глаза. — Неважно. В общем, жизнь здорово тряхнула и разрушила все мое представление о ней.
На некоторое время в комнате воцарилась тишина, прерываемая слабым треском свечей.
— Почему? — поинтересовалась девушка, завороженная необычными словами слизеринца.
— А должен ли я тебя это говорить? — казалось, Малфоя обращается с этим вопросом к себе. Он следил как виски отражаются в гранях бокалах, и совершенно не обращал внимания на девушку. Казалось, он даже забыл, что не один. — Неужели непонятно, — заговорил он, когда Гермиона уже не надеялась на ответ. — Все во что я верил, все чем жил, все погибло… — Малфой замолчал, делая небольшой глоток.
— О чем ты? — непонимающе спросила Гермиона.
Драко мысленно рассмеялся над наивностью гриффиндорки смехом, присущим уже нетрезвым, но способным контролировать себя людям.
— Темный Лорд мертв. Все чему меня учили, все во что я всегда верил, погибло вместе с ним. Нет больше его силы и могущества. Он давал наставленья всем своим приспешникам, а теперь, где он? — Малфой старался говорить спокойно, но на последних словах его голос сорвался. — Мой мир, который строила для меня семья, погиб вместе с ним.
Гриффиндорка чувствовала, что то, что ей говорит сейчас слизеринец, никому до нее он не рассказывал. Его глаза отражали разочарование, давно поселившееся у него в душе. Девушка решала сейчас не задавать лишних вопросов, давая парню возможность выговориться. И после недолгого молчания он продолжил:
— Все Пожиратели Смерти либо в бегах, либо в Азкабане, не исключение, как ты знаешь, и мой отец. Он всегда меня учил, что важнее всего кровь и происхождение, что нужно довлеть над всеми, запугивать, унижать, подчинять себе тех кто слабей. И быть близко к тем, кто имеет власть, кто сильней. — Драко опустил голову на руки и, коротко вздохнув, продолжил: — Я всегда считал, что отец прав, ведь если бы это было не так, то как тогда он и все наша семья, которая соблюдала эти заветы, достигли такого положения в обществе. Но сейчас я вижу, что все это было полной чушью! И знаешь ли, по одной простой причине: они проиграли. Я разочарован в отце и в его заповедях, в традициях, во всем, что он мне говорил. В конце концов, где он оказался со своими наставлениями?
Осушив свой бокал, Гермиона решила задать слизеринцу на прямую тот вопрос, который не давал ей покоя ее с их первой встречи в этом учебном году:
— Малфой, ответь мне честно, почему ты изменил свое поведение?
— Разочарование, Грэйнджер, — просто ответил он. — Для меня теперь лишено смысла вести себя, так как раньше. Ведь я поступал, как хотел отец, как того требовали семейные традиции, а сейчас мне абсолютно все равно. Мне безразлично на мнение людей обо мне. Приходится перестраивать собственную жизнь.
— Но, Малфой, до падения Волан-де-Морта ты же жил как в сказке, — наконец осмелилась сказать Гермиона.
— Черт, Грэйнджер, почему все думают, что в моей жизни не было проблем?! — раздраженно проговорил парень. — Моя жизнь совершенно не была похожа на сказку, а сейчас тем более на нее не тянет! Да, может у меня были деньги, но не было другого, намного более важного…
— Например, — не удержалась девушка.
— Например, — задумался Драко. — У меня не было нормальной семьи, — Гермиона удивленно подняла брови, ей казалось, что Люциус Малфой на все готов ради сына. А парень, увидев озадаченное выражение на лице девушка, усмехнулся — Впрочем, они мне были и не нужны. Да, это правда, отец не любил бы меня, если бы я шел против его воли, а мать, она всегда боялась перечить главе семьи, особенно в вопросах моего воспитания. Родителям некогда было за мной следить, они были вечно заняты собой, все время в детстве я проводил со слугами.
Гермионе стало даже жаль слизеринца, хотя он, несомненно, о таком детстве не жалел, только о его искусственности, она всегда считала, что он живет как принц, без каких бы то ни было проблем, но оказалось, что и в его мире не все спокойно.
— Но в школе ты всегда вел себя так, будто здесь все принадлежит тебе и все вокруг твои слуги, — раздраженно сказала Гермиона, вспоминая время, когда слизеринец себя так вел.
Парень усмехнулся. Скорее всего над собой, чем над словами девушки:
— Наверное, по этому у меня и не было никогда друзей, — сказал парень.
— А как же Крэбб, или Гойл, или Паркинсон? Разве они не…
— Грэйнджер, — начал Малфой, перебив гриффиндорку, и посмотрел ей в глаза, в которых девушка увидела обиду смешанную с возмущением. — Они никогда не были моими друзьями. Дьявол тебя забери, неужели ты этого не понимаешь! Крэбб и Гойл были всегда рядом, но делали это исключительно из страха перед моими и своими родителями. А Паркинсон вечно путалась под ногами, потому как ее родители считали меня выгодной партией для дочери. Проклятье, ты и не понимаешь как тебя повезло с Поттером и Уизли…
От последних слов девушка слегка обалдела, такого она от Малфоя услышать не ожидала.
— У тебя есть настоящие друзья, те, который пойдут ради тебя на все, не потому что бояться, а потому что действительно ценят и любят, — Драко взял наполовину выпитую бутылку виски и вылил ее содержимое себе в рот, а затем закусив продолжил немного заплетающимся языком: — Я вам, как не прискорбно это признавать, всегда завидовал. Вы держитесь вместе, стоите друг за друга горой, я же не знаю о дружбе ничего…
Теперь девушка начала понимать: еще во время отъезда в Хогвартс, она заметила, как изменились глаза ее друзей после падения Волан-де-Морта. Такое событие, как смерть самого великого темного волшебника, оставило отпечаток в душе каждого, а глаза, отражающие внутренние изменяя, тоже меняются. Но если у всех во взгляде теперь отражалась уверенность в завтрашнем дне, то взгляд Малфоя из холодного превратился в равнодушный и… потерянный.
После таких откровений, Гермиона не хотела тревожить Малфоя, она чувствовала, что сейчас он хочет немного отдохнуть от разговоров. Выпив еще по нескольку бокалов виски, девушка стала замечать, что мысли путаются в голове, конечно, она еще находилась в состоянии аффекта после рассказа Драко, но сфокусироваться на одной мысли больше нескольких секунд она никак не могла. И все же, не выдержав больше этого затянувшегося молчания, гриффиндорка решила взять ситуацию в свои руки:
— У меня к тебе еще один вопрос, Малфой, — слегка запинаясь, словно не могла произнести слова, начала девушка. — Почему ты в последнее время проявляешь ко мне интерес, и не думай говорить, что это не так?
— А я и не собирался. Пойми ты — грязнокровка, — шевелил языком Драко, — не обращай внимая, пусть сегодня это слово не будет оскорблением. Так вот, ты — грязнокровка, и теперь мне интересна. Жизнь подлая шутка, Грейнджер, и я мало что за нее успел узнать о таких как ты, или таких как Поттер. Поттер, он же индивид, единственный, не изучаемый. Тебя понять легче, по крайней мере твою породу.
— Ты пьян, Малфой.
— Я? Пьян? Я пьян?.. Да, я пьян, и все же… Я разочаровался во всем в моей жизни, в том числе и в нечистотности магглорожденных, — Драко налил себе еще виски и, выпив его залпом, продолжил. — И если уж совсем говорить на чистоту, то ты — подруга Поттера и Уизли, верная подруга и хороший товарищ, при том грязнокровка. Очень даже интересный экземпляр. Меня это интересует, ведь отец всегда отрицал ваше положение как равных чистокровным. Ну, а раз я разочаровался в его словах, то почему бы не попробовать узнать тебя?
— Польщена, — сухо произнесла девушка, но долго держать обиду не позволяло состояние. — Конечно, Малфой, это был не тот ответ, на который я рассчитывала, но по крайней мере честно, — откровенно сказала она.
Серые глаза блондина были затуманены алкоголем, впрочем как и Гермионины, но девушка смогла по ним понять, что выговорившись слизеринец, больше не чувствует той тяжести, которая была у него на душе. Он поделился частью своих переживаний с гриффиндоркой, и ему стало легче. Пусть и поделился он под влиянием момента
— Ладно, все хватит обо мне, — проговорил слизеринец и лукаво прищурился, глядя на девушку. — Знаешь, это не честно, я сейчас столько откровений тут пред тобой сделал, на вопросы твои отвечал, что ж, теперь твоя очередь.
— Ты о чем? — не поняла Гермиона.
— Ну давай, Грэйнджер, расскажи мне какой-нибудь свой секрет, — заговорщицки улыбнулся парень.
— Я не умею целоваться, — пролепетала девушка, до конца не осознавая, что говорит это в слух, количество спиртного давало о себе знать.
— Значит, целоваться не умеешь, — протянул Малфоя, задумчиво смотря на девушку и пытаясь на ней сосредоточится.
Гермиона отчаянно покраснела из-за его интонация и прокляла себя за то, что сорвалось у нее с языка.
Драко, словно ничего она и не говорила, долил себя и ей виски.
— Бери стакан, Грэйнджер, — приказанным тоном сказал он.
— За что мы пьем? — робко спросила Гермиона, ожидая тоста, иначе бы Драко и не попросил ее поднять стакан с такой принудительной торжественностью.
— Кстати, до дна, — добавил Малфой. — А пьем за то, — он критически ее оглядел, — что тебе попался сегодня очень хороший — без ложной скромности — учитель, который научит тебя нехитрому искусству… эмм… соприкосновения губ, впрочем, не только губ, — торжественно, даже немного с пафосом, закончил он.
И Гермиона поняла, что поздно. Точнее она даже этого не поняла, просто перестала контролировать ситуацию, поддавшись затуманенному алкоголем разуму. Иначе почему она не протестовала, когда Малфой, осушив стакан, придвинулся к ней со своей такой ненавистной усмешкой, делающей его на пару лет старше настоящего возврата?