Глава 3.
"С треском лопнул кувшин: Вода в нем замёрзла. Я пробудился вдруг" — Мацуо Басе (Башо), хокку
Восточная Азия, Япония, Остров Хонсю, Токио, специальный район Эдогаво, частное владение.
Небольшой живописный сад напомнил Хану склон горы, поросшей деревьями. Тёмные ароматные сосны, величественные кипарисы, вечнозелёные криптомерии и небольшие рощицы бамбука чередовались здесь с мшистыми камнями причудливой формы и старинными фонарями-торо, в мягком и приглушённом свете которых тропинка казалось окружённой аурой таинственности. Рядом тихо и умиротворяюще журчали ручьи, слабо колыхались почти зеркальные поверхности прудов.
Бывший тибетский монах, одетый в традиционные красные одежды своего народа, бесшумно и неторопливо шёл через сад по каменистой тропинке-родзи. Хан очистил свой разум от суеты и посторонних мыслей. Отрешившись от мирских забот, он задумался о природе бытия и сути окружающего его мира.
Тропинка сделала поворот, и Хан оказался перед небольшой деревянной хижиной —
тясицу. Эта было просто скромное жильё, в котором царила идеальная чистота. Под низкой аркой входа находилась небольшая комната с восемью маленькими окнами (по два окна с каждой стороны), расположенными довольно высоко.
Оставив свой шест у двери и склонив голову, Хан вступил под сень домика. Внутри пахло жасмином — вероятно из-за ароматической свечи, стоящей в нише в одной из стен и уже догорающей. На полу, вокруг очага для приготовления чая, были расстелены татами.
На одной из них лежал находящийся в идеальном порядке простой набор для чая, сделанный из бамбука и содержащий все необходимые принадлежности (коробку для хранения чая — тябако, многочисленные чашки, бамбуковую ложечку для насыпания чая и всё остальное). Рядом с набором лежал человек, не подающий признаков жизни.
Это был невысокий светлокожий японец средних лет с тёмными, слегка завитыми волосами, и овальным лицом с высоким носом и остекленевшими глазами, блестящими, как у большинства "свежих" мертвецов. Мужчина отличался худощавым телосложением и был одет в прибывающий в идеальном порядке деловой костюм. Во рту жертвы лежала старинная монета с квадратным отверстием.
Осторожно опустившись рядом с трупом на колени, Хан закатал правый рукав пиджака и рубашки мертвого, и нашёл там то, что искал. Тёмное тату в виде иероглифов — "悪魔の息子". В переводе с японского это означало "Сын Демона". Сомнений не оставалось — как и предыдущие жертвы, убитый был членом якудзы.
Кем бы ни была таинственная аномалия, охотящаяся на преступников в Токио, она вновь сумела ускользнуть. Но на этот раз Хан был близок как никогда. Ему почти удалось настигнуть загадочного убийцу. Тибетский монах чувствовал его энергию в воздухе. Чувствовал его силу. Увы, таинственный мститель уже ускользнул.
Так же в Токио, специальный район Синдзюку, квартал Кабуки-тё, немногим позже.
Шун, ловко орудуя палочками, с аппетитом уминал за обе щеки горячий рамен, от которого ещё поднимался густой пар. Лапша, свинина, ростки бобов мунг, капуста-комацуна, яйца, водоросли-нори и прочие ингредиенты этого сытного блюда один за другим исчезали во рту проголодавшегося парня. Время от времени Симидзу откладывал палочки и брал в руки ложку, переключаясь на мясной бульон. Наконец пиала опустела, и Шун, довольный, откинулся на спинку стула.
Симпатичная официантка-японка с лиловыми цветными линзами и стрижкой-каре (её звали Азуми) подошла к Шуну и поинтересовалась, не принести ли ему чего-нибудь ещё. Шун попросил дать ему такояки и бутылку Calpis-а с собой. Вскоре небольшие шарики из жидкого теста с начинкой из варёного осьминога и овощей, упакованные так, чтобы их можно было есть и на улице, а также безалкогольный негазированный напиток с лёгким молочным вкусом уже оказались рядом с Симидзу. Шун приготовился оплатить заказ, но Азуми жестом показала, что в этом нет необходимости.
— Постоянным клиентам сегодня за счёт заведения, — улыбнулась она.
Шун поблагодарил Азуми и, eбрав еду и напиток в рюкзак, вышел на улицу. Завернув за угол, Симидзу надел чёрную как уголь балаклаву и накинул капюшон, после чего ловко вскарабкался на крышу соседнего здания по пожарной лестнице. Двигаясь стремительно и скрытно, так что никто из идущих по улице прохожих не мог его заметить, Шун добрался до находящегося неподалёку Отеля Любви.
Теперь Симидзу стоял на крыше находящегося напротив Отеля дома, откуда отлично видел маленький закрытый дворик, разделявший строения. Там стояла пара машин и не было ни единой души. Ловко цепляясь за выбоины и выступы в стене, Шун спустился в вниз и поспешил к служебному входу в Отель, оставшись не замеченным. Вернее, Симидзу был уверен, что его никто не видит.
Стоящий на крыше ещё одного находящегося поблизости здания под прикрытием труб Хан внимательно проследил за тем, как Симидзу проник в здание, после чего воспользовался коммуникатором М.И.Ф.
— Джейс, где ты? — спросил Хан.
— Только приземлился на базе М.И.Ф. в Токио, — ответил агент.
— Сейчас я назову тебе адрес. Отправляйся по нему на крыльях ветра. Я нашёл его.
Там же, Отель Любви, немногим позже
Пол коридора устилал мягкий пушистый ковёр, со стен на Шуна смотрели кричащие плакаты порнографического характера. Синоби был быстр как ветер и тих как тень. Он уже миновал несколько коридоров, избежав столкновения с пришедшими сюда парами благодаря быстрой реакции и отличному умению прятаться (декоративные вазы с искусственными растениями и причудливые извращённые скульптуры служили Симидзу великолепным прикрытием). Теперь ниндзя стоял перед закрытой дверью номера 444, из-за которой доносились отнюдь не двусмысленные звуки.
Шун легонько, так, чтобы не привлечь нежелательного внимания, попытался открыть дверь. Было заперто. Синоби присел на корточки рядом с замком и достал отмычки, после чего неторопливо и уверенно приступил к взлому. Работая аккуратно и старательно, ниндзя вскоре преуспел. Избавившись от препятствия на своём пути, он приоткрыл дверь.
Ниндзя увидел комнату с зеркальным потолком, большими кроватями, плакатами и стеклянной ванной, наполненной горячей водой с пеной. На кровати рядом с двумя хорошенькими девушками лежал член якудзы. Войдя в номер, синоби кашлянул. Часть воды из ванной поднялась в воздух и замерла там, а затем подплыла к Шуну и материализовалась в его руке в сай. Девушки заверещали, напуганные вторжением Симидзу и его сверхъестественными способностями.
— Извиняюсь за беспокойство, — спокойно сказал Шун, а затем его голос стал жёстче. Теперь в нём слышалась сталь. — Пошли вон, шлюхи.
Дважды повторять не пришлось. Напуганные японки поспешили ретироваться, не переставая голосить. Сомнений в том, что вскоре здесь будет охрана, не было. К счастью, много времени Шуну не требовалось.
Полуголый мужчина, лежащий на кровати, отличался хорошим телосложением. На его животе выделялись рельефные кубики, развитая мускулатура намекала на то, что он много времени уделяет тренировкам. На овальном лице брюнета читались лёгкое замешательство, подавляемый им страх и готовность к бою.
— Кто ты такой? — спросил, приподнимаясь на локтях и принимая сидячее положение, японец. На его руке темнела татуировка, гласящая "悪魔の息子".
— Безликий, — ответил Шун. Безликий, カオナシ (Каонаси). Под таким именем его знали члены криминальных группировок и сотрудники полиции.
Бандит резко поднялся. Шун подкинул сай в воздух, схватил его за центральный зубец и метнул во врага. Сай вонзился преступнику глубоко в правое плечо. Тот выругался и застонал.
Водяной шар взлетел из ванной и вскоре замер около Шуна, преобразовавшись в кунай. Симидзу взял висящее в воздухе оружие.
— Акио Ясуда, — сказал Шун. — Ты подвёл этот город.
Кунай полетел прямо в бандита. Тот не успел уклониться, и оружие вонзилось ему в голову. Акио рухнул на ковёр. Затем и сай, и кунай вылетели из убитого, отлетели обратно к ванной и разлились над ней водой.
Шун приблизился к убитому и достал из кармана старинную монету. Руки шиноби были в перчатках. Наклонившись, Симидзу поместил её в рот мертвеца. Затем он подошёл к окну, раздвинул шторы и одним точным ударом разбил стекло.
Внизу была шумная улица, полная людей и транспорта. Сзади, из коридора, раздался шум. Это была охрана. Высунувшись из окна, Шун метнул вверх кошку. Вскоре ниндзя уже был на крыше отеля. К его удивлению, здесь его поджидали двое.