1 глава
1 сентября 1998 года.
В зале Кингс-Кросс собрались юные волшебники, которые должны были отправиться в «Школу чародейства и волшебства» — Хогвартс. В этом году там было шумнее чем обычно: толпа расходилась и восторженно смотрела на троицу молодых людей, направлявшихся к своему вагону.
Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и Рон Уизли — золотая троица. Такое прозвище им дало общество.
Тёмного Лорда больше нет.
После того, как они одержали над ним победу, их имена знал каждый волшебник. Но имя Гарри Поттера звучало громче всех.
Слава, награды, светские приемы, деньги — все это окружало их после войны. Вот что получила золотая троица, но хотели ли они этого?
Нет.
Они сделали это ради защиты своих близких, ради будущих поколений. Сейчас они должны были сделать выбор. Чем заняться, когда Волдеморта больше нет, а страна приходит в себя после войны.
Гермиона Джин Грейнджер, подружка золотого мальчика, который выжил и одержал победу над Темным Лордом, всё-таки решила продолжить свое обучение в Хогвартсе. Ей даже удалось уговорить своих непутевых дружков, чтобы они последовали её примеру. Но несмотря на то, что они решили продолжить свое обучение, министерство сделало для героев исключение и позволило вступить в ряды Авроров, так что своих мальчишек Гермиона не часто будет видеть в школе. Она даже не знала, хорошо это или плохо? Может, наконец, придет покой без всяких приключений? Возможно.
Вдруг все затихли. Тишина нахлынула так же незаметно, как и исчезла. Люди начали шептаться между собой, смотря куда-то за спины золотой троицы, оценивая кого-то. Кто-то смотрел враждебно, некоторые подростки с восторгом охали. В их глазах отражалась фигура статного молодого человека. Его самоуверенная походка вселяла холод и страх одновременно с восторгом, длинные ноги были скрыты за дорогой тканью брюк и не менее дорогого пальто, у облоченного во всё чёрное парня выделялась платиновая макушка, а длинная чёлка закрывала его лоб, чуть достигая до глаз, аристократичные черты лица идеально подходили его стилю. Бледная кожа, алые губы, серые глаза, которые так и показывали всю его высокомерность.
Сомнений не было. Это был Драко Малфой.
Так называемый антигерой всего волшебного мира, но было ли это на самом деле так?
Многие задавались вопросом, почему он тут. Его должны были посадить в Азкабан, но он чудом избежал этой участи. Его спасла мать и Поттер со своей свитой: сучкой-грязнокровкой и тупым веснушчатым Уизли.
Этого ему еще не хватало. Он готов был сесть в Азкабан хоть навеки. Лишь бы не получать помощь от них, но нет. Святой Поттер, друг грязнокровок, должен был вытащить его оттуда. Зачем они это сделали? До сих пор непонятно. Ведь сейчас, когда их глаза пересеклись, они будто съедали друг друга заживо.
Если бы взглядом можно было убивать, то они оба были уже мертвы. Эта ненависть готова была уже вот-вот вырваться наружу, уничтожая изнутри, заставляя желваки на острых скулах двигаться чаще, а челюсти крепко сжаться. Если бы там не было столько детей, то драка была тут же завязана, но их отвлек громкий гул Хогвартского экспресса, сообщая о том, что уже пора выезжать.
Первой опомнилась Гермиона. Потащив за собой Гарри с Роном, они скрылись за железными дверями паровоза.
Грохот, разнесшийся по всему залу, сообщал о том, что экспресс двинулся со своего места. Именно с этого паровоза начиналась новая история для юных волшебников, с радостью готовшие начинать своё путешествие в мир тайн и волшебства.
Идя по небольшим коридорам, Гермиона словила состояние дежавю и чувство ностальгии. Сердце будто замерло. Кровь остановилась, отказываясь продолжать своё привычное движение по венам, проходя по всему телу. В голове медленно, но верно, начали появляться воспоминания. Вот она — одиннадцатилетняя, с непослушной копной волос, идет по тем же коридорам, ища пропавшего питомца Невилла, и, проходя мимо одних из многочисленных купе, она замечает двух мальчишек: один был худощавым, в очках, а другой — рыжеволосый мальчик, с жадностью поглощавший гору сладостей, держа в руках свою волшебную палочку. Она сразу смекнула, что к чему, и захотела продемонстрировать свои способности.
Кто бы мог подумать, что в будущем они станут неразлучными друзьями, выберутся из кучи неприятностей, в которые сами и влезали, а в дальнейшем вообще победят одного из сильнейших волшебников столетия.
Столько воды утекло, столько слёз было пролито, столько людей их покинули, столько боли и крови было в их прошлом. И это оставило след в душе каждого. Каждый по своему изменился. Не только золотое трио, но и те ученики, участвовавшие в этой войне. Ученики, находившиеся в Хогвартсе на момент нападения. Это коснулось даже слизеринцев. У большинства из них родители были Пожирателями смерти, но никто не был втянут во все это, кроме одного.
Драко Малфой, чистокровный волшебник, презирающий все и вся, что связано с маглами. Самовлюбленный и гордый. Вечный враг золотого трио. Начиная с шестого курса, он замкнулся в себе, отстранился ото всех, стал Пожирателем смерти, и, получив одно из сложнейших заданий, принялся к его выполнению.
Но он не хотел.
Не хотел становиться убийцей, не хотел убивать Альбуса Дамблдора.
Но должен был. И это случилось. Директор был убит, хоть и не им, а Северусом Снеггом.
Впрочем, эти несколько лет кардинально его изменили. Где-то глубоко в голове появились новые демоны, которых сложно было утихомирить.
Они, будто паразиты, впиваются всё глубже, доходя до черепной коробки, и хотят его полностью поглотить.
Он был обычным задирой, папиным сынком, а сейчас в кого он превратился?
Вдруг до Гермионы дошло, о ком она сейчас задумалась. Старательно встряхнув головой, она постаралась убрать столь назойливые мысли о своем однокурснике и продолжила свой путь. Чувство ностальгии никак не покидало её.
Внезапно, как гром средь ясного неба, в её голове появилась мысль. Мысль, заставившая что-то внутри сжаться. В горле появилось ощущение тяжести. Боль и тоска — вот что её окутало. Девушка поняла, что это последний раз, когда она вот так ходит по коридорам Хогвартского экспресса. Да о чем уж говорить — это последний раз, когда она в него садится, направляясь в свою школу.
Скоро она окончит её. Год. Остался всего один несчастный год, и всё это закончится. Придётся вступить в мир взрослых.
Да, война заставила их всех повзрослеть, но это другое. После Хогвартса всё будет по-другому.
Найдя парней в небольшой кабине, она присоединилась к ним. Друзья детства принялись обсуждать, что же им предстоит встретить в Хогвартсе в этом году:
— Я надеюсь, что хотя бы этот год будет без приключений, — в голосе волшебницы можно было проследить нотки иронии. Ей просто хотелось спокойно провести этот год: без приключений, без опасностей, побыть простой ученицей. — Так что, Гарри, пожалуйста, постарайся не вляпаться в неприятности.
— Герм, это его призвание, ты же знаешь, — Рон положил свою руку на плечо друга, тем самым поднеся его ближе к себе. На что тот лишь виновато улыбнулся. Получив от своей подруги пронзающий взгляд, парни поняли, что её лучше не беспокоить.
— Я просто хочу посвятить этот год урокам, взять от него как можно больше, ведь он… он последний...
Некая грусть заполнила воздух маленького купе. Каждый думал о своём, стараясь произвести в своем сознании прошедшие дни, эмоции, вспомнить всё. Но эту тишину нарушил скрип тяжелой тележки и стук в дверь — это была старая продавщица сладостей, которая на протяжении семи лет продавала им вкусности.
- Нам, пожалуйста, всего понемногу, — Гарри Поттер направился к пожилой даме, чтобы взять у неё все сладости, которые решил купить. Гермиона и Рон лишь удивленно смотрели на него, не понимая, к чему всё это. Закончив с продавщицей, он с горой конфет в руках повернулся к своим друзьям, — Эм… не могли бы вы мне помочь? — Рон вскочил с места и, взяв у друга немного конфет, положил их между собой, как тогда, на первом курсе.
— Гарри, неужели ты настолько проголодался? — Гермиона решила, что парень поступил глупо, купив все это, ведь даже втроем они не потянут столько сладостей.
— Не стану отрицать, но вы должны мне помочь в этом, так что налетай!
— Как думаете, попадутся ли нам наши карточки? Это будет самым счастливым моментом в моей жизни.
— А ты в своем репертуаре, Рон, — взяв одну из сладостей, Гермиона принялась распробовать его на вкус и, открыв очередной учебник, уселась поудобнее, чтобы поскорее начать чтение. — А теперь, прошу меня простить.
***
Уже было довольно темно, когда громкий гул паровоза разнёсся по всей платформе. Они доехали.
Одинокая луна светила в небе, отдаваясь легким светом на земле и освещая запретный лес, а за ним всю территорию Хогвартса. В деревушке Хогсмит, которая была неподалеку, все ещё было довольно шумно; окна домов горели ярким огнём, прохожие бродили по улицам деревенской местности. Все были по особому счастливы, прохожие улыбались друг другу, даря тепло — всё было пропитано некой чарующей атмосферой.
Студенты табуном выходили из дверей паровоза. Тут же, обращая свой взор на холмы, где возвышался замок: потрепанный, всё еще требующий восстановления, но так же могущественный.
За окнами замка можно было разглядеть теплый свет, который манил всех стоящих тут волшебников. Хотелось уже избавиться от ощущения осенней прохлады на своей коже и побыстрее очутиться в замке. В тепле и уюте.
Хагрид стоял на своем привычном месте, распределяя первокурсников по лодкам.
Как всегда, поздоровавшись с великаном, привычная компания — Невилл, Луна, Рон, Гарри и Гермиона — отправились к каретам. Как хорошо, что хоть это не изменилось.
***
— Теперь, когда первокурсников распределили по своим факультетам, я готова произнести приветственную речь.
Голос Макгонагалл пронёсся по всему залу. Внимание всех учеников было направлено на неё.
Казалось, за эти несколько месяцев профессор успела постареть ещё на несколько лет, что не так уж и странно, учитывая через что ей пришлось пройти.
Гриффиндорка встряхнула головой, стараясь убрать из неё ненужные мысли.
"Вникай в слова директрисы, Гермиона, просто не думай ни о чём" - пронеслось в голове девушки.
— Я бы хотела сообщить о том, что в этом году некоторые факультеты будут разделять между собой общую гостиную.
Сказала, как отрезала, и взглянула своими хитрыми, кошачьими глазами на ошарашенных учеников женщина в шляпе, чувствуя, как накаляется напряжение в воздухе и закипают некоторые старшекурсники.
— Что это значит, профессор?
Почти все уставились на него. Неужели решил подать голос? Весь вечер лениво сидел и перебирал волосы Паркинсон, оценивая её пронзающим, пошлым взглядом. А теперь что?
Гермиона хмыкнула про себя и повернулись к профессору, ожидая объяснений. Её саму так же заинтересовало заявление Макгонагалл.
— Мистер Малфой, сядьте, пожалуйста. Староста должен вести себя сдержанней, — губы её превратились в тонкую линию, взгляд приобрёл прежнюю строгость. — Это значит, что у Гриффиндора и Слизерина будет общая гостиная, так же как у Хаффлпафа и Когтеврана. После недавних событий Хогвартс не до конца восстановлен, плюс ко всему — это будет отличный шанс примирить факультеты. У старост будет отдельная гостиная и свои комнаты, а теперь поступайте к трапезе.
***
— Как это понимать? Я не собираюсь жить с Уизли, и, что еще хуже, с Грейнджер, профессор, — раздражение так и крутилось вокруг него и окутывало; ещё немного и можно было бы увидеть его ауру, всю красную от гнева.
Сердце пропускало удары как бешеная машина, кровь хлынула прямо в мозг, из носа почти что шёл пар. Он чувствовал, как злость медленно разливалась в крови, сосало под ложечкой. Хотелось втоптать в землю лицо старухи; этот строгий взгляд, которым она смотрела из-под круглых очков, черт.
— Мистер Малфой, это моё окончательное решение, и оно не подлежит изменению. Факультеты должны жить в мире между собой, школа не место для вражды, а ваша роль — воплотить эту идею в реальность. Я полностью полагаюсь на вас.
"Чёрт, чёрт, чёрт", - мысли табуном бились в голову.
Старуха, да ты хоть знаешь какие усилия ему приходится приложить к тому, чтобы не убить Уизли в этот самый момент, не задушить Грейнджер к чертям?
Всё-таки он повернул голову и посмотрел в их сторону.
"Стоят бок о бок, будто влюблённая парочка, которой помешали, хах. Что за взгляд невинной овечки, Грейнджер?"
"Раздражаешь".
— Не волнуйтесь, профессор, мы сделаем все, что в наших силах.
"Нет, Грейнджер, не мы, а ты. Ты сделаешь, а я прослежу за твоим триумфальным провалом".
Серый ураган бушевал во взгляде, он будто поглощал её всю; волна злости билась о его радужку, заставляя зрачки сузиться в несколько раз. Грязнокровка неуверенно поёжилась, натягивая рукава свитера до пальцев, ощущая, как глубокая дыра появляется в затылке от взгляда. Его взгляда.
По телу прошлась дрожь, обматывая, словно колючая проволока, от загривка до пят. Хотелось встряхнуть с себя этот тяжёлый, пронзающий до глубины души, взгляд, несущим в себе столько ненависти.
"Нет, ты не посмотришь в его сторону, он только этого и ждет. Чтобы осмотреть с головы до ног, вылизывая глазами, ухмыльнуться, а в конце одарить уничтожающим взглядом, чтобы ты почувствовала себя самым ничтожным человеком на земле", - убеждала себя Грейнджер.
Наконец, Макгоннагал подала голос, ехидно посмотрев на присутствующих из-под круглых очков.
— Что ж, надеюсь, с этим вопросом мы разобрались. Теперь я бы хотела показать вам ваши комнаты. Мистер Малфой и Мистер Уизли будут разделять одну комнату, мисс Паркинсон с Мисс Грейнджер — другую.
— Что? Жить в одной комнате с этой гряз...
— Мисс Паркинсон, следите за своими выражениями! — профессор прошла к двери и, выйдя из комнаты, дождалась, пока остальные последуют её примеру.
Тени от огня факелов старательно бегали по стенам школы. Стук каблуков Минервы разнёсся по всему коридору, ударяясь о стены и наполняя эхом всё помещение; сзади шли её ученики, буравя друг друга взглядом. В голове Малфоя никак не укладывался тот факт, что он будет жить с гриффиндорцами. Что ещё хуже — с героической парочкой. Видит Салазар — в этом году прольется чья-то кровь, и уж точно не его.
Он сжал кулаки так, что кожа на костяшках побелела. Положив руки в карманы мантии,
платиноволосый стянул её чуть ли не до пола. Кровь ударила в голову, в ушах стоял громкий звон от того, как она проносится по всему телу, вынуждая жить, дышать, чувствовать.
Ах да, чувствовать.
Паркинсон же повисла на руке. Парень повернул голову и встретился с тёмной макушкой девушки, уверенно шагавшей рядом с блондином. Пышная грудь давала о себе знать даже сейчас. Она знала, что он чувствует эту мягкость. Дразнила, чёртова сучка. Прильнула к руке всем своим весом, прижималась, томно дышала. Из-под опущенных век можно было увидеть нездоровый блеск в чёрном омуте глаз. Этот чёртов румянец на щеках, мягко лёгший на нежную кожу и закушенные губы. Эти чёртовы губы сводили с ума. Хотелось распороть тонкую кожу, выпить всю кровь. Кристально чистую, как и у него самого.
— Это ваша дверь в гостиную, а пароль — Лимонные дольки.
Довольно худая дама посмотрела на присутствующих своими голубыми глазами, в которых можно было разглядеть некую грусть; её платье идеально подходило под цвет радужки. Та в свою очередь немедленно отреагировала на пароль и поспешила отворить проход в гостиную.
Сзади кто-то прыснул. Малфой мог поклясться, что это был Уизли.
"Настолько рассмешил этот тупой пароль? Да, Уизли, ты ничуть не изменился".
— Пройдемте внутрь, — Макгоннагал поспешила войти и направиться в гостиную.
Их встретил тёплый воздух. В глаза бросился камин, который предварительно разожгли. Гостиная просто манила своим "уютом".
Смешанные цвета факультетов так и норовили портить образовавшуюся идиллию. Разве можно так издеваться над благородными цветами слизерина, и добавить в интерьер еще и эти ужасные, режущие глаза, оттенки гриффиндора. Взору бросился удобный, кожаный диван и два кресла. Ну хоть что-то хорошее.
— В правой стороне находится спальня девушек, а в левой — ваша, молодые люди, — Минерва невзначай прошлась взглядом сначала по Уизли, а потом посмотрела на Малфоя, как бы намекая, что не потерпит протестов.
Черт возьми, только этого не хватало. Волна раздражения прошлась по всему телу, заставляя желваки на скулах проявиться белым пятном на безупречной коже, будто танцуя под ней.
— Что? Только не говорите, что я буду делить спальню с ней! — Пэнси с отвращением на лице посмотрела на гриффиндорку, крепко сжала руку парня, вцепившись в предплечье.
— Знаешь, Паркинсон, я тоже не в восторге от этой ситуации.
Гриффиндорка тяжело вздохнула. Хуже дня и представить сложно. Делить гостиную со слизеринцами, что ещё хуже — с Малфоем и Паркинсон. Голова просто раскалывалась, словно кто-то невидимый давил на неё с обеих сторон. Ещё немного, и можно было бы услышать характерный звук. Гул крови яростно бил по ушам, из-за чего приходилось вслушиваться в каждый удар сердца. Из мыслей её вынул строгий голос Макгоннагал.
— Мы хотим сгладить вражду между факультетами. Вы будете примером для всех. Именно поэтому у вас общие комнаты. Надеюсь, вы поняли меня, мисс Паркинсон. Повторять это я больше не намерена.
— Тц, да профессор.
— Примером? Профессор, это просто невозможно, с ними общий язык найти — научить змею разговаривать, — да, кажется, Рон тоже не в восторге.
Рыжие волосы были в полном беспорядке, будто у того на голове ворона недавно сидела, неряшливый вид саднил глаза, и Малфой поспешил направить свой взгляд в другую сторону.
И лучше бы он этого не делал.
На глаза попались каштановые волосы, не желавшие слушаться свою хозяйку, в голове промелькнула мысль, что та ничем не отличается от своего нищебродца дружка. На эту мысль парень ухмыльнулся и скривил чуть пухлые губы в ухмылке.
Школьная форма и ровная, как натянутая струна, спина. Да, Грейнджер в своем репертуаре.
Посмотрел на Пэнси. Та определённо была полной противоположностью Грейнджер. Ровные, блестящие чёрные волосы, пухлые губы, отличные формы и умелый язык.
Драко закрыл глаза, пытаясь мысленно уйти из этой душной комнаты. Слишком назойливое место, но чертова старуха решила его вывести окончательно..
— Это не обсуждается! Чтобы до конца учебного года между факультетами не было и намёка на вражду!
"Ушла, наконец-то. Теперь можно спокойно..."
И снова перед глазами маячила фигура треклятого Уизли.
Блять.
Спина напряглась, глубоко внутри проснулась почти животная ярость, ненависть, отвращение. Делить с Уизли комнату. Нет, ни за что. Лучше поцеловать лягушку, чем спать в одной комнате с Уизли.
— Я спать с тобой не буду!
Голос пронёсся по гортани, донёсся до его же ушей, распространяясь по всей комнате. Еле сдержанное рычание, от которого мурашки ходят ходуном по всему телу.
— Не волнуйся, Малфой, с ублюдками я комнату не делю. Так что твои чувства взаимны.
— Ох, что это? Неужели веснушчатый малец за все годы в Хогвартсе научился, наконец, дерзить? Аж ушам своим не верю.
— Что ты сказал? — замахнулся Уизли так, что кулак почти дошел до самодовольной ухмылки оппонента.
Почти.
—Нет, Рон, не надо. Он этого не стоит, — Гермиона крепко держала рыжего за предплечье, потянув к себе.
"Пф, будто ты можешь что-то изменить, грязнокровка", — пронеслась гордая мысль в голове слизеринца.
— Да, правильно, Рон, послушай свою шавку. В противном случае останешься со стёртыми в порошок костями, — лицо искривила противная ухмылка, а ногти в который раз за этот ужасный вечер впились в чуть черствую кожу ладоней.
Грейнджер на секунду выпала из реальности, глаза горели жарким огнём, по всему телу прошлось раздражение, проявившись мурашками на коже. Хотелось стереть эту самодовольную ухмылку с лица блондина, но она обещала. Обещала Макгоннагал, что будет мир. Ох, как бы ей хотелось сейчас отпустить Рона, дать ему ударить Малфоя хотя бы разок, но нельзя. Не тут.
Она крепче вжалась в руку парня и всем телом почувствовала напрягшиеся мышцы.
— Ах ты... Гермиона, отпусти! — так и рвался в бой рыжеволосый, а Малфой стоял. Просто стоял и смотрел, как девушка пытается успокоить своего недо<s>парня</s>
— Рон, пожалуйста, успокойся. Мы можем решить эту проблему по-другому.
— Да, конечно, я даже не сомневаюсь, что выскочка Грейнджер что-нибудь да придумала. Отвал башки просто, — глаза злобно сверкнули, а до ушей донёсся скрипучий смех Паркинсон. Уж больно тихой она была сегодня.
— В отличие от тебя, Малфой, моя голова хотя бы работает. Я предлагаю поменяться местами. Пэнси будет с тобой, а Рон — со мной.
— А что, вполне занятная идея. Я не против, — Паркинсон оценивающе посмотрела на Гермиону, удивленную такому одобрению со стороны слизеринки.
— Вот и отлично. Пошли, Рон, — взяв свои вещи, Гермиона потащила парня за собой на правую сторону.
"Заглушку не забудьте поставить, когда трахаться будете. Не хочу слышать твой противный голос и неудовлетворённые стоны, Грейнджер", — хотелось бы ему так сказать, но копна непослушных волос уже скрылась за темной аркой.
На сегодня с него хватит, хочется просто спать.
— Пошли, Пэнс, хочу, наконец, отдохнуть, — кинул он девушке, поднимаясь по лестнице в комнату.