Часть 25: Ловушка в ночи
*Если Вам понравилось, то пожалуйста проголосуйте за часть) Так я вижу актив и Ваш интерес к истории, а так же это помогает в продвижении книги, заранее спасибо)
Лес вокруг лагеря разведкорпуса утопал во мраке, лишь слабый лунный свет пробивался сквозь густые кроны, отбрасывая зловещие тени на землю. Холодная ночь пропиталась сыростью и едким запахом пепла от сгоревшего склада, напоминая о недавнем хаосе. Разведкорпус готовился к вылазке к старой башне, где, по данным Саши и Конни, скрывались Флок и, возможно, Райнер. Тень предательства Жана Кирштейна, умело втирающегося в доверие, висела над лагерем, как ядовитый туман, отравляя умы. Эрен Йегер стоял у опушки, его зелёные глаза пылали решимостью, но под ней бурлил страх. Видения Прародителя — пылающий Парадиз, падающий Райнер, шепчущий Зик, Микаса с разорванным шарфом, её кровь на его руках — раздирали его разум. Голос Прародительницы Имир был как буря, обещающая хаос, но любовь Микасы, их клятвы под вишнёвым деревом, оставались его якорем, удерживающим от пропасти.
Микаса стояла рядом, её красный шарф, покрытый сажей, трепетал на ветру. Её тёмные глаза сканировали лес, рука сжимала рукоять клинка, а другая касалась кулона — символа их нерушимой связи. Письмо Йелены и шифр, найденный Армином, подтверждали, что Жан — Ж.К., но его ложь была настолько убедительной, что даже Армин сомневался. Хистория, обещавшая остановить Зика, была под подозрением, и Микаса чувствовала, что эта ночь станет переломной. Она посмотрела на Эрена, её голос был мягким, но твёрдым.
— Эрен, — сказала она, её дыхание клубилось в холодном воздухе, — Жан водит нас за нос. Если это ловушка, мы должны быть готовы ко всему.
Эрен кивнул, его кулаки сжались, костяшки побелели. Он чувствовал, как Прародительница тянет его в бездну, но тепло Микасы прогоняло тени. Он шагнул ближе, его пальцы коснулись её щеки, их взгляды встретились, полные боли и решимости.
— Я знаю, Микаса, — сказал он, голос хриплый, почти сломленный. — Но я боюсь... боюсь, что Прародительница сделает меня монстром. Если я потеряю себя... обещай, что остановишь меня.
Микаса покачала головой, её глаза вспыхнули. Она прижалась к нему, её руки сжали его плечи, пальцы впились в ткань.
— Ты не монстр, Эрен, — отрезала она, голос дрожал от эмоций. — Это она хочет сломить тебя. Но я не дам. Ты — мой дом, мой мир.
Эрен смотрел на неё, его сердце сжалось от её слов. Он хотел ответить, но шаги за спиной заставили их обернуться. Леви Аккерман, Армин, Энни, Саша и Конни стояли у костра, их лица были мрачными, но решительными. Леви кашлянул, его голос резкий, как клинок.
— Пора, — сказал он. — К башне. Йегер, Акерман — впереди. Арлерт, Леонхарт — прикрытие. Блауз, Шпрингер — фланги. Хистория с Ханджи, следят за Жаном. Если это ловушка, мы должны быть быстрее.
Эрен кивнул, но его взгляд задержался на Микасе. Он знал, что ночь может стать их последней, и мысль об этом жгла его. Он сжал её руку, голос опустился до шёпота.
— Микаса, — сказал он. — Мне нужно... минутку. Только с тобой.
Микаса посмотрела на него, её глаза смягчились, и она кивнула. Они отошли от группы, скрывшись за деревьями, где старая хижина, полуразрушенная, стояла в тени. Леви прищурился, но промолчал. Саша и Конни занялись проверкой оружия, их лица полны решимости, но перед этим Армин и Энни тоже отошли в сторону, их шаги были неуверенными, словно их тянуло друг к другу против воли.
________________________________________________________________________________
Армин и Энни остановились у старого дуба, в тени, где лунный свет едва касался их лиц. Его голубые глаза искрились тревогой, а её — холодной решимостью, но под ней пряталась уязвимость. Энни держалась за бок, её рана всё ещё болела, но она стояла прямо, её светлые волосы блестели в полумраке. Армин смотрел на неё, его сердце колотилось, пальцы нервно сжимали ремень УПМ. Он вспомнил их поцелуй в лесу — его тепло, её неожиданную мягкость — и теперь, перед этой опасной ночью, он не мог отвести взгляд. Его голос дрожал, когда он заговорил.
— Энни, — начал он, его голубые глаза поймали её взгляд, — я... я не хочу, чтобы ты снова рисковала. Твоя рана... ты могла умереть.
Энни хмыкнула, её губы дрогнули в слабой, почти насмешливой улыбке, но её глаза были мягче, чем обычно. Она шагнула ближе, её рука коснулась его запястья, пальцы холодные, но дрожащие, выдавая её волнение.
— Я не хрупкая, Арлерт, — сказала она, голос сухой, но с теплотой, которой он не ожидал. — И... ты был там. Это помогло.
Армин замер, его щёки порозовели. Он шагнул к ней, их лица оказались так близко, что он чувствовал её дыхание — лёгкое, неровное, пахнущее мятой и кровью. Его рука поднялась, нерешительно коснувшись её щеки, пальцы дрожали, но он не отступил. Энни вздрогнула, её глаза расширились, но она не отстранилась, её дыхание стало тяжелее.
— Ты важна для меня, Энни, — прошептал он, голос полон эмоций, но неуверенности. — Не как солдат, а... как ты. Я не знаю, как это сказать, но...
Энни не дала ему закончить. Её пальцы сжали его воротник, и она потянула его к себе, её губы врезались в его в неожиданном, почти отчаянном поцелуе. Это было неуклюже — их зубы слегка столкнулись, его руки застыли в воздухе, не зная, где осесть, а её хватка была слишком сильной, почти болезненной. Но страсть вспыхнула, как искра в сухой траве. Армин ответил, его руки наконец нашли её талию, притягивая её ближе, его пальцы впились в ткань её куртки. Энни ахнула в его рот, её пальцы запутались в его светлых волосах, дернув их сильнее, чем нужно, и он застонал, звук был смесью удивления и желания.
Их поцелуй углубился, их языки встретились, неуверенные, но жадные, словно они пытались украсть друг у друга воздух. Энни прижалась к нему, её тело дрожало — от раны, от страха, от чего-то, что она не могла назвать. Армин, неопытный, но ведомый инстинктом, сжал её талию крепче, его пальцы скользнули под её толстовку, нащупав тёплую кожу её спины, покрытую шрамами от её титанической формы. Энни вздрогнула, её дыхание сбилось, но она не отстранилась, её губы нашли его шею, оставляя влажные, горячие следы. Армин задохнулся, его руки дрожали, но он притянул её ближе, споткнувшись о корень дуба, и их тела прижались к стволу, её спина ударилась о кору.
— Армин, — выдохнула она, голос хриплый, почти умоляющий. — Не говори ничего. Просто... будь здесь.
Он кивнул, его сердце колотилось, и он поцеловал её снова, их движения были неловкими, но полными страсти. Его пальцы неуверенно скользнули по её бокам, задевая повязку на ране, и он замер, боясь причинить боль, но Энни схватила его руку, прижимая её к себе, её глаза горели. Она прикусила его нижнюю губу, её дыхание было рваным, и он застонал, его тело прижалось к её, их неопытность смешивалась с голодом, который они не могли контролировать. Они отстранились, их лбы соприкоснулись, дыхание тяжёлое, лица пылающие. Энни отвернулась, скрывая румянец, её голос был тихим.
— Ты слишком добрый, Армин, — прошептала она. — Это... опасно.
Армин улыбнулся, его пальцы всё ещё касались её руки, дрожа от пережитого.
— Может, и так, — сказал он. — Но ради тебя... я готов рискнуть.
Энни хмыкнула, её рука сжала его, и они вернулись к группе, их взгляды говорили больше, чем слова, их связь окрепла в этом неловком, но важном моменте.
________________________________________________________________________________
Эрен и Микаса вошли в хижину, её деревянные стены скрипели под порывами ветра, а пробитая крыша открывала звёздное небо. Эрен остановился, его дыхание было тяжёлым, глаза полны боли. Прародительница шептала громче, её голос — как раскаты грома, предвещающие конец. Он повернулся к Микасе, его голос ломался.
— Микаса, — начал он, — я вижу это каждую ночь. Ты умираешь. Из-за меня. Прародительница показывает мне твою кровь, твой шарф... я не могу это остановить.
Микаса шагнула к нему, её руки обхватили его лицо, заставляя взглянуть в её глаза. Её тёмные зрачки горели любовью и сталью.
— Это не ты, Эрен, — сказала она, голос дрожал, но был твёрд. — Это она. Прародительница хочет забрать тебя, но я не позволю. Ты — мой, Эрен. Мой.
Её слова ударили его, как молния. Он сжал её запястья, пальцы дрожали, но хватка была крепкой. Он вспомнил их ночь под вишнёвым деревом, их страсть, их клятвы, но теперь страх был сильнее — страх, что он станет причиной её смерти. Он притянул её ближе, его лоб коснулся её, их дыхание смешалось, горячее и рваное.
— Если это наша последняя ночь, — прошептал он, голос хриплый, — я хочу чувствовать тебя. Только тебя. Забрать тебя у неё.
Микаса не ответила словами. Её губы нашли его, поцелуй был яростным, почти диким, их зубы столкнулись, языки сплелись в отчаянной борьбе. Эрен зарычал в её рот, его руки скользнули под её плащ, срывая его с плеч. Ткань упала на пол, обнажая её плечи, покрытые шрамами от УПМ, её кожу, пылающую под его пальцами. Микаса вцепилась в его куртку, её ногти царапали ткань, пока она не стянула её, обнажая его грудь, покрытую старыми шрамами, следами его битв. Её пальцы прошлись по ним, словно читая его боль, и она прижалась к нему, её грудь прильнула к его, её тепло было как огонь.
Эрен отстранился, его глаза горели, дыхание рваное. Он схватил её шарф, потянув его, затягивая ткань вокруг её шеи, как символ их связи. Микаса ахнула, её глаза расширились, но в них был не страх, а голод. Она вцепилась в его волосы, дернув его голову назад, её губы нашли его шею, её зубы прикусили кожу, оставляя красные следы. Эрен зарычал, его руки скользнули вниз, сжимая её бёдра, подтягивая её ближе, пока их тела не прижались так плотно, что он чувствовал её сердцебиение.
— Микаса, — выдохнул он, голос грубый, почти звериный. — Я не отдам тебя. Никому.
Она ответила, её голос хриплый шёпот, губы скользили по его уху.
— Тогда возьми меня, Эрен. Сейчас.
Её слова подожгли его. Он толкнул её к стене хижины, дерево скрипнуло под их весом, её спина ударилась о доски, и щепки посыпались на пол. Его руки рвали её рубашку, пуговицы разлетелись, обнажая её грудь, её кожу, блестящую от пота в лунном свете. Микаса ахнула, её пальцы впились в его плечи, оставляя царапины, пока она стягивала его ремень, её движения были яростными, почти неистовыми. Эрен сорвал её брюки, его пальцы скользнули по её бёдрам, чувствуя жар её кожи, её дрожь под его прикосновениями. Она выгнулась навстречу ему, её ноги обхватили его талию, притягивая его ближе, её дыхание было рваным, полным стонов.
— Эрен, — выдохнула она, голос ломался, ногти впились в его спину, оставляя кровавые полосы. — Быстрее.
Он не заставил её ждать. Его руки сжали её ягодицы, приподнимая её выше, и он вошёл в неё, движения грубые, почти отчаянные, словно он пытался выжечь Прародительницу из своего разума. Микаса закричала, её голос эхом отдавался в хижине, её тело содрогалось от его толчков. Она вцепилась в его волосы, дергая их, её губы нашли его, их поцелуй был беспорядочным, полным зубов и языка, их пот смешивался, пока они двигались в яростном ритме. Эрен рычал, его руки сжимали её сильнее, оставляя синяки, но она отвечала с той же силой, её бёдра двигались навстречу ему, её стоны становились громче, почти первобытными.
Стена скрипела, угрожая рухнуть, но они не останавливались. Эрен прижал её сильнее, его губы скользнули по её шее, кусая кожу, оставляя багровые метки. Его руки прошлись по её груди, сжимая её, его пальцы дразнили её кожу, пока она не выгнулась, её дыхание стало прерывистым. Микаса вцепилась в его плечи, её ногти разодрали его кожу, её тело дрожало, близкое к краю. Она шептала его имя, её голос был смесью мольбы и приказа, и он ускорился, его толчки стали глубже, яростнее, пока она не закричала, её тело содрогнулось в его руках, её ногти оставили кровавые следы. Эрен последовал за ней, его рык смешался с её стонами, их тела сплелись, потные и дрожащие, пока они не рухнули на пол, их дыхание рваное, сердца колотились в унисон.
Они лежали на холодном полу, её голова покоилась на его груди, его руки обнимали её, шарф был накинут на них, как покрывало. Эрен смотрел на звёзды через пробитую крышу, его пальцы гладили её влажные волосы, её потную кожу. Прародительница всё ещё шептала, но её голос был тише, заглушённый теплом Микасы.
— Я не отпущу тебя, — прошептал он, голос хриплый. — Даже если она заберёт меня.
Микаса подняла голову, её глаза блестели, но в них была сталь. Она коснулась его лица, её пальцы прошлись по его губам.
— Ты не уйдёшь, Эрен, — сказала она. — Потому что я держу тебя. Всегда.
Они поднялись, их одежда растрёпана, тела покрыты потом и следами их страсти. Микаса завязала шарф, её пальцы коснулись кулона, и они вышли из хижины, их руки сплетены, решимость окрепла. Эрен чувствовал её тепло, её запах, и это было сильнее Прародителя.
________________________________________________________________________________
Леви, Армин, Энни, Саша и Конни ждали у опушки, клинки наготове, УПМ проверены. Леви прищурился, заметив растрёпанный вид Эрена и Микасы, а затем Армина и Энни, но промолчал. Армин и Энни стояли рядом, их руки почти касались, лица всё ещё пылали от их момента. Саша и Конни проверяли оружие, их лица мрачные, но решительные.
Саша натянула лук, её глаза сканировали башню.
— Если Флок там, — сказала она, голос твёрдый, — я пристрелю его. За нас с Конни.
Конни кивнул, его нож блеснул в лунном свете.
— И за Жана, — сказал он, голос хриплый. — Если он предал нас... он ответит.
Леви поднял руку, его голос резкий.
— Тихо, — сказал он. — Йегер, Аккерман — впереди. Арлерт, Леонхарт — прикрытие. Блауз, Шпрингер — фланги. Если это ловушка, не давайте им шанса.
Они двинулись к башне, шаги бесшумны, напряжение осязаемо. Башня возвышалась в темноте, её стены покрыты мхом, окна тёмные. Эрен сжал руку Микасы, её тепло прогоняло страх, а Армин украдкой взглянул на Энни, её голубые глаза придали ему силы.
________________________________________________________________________________
Они вошли в башню, клинки наготове. Воздух был тяжёлый, пропитанный маслом и кровью. Леви указал на лестницу, но свист стрелы разорвал тишину, задев плечо Конни. Он ахнул, но Саша выстрелила в ответ, её стрела попала в тень. Из темноты выскочили солдаты Флока, их клинки блестели, глаза горели фанатизмом.
— Ловушка! — крикнул Леви, его клинки сверкнули, снося первого врага.
Эрен и Микаса двигались как единое целое, их клинки рассекали воздух. Микаса была вихрем, её движения точны, шарф развевался, как знамя. Эрен сражался яростно, подпитываемый Прародительницей, но держал её в узде, думая о Микасе, её тепле, её стонах.
Армин и Энни прикрывали тыл, их движения слаженные. Энни, несмотря на рану, била с холодной точностью, её кулаки и клинки сбивали врагов. Армин защищал её, его клинок дрожал, но он не отступал. Когда солдат нацелился на её спину, Армин бросился вперёд, его клинок вонзился в руку врага.
— Энни! — крикнул он, глаза расширились.
Энни обернулась, её дыхание тяжёлое, но она улыбнулась, её голос смягчился.
— Не отвлекайся, Арлерт, — сказала она, но её взгляд был тёплым, напоминая о их поцелуе.
Саша и Конни держали фланги, их стрелы и ножи сдерживали солдат. Саша выкрикивала команды, её голос полон ярости.
— За нами, Конни! — крикнула она, стреляя. — Не дай им окружить!
Конни кивнул, его рана кровоточила, но он сражался, нож сверкал в лунном свете.
Из тени наверху появилась Йелена, её светлые волосы блестели, губы изогнулись в улыбке. За ней — Флок, его рыжие волосы горели в свете факела, глаза пылали фанатизмом.
— Йегер! — крикнул Флок. — Твоё время вышло!
Эрен зарычал, его клинок столкнулся с клинком Флока, но Йелена подняла руку, и взрыв сотряс башню. Стены задрожали, пыль и камни посыпались. Микаса схватила Эрена, оттаскивая от обломков, а Леви рванулся к Йелене, но она исчезла в дыму.
— Они бегут! — крикнул Леви. — За ними!
Но из тени выскочил Райнер Браун, его бронзовые глаза пустые, плечо кровоточило. Он бросился к Эрену, кулак врезался в стену, оставив трещину.
— Эрен! — рявкнул он. — Это конец!
Микаса бросилась вперёд, её клинок сверкнул, но Райнер отбил удар, его сила была подавляющей. Эрен рванулся к нему, его ярость вспыхнула, Прародительница шептала громче, её голос был как молния. Он ударил Райнера, клинок вонзился в его плечо, но Райнер не отступил.
Армин и Энни бросились на помощь, их движения слаженные. Энни ударила Райнера в колено, заставив пошатнуться, а Армин вонзил клинок в его бок. Саша и Конни стреляли издалека, их стрелы сдерживали солдат Флока.
Йелена и Флок исчезли, их смех эхом отдавался в ночи. Леви зарычал, его клинки сверкнули.
— Мы не дадим им уйти! — крикнул он.
Эрен посмотрел на Микасу, их руки сплетены, дыхание тяжёлое. Они знали, что это только начало, а Жан, сидящий в лагере, всё ещё был их главной угрозой.
________________________________________________________________________________
Жан сидел в палатке, руки связаны, глаза блестели скрытым торжеством. Он знал, что ловушка у башни сработала, и Йелена с Флоком ускользнули. Он посмотрел на Хисторию, стоящую рядом с Ханджи, и улыбнулся, его голос был мягким, но ядовитым.
— Ты веришь мне, Хистория? — сказал он. — Я не враг.
Хистория стиснула зубы, её голубые глаза полны сомнений.
— Я не знаю, Жан, — сказала она, голос дрожал. — Но если ты с Зиком... ты уничтожишь нас всех.
Жан рассмеялся, его голос был холодным.
— Увидишь, — сказал он. — Парадиз будет спасён.
Ханджи посмотрела на него, её очки блеснули в свете лампы, её голос был резким.
— Твоя игра заканчивается, Кирштейн, — сказала она. — Мы найдём доказательства.
Жан лишь улыбнулся, его глаза скрывали расчёт. Он знал, что Йелена и Зик уже близко, и его ложь держит лагерь в смятении.
________________________________________________________________________________
Йелена и Флок стояли у костра в нескольких милях от башни, их лица были мрачными, но полными торжества. Райнер появился из тени, его плечо кровоточило, глаза пустые. Йелена держала карту, её губы изогнулись в улыбке.
— Кирштейн справился, — сказала она, голос холодный. — Они в ловушке. Зик уже у берега.
Флок стиснул зубы, его кулаки сжались.
— Йегер умрёт, — сказал он. — И Хистория станет нашей.
Райнер посмотрел на них, его голос хриплый.
— А если они перехитрят нас? — спросил он.
Йелена рассмеялась, её глаза сузились.
— Они не смогут, — сказала она. — Жан позаботился.
Продолжение следует...