Спешл: Внутри кристалла.
Тьма была её убежищем. Внутри кристалла время остановилось, мысли застыли, а мир снаружи превратился в далёкий гул, словно шум моря за горизонтом. Энни Леонхарт не знала, сколько прошло — дни, месяцы, годы? Она заперла себя в этой тюрьме, чтобы избежать боли, вины, выбора. Но даже в кристалле её разум не был спокоен. Воспоминания о Марэ, о Парадизе, о лицах тех, кого она предала, мелькали перед глазами, как обрывки снов. И среди них — голубые глаза Армина Арлерта, всегда слишком искренние, слишком проницательные.
Свет ворвался в её сознание, как удар. Кристалл треснул, его поверхность покрылась паутиной разломов, и Энни почувствовала, как её тело, скованное так долго, начало оживать. Она задохнулась, её лёгкие жадно втянули воздух, а сердце забилось неровно, словно протестуя против возвращения. Холодный камень пола подземной камеры коснулся её кожи, и она упала на колени, её светлые волосы прилипли к потному лицу. Где она? Почему?
— Добро пожаловать обратно, Леонхарт, — раздался голос, знакомый и раздражающий. Ханджи Зое стояла в нескольких шагах, её очки блестели в свете факелов. — Честно, я думала, ты так и останешься украшением нашей темницы.
Энни подняла взгляд, её глаза щурились от света. Ханджи была не одна — Леви стоял у стены, его рука лежала на рукояти клинка, а несколько солдат держали оружие наготове. Она попыталась пошевелиться, но её тело было слабым, мышцы дрожали от долгого бездействия. Цепи, которые тут же надели на её запястья, казались излишними — она едва могла стоять.
— Что... произошло? — прохрипела Энни, её голос был сухим, как песок. Она кашлянула, её горло горело.Ханджи присела на корточки, её лицо было смесью любопытства и сочувствия.— Коротко? Мы экспериментировали с энергией титанов, пытаясь понять, как работает сила Прародителя. Кажется, Эрен... или что-то связанное с ним... вызвало колебания. Твой кристалл начал разрушаться. — Она пожала плечами, её улыбка была почти виноватой. — Мы не планировали тебя будить, но раз уж ты здесь... добро пожаловать в войну.
Энни стиснула зубы, её пальцы сжали цепи. Эрен. Конечно. Даже сбежав, он продолжал влиять на её жизнь. Она вспомнила его глаза — зелёные, полные ярости и боли, — и почувствовала, как внутри шевельнулась старая вина. Она предала его, Армина, всех их. Но разве у неё был выбор?
— И что теперь? — спросила она, её голос был холодным, но в нём чувствовалась усталость. — Убьёте меня? Или заставите сражаться за ваш Парадиз?Леви фыркнул, его взгляд был острым, как лезвие.
— Не искушай меня, Леонхарт. Ты жива, потому что Ханджи думает, что ты можешь быть полезной. Но один неверный шаг — и я закончу то, что начал в Стенах.
Ханджи подняла руку, останавливая его.
— Спокойно, Леви. Энни, у нас нет времени на старые обиды. Марэ готовит вторжение — Райнер, Зик, весь их флот. Нам нужны твои знания. Тактика, слабые места, всё, что ты знаешь. — Она посмотрела ей в глаза. — Взамен мы дадим тебе шанс. Не свободу, пока не докажешь себя, но... шанс.
Энни усмехнулась, её смех был горьким.
— Шанс? На что? Умереть за ваш остров? Или за Марэ, который меня бросил? — Она покачала головой, её волосы упали на лицо. — У меня нет причин сражаться. Ни за кого.
Ханджи встала, её голос стал тише.
— Тогда найди причину, Леонхарт. Потому что сидеть в клетке ты тоже не сможешь вечно.
________________________________________________________________________________
Энни перевели в небольшую камеру в лагере, где стены были покрыты сыростью, а свет проникал только через узкое окно. Она сидела на деревянной скамье, её цепи свисали с запястий, но она не пыталась их снять. Её разум был занят другим — воспоминаниями, которые накатывали волнами, не давая покоя.
Она вспомнила кадетский корпус, те дни, когда она была просто Энни Леонхарт, а не Женский титан. Она держалась особняком, избегая дружбы, но Армин Арлерт всегда находил способ пробиться через её стены. Его вопросы — простые, но проницательные — раздражали её. Однажды, во время ночного дежурства, он спросил, почему она так закрыта.
— Зачем тебе это знать? — ответила она тогда, её голос был резким. — Это не твоя забота.
Армин улыбнулся, его голубые глаза блестели в свете костра.
— Потому что я думаю, что ты не такая, какой хочешь казаться. Ты не просто солдат, Энни. У тебя есть что-то... своё. — Он замялся, его щёки порозовели. — Я просто хочу понять.
Она не ответила, но его слова запали ей в душу. Позже, когда она предала их, заманив в ловушку в Стенах, его лицо — полное шока и боли — преследовало её. Она не хотела чувствовать вину. Она была воином Марэ, её долг был ясен. Но почему тогда его взгляд до сих пор жёг её?
________________________________________________________________________________
Дверь камеры скрипнула, и Энни подняла голову. Армин вошёл, держа в руках поднос с едой — кусок хлеба, миска супа и кружка воды. Его форма была аккуратной, но под глазами залегли тени, словно он не спал несколько ночей. Он поставил поднос на стол, его движения были осторожными, почти неловкими.
— Ханджи попросила принести, — сказал он, избегая её взгляда. — И... я хотел проверить, всё ли в порядке.
Энни посмотрела на него, её губы дрогнули в слабой усмешке.
— Всё ли в порядке? — повторила она, её голос был пропитан сарказмом. — Я в цепях, Арлерт. В камере. Как думаешь, всё ли в порядке?
Армин вздохнул, его пальцы нервно сжали край подноса.
— Я знаю, это не идеально. Но ты жива. И... — он замялся, его голос стал тише, — я рад, что ты вернулась. Даже если ты этого не хотела.
Энни прищурилась, её сердце невольно сжалось. Его искренность была как нож — острая, режущая её цинизм. Она хотела отмахнуться, сказать что-нибудь резкое, но вместо этого её взгляд задержался на его лице. Он изменился — стал выше, увереннее, но в его глазах всё ещё была та же доброта, которая раздражала её в кадетском корпусе. И, к её удивлению, успокаивала.
— Почему ты так заботишься? — спросила она, её голос был тише, чем она ожидала. — Я предала вас. Тебя, Эрена, всех. Ты должен меня ненавидеть.
Армин покачал головой, его взгляд наконец встретился с её.
— Я не ненавижу тебя, Энни. Я... пытаюсь понять. Тогда, в Стенах, я видел, что тебе было тяжело. Ты не хотела этого. — Он помолчал, его пальцы сжались. — И я думаю, что ты всё ещё можешь выбрать. Не Марэ, не Парадиз, а... себя.
Энни замерла, её дыхание сбилось. Его слова были почти такими же, как тогда, у костра, но теперь в них было больше веса. Она почувствовала, как её стены, которые она так тщательно строила, начинают трещать. Она хотела сказать, что он ошибается, что она не заслуживает его веры. Но вместо этого она отвела взгляд, её пальцы сжали цепи.
— Ты слишком наивен, Арлерт, — сказала она, но её голос был лишён обычной резкости.
— Мир не такой добрый, как ты думаешь.
Армин улыбнулся, его улыбка была мягкой, почти грустной.
— Может быть. Но я всё равно верю, что в нём есть что-то хорошее. И в тебе тоже.Он повернулся, чтобы уйти, но остановился у двери, бросив на неё последний взгляд.
— Ешь, Энни. И... если захочешь поговорить, я здесь.
Дверь закрылась, и Энни осталась одна. Она посмотрела на поднос, её пальцы медленно коснулись хлеба. Её разум был полон смятения. Она вспомнила своего отца, его слова о том, что она должна вернуться домой, чего бы это ни стоило. Вспомнила Марэ, где она была всего лишь оружием. Вспомнила Парадиз, где она впервые почувствовала, что может быть кем-то ещё. И Армина — его голос, его глаза, его веру в неё, которую она не заслуживала.
Она откусила кусок хлеба, его вкус был простым, но тёплым. Впервые за долгое время она почувствовала, что хочет жить. Не ради Марэ, не ради Парадиза, а ради себя. И, возможно, ради того, чтобы понять, что Армин видел в ней, чего она сама не замечала.
________________________________________________________________________________
Энни подняла взгляд к узкому окну, где виднелся кусочек звёздного неба. Она знала, что война близко. Райнер, Зик, Эрен — все они были частью этого хаоса, и она не могла остаться в стороне. Но теперь у неё была причина двигаться вперёд. Не долг, не приказы, а что-то более хрупкое, более человеческое. Она подумала об Армине, его слова эхом отдавались в её голове. И, впервые за годы, она позволила себе слабую надежду, что, возможно, ещё не слишком поздно.