ОКСЭР

Раян

Я вернулся, потный, взмыленный почти как Стар — и довольный не меньше неё.

Спрыгнул с лошади, провёл рукой по её гриве, чувствуя под пальцами тёплую, влажную кожу. Погладил любимицу, улыбнулся ей — и, передав поводья конюху, направился в дом.

Надо было принять душ, переодеться, проверить пару документов, и после обеда уезжать.

Управляющий сидел у себя в кабинете. Дверь была приоткрыта, но я всё равно постучал. Он поднял голову, поправляя очки.

— Я уезжаю через час. Подготовьте машину.

— Хорошо, кхун, — всё тот же сдержанный кивок.

Я развернулся и ушёл к себе.

Я ехал к отцу — в столицу. С нетерпением ждал встречи: пару дней назад он вернулся из Европы, а я не видел его, кажется, уже месяца три. Соскучился.

Семейный ужин — почти неофициальный, насколько это вообще возможно в нашей семье.

Будет и Мириам.

Я улыбнулся. Она всегда умела разрядить атмосферу, даже за самым формальным столом.

Скинул одежду и пошёл в душ.

Сначала — прохладная вода, чтобы смыть пыль и жару. Потом — горячая, почти обжигающая. Я так люблю. Так чувствую глубже. Сильнее.

Хоть что-то. Хоть так.

Я выключил воду, вытер лицо и вышел из душа. Полотенце на плечах, капли всё ещё стекали по позвоночнику.

Подошёл к зеркалу — запотевшее стекло в мраморной раме. Провёл ладонью по поверхности.

Волосы — чёрные, волнистые, до плеч. Слишком длинные, по мнению отца.

Кожа — светлая, почти прозрачная. Как будто меня забыли покрасить.

Глаза — большие, медового оттенка. Веки тяжёлые, взгляд уставший. Под глазами — лёгкие тени. Не от тревоги, от бессонницы.

Вытянутое лицо. Острый подбородок. Прямой нос. Говорят, я красивый. Уж точно — не урод.

Я взял гребень и провёл по волосам, несколько прядей упало на лоб, и я заправил их за уши. Остальные зачесал назад, открывая высокий лоб.

Может, подстричься? Отец столько раз просил.

Я вздохнул.

Так сойдёт. Хоть что-то в моём образе будет сопротивляться.

Хоть волосы — раз уж сам я не могу.

А, скорее всего, просто не хочу.

Выдохнул и вышел.

Достал небольшой чемодан, собранный ещё вчера. Натянул джинсы и обычную футболку.

Три часа в машине — не в костюме же ехать. Там переоденусь.

Отец терпеть не может джинсы. Называет их одеждой бедняков.

Я усмехнулся. Эти джинсы — последнее, что может себе позволить бедняк.

Спустился вниз, во двор. Воздух стал ещё горячее, почти невыносимый.

Я вытер лицо и поспешил к машине.

Водитель открыл дверь. Я сел, пристегнулся.

Он обошёл машину, устроился за рулём.

— Не гони, — попросил я.

Он кивнул мне через зеркало.

— Конечно, кхун.

Мотор завёлся. Мы поехали.

***
Кёнмин.

Я ещё немного прогулялся, после того как Стар исчезла из виду, и решил вернуться к машине.

Стало легче — и мне, и Принцу.

Неожиданная встреча со Стар только укрепила мою уверенность: я не прогадал. Она того стоила.

Я продолжал улыбаться, ведя Принца к фургону.

— Скоро, скоро она станет твоей, — шептал я ему.

А он будто отвечал — фыркал, мотал головой, шагал азартно.

Мы подошли. Я легко соскочил с лошади и отдал поводья Мэтью, который вышел нам навстречу.

— Поехали уже, — пробормотал я и забрался в кабину фургона.

Рядом устроился водитель - Мин, который был по совместительству мой секретарь-помощник, и всегда ездил в такие поездки со мной.

А Мэтью, как обычно, сел в сзади — на узкое, прикреплённое к стенке сиденье рядом со стойлом Принца.

Кондиционер ещё не работал, и в машине было душно — почти как в сауне. Я сделал глоток воды, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, провёл пальцами по влажной шее. Пот стекал по позвоночнику, волосы были мокрые.

Хотелось принять душ, переодеться, а ещё лучше — поплавать. Интересно, там есть бассейн? Вот не помню. Мне жить у них две недели. Было бы неплохо...

Водитель вставил ключ. Я откинулся на сиденье, прикрыл глаза.

Давай уже включай кондиционер, — хотелось сказать.

— Чего стоишь? — бросил я резко, заметив, что машина не двигается.

— Наверное, перегрелась... Не заводится, — пробормотал Мин и снова повернул ключ — безуспешно.

Я выругался. Жара, усталость после дороги, нетерпение — и теперь ещё это.

Я распахнул дверь: дышать внутри было уже невозможно.

— Чего ждёшь? — процедил я сквозь зубы. — Машина сама не починится.

— Да, да, господин Ли, — водитель поспешно вытащил ключ и вышел наружу.

Я тоже выбрался. На улице хоть был слабый ветерок.

Подошёл к прицепу, где стоял Принц. Там должно быть невыносимо жарко.

— Выходи, — сказал я Мэтью. — Сплавишься там.

Мэтью вышел, а водитель открыл капот.

Я в машинах не разбираюсь, поэтому просто отошёл к обочине, присел на траву и стал ждать.

Достал телефон — сначала листал галерею фотографий заполненную на 90 процентов лошадьми, потом начал играть.

Надо было вести свой фургон. Взял на прокат этот — и вот результат: жара, перегрев, и мотор заглох.

И судя по озабоченным лицам водителя и конюха, починить его у них не получается.

Прошло уже минут двадцать.

Я выругался, встал и, спрятав телефон, подошёл к капоту.

— Мы тут сваримся, пока вы копаетесь. До поместья — двадцать минут. Вызовите эвакуатор. А я сам позвоню в поместье.

Снова достал телефон, нашёл номер встречающего, нажал... Тишина. Нет сигнала. Конечно. Поля, море — никакой цивилизации.

Громко выругался.

— Доставай Принца. Тут сеть не ловит. Он в фургоне сварится. Я возьму его, доеду до поместья — и уже оттуда вызову вам помощь.

Лицо Мэтью вытянулось. Водитель выглядел не лучше.

— Господин Ли, — аккуратно начал конюх. — До поместья километров пятнадцать. Это далеко для Принца... жара, длинный перелёт...

— Это тебе далеко. На твоих двоих, — отрезал я с раздражением. — Я только что его выгуливал, он бодрый. Пятнадцать километров — не марафон. Да и по полям короче.

— Но... — начал он неуверенно. — Жара, вода...

— Жара? Вода? — передразнил я. — А здесь, по-твоему, прохлада и озеро? В фургоне под солнцем под сорок! Сеть не ловит, мы в заднице мира. Что, будем ждать, пока он сознание потеряет?

Он всё ещё колебался.

— Ты сам дойдёшь до поместья? — добавил я резко, — Пешком? Мы будем ждать тебя три часа. А Принц к этому времени схлопочет тепловой удар.

Я махнул рукой:

— Открывай.

Он неохотно направился к задней двери фургона, бормоча что-то бессвязное на английском.

— Я не буду гнать, — усмехнулся я. — В такой жаре фургон — как парилка. Он там просто задохнется.

— Вы уверены? — всё ещё сомневался Мэтью.

— Уверен, — отрезал я, на английском, чтобы не осталось сомнений.

Конюх открыл фургон и вывел лошадь. Надел седло. Мы напоили Принца — из ведра с резервуаром, которое возили специально для него. Обтерли шею, проверили упряжь.

Я быстро переобулся, взял бутылку воды — и легко вскочил в седло.

— Вы знаете, куда ехать? — с сомнением спросил Мэтью, глядя на меня.

— Конечно знаю. Тут прямо — и доеду.

— Не совсем прямо... — пробормотал водитель. — Там дальше лес. Его нужно обойти, потом будет развилка...

— Разберусь, не маленький, — фыркнул я. — Карта у меня загружена, работает и без сети. Вы лучше займитесь машиной.

Я открыл карту, быстро прикинул маршрут, сверился с направлением и убрал телефон в карман.

Держать его в руке верхом — не самое разумное решение.

Очки на глазах, вожжи в руках — и, не попрощавшись, поскакал вперёд.

***
Раян

Я просматривал договор на планшете — покупка нового жеребца. Три года, молодой, перспективный. Скакун, от родителей — чемпионов дерби. Я читал, вникал, делал пометки на экране, почти не замечая дороги.

Она мне привычна: ровная, спокойная, почти пустая. Поселений поблизости нет, только лес, да моё поместье. Несмотря на близость моря, эту территорию не успели застроить отелями. И слава богу. Наша семья следила, чтобы так и оставалось. В этом смысле, к счастью, сила — не только в деньгах.

Я оторвался от планшета как раз в тот момент, когда читал раздел об условиях перевозки — задумался, не стоит ли всё же настаивать, чтобы риски взял на себя продавец, а не я, как было согласовано.

Водитель вдруг сбавил скорость.

Я поднял глаза, собираясь спросить, что случилось, и сразу понял. По полю, недалеко от дороги, двигалась лошадь. Не моя.

— Красавец, — пробормотал водитель, почти останавливаясь.

Я молча кивнул, не отрывая взгляда. Лошадь скакала уверенно, лёгким, почти танцующим галопом. Не в спешке, но с силой — каждое движение отточено, будто в замедленной съёмке. Высокий изгиб шеи, выведенная походка, серебристая шерсть блестит на солнце, как металл.

Я узнал её. Точнее — его. Это был Принц.

Непонятно, почему он тут. Где фургон? Почему не в сопровождении? Куда он направляется? Я нахмурился.

— Остановись, — похлопал я по плечу водителя.

Он кивнул и плавно съехал на обочину.

Наездник заметил нас и тоже замедлился, легко направив лошадь ближе, но не спешиваясь. Он остановился в паре метров от дороги.

Теперь я видел отчётливо: Принц тяжело дышал, его широкие ноздри раздувались, по глянцевой грифе стекали капли пота. Шерсть на боках влажная. Он явно устал.

Сколько он уже прошёл? И в такую жару?

— Выйди, спроси, почему он тут скачет. Где фургон? — бросил я, не отрываясь от вида.

— Сейчас, кхун.

Он же не всерьёз собирается въехать в поместье верхом?

Я не стал выходить — водитель справится сам.

Когда лошадь остановилась, я смог разглядеть всадника лучше. Молодой мужчина. Это он? Сын премьер-министра? Похоже на то.

Весь его вид говорил: со мной стоит считаться. Гордый, почти вызывающий. Белая рубашка, небрежно расстёгнутая у горла, прямая спина. Широкие плечи, жилистые предплечья — видны из-под закатанных рукавов. Сидит в седле, как будто родился там.

Короткая стрижка подчёркивает форму черепа и чёткие черты лица. На нём — солнцезащитные очки с тонкой оправой. Глаз не видно, но лицо всё равно читается ясно: скулы, челюсть, прямой нос. А губы — полные, мягкие, слишком выразительные, как для мужчины.

Породистый, самоуверенный, с холодной грацией — почти как его жеребец.

Принц гарцевал, фыркал, встряхивал головой.

А я смотрел на него... и вдруг понял, что любуюсь уже не лошадью. А его наездником.

Водитель вышел, обошёл машину, подошёл к нему. Я смотрел. Они меня не видели — стекло было тёмное, почти зеркальное, тонированное в глухую.

Они поговорили. Наездник кивнул, водитель развернулся и пошёл обратно.

Мужчина на Принце вдруг повернул голову в мою сторону. Я знал — он не может меня видеть. Но казалось, что смотрит насквозь.

Он снял солнцезащитные очки. Щурясь от солнца, поморщился, но не вернул их обратно. И теперь я мог рассмотреть его ещё лучше.

Он был красив.

Красота была восточной — раскосые тёмные глаза, густые брови, высокие скулы. Лицо — выразительное, жёсткое, с отточенной линией челюсти.

В нём всё ещё было это... высокомерие. Но теперь — с оттенком насмешки.

Он похлопал Принца по шее, что-то сказал ему и кивнул в мою сторону. Не знаю, что именно — но внутри у меня что-то дрогнуло.

В этот момент водитель вернулся в машину, и я как будто очнулся.

Почему я так на него уставился?

— У них поломалась машина. Было слишком жарко, и он решил доехать до поместья верхом, — сообщил водитель, оборачиваясь ко мне.

— Ему ещё ехать километров шесть. Загонит Принца, — нахмурился я, доставая телефон. Стал набирать управляющего — связь тут местами пропадает, бывают настоящие чёрные дыры.

— Скажи ему, — бросил я водителю, пока ждал, когда кхун ответит, — что я вызову фургон. Пусть подождёт.

— Сейчас, кхун.

Водитель снова вышел, подошел к нему. Я наблюдал за ними. Наездник хмурился, махал головой.

Я всё ещё не мог дозвониться. Почему управляющий не берёт трубку? Он всегда на связи. Я нахмурился, оторвал взгляд от мужчины в седле, посмотрел на экран.

Оказалось, вызов даже не пошёл, а я и не заметил заворожённый — всадником и лошадью.

Я набрал ещё раз. Теперь гудки пошли.

Водитель вернулся в салон, а наездник...

Он вдруг развернулся, бросил в мою сторону что-то вроде салюта — или просто махнул — и поскакал прочь. Почему? Зачем?

Я смотрел, как фигура Принца удаляется — всё меньше, меньше, пока он и гордая спина его всадника не скрылась за холмом.

— Он сказал, что слишком долго ждать и сам доберётся, — пробормотал водитель, садясь обратно в машину. — Через поля, мол, быстрее.

— Он что, дурак? — выдавил я. — Через поля? Это что, его поля? С чего он решил, что так быстрее?

— Это ваши поля, кхун, — усмехнулся водитель.

— Вот-вот. Я же говорю — дурак.

— Что? — услышал я в трубке. Управляющий наконец ответил.

— Извините, кхун, — быстро произнёс я. — Это не вам. Тут один умник на решил доехать до поместья из Бангкока на лошади.

— Что?! — повторил управляющий, в недоумении.

Я устало засмеялся:

— Тоже в шоке. Но этот идиот уже ускакал.

— Что за лошадь?

— Принц. Они, наверное, прилетели раньше. Встреть их. Он скачет по западному полю, как раз подойдёт к нам с юга. Принцу сразу дайте воды, еды, вызови ветеринара — пусть осмотрит. И пошли на дорогу грузовик — пусть заберёт их фургон. Этот придурок, вместо того чтобы позвонить и дождаться помощи, оставил людей на обочине, а сам ускакал.

— Будет сделано, — голос управляющего стал ледяным. — Комнаты для кхуна ещё не готовы. Мы его не ждали так рано.

Я едва заметно кивнул водителю — и машина тронулась.

— Ну, ничего страшного, — фыркнул я в трубку. — Главное — лошадь. А владелец... подождёт. Может и на травке посидеть — полезно. Ты там сильно вокруг него не суетись, ладно? Не сахарный — не растает.

— Понял, кхун, — спокойно ответил управляющий, но я почти слышал, как он закатил глаза.

— Спасибо, — бросил я и отключился.

Надеюсь, этот кореец знает, что делает. Сперма жеребца от этого не пострадает, но сам Принц может.

Так трудно было подождать?

Я попытался вернуться к договору, но не смог сосредоточиться. Из головы не шёл этот нетерпеливый придурок.

И его глаза.

Раскосые. Острые. Как будто даже через чёрное стекло смотрели прямо на меня...