Глава 20
Магическую Британию застал конец октября, и после очередного слушания в министерстве магии Гермиона Грейнджер расслабленно откинулась на спинку кресла на площади Гриммо — бывшим узникам Гризайлих дали отгул на четыре дня, дабы спокойно разобраться с проблемами в Визенгамоте — когда на её глаза попался очередной выпуск «Пророка». Гермиона не сдержала усмешки — снова Драко Малфой, только уже беседовавший с миловидной брюнеткой в одном из кафе Лондона. Гермиона схватила газету, резко её раскрыв. В статье писали, что лорд Малфой был застан в компании молодой девушки, с которой они о чём-то мило ворковали. После чего пара куда-то вместе трансгрессировала, а дальнейшее передвижение пары отследить не удалось. Конечно же бросается полно намеков, что единственный наследник рода Малфоев больше не одинок и вскоре, возможно, разобьёт миллионы сердец, объявив, что его собственное уже занято.
Гермиону же укололо чувство ревности. После прибытия с острова, Малфой полностью игнорировал её, и Гермиона делала вид, что это взаимно, хотя постоянно искала его глазами в большом зале, наблюдала как он ест, перебрасывается фразами с Блейзом, но никогда не ловила на себе его взгляд, что пробуждало в душе гриффиндорки толику разочарования, будто ей отказали в покупке давно обещанной сладости.
Вздохнув, Грейнджер отбросила газету и направилась в комнату, где успешно заснула, абстрагировавшись ото всех мыслей.
***
Стояла пасмурная погода, тучи сгущались над головами, а молодой человек в чёрном пальто стоял над свежей могилой, опустив голову в чувстве вины.
— Теодор? — Гермиона Грейнджер пришла навестить могилу Рона, с удивлением замечая на месте того, чьими руками были разорваны швы на шее Рональда. Выражение лица его было весьма печальным, словно это он пришёл навестить погибшего друга.
— Я часто здесь бываю, — признался Нотт, после короткого приветствия.
— А я, к сожалению, не особо.
— Понимаю, — Нотт зарылся подбородком в тёмное пальто. — Это страшно.
Гермиона сохранила молчание, присаживаясь на корточки перед могильным камнем, укладывая букет ромашек. Рон всегда любил ромашки.
— Страшно глядеть на даты человека, что родился с тобой в один год. Для него мир замер, а ты продолжаешь жить.
— Я верю, что он продолжает существовать, где-то там.
— Не хотел бы я для себя такой участи. Зависнуть где-то на небесах, будучи обречённым наблюдать за родными, не имея возможности разделить с ними радости и печали. Наблюдать, как твой близкий человек спокойно беседует с твоим убийцей.
— Его не ты убил, Теодор. Не вини себя.
— Ты бы смогла себя простить?
— Нет, — честно отвечает Гермиона, поднимаясь на ноги, становясь обратно рядом с Ноттом. — Никто кроме тебя это никогда не услышит, но я приняла бы такое же решение, — неожиданно признаётся Гермиона, не отрывая взгляда от могилы.
— Ты бы обязательно что-нибудь придумала.
— Я своими руками убила Маклаггена, спасая другую жизнь, и он будет сниться мне до конца жизни, но, думаю, если будет возможность переиграть вновь, я бы поступила точно так же.
— Ты спасала жизнь другим.
— Ты поступил точно так же.
Гермиона перевела на Нотта осторожный взгляд, наблюдая за его поникшим лицом, понимая, что в ней нет ни толики ненависти к слизеринцу. Лишь благодарность.
— Спасибо тебе, за все, — полутоном пробормотала Гермиона, вызывая удивление в глазах сокурсника. — Ты на протяжении этих недель был рядом, защищал, помогал, правда, спасибо тебе, — Гермиона позволила себе печально улыбнуться. — Ты ведь спас жизнь Гарри, спас жизни многим. Не отрицаю, мне очень больно за Рона, но я не могу тебя ненавидеть, но и дружеские отношения построить у нас вряд ли получится, прости, Тео.
Нотт кивнул, встречаясь взглядом с Гермионой.
— Я счастлив, что ты не чувствуешь ненависти ко мне. Мне этого хватит, — уголки его губ приподнялись в подобии улыбки — Я счастлив потому, что меня не ненавидит Гермиона Грейнджер, — проговаривает, будто пробуя на вкус. — Это единственная мысль, которая позволяет мне держаться на плаву уже целый год. Я спасал жизни...
Гермиона перевела на парня осторожный взгляд. Что он имеет в виду, говоря про целый год?
— Рональд ведь не первая жертва моего проклятия. Я словно приговорён играть роль жнеца смерти.
***
Теодор Нотт любил лишь однажды. Это была любовь горячая, одурманивающая своей глубиной. Рядом с ней его глаза загорались теплом и жаждой к жизни. Она вдохнула в его существование частичку света, позволяя ему утонуть в бесконечном счастье.
Эллейн Эверли была старшей дочерью в своей семье, что принесла родителям бескрайнюю радость, и глубокую печаль одновременно. С рождения она родилась с отметкой Мерлина, имея разный цвет глаз. Цвет её правого глаза ассоциировался с пасмурным небом, что вот-вот застелется тучами и грянет ливень, а другой отдавал притягательной синевой, словно над головой простирался потрясающего оттенка небосвод нежно-голубого цвета, заставляя путников вздымать лица к верху, наслаждаясь ласкающим тело ветерком в такой прекрасно ясный день.
Мать девочки с трепетом прижала к сердцу свою долгожданную малышку, когда в доме появился тот, что разрушил так старательно отстроенные воздушные замки молодого семейства. Тёмный Лорд без церемоний приказал приспешникам отнять у волшебников их дитя, невзирая на мольбы молодой волшебницы. А отец новорожденной с благоговением передавал дочь в руки повелителю, бескрайне гордясь возможностью услужить. Дочь им вернули спустя несколько дней, но девочка изменилась до неузнаваемости. Её когда-то белоснежные локоны окрасились в ярко-чёрный, а глаза такого разного оттенка небосвода обратились в тёмные пуговки, что так пугающе взирали из-под младенческих ресниц. Мать с ужасом в глазах глядела на безобразный шрам на груди дочери, что из чарующего ангелочка обратилась в пугающего дьяволенка.
И с тех пор девочка ни разу не почувствовала прежней любви матери, которая, словно не признав в ребёнке дочь, отстранилась от неё, даря свою любовь лишь двоим сыновьям, что родились через несколько лет после неё. Девочка взрослела, но магические способности в ней всё не стремились проявляться, и общество окрестило её сквибом.
Эллейн было пятнадцать, когда она впервые увидела Теодора Нотта. Она в очередной раз пришла под размашистую иву, в надежде встретить там своего единственного за всю жизнь друга — Драко Малфоя, и с радость заприметив его светлую макушку, пустилась к нему навстречу, когда заметила, что он в компании кудрявого брюнета. Это был первый раз, когда её сердце встрепенулась от внимательного карего взгляда.
Теодору было шестнадцать, когда пришло известие, что они приглашены на свадьбу старшей дочери семейства Эверли. Уже год прошёл со дня их знакомства, и неприметное местечко под стареющей ивой они использовали как личный островок спокойствия, где они могли болтать часами напролёт без лишних глаз и ушей. С каждой встречей из связь становилась всё крепче, и находиться рядом друг с другом казалось таким естественным, словно они пришли в этот мир близнецами.
Мир разрушился на мелкие осколки, поражая болезненно сжимающееся сердце. Теодору ни за что не позволили бы жениться на ней, а семья Эллейн без особых проблем нашла ей подходящего кандидата в мужья. Средний сын одной семьи во Франции тоже родился сквибом, и, как только ему исполнилось восемнадцать, их родители не мешкая обручили отпрысков. Браки между сквибами всегда заключались довольно рано в семьях волшебников. Каждый род стремился избавить свою семью от присутствия такого представителя.
Теодор Нотт присутствовал на свадьбе той, которую до смерти любил. Она в тот день была такой невероятно прекрасной, но такой до боли печальной. Их тёмные глаза встретились в тот момент, когда молодожёны произносили брачную клятву, а с глаз Эллейн вытекла одинокая слеза, которую Нотт был готов в тот же миг стереть с её нежных щёк, желая девушке лишь одного — чтобы она была счастлива.
После обручения она исчезла из его жизни, оставляя за собой лишь привкус горечи. Семья мужа увезла её с собой во Францию.
Летом следующего года до Теодора дошла информация, что Тёмный Лорд приказал отыскать некую девчонку из рода Эверли и доставить к нему.
— Девчонка с кристаллом в сердце во Франции, Корвер, — громким шёпотом сообщала Белатрисса Лестренйдж отцу Теодора. — Мы должны отыскать её, это приказ повелителя.
Теодор сбавил ход, останавливаясь в тени коридора, прислушиваясь к их переговорам.
— Это старшая дочка Эверли, которую год назад выдали замуж, ты должен помнить её, Корвер.
— Но зачем она понадобилась Тёмному Лорду? — не понимал Нотт-старший.
— В ней есть кое-какая изюминка, — загадочно изрекла Белатрисса.
Теодор без промедления отправил патронус Паркинсон, назначая ей встречу. В обед следующего дня Теодор аппарировал в косой переулок, находя взглядом слизеринку, что ждала его у входа в паб мадам Розмерты.
— Мне нужна твоя помощь, — без прелюдий выпалил Теодор. — Твоя семья ведь специализируется на порталах, мне нужно достать портал до Франции.
Голубые глаза девушки налились слезами, она прикусила нижнюю губу, опуская голову.
— В чём дело, Панси?
— Её уже схватили, — прошептала она, не поднимая головы.
— Как схватили, чего ты несешь? Ты хоть понимаешь о чём речь?
Тео до последнего был уверен, что с Эллейн связь поддерживали только они с Драко, но как же глубоко слизеринец заблуждался.
— Она была и моим другом, Тео.
— Не смей говорить о ней так, будто она умерла! — взревел Теодор, привлекая внимание проходящих зевак, и, украдкой оглянув окружающих, продолжил как можно тише:
— Я ни разу не слышал от Эллейн о ваше дружбе.
А что Паркинсон могла ему ответить? Есть ли смысл объяснять, что они подружились в день её свадьбы? Есть ли смысл рассказывать, что стеснялась дружбы с человеком, который понимал её больше всех остальных? Что весь год скрывала общение со сквибкой, потому что окружающие не поймут и засмеют? Или может сразу рассказать Теодору, что это она выдала местоположение поместья Эллейн пожирателям, чтобы Теодор свернул ей шею на этом же месте? Единственное, что изрекла Панси, это:
— Она в поместье Блейза. Её держат в темнице.
И Теодор молча трансгрессирует, а Панси в последний момент успевает схватиться за его плечо.
— Какого хрена ты творишь? — звучит голос парня, как только два волшебника появляются перед коваными воротами особняка Забини.
— Отговариваю тебя от самоубийства. Тебя убьют, как только поймут для чего ты сюда явился!
— Я должен вытащить её отсюда, — делая уверенный шаг в сторону поместья, парень снова был ухвачен настойчивой рукой слизеринки.
— Ты ничего не можешь сделать, Тео. Мало того ты и вывести её оттуда не сможешь, к тому же и жизни лишишься. Ты совсем обезумел?
Разговор юных колдунов прерывает патронус Малфоя, сообщая голосом Драко, что они с Эллейн ждут его в их тайном месте.
Теодор, кинув поражённый взгляд на Паркинсон, трансгрессирует в Шервудский лес, представив в голове ту самую иву, что возвышалась на одинокой опушке.
— У нас мало времени, — моментально налетает на него Малфой, передавая ему тело бессознательной девушки. — Спрячь её как можно лучше.
Кивнув другу, Нотт в очередной раз трансгрессирует, чувствуя, что магические силы его уже на исходе.
С трепетом укладывая Эллейн на кровать, Теодор присаживается рядом на корточки, не отпуская изящное запястье девушки, зарываясь лицом в её белоснежную ладонь.
Только через час Эверли приходит в себя, с изумлением разглядывая квартиру в маггловском районе Лондона.
— Тео? — переводит взгляд на слизеринца, что выстукивая ногой ритм, глядел в окно, наблюдая за людной улицей.
Услышав голос за спиной, Нотт в два шага подскакивает к девушке, опускаясь на колени перед её постелью.
— Я думал навсегда потерял тебя, — прошептал Теодор, нежно касаясь её лица.
— Ты должен быть благодарен Драко, — с лёгкой улыбкой произнесла Эллейн. — Он вывел меня оттуда. Меня и еще какую-то пару магглов.
— Теперь я обязан ему жизнью...
Эллейн лишь поправляет кудрявый локон, что спадает на его лицо, и грустно улыбается.
— Я больше никогда тебя не отпущу, — его шёпот обволакивает небольшую комнату, заглушая шум оживлённого авеню за стеклом.
Комната, которую Теодор снимал у пожилого маггла, представляла собой небольшую студию, с потрёпанным ремонтом и недорого обставленную. Явно повидавший жизнь линолеум в некоторых местах потрескался, оттопыривая к потолку некоторые клочки. Углы обоев, что висели на стенах точно не первое десятилетие, печально свисали под потолком, обнажая ветхий слой бетона. Одинокая деревяная кровать, забившаяся в углу, была накрыта белым пледом, что Теодор принёс из своего поместья. К западной стене был приставлен выбивающийся из вида современный холодильник, рядом тумба со столешницей и плита, которой явно давно не пользовались — она даже не была подключена к газопроводу.
— Мне нужна твоя помощь, Тео, — описывая пальцами его скулы, опускаясь по подбородку, девушка очертила большим пальцем его сжатые губы. — Ты должен уничтожить крестраж. Он находится внутри моего сердца.
Теодор непонимающе уставился на возлюбленную, словно она сообщила неимоверную чушь.
— Мама рассказала мне перед смертью.
— Миссис Эверли мертва? — глаза Теодора расширились в ужасе.
— Она написала мне письмо. За день до своего развоплощения Тёмный Лорд провёл экспериментальный ритуал, который разработал сам. Ему нужно было проверить одну теорию, и он это сделал, используя моё тело. Он внедрил крестраж в мой организм. Крестраж все эти годы подписывался моей магией, высасывал её. Я не сквиб, Теодор. Я волшебница! — её голос озарился восхищением от своих же слов. — Просто этот кристалл высасывал всю мою магию. Ты можешь это представить? Мама была под непреложным обетом, и её сердце остановилось в тот же миг, как я получила в руки её письмо.
Теодор не понимающе мотал головой, глядел на девушку с надеждой, что это всё неправда.
— Его нужно уничтожить, Тео. И уничтожить как можно скорее.
— Но как?
— Я уже всё придумала. Нам нужен яд василиска.
— Нет, — Теодор отстранился от девушки. — Нет! — вскочил на ноги. — Это убьёт тебя.
— Тёмный Лорд хочет вытащить из меня свой кристалл. И это убьёт меня в любом случае.
А Теодор так же упорно отказывался верить в происходящее. Он только нашёл её, только обрел её снова, и не был готов потерять вновь. Только не это.
— Яд я уже раздобыла, — призналась Эллейн. — Ты должен ввести его.
— Ты предлагаешь мне влить в твоё сердце яд? Ты хоть понимаешь о чём просишь?
Эллейн вскочила на ноги, хватая руки Теодора своими.
— Пойми меня, Теодор. Это единственный способ приблизить день смерти этого ублюдка. Я в любом случае обречена. Ходит слух, что Поттер уже ищет крестражи. И он рано или поздно доберется и до меня.
— Я ему не позволю...
— Поэтому я и прошу тебя, Тео. Нет, я тебя умоляю!
Теодор со злостью выдернул руки из её хвата, отступая назад.
— Ты и сам это понимаешь, — девушка печально улыбнулась. — Это единственный выход.
— Почему его нельзя извлечь из твоего сердца? Мы сможем попытаться!
— У нас нет на это времени. Он найдёт нас скорее, чем мы хоть близко определим, что это за ритуал. Это личная разработка Тёмного Лорда. Эта информация существует только в его голове.
Теодор лишь с болью глядел в прекрасные глаза той, что была чертовски права.
— Я спрятала яд под нашим деревом, прежде чем они схватили меня. Ты должен перенести меня туда.
Эту ночь Теодор Нотт провёл в объятьях той, в которую был без памяти влюблен, и той, чьё сердце должно было остановиться на рассвете следующего дня. Он ни на минуту не выпустил девушку из своих крепких объятий. Теодор смаковал каждую минуту, что провёл рядом с ней. Минуты, в которые он мог слышать её тихое дыхание, слышать ритм её горячего сердца, прикасаться к её волосам. Теодор наслаждался каждой минутой этой ночи, всеми фибрами души желая, чтобы время остановилось.
Но не внемля к мольбам слизеринца, солнце вынырнуло из плена сумерек даже раньше, чем обычно, и Теодор с грустью наблюдал, как утренние лучи касаются его любимой. Она мирно посапывала, сквозь сон морщась от надоедливых бегущих зайчиков на веках.
И Теодор сделал то, что предписывало ему его благоразумие, но так претилось сердце. Он наложил на девушку заклятие глубокого сна, иначе утонув в её глубоких глазах в следующий раз, он не сумеет сделать то, что должен. Он откажется от этой затеи, и она будет обречена погибнуть от рук Волан-де-Морта.
Теодор перенёсся с мирной спящей девушкой на руках, с хлопком появляясь в тихом утреннем лесу, и опустился коленями на влажную от росы траву, задыхаясь в рыданиях, ни на миг не отпуская девушку, что так трепетно прижимал к себе.
Трясущимися руками укладывая Эллейн у подножья величавого дуба, Нотт обернулся к тисовому кустарнику неподалёку. По словам Эллейн, именно там она оставила флакон с ядом, который Теодору необходимо было откопать.
Слёзы на глазах мешали рассмотреть собственные руки, и наощупь обшаривая землю, Теодор пальцами наткнулся на стеклянную поверхность небольшого флакона.
Вытащив неглубоко закопанный яд василиска, Теодор поднял его на уровень глаз, дабы хорошенько рассмотреть.
Прозрачная на вид субстанция станет через несколько минут причиной смерти той, ради жизни которой Теодор был готов отдать душу, но злодейка судьба распорядилась так, что именно Теодор будет тем, кто лишит её будущего.
На негнущихся ногах приблизившись к спящей на земле Эллейн, слизеринец упал на колени, опуская голову, и лишь подрагивающие плечи сообщали о его боли, что бушевала в душе юного мага.
Теодор вытащил из кармана заранее подготовленный маггловский шприц, использовать который подсказала Эллейн.
— Надо действовать быстро, Тео. Если замешкается, это устройство, волшебники называют его «шприц», рассыпется у тебя в руках под действием яда. Он начнёт разъедать его через десяток секунд. У тебя будет всего одна попытка, — звучали в голове слова девушки, что она произнесла накануне.
— Почему ты не оставила мне выбора?! — всхлипнул Теодор, утыкаясь лбом в её живот, не сдерживая рыданий.
Теодор Нотт плакал как обезумевший в Британском лесу, уткнувшись в живот безмятежно спавшей девушки, а причиной всего этого стало чувство, в которое Теодор не верил с глубокого детства — любовь.
Она в какой-то миг окрылила слизеринца, но в следующее же мгновение жестоко отрезала крылья, которыми сама и наградила, оставляя кровоточащую рану, что не имеет свойства затягиваться.
Теодор бросил взгляд на Эллейн. Её лицо было безмятежным, алые губы чуть приоткрыты, а длинные ресницы из-под прикрытых век еле заметно подрагивали, поддаваясь колыханию ветра. Тёмные волосы разметались на влажной траве, образуя мрачного вида ручеёк из локонов, и руки покоились на груди, словно Теодор уже стоял над её охладевшим телом.
— Не оставила выбор, — болезненно выдохнув, Теодор резким движение откупорил флакон, набрал иглой яд, наполняя шприц, и откинул флакон в сторону. Теодор боялся передумать так же, как и страстно этого желал. Но это был единственный способ, который поможет ей избежать мучительной смерти от рук беспощадного убийцы, и от того момента, когда Лорд её найдет, их разделяли жалкие часы, если не минуты.
Вновь не сдержав рыдания, Теодор с криком вонзил острую иглу под грудь девушки, и, с болью зажмурившись, ввёл яд прямиком в сердце.
Эллейн Эверли умерла в Шервудском лесу. Под прекрасным размашистым дубом, что являлся островком её безмятежного счастья из года в год. Это место подарило ей Теодора, и это же место отняло её у Теодора Нотта.
Эллейн Эверли умерла на руках у юного волшебника, что бесконечно её любил. На руках у волшебника, что её и убил.
Теодор Нотт любил лишь единожды.
***
Гермиона взглянула на пасмурное небо за окном, и, вздохнув, направилась на кухню, где, поставив чайник, уселась за стол, уткнувшись в книгу.
Однако, вместо того чтобы вникнуть в учебник по зельеварению, гриффиндорка перебирала в голове воспоминания о прошедшем месяце.
Сложно перечислить сколько журналистов пытались добиться интервью с ребятами, которые смогли живыми вырваться из загадочного острова, сколько нервных клеток потеряли маги пока бесконечные разбирательства сотрясали магическую Британию. Чуть ли не каждый день учеников дёргали в министерство, дабы сопоставить факты, найти ответы на вопросы, убедиться в честности их показаний, однако отстали от магов лишь после того, как каждый, без исключения, дал показания под сывороткой правды.
Стоял лишь вопрос о том, как добраться до Гризайлих, что было самой проблематичной задачей. Из отдела тайн, при загадочных обстоятельствах, исчезли любые упоминания о том, что остров когда-то был под распоряжением Британского министерства магии, все люди, которые в то время были сотрудниками министерства, либо уже умерли от старости, отслужив, либо были убиты, приблизительно в то время, как приватизировали управление Гризайлих. Власти нашли решение и прибегли к помощи немецких специалистов, и, в результате содействия которых, был восстановлен доступ к острову, вследствие чего были уничтожены все фантомы и иллюзии, сняты все чары с территории, а умерших на острове транспортировали в Англию. Около недели родным не позволяли упокоить тела погибших, дабы провести все надлежащие исследования, и только в начале октября усопших удалось похоронить.
Сначала простились с Невиллом и Чжоу, похороны которых прошли в один день, в который Полумна была крайне плоха, и под присмотром квалифицированных лекарей присутствовала на похоронах возлюбленного и близкой подруги.
Спустя несколько дней был захоронен Рон, рядом с могилой Фреда, семья Уизли на людях держалась стойко, лишь Джордж кинулся на журналиста, который, пробиваясь вперед, фотографировал чуть ли не каждое действие семьи погибшего.
Ещё неделя, и, в довольно пасмурный день, земле были предана Панси. И во время самого погребения, и после, ливень никак не хотел останавливаться, заливая землю с удвоенной силой.
Всё более-менее улеглось после последних в череде похорон — похорон Кормака и Лаванды.
Если захоронением всех остальных ребят занимались их родственники, то организацию поминок Кормака полностью приняли на себя Гермиона с Гарри, так как у гриффиндорца не оставалось ни единого родственника после войны, лишь двоюродная тётка, с которой не удалось связаться.
Вспомнились кошмары, которые посещали гриффиндорку в первые недели после освобождения из острова. Страшные картины всплывали из сознания девушки, как только она окуналась в объятия Морфея, и, практически каждый день, девушка просыпалась в холодном поту, мечась по кровати, сжимая до боли кулаки, до мяса вгоняя ногти в ладони, в результате чего Грейнджер отстригла ногти, дабы не калечить себя изо дня в день.
Из всплывших флешбэков Гермиону вырвала Джинни, которая, появившись в уютной кухне, выключила закипевший чайник, и взглянула на подругу.
— Опять ты задаёшься мрачными мыслями? — скрестила руки. — Прекрати, всё в прошлом.
Гермиона тряхнула головой, ничего не ответила, лишь молча поднялась и приблизилась к шкафчику с посудой, достав три чашки.
— Доброе утро, — в комнате появился заспанный растрепанный Поттер, и клюнув девушек по очереди в щёку, уселся за стол, закинув в рот орешек.
Гермиона ухмыльнулась, заливая зёрна любимого напитка кипятком.
— Будешь кофе?
Поттер, улыбнувшись, кивнул.
***
Гермиона Грейнджер быстро успела соскучиться по занятиям и ежедневному впитыванию новой информации, поэтому гриффиндорка с радостью вернулась в стены родной школы, вновь готовая грызть гранит науки.
Первый учебный день недели выдался, на удивление, солнечным, позволяя магам насладиться последними теплыми деньками, и Джинни, в компании своего небезызвестного парня, выдернула Грейнджер из плена книг в нагретый солнечными лучами двор школы. Гермиона, конечно, не показывала, что ей это пришлось весьма кстати, так как сидя в сырой библиотеке, она вряд ли смогла бы привести в исполнение свой смелый, даже местами отчаянный план, осуществить который она трусила, но пообещала себе реализовать его не смотря ни на что, так как гриффиндорке осточертело засыпать с болезненными мыслями о том, что Малфой сейчас обнимает другую, с трепетом целует чужие губы и заботливо поправляет не Гермионы локон. Девушка устала днями напролёт задаваться вопросами: почему целовал? Почему заботился? Почему он отстранился? И сейчас, в многочисленной толпе семенящих учеников, Гермиона высматривала белобрысую макушку, что удавалось весьма трудно, так как с сидячего положении на фонтане вид открывался не особо обширный. Она намеревалась выкрасть Малфоя из компании Нотта с Забини и вытребовать ответы на все свои вопросы. Однако, фортуна так и не улыбнулась девушке, и встретить слизеринца ей в этот день не удалось.
Но Малфой нашёлся сам вечером того же дня.
Гермиона патрулировала коридоры после отбоя, выполняя свои обязанности старосты, когда наткнулись на обладателя платиновой шевелюры на пятом этаже школы.
— Малфой? — удивилась Гермиона, приближаясь к слизеринцу, что восседал на подоконнике, глядя на запретный лес за окном.
— Почему ты патрулируешь одна, — даже не обернувшись к девушке, изрёк Драко.
— Мы с Теодром решили разделиться, чтобы закончить быстрее.
Драко хмыкнул.
— Спелись?
— Типа такого, — Гермиона позволила себе улыбнуться, присаживаясь рядом, заставляя Драко подобрать под себя ноги. Он всё так же упорно избегал смотреть на неё.
— О чём думаешь? — завела непринуждённую беседу Гермиона, проследив за направлением его взгляда.
Малфой пожал плечами.
— Одновременно ни о чем и обо всём.
— Ты же понимаешь, что я должна снять с тебя баллы? Разгуливать после отбоя запреще...
— Я знал, что ты будешь проходить здесь в это время, — прервал девушку Драко, переводя на неё печальный взгляд.
— Почему не спрятался от грозной старосты?
— Я хотел тебя увидеть.
Сердце девушки подпрыгнуло, сделав пару кульбитов.
— Мы видимся каждый день на лекциях, в коридорах.
Драко фыркнул, вновь отворачиваясь к окну.
— И делаем вид, что мы два незнакомых человека, — полутоном произнёс он. От его тёплого дыхания на окне образовалось небольшое облачко пара.
— Это ты начал эту игру, — тем же тоном ответила гриффиндорка, опустив взгляд к своим ногам.
— А у меня был выбор?
— А что, не было?
— Разве мог я конкурировать с тем, кто завоевал твое храброе сердечко? Не волнуйся, я Нотту ничего не говорил.
Бросив эту фразу, парень раздражённо спрыгнул с подоконника, удаляясь в сторону лестниц. Гермиона не понимающе глядела ему вслед, между бровями девушки пролегла складка недоумения.
— Нет, так не пойдёт, — пробормотала Гермиона, и, догнав, вновь преградила парню путь. — Я не позволю тебе так со мной поступать, Малфой, — тыча в него пальцем, нервно выплюнула Гермиона. — Как Нотт вообще появился в нашем диалоге?
— Грейнджер, — выдохнул Драко. — Мы с тобой взрослые люди, давай без этих бредней. Мне не нужно объяснять, что поцелуй между нами был ошибкой, и что твои мысли заняты другим. Избавь меня от этих оскорблений.
Гермиона чуть не задохнулась от возмущения, и злобно стукнула парня кулаком по плечу.
— Ауч, Грейнджер, какого драккла?
— Не смей решать за меня, Драко Малфой, кто мне нравится, а кто нет!
— Поверь, я не слепой.
— Видимо слепой. Ты вообще умеешь разговаривать? Сделал для себя какие-то выводы и игнорируешь меня всё это время! — вновь злобно хлопнув его по плечу, Гермиона на каблуках развернулась, намереваясь вернуться к патрулированию. Невозможно бесило наблюдать как он включает дурака.
Но Драко не позволил ей уйти по-английски и, схватив гриффиндорку за запястье, пригвоздил на место.
— Я не знаю какого хрена происходит, Грейнджер, но ты заколебала мне сниться.
— А ты заколебал включать идиота, сватая меня с Теодором.
— Ну давай, Грейнджер, скажи, что это не так.
— Это не так, — членораздельно выпалила Грейнджер, гневно буравя слизеринца взглядом, на что Драко лишь прильнул к гриффиндорке, прижал ее сильнее к себе и жадно поцеловал.
— Подожди, — прошептала Гермиона, с трудом оторвавшись от Драко. — Кто та девушка из газеты?
В глазах Драко забегали лукавые бесята.
— Ревнуешь, Грейнджер?
— Отвечай!
— Она агент из отдела недвижимости. Помогла мне продать старое поместье бабушки, — и, ухмыльнувшись, вновь притянул девушку к себе.
***
Яркое майское солнце освещало лужайку у черного озера, с каждым часом повышая температуру воды. Гермиона Грейнджер пыталась игнорировать крики друзей, купавшихся в озере, чтобы вникнуть в текст учебника по трансфигурации, но теплая водичка сейчас манила куда больше, чем мрачные страницы потёртого фолианта.
— Гермиона Грейнджер! — снова воскликнул Блейз. — Немедленно присоединяйся. А то действительно сухая, как твои учебники, айда, увлажни кожу!
— Это звучало мерзко, Блейз, — проворчала Джинни, приближаясь к плывущему на спине Поттеру. — Малфой услышит, и снова вызовет тебя на дуэль перед всей школой.
Гермиона засмеялась, вспоминая тот безумный день.
Flashback.
Гермиона даже за завтраком зубрила формулы по нумерологии, стараясь наверстать то, что пропустила за полмесяца отсутствия, и никак не хотела признавать, что на самом деле уже обогнала школьную программу. Перевернув очередную страницу, Гермиона вздрогнула, когда на ее книгу опустилась тяжелая ладонь.
— Грейнджер, хватит зубрить, пошли нарушать правила, нужно как стоит оторваться за последний год! — провозгласил Блейз, усевшись рядом. Отхлебнул любимого апельсинового сока
— А что, Драко уже уехал? — не отрываясь от пожелтевших страниц, уточнила девушка
— Угу, — обиженно буркнул мулат. — Его бизнес уже начинает меня раздражать.
— Блейз, я староста, я не могу носиться с вами, — наконец взглянув на лучшего друга своего парня, отметила Гермиона. — И прикрывать вас тоже больше не буду.
Блейз демонстративно надулся.
— Гермиона, пожалуйста! В последний раз!
— Ох, Мерлин, — закатила глаза. — Ладно, выкладывай, что у тебя там?
***
— Мисс Грейнджер! Вы отдаете себе отчёт в своих действиях?! Вы забыли, что вы староста и такое поведение попросту неприемлемо для вас! — отчитывала Макгонагалл лучшую ученицу школы.
— Я понимаю, профессор, — понуро признала староста, опустив голову и сгорая от стыда, проклиная Блейза Забини на чём свет стоит.
— Я уже делала вам предупреждение, мисс Грейнджер. Поэтому я вынуждена принять это решение. Вы отстраняетесь от должности старосты! — кинула неизвестную бумажку на стол.
***
Гермиона со слезами на глазах собирала чемодан в башне старост, когда в помещение вошел Драко Малфой. Увидев состояние девушки, он мигом разузнал, что стряслось, и направился к другу. А спустя двадцать минут прибежала запыханная Джинни, и без объяснений потащила бывшую старосту школы в дуэльный зал, где уже собралась половина школы, которая, перешептываясь, наблюдала за сценой, разворачивающейся на столах.
Два аристократа, слизеринцы, Драко Малфой и Блейз Забини стояли на разных концах дульного стола и с ухмылками глядели друг на друга. Наконец, Драко заговорил, заставляя всех остальных умолкнуть.
— Этот мерзавец, — указал на Блейза, — стал причиной слёз Гермионы Грейнджер! — обращаясь к зрителям, объяснил он. — Из-за его выходок у старосты школы проблемы, что её сильно расстраивает, — прочистил горло, поправив воротник белой рубашки. — Поэтому, мне ничего не остается, кроме как вызвать его на дуэль, — с расстановкой объявил он, вновь обращая взор к другу. — Секунданты, подайте наше оружие!
А сознание Гермионы покрылось паникой, не готовой к таким сценам. Её логика никак не желала принимать тот факт, что из-за такой мелочи эти парни будут драться на дуэли. Вообразите! Тем более Гермиона ведь не безвольная марионетка, и сама приняла решение участвовать в этой сомнительной авантюре с Забини, поддавшись желанию хоть как-то доказать самой себе, что никакая она не зануда. В итоге двое закадычных друзей решили устроить дуэль в дверях школы.
Гарри с Теодором подали им наполненные подушки. Дуэлянты встали в стойку.
Гермиона не сдержала улыбки.
***
— Вы хотите доконать меня?! — яростно воскликнула Макгонагалл, гневно буравя взглядом двоих парней, осыпанных гусиными перьями. — Что за балаган вы устроили?!
— Я защищал честь мисс Грейнджер, — подняв глаза, признался Драко.
Макгонагалл икнула.
— Я требую вернуть мисс Грейнджер пост старосты, так как лучше неё никто не справится с этим, — продолжил Драко, переключаясь на кардинально другую тему.
— Мистер Малфой, прошу вас не забываться, я решу сама, — потерла лоб, грузно опустившись за рабочее кресло.
— Мы устроим бунт! — прервал директрису Забини. — И поверьте, все ученики поддержат нас, — ухмыльнулся, следом сдул перо с плеча, чихнув.
— И смею предположить, что и некоторые учителя, — вставил свою монету Драко.
— Вы же взрослые люди, в конце концов, остепенитесь! — сделав акцент на последнем слове, промолвила женщина.
— Мы просим вас, не забирайте у Гермионы пост старосты, она им очень дорожит! — не унимался Блейз.
— Идите уже, в свои комнаты! — буркнула Минерва, махнув на учеников рукой.
Как только дверь за слизеринцами закрылась, Минерва расхохоталась.
flachback end.
Гермиона провела пальцем по значку старосты, кидая взгляд на купающего вдали Драко, улыбнулась. Следом отложила книгу подальше от воды, сняла школьный жилет, разулась, и по тёплой земле побежала к друзьям, присоединяясь к времяпровождению в воде.
Всё же главная заучка школы чародейства и волшебства Хогвартс поняла, что есть дела куда важнее, чем зубрить и грызть гранит науки, пылясь в темной библиотеке: например, проводить время с родными.
Подплыв к Драко, притянула парня к себе и нежно поцеловала, обвивая руки вокруг шеи слизеринца.
— Кстати, как там Полумна с малышкой? — поинтересовалась Джинни, приближаясь к парочке.
— Осваивается в новом особняке, — оторвавшись от любимых губ, ответила Гермиона, недавно навестившая подругу и свою новорождённую крестницу.
— Немедленно выйдите из воды! — усилив голос сонорусом, к ученикам приближался грозный Флитвик. — Купаться в озере строго запрещено!
Гермиона, рассмеявшись, была утянута Драко на берег, и семикурсники кинулись в рассыпную.
А на следующий день вышел новый выпуск Ежедневного пророка, с громким заявлением Блейза Забини о существовании мозгошмыгов.
Через год в Ежедневном пророке появилась новость о том, что в разработке книга под названием «Культ личности Златопуста Локонса» под редакцией неизвестной писательницы Мириды Желчь, и наши герои даже не рассчитывали на то, что хоть толика в этой книге будет правдой, ведь кто узнает, что творилось в голове у того сумасшедшего, который сбежал из психлечебницы и подался в кровожадные убийцы.