Сражаюсь, верую, люблю

Стены покоев Драко Малфоя, обычно наполненные холодной тишиной и отголосками его вечного недовольства, сегодня были пронизаны напряжением, смешанным с чем-то неуловимо новым – предвкушением. Джинни Уизли, чья энергия всегда казалась неиссякаемым источником света, сидела напротив него, её глаза горели любопытством, а на губах играла легкая, дерзкая улыбка.

— Итак, Драко, ты позвал меня сюда, чтобы поведать о чём-то столь важном, что даже ты, великий Малфой, не можешь удержать это в себе? - Начала Джинни, её голос звучал легко.

Драко, скрестив руки на груди, смотрел на неё с выражением, которое могло бы быть названо смесью тревоги и раздражения.

— Не будь такой легкомысленной. Хто не шутки. - Драко поморщился. - Лавгуд. Она сказала, что погибель Воландеморта предрешена, и что причиной его смерти станешь ты.

Он произнес эти слова с такой серьёзностью, что даже Джинни почувствовала, как легкая ирония в её голосе начала уступать место чему-то более глубокому.

— Я? - Переспросила она, её глаза расширились. - Но как?

— Именно в этом и заключается вся сложность, Джи. - Проговорил Драко, его голос стал тише, но от этого не менее весомым. - Полумна не уточнила, как именно это произойдет. Я подозреваю, что это произойдет благодаря твоей силе.

Джинни задумалась. Её обычная бравада улетучилась, сменившись задумчивостью.

— Но если предсказано… Значит, это неизбежно? - Спросила она, её голос звучал уже не так уверенно.

— Предсказания – это не приговор. Это лишь указание на возможный путь. - Ответил Драко, его взгляд стал более проницательным. - Но путь этот может быть извилистым, полным опасностей, о которых мы даже не подозреваем. Ты должна быть готова ко всему. И главное – ты должна быть осторожна. Не только с Воландемортом, но и с самой собой.

В этот момент, за плотно закрытой дверью покоев, невидимый для них, стоял Маркус Флинт. Его лицо, обычно искаженное злобой и завистью, сейчас выражало нечто более зловещее – предвкушение. Он пришёл сюда, чтобы  Драко, узнать, чем тот занимается, но услышал нечто, что могло бы изменить всё. Слова Джинни о её роли в гибели Воландеморта, слова Драко о предсказании – всё это звучало в его ушах как самая ценная информация.

Флинт, чья преданность Темному Лорду была столь же безгранична, сколь и его собственная ничтожность, не колебался ни секунды. Он знал, что эта новость будет воспринята Воландемортом с особым интересом. Ведь кто мог подумать, что хрупкая, рыжая Уизли, которую он всегда считал лишь досадной помехой, окажется ключом к его собственному концу? Он напрочь забыл на что она была способна, поэтому был уверен, что ей придет конец.
Скрываясь в тени коридора, Флинт наблюдал, как Джинни покидает покои Драко, её лицо было задумчивым, но в глазах всё ещё теплился огонек решимости. Затем он, стараясь не издавать ни звука, поспешил прочь, его сердце колотилось от предвкушения. Он знал, куда идти.

Вскоре, в мрачных залах, где царила атмосфера страха и подчинения, Маркус Флинт стоял перед своим господином. Его голос дрожал от волнения, когда он передавал услышанное.

— Мой Лорд… Я… Я слышал разговор Малфоя и Уизли… - Начал он, задыхаясь от спешки.

Воландеморт, чьи красные глаза сверкали в полумраке, повернулся к нему. Его змеиный взгляд пронзал Маркуса, словно пытаясь вырвать правду из его души.

— Говори, Флинт. Не тяни. -  пэПрошипел он.

— Они говорили о предсказании, мой Лорд. Провидица сказала… Сказала, что ваша погибель предрешена. И что причиной… Причиной станет вы Джинни Уизли!

На мгновение в зале воцарилась абсолютная тишина. Затем Воландеморт издал низкий, гортанный смех, который эхом отразился от каменных стен.

— Джинни Уизли… - Повторил он, и в его голосе звучала смесь презрения и… чего-то еще. Возможно, любопытства. Он медленно подошёл к Флинту, его длинные пальцы с когтями коснулись его щеки. Парень замер, чувствуя, как холод проникает в его кости. - Ты принес мне интересную новость. - Проговорил Воландеморт, его улыбка стала шире, обнажая острые зубы. - Но ты должен понять одно. Предсказания – это лишь слова. А слова можно исказить. Слова можно использовать. И если эта Уизли действительно является ключом к моей гибели… Значит я сделаю так, что-бы она стала ключём к моей победе.

Его взгляд устремился куда-то вдаль, словно он уже видел будущее, в котором Джинни Уизли, сама того не ведая, станет инструментом его триумфа. А Маркус Флинт, довольный своей ролью, стоял рядом, готовый служить своему господину в любом его, пусть и самом извращённом виде. Он был готов сделать все, ради безопасности Дельфи.

В тишине своих покоев, где даже тени казались призрачными и послушными, Воландеморт сидел, погруженный в размышления. Воздух был плотным от невысказанных мыслей, от тяжести власти и от той тонкой нити, что связывала его с судьбой. Он знал, что Малфой, его верный, но всегда несколько двуличный, не собирался раскрывать ему всего, что узнал о предсказании, иначе бы, он уже это сделал. И, что удивительно, Лорд не испытывал ни малейшего желания наказывать его за это.

— Он боится. - Прошептал Воландеморт, его голос, обычно наполненный ледяной яростью, сейчас звучал приглушённо, словно эхо в пустом склепе. - Он боится не меня, а того, что я могу сделать с ним, если узнаю, что он скрывает. Но это не страх, который я мог бы использовать. Это страх, который рождается из понимания. Понимания того, что я могу быть побежден.

Лорд провёл тонким пальцем по гладкой поверхности своего кресла, словно пытаясь ощутить под ним пульс мира. Малфой, этот юный, избалованный волшебник, обладал не только знанием, но и интуицией. Он почувствовал, что информация, которую он получил, была слишком опасной, слишком значимой, чтобы просто передать её своему Повелителю. Возможно, он видел в этом шанс, крошечную возможность для себя, чтобы избежать той участи, которая, как он знал, ждала всех, кто был связан с Воландемортом.

— Он думает, что может обмануть меня. - Продолжал Лорд, его глаза, словно два красных уголька, мерцали в полумраке. - Но обман – это лишь временное укрытие, истинная сила заключается в знании. А я знаю, что он знает. Я знаю, что он не скажет, и я знаю, почему.

Воландеморт не собирался наказывать Малфоя. Не потому, что он был милосерден, нет. Милосердие было чуждо его природе. Он не наказывал его, потому что в этой ситуации наказание было бы бессмысленным. Малфой уже был пойман в ловушку своих собственных страхов и амбиций. Его молчание было не актом неповиновения, а актом самосохранения. И в этом самосохранении Воландеморт видел отражение собственной борьбы.

—Он пытается защитить её. - Пробормотал Лорд, и в этом признании не было ни капли уважения, лишь холодное понимание. - Пусть он хранит своё знание. - Решил Воландеморт, его голос снова обрёл прежнюю твердость. - Пусть он думает, что контролирует ситуацию, а ябуду наблюдать. Буду ждать. И когда придёт время, я использую его страх, его амбиции, и его привязанность к этой девчонке, что-бы достичь своей цели. Он станет пешкой в моей игре, даже не подозревая об этом.