Эпилог
Тяжёлая дубовая дверь захлопнулась за её спиной с глухим стуком, звук эхом разлетелся по тихому дому. Гермиона привалилась к косяку, её дыхание сбилось, а руки едва заметно дрожали. Запах пергамента и старого дерева наполнял воздух — её мир, аккуратно устроенный, безупречно упорядоченный. Но внутри всё было разбито.
Она потеряла Виктора. Нет — она никогда им и не обладала. И признать это было тяжелее всего.
Её пальцы нашли застёжку плаща, но она не пошевелилась. В доме было пусто. Не потому, что в нём никого не было. Просто эта пустота появилась в тот день, когда не стало Рона.
Она так долго старалась быть сильной. Ради детей. Ради Гарри. Ради всей семьи Уизли. Ради Министерства.
И хотя бы раз ей хотелось быть слабой.
Виктор стал её возможностью снова что-то почувствовать, вспомнить, каково это — когда тебя видят, когда тебя хотят. Но в конце концов, он оказался сильнее. Он понял то, что она сама отказывалась признать.
Она не любила Виктора Крама. Она его использовала.
Гермиона медленно осела на пол, подтянув колени к груди. Истина жгла её сердце. Она хотела, чтобы Виктор заполнил пустоту, которую оставил после себя Рон, стёр одиночество. Но этого не прои. Теперь ей пришлось столкнуться с горем, от которого она бежала.
Её рука потянулась к маленькой шкатулке на столике у двери — той самой, которую она избегала все эти месяцы. Осторожно, словно боясь обжечься, она открыла крышку. Внутри лежал старый значок "Палящих пушек", его края потёрлись от времени. Рядом — маленькое сложенное письмо, написанное рукой Рона.
Гермиона вздохнула. Она никогда его не читала. Боялась.
С дрожащими руками она развернула пергамент.
"Миона, если ты читаешь это, значит, что-то случилось. И не смей слишком много плакать — я серьёзно. Тебе нужно быть сильной. Ради детей, ради Гарри, ради себя. Но если когда-нибудь почувствуешь себя потерянной, просто знай, что я люблю тебя. Всегда любил. Даже когда был слишком большим болваном, чтобы сказать это вслух. Даже когда спорил с тобой только для того, чтобы увидеть, как ты морщишь нос. Ты была моей лучшей подругой ещё до того, как стала моей женой, и если мне пришлось уйти, я хочу, чтобы ты помнила меня именно так. Твоим лучшим другом. Навсегда."
Строки расплывались перед глазами, и слёзы наконец потекли по её щекам.
Она пыталась убежать от этого момента — от боли, от невыносимой тяжести его отсутствия.
Но от горя нельзя убежать. Оно ждёт, терпеливо и молча, пока ты не будешь готов его принять.
И теперь, сжимая письмо Рона в руках, Гермиона позволила себе почувствовать всё.
Она плакала — по нему, по себе, по той любви, которую потеряла, и по ошибкам, которые совершила, пытаясь заполнить пустоту, оставшуюся после него.
И в этот миг она наконец поняла.
Виктор сделал ей подарок — не своей любовью, но тем, что ушёл. Потому что любовь — это не попытка заменить тех, кого ты потерял. Это умение нести их с собой, даже если их больше нет рядом.
А Рон никогда по-настоящему её не покидал.