Глава IV. Закат.
Решив, что спокойствия в этом шатре, полном людей и громкой музыкой, она не найдёт, Гермиона вышла на свежий воздух.
Закатное солнце окрасило все поля в багряный цвет. На воздухе девушке стало проще дышать, мысли собрались в кучу.
Слова, сказанные Малфоем, эхом отдавались в неё в голове. Гермиона понимала, что он лишь пытался задеть её больнее, но девушка уловила в его словах долю правды.
Гермиона знала, что сделала многим больно своим отъездом, но оставила ли она их одних? Ведь в итоге Гарри и Джинни были вместе, а Рон проводил всё своё время в магазине, восстанавливая его. И девушка оставила за ним это право, однако в итоге она по ночам мучилась от бессонницы и кошмаров, а тот, кто должен был помочь ей пройти через это, пропадал на работе. Гермиона гордилось Роном, раньше таким ленивым и безалаберным, ставшим занятым изобретателем. Однако время шло, а она всё чаще оставалась одна.
Грейнджер казалось, что отъезд решит все её проблемы. Так и было до этого момента. Теперь она мучилась, понимая, что поступила эгоистично.
— Знаешь, тебе не стоит воспринимать слова Малфоя всерьёз, — раздался голос за спиной у Гермионы.
— Ты слышал? — спросила она у Рона, который теперь стоял около неё, облокотившись на ветхий деревянный забор.
— Не всё. Последние пару фраз. Так вот, он не прав. Твоя роль в жизни Гарри и Джинни не ограничится ролью подружки невесты. Своим отъездом ты всех испугала. Но, надеясь на то, что он тебе принесёт облегчение, мы дали тебе возможность побыть с самой собой наедине. Однако твоё уединение затянулось, мы стали беспокоиться, что ты не вернёшься. И только Джинни верила, что ты не посмеешь пропустить её свадьбу. — Рон улыбнулся.
Гермиона ответила ему улыбкой.
— Но что насчёт тебя? — спросила она. — Я поступила нечестно, даже не попрощалась. И я знаю, что это неправильно, но я просто не знала, что сказать. И сейчас я пойму, если ты никогда не простишь меня.
Парень горько усмехнулся и приобнял подругу за плечи.
— Я злился на тебя, на себя. Не мог понять, почему ты так поступила, — честно признался Рон. — А потом как-то возвращаясь под утро домой из магазина, я понял. Мы все столкнулись с тем, что, несмотря на победу в войне, мы остались ни с чем. Все наши жизни оказались разрушены. Мы с Джинни были убиты и раздавлены смертью Фреда, что говорить о Джордже. Но в итоге мы все нашли утешение. Я загорелся идеей восстановить магазин, доказать всему миру, что Фред умер не напрасно, а в результате совсем забыл о том, что и ты потеряла многих в этой войне, ты потеряла родителей, да и Фред, Люпин, Тонкс были не последними людьми в твоей жизни. Я понял, что был тем, кто бросил тебя, поэтому то, что ты уехала было наказанием мне за то, что оставил тебя одну.
По щекам Гермионы текли слёзы. Возвращаясь сюда, она и представить себе не могла, что Рон поймёт её. Но он, как и все они, вырос. Война изменила всё. И теперь они в свои двадцать два самые стали взрослыми людьми. Даже Рон, родной, милый, растяпа Рон, и тот превратился во взрослого, независимого мужчину.
— Эй, только не плачь! — взмолился рыжий. — Я не этого хотел добиться своей речью.
Он выглядел так растеряно, что вместе со слезами Гермиона начала ещё и смеяться.
— Это истерика? — понял Рон и, крепче обняв, принялся успокаивать подругу.
Спустя пару минут истерика шатенки прекратилась, и старые друзья лишь молча смотрели на закат.
Когда солнце уже село Гермиона ненароком поинтересовалась:
— Маленькая вейла? Габриэль?
— Ага. Ты же не против? В смысле, твой отъезд же была намёком типа: «всё кончено»? — нервно спросил Рон.
Грейнджер улыбнулась.
— Он был намёком типа: «я хочу побыть в дали от всего, но ты живи счастливо, не заботясь обо мне». Я рада за тебя, Рон. Только не делай глупостей, ладно? Ей ведь сколько? Шестнадцать?
— Почти семнадцать. И я не буду делать глупостей. Разве что я собираюсь сделать ей предложение в августе.
— Ты уверен, что готов? — обеспокоенно спросила шатенка.
— Абсолютно. Габриэль та, с кем я хочу прожить всю свою жизнь. Надеюсь, что и она этого хочет, — глаза Рона были полны любви к этой светловолосой девчушке, и Гермиона лишь надеялась, что у него всё будет хорошо.