Кодекс Чести

Джинни сидела за столом в доме Джорджа и мило улыбалась, поддерживая разговор. Её взгляд то и дело останавливался на Гарри, который весело проводил время с племянником во дворе. В восемь лет тот уже уверенно держался на детской метле, и Гарри говорил, что в Хогвартсе его непременно возьмут в школьную команду.

В очередной раз испугавшись опасного манёвра маленького Фреда, Анжелина вышла в сад и вместе с Гарри принялась следить за ним.

Джинни осталась с Джорджем. Она подняла на него взгляд и отметила, с какой нежностью он смотрит в окно на сына, который делает пируэты на метле над кустом роз.

— Джордж, — вдруг произнесла Джинни. — Ты счастлив?

Брат повернулся к ней и с мгновение осмыслял вопрос. Его рука обвила кубок с вином.

— Я считаю, что я максимально счастлив, насколько могу в сложившейся ситуации, — ответил он и пригубил напиток. — Иногда мне кажется, что от меня отрезали половину, и эта рана кровоточит и не затягивается. Но с этим, увы, ничего нельзя поделать.

За окном Фред едва не упал с метлы, но Анжелина успела его подстраховать.

— А ты? — вдруг спросил Джордж, и Джинни резко отставила свой бокал. Она искоса взглянул на брата.

— Не знаю.

— Разве это не то, что ты хотела?

Джинни уставилась в окно, где Гарри ловил импровизированный снитч, поддаваясь маленькому Фреду.

— Да, — наконец ответила она. — Хотела.

Джордж кивнул и повернулся к окну.

А Джинни вдруг вспомнила конец войны.

«Я люблю тебя», — сказал ей тогда Гарри. И она без памяти отвечала тем же.

Но сейчас вспомнилось ещё кое-что.

Гермиона Грейнджер, после того как порвала с Роном, долго сидела молча в её спальне в Норе. Они никогда не были близкими подругами, но в тот момент она пришла именно к ней. И её слова тогда, которым она не придала значения, сейчас чётко всплыли в сознании:

«Джинни, не выходи замуж рано, — сказала тогда Грейнджер после продолжительного молчания. — Понимаешь, первая любовь не на всю жизнь. Надо подождать».

Но на тот момент эти слова ударялись о глухую стену эйфории: Гарри Поттер, сам Гарри Поттер любит её. Тот самый, о ком она мечтала с десяти лет. Тот самый, кто на первом курсе спас её от смерти. Тот самый, кто спас её отца. Тот самый, кто...

Тот самый, кому она подарила всю свою любовь, на которую была способна. Всю свою подростковую чистую любовь. Которая выдохлась за эти годы. Перегорела и осталась пеплом на сухой земле.

Сейчас, оглядываясь в прошлое, Джинни признавала, что Грейнджер была не так уж и не права.

Они, конечно, поженились не сразу. Мать настояла, чтобы Джинни хотя бы окончила школу, прежде чем выходить замуж. А потом она ждала, когда Гарри вернётся с обучения на аврора. Так томительно протекли два года, когда, наконец, она, вне себя от счастья, стояла в белом платье перед Гарри и сказала ему «да».

Почему в жизни всё так сложно? Чего ей не хватает?

Вот, например, сегодня Гарри не пошёл в Аврорат, а решил провести время с ней. Они отправились сначала в Нору, а потом к Джорджу и Анжелине. И вроде бы всё хорошо. Но почему в душе тоскливо зудит какое-то «но»?

Это был полностью её выбор. Осознанный, долгожданный и желаемый. Выстраданный.

В какой момент всё пошло не так? В какой момент она вдруг стала замечать за собой, что ей всё равно?

— Мне кажется, ты сама не знаешь, чего хочешь. — Джордж отвернулся от окна и посмотрел на неё. Прозвучало, как её мысли.

Джинни промолчала. Отвечать было нечего. Вдруг сделалось неуютно даже в компании брата, который бы не понял, расскажи она ему всё.

Она вдруг подумала, что тренировка уже началась. И, признаться честно, в данный момент она точно знала, что с большим удовольствием оказалась бы на стадионе. Пусть даже с вечно критикующим её Малфоем.

Оживлённо переговариваясь, в комнату вошли Анжелина и Гарри.

— Идём домой? — И Джинни согласно кивнула. Попрощавшись, они вошли в камин и отправились на Гриммо, 12.

Впереди субботний вечер. Пустой и скучный.

А мог бы...

— Джинни! — вдруг позвал её Гарри, когда она уже хотела выйти из гостиной. Он расположился на диване и кивком указал на место рядом с собой.

— Что такое? — Она подошла и присела рядом, насторожено глядя на него.

— Ты была у целителя?

Вопрос застал её на вдохе. Она замерла на мгновение, обдумывая ответ.

— Нет. — Джинни отвернулась. Стена с гобеленом опять привлекла её внимание. Древнейшее семейство Блэков. Вот шестое колено, где изображён родной дядя матери —Игнатиус Пруэтт, который женился на Лукреции Блэк...

— Почему?

Вот оно. Джинни прикрыла глаза.

— Не было времени.

Неприятная тишина воцарилась в гостиной. Воздух как будто замер, и даже паутина в углу не развевалась от сквозняка.

— Знаешь, мне иногда кажется, — негромко проговорил Гарри, — что дети — это только моё желание. Не твоё.

Внутри оживлённо зашевелилась частичка тьмы. «Давай, — шептала она. — Разбей его иллюзии. Это правильно».

Джинни молчала, стиснув зубы. Если она сейчас откроет рот, ссоры не избежать.

— Это правда?

— Да.

Как удар хлыста. По лицу Гарри прошла тень.

— Почему? — снова задал он этот вопрос.

Нервы, натянутые струной, лопнули. А с ними и выдержка.

— Потому что я не хочу детей, понимаешь? Потому что я не хочу сидеть в этом доме, пока ты пропадаешь в Аврорате целыми днями! Потому что я не хочу бросать квиддич даже на год, это понятно? Потому что я...

Она осеклась, глядя в лицо Гарри, на котором застыло нечитаемое выражение. Тьма внутри аплодировала. «Молодец. Ты сделала ему больно, освободила себя!»

— И ты молчала всё это время?

— Да, молчала! — Джинни не могла больше оставаться на месте и вскочила, бесцельно пройдясь по комнате. Облегчение, что больше не нужно притворяться, охватило её. — Ты давишь на меня, Гарри. Ты никогда не спрашивал, чего хочу я!

Лицо Гарри оставалось непроницаемым. Он застыл на диване, как каменное изваяние.

— Значит, я давлю.

Джинни развернулась к нему так резко, как будто готова была обороняться. Но Гарри просто сидел, не глядя на неё. Его взгляд застыл где-то на старом паркете.

— Когда мы проводили время вместе? Когда в последний раз ты был со мной, а не на своей службе?

Гарри медленно поднял глаза на неё. Но это не охладило Джинни. Стоило ей отпустить себя, как слова жгли глотку, желая прорваться наружу, ударить побольнее. Хотелось упиваться чужой болью.

Но реакция Гарри не давала ей желанной разрядки. Проще было бы, если бы он начал кричать в ответ, обвинять её. Но его отстранённое выражение лица, короткие фразы ещё больше взвинчивали.

— Сегодня.

— Что? — она сделала шаг к нему, тяжело дыша.

— Сегодня, Джинни, — ровно произнёс Гарри. — Сегодня я не пошёл на службу. Хотел провести день с тобой. И теперь, знаешь... немного жалею.

— Ах, жалеешь! — ядовито произнесла она, теряя контроль над эмоциями окончательно. — Я привыкла, Гарри. Давно уже привыкла...

— Можешь не продолжать.

Гарри поднялся, и к нему в руки прилетела его повседневная мантия. Он накинул её на плечи и направился к двери, не глядя на неё. Джинни провожала его глазами, не зная, как реагировать.

Тем временем он замер в дверях и чуть повернулся.

— Я прогуляюсь.

Дверь захлопнулась, и Джинни вдруг ощутила слабость во всём теле. Она повалилась на диван, не зная, что делать: не то разрыдаться, не то просто молча, без единой мысли в голове, тихо лежать с закрытыми глазами.

***

Гарри медленно шёл по улице, и в душе его была пустота.

В первый раз за столько лет семейной жизни Джинни накричала на него.

В первый раз она смотрела на него с таким обжигающим холодом в глазах. Позволила себе открыто сорваться, обвинить его... Непонятно в чём! Как будто он сделал что-то неправильно.

А ведь Гарри старался. Да, он много работает, но того требуют обстоятельства. Служба действительно отнимает много времени. Но разве отец Джинни не пропадал в Министерстве? Почему это является недопустимым, если дело касается его?

Гарри не находил ответов на эти вопросы. Он специально отменил сегодня визит к Паркинсонам, чтобы посвятить целый день встречам с её семьёй и уделить время друг другу. Да, такое случается редко, но... Это же его работа. Он решительно не представлял, как жить иначе.

И это её откровение насчёт ребёнка. Всё вдруг встало на свои места. Её увёртки, какие-то оправдания и нелепые объяснения. В суматохе своих аврорских будней он не думал об этом пристально. Но теперь в его руках были все доказательства и даже чистосердечное признание. Дело можно было закрывать.

Он не понимал причин, почему она не хочет полноценной семьи, в которой росла сама и которой не было у него. Это больно вонзалось прямо в сердце с каждым её ядовитым словом.

Ему казалось, что он знает Джинни наизусть. Знает её всю, как только можно знать человека, которого любишь. Но эта ссора показала, что есть потаённые уголки души, недоступные ему. Неподдающиеся пониманию.

Гарри бесцельно шёл по улице, погружённый в свои невесёлые мысли. Навстречу ему шли влюблённые парочки, приглушённо воркуя, семьи с громко смеющимися детьми. Летний вечер мог бы быть прекрасен, но вместо этого он был безнадёжно испорчен.

Внезапно он осознал, что ноги привели его в безлюдный переулок, из которого он всегда аппарировал в Аврорат.

Кажется, само провидение вмешалось, чтобы помочь ему. Лучшее средство от горьких мыслей — занять голову работой. Гарри крутанулся на месте и исчез.

***

«Лучшее средство от плохого настроения — это квиддич», — думала Джинни, отправляясь на стадион своей команды.

Если её муж вот так взял и ушёл, то и она не больше его хочет находиться в стенах этого дома. Тянуло на простор, взмыть в небо и забыться.

Джинни вспомнила о том, что выпила целый стакан пунша в гостях у Джорджа, только когда оказалась в знакомых стенах клуба. Ругнувшись про себя, она всё-таки переоделась и направилась на стадион. Метлу она не стала брать.

У Джинни был принцип — никогда не садиться на метлу, если перед этим она сделала хоть глоток алкоголя. Сейчас она чувствовала себя отвратительно, не зная, как поступить. Очень хотелось оказаться в воздухе и отвести душу агрессивной тренировкой. Но в то же время она осознавала все риски. Можно было воспользоваться отрезвляющим зельем, но она не доверяла ему. Поэтому она решила просто какое-то время провести на стадионе, возможно, понаблюдать за тренировкой Малфоя и Воспера.

Это поможет ей собраться с мыслями перед встречей с Гарри. Она решительно не представляла, как после этой ссоры разговаривать с ним. Как ни в чём не бывало? Дуться и демонстрировать обиду?

Ничего из этого не подходило. По правде говоря, она вообще бы предпочла не сталкиваться с Гарри сегодня. А завтра будет другой день и...

Она вышла на поле и оглядела небо. Три человека летали на мётлах над стадионом. Воспера она узнала сразу. Малфой, как всегда в своей красивой квиддичной форме, выделывался в воздухе, и... Чжоу Чанг.

Брови Джинни взлетели вверх. Вот уж кого она не ожидала встретить.

Её заметили. Чжоу замахала рукой, а Воспер тут же подлетел к ней.

— Почему без метлы?

— Я просто понаблюдаю, — пожала она плечами.

— Ты не в форме, — он сразу оглядел её, подмечая поджатые губы и нервозность.

Она кивнула в ответ и направилась к трибунам. Села, поставив ноги на спинку нижнего ряда, и скрестила руки на груди.

Тем временем тренировка возобновилась. Малфой с Чжоу бок о бок гонялись за снитчем. Счёт вела, конечно же, Чанг. Малфой же, сидя верхом на метле с поистине королевским видом, аплодировал ей после каждой удачи. А она счастливо улыбалась и хлопала по подставленной ладони. Малфой не скупился на похвалу для неё.

Против своей воли Джинни ощутила раздражение этим фактом. Эти двое были настолько заняты друг другом, что даже Воспер почувствовал себя лишним и спустился на трибуну, усевшись рядом с Джинни.

— Что у тебя? — спросил он без околичностей.

— Поссорилась с мужем, — выдавила Джинни, сама не зная, к чему такая откровенность.

Но тренер не выдал никаких эмоций по этому поводу.

— Ясно, — коротко бросил он. Поднялся и крикнул что-то Чанг. Та подлетела, и Воспер принялся втолковывать ей принципы новой стратегии. Чжоу внимательно слушала, соглашалась и кивала.

Джинни перевела взгляд в небо. Малфой выслеживал снитч. Невольно она залюбовалась им. Из него мог бы получиться действительно неплохой ловец, хотя в его возрасте уже поздно начинать. Талант, несомненно, у него есть. Убрать бы его вечное позёрство и красование на метле. Ещё со школы Джинни помнила, что оно всегда вредило ловцу Слизерина в игре. Она поджала губы: Малфой бы непременно победил в номинации «Самый эффектный, но бесполезный игрок в квиддич», если бы такая проводилась.

— Малфой! — крикнул Воспер. — Тайм-аут. Передохни.

И поднялся в воздух к Чжоу. А Малфой подлетел к трибуне и изящно соскочил с метлы, ловко подхватив её. Его грудь вздымалась от учащённого дыхания после тренировки. Движения были расслабленными, но в них чувствовалась уверенность. Он небрежно вытер лоб ладонью и легко взъерошил волосы. Это выглядело так естественно и притягательно, что Джинни невольно задержала дыхание, глядя на то, как он спокойно и неторопливо приближается.

— Привет, — улыбнулся Драко, и Джинни наконец моргнула.

— Привет, — она отвернулась к полю и нашла глазами Чанг. Та как раз взмыла вверх из крутого пике и с победоносным криком вскинула руку с зажатым в ней снитчем.

Малфой проследил за её взглядом и кивком указал на Чжоу:

— Великолепна, да?

Джинни проглотила обиду. Про неё он никогда так не говорил. Поэтому она промолчала.

Драко чуть усмехнулся.

— Готова играть в основном составе с «Сенненскими Соколами»?

Джинни, не меняя позы, спросила:

— А кто будет запасным?

— Уизли. Я уже договорился с ней.

Они молча следили за полётом Чжоу. Да, признаться, она хороший ловец.

— Ты чем-то расстроена?

Джинни удивлённо повернулась в сторону, откуда прозвучал вопрос. Малфой смотрел на неё без тени насмешки.

— Нет.

Вот точно не с хорьком она будет откровенничать. Но он и не собирался лезть к ней в душу. Тонко почувствовал волну раздражения и не пытался разговорить её. Просто оседлал метлу и плавно взлетел, сделал небольшой круг, изобразив в конце какой-то крутой манёвр. Джинни невольно улыбнулась, глядя на него. Рисоваться у него получается лучше, чем пытаться быть милым.

Она наблюдала, как он лихо приблизился к Чжоу и заговорил с ней, улыбаясь. Чанг зарделась и робко хихикнула в ответ. Ну ещё бы, сам Драко Малфой её хвалит. Когда такое было?..

Джинни отвела от них глаза. Воспер выпустил снитч, и тот взлетел вверх. Блеснул золотым боком и молнией унёсся куда-то вдаль. За ним тут же стремительно пронеслись два силуэта: зелёный — Чжоу, чёрный — Малфой.

Через двадцать минут снитч был пойман. Малфою просто повезло — он оказался рядом с мячиком и, не напрягаясь, схватил его. Нарочито неторопливо. Плавно взмыл вверх, подняв руку с зажатым в ней снитчем высоко над головой. Чжоу смотрела на него с таким выражением лица, словно перед ней был сам Мерлин. Они тут же принялись обсуждать что-то.

Тренировка закончилась. Чрезвычайно увлечённые разговором, мимо неё прошли Малфой и Чанг. Они так горячо о чём-то говорили, что, казалось, даже не заметили Джинни, которая поднялась и хотела выразить похвалу Чжоу. Против своей воли она вдруг ощутила неприятное чувство, которое напоминало ревность. Ей хотелось, чтобы Малфой хоть одним взглядом удостоил её на прощание. Ведь она тоже отличный охотник! Самый результативный, по словам тренера!

Испугавшись своих мыслей и ощущений, Джинни поморщилась и тоже поплелась к выходу со стадиона. Пора отправляться домой. Надо признать, что отвлечься от семейных проблем получилось отлично. Ссора с Гарри отодвинулась куда-то на задний план, пока она наблюдала за тренировкой.

Джинни зашла в дом и прислушалась. Приглушённое бормотание Кикимера доносилось из столовой, и она направилась туда.

— Приходит домой позже мужа. Срамота какая, — прошипела Вальбурга и сразу же спряталась за нарисованную занавеску, опасаясь, что в неё полетит заклятие.

Гарри сидел за столом и пил чай. Он был таким спокойным, как будто они и не ссорились. Кикимер повернулся к Джинни и строго на неё посмотрел. Он всем своим видом показывал, что не одобряет её поведения.

— Хозяйка чего-нибудь желает?

— Нет, спасибо. — Джинни тоже села за стол и встретилась взглядом с Гарри. Эльф неразборчиво что-то пробурчал и двинулся к выходу. Когда его шаркающие шаги стихли в коридоре, неприятная тишина между ними стала невыносима.

— Где ты был? — спросила Джинни. Просто чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

— На работе.

Она поставила локти на стол и обхватила голову руками. Гарри наблюдал за ней. Почему-то ему показалось, что он давно её не видел. Волосы, забранные в высокий хвост. Зелёная толстовка от квиддичной формы с логотипом их команды. Казалось, что она близко, но в то же время так далеко от него. Между ними пролегла черта, которую он не в силах был преодолеть. Не сейчас, пока ещё так свежа боль, которую она ему нанесла.

— Что насчёт тебя? Где ты была? — спросил он. Хотелось убедиться, что её голос не изменился, а звучал так же, как и всегда.

— На стадионе.

— Ты тренировалась? Не знал, что у вас бывают тренировки по вечерам в субботу.

— Я не тренировалась. Просто смотрела.

И молнией пронеслась мысль, что если Гарри сейчас спросит, на кого она смотрела, то...

Но он не спросил. Он кивнул и отставил пустую чашку, которая тихо звякнула.

— Пойдем спать. Сегодня был... не слишком приятный день.

Проходя мимо, он поцеловал её в висок и направился к выходу из столовой.

— Гарри, ты... — Он остановился в дверях и обернулся. — Ты придешь на мою игру в пятницу?

Он помолчал, раздумывая. Затем безнадёжно покачал головой:

— Прости, Джин. У меня в пятницу как раз рейд.

Джинни проследила за его удаляющейся фигурой, и что-то внутри неё тоскливо сжалось. Но глаза остались сухими.