Кодекс Чести

Неторопливо шагая по улице среди маглов, Гарри Поттер пытался проветрить голову и собрать мысли в одно целое.

Обычно он возвращался домой через камин, но иногда чувствовал необходимость прогуляться. Маглы напоминали ему, что он в любой момент может вернуться в этот мир и закрыть для себя волшебный. Это создавало иллюзию возможности выбора, в котором он никогда не выбирал себя.

Сегодня Робардс передал ему новое дело. И Гарри целый день был занят его расследованием, пока голова не начала гудеть от напряжения. Прогуливаясь поздним вечером по улице, он пытался отвлечься от навязчивых мыслей о работе.

До дома оставалось четверть мили, когда мотив злоумышленника стал ясен, и пазл в голове Гарри сложился. Он с трудом сдержался, чтобы не аппарировать в Аврорат и не подтвердить свои догадки. Но впереди уже был виден его дом. Там ждала Джинни. Поттер вздохнул и продолжил свой путь, прикидывая, сможет ли завтра попасть в архив пораньше.

Мимо прошла семейная пара с коляской, возвращаясь домой после прогулки. Гарри приветливо поздоровался с соседями. Проводив их взглядом, он отметил, с каким умилением женщина склонилась над захныкавшим ребёнком. Внезапно он вспомнил, что вот уже два дня после посещения Норы собирается поговорить с Джинни о детях.

Гарри прекрасно видел, что Джинни несчастна. Для этого не нужно быть прорицателем, достаточно просто наблюдать. Вероятно, они оба были бы счастливее, если бы их не окружали эти мрачные стены. Работа аврором не позволяла поменять жилье сейчас. Может, через год-другой... Но Нора, в которой Джинни жила половину своей жизни, едва ли просторнее дома на Гриммо, так в этом ли всё дело?

Глядя на многочисленных родственников в Норе, Гарри пришёл к выводу, что Джинни несчастна, потому что у них нет детей. Да, ребёнок разбудил бы в её душе радость. Ведь счастлива же Лаванда, воспитывая двоих мальчишек и ожидая третьего?..

Гарри остановился напротив двух домов, номера которых были 11 и 13. Мысленно он произнёс: «Площадь Гриммо, 12», и стены начали медленно раздвигаться, а между ними появился мрачный дом с мутными окнами.

«И в самом деле, — думал Гарри, поднимаясь по истёртым каменным ступеням, — не пора ли задуматься о детях серьёзно?». Может, эта тоска, которую он замечал в глазах Джинни, исчезнет?

Он достал палочку и стукнул по обшарпанной двери. Раздалось привычное лязганье многочисленных замков, звяканье цепочки, а в следующее мгновение дверь отворилась.

— Хозяин прибыл. Добро пожаловать, — проскрипел Кикимер, возникнув в тёмной прихожей.

— Привет, — рассеянно кивнул ему Гарри. — Джинни дома?

— Разумеется. Подавать ужин?

Прислушавшись к своим ощущениям, Гарри понял, что не голоден. Работа вымотала его сегодня, и всё, что он хотел, это забраться под одеяло и отключить голову. Поэтому, отказавшись от ужина, он прямиком направился в спальню, ожидая найти Джинни там.

Взявшись за перила, Гарри уже собрался подняться по лестнице, когда бархатная занавеска на стене дрогнула, и скрипучий голос буркнул:

— Нет её там.

Вальбурга недобро поглядывала на хозяина дома, опасливо косясь на палочку в его руке.

— Нет бы ждать мужа в спальне, как примерная жена, так она...

— Хватит, — осадил её Гарри. Он только сейчас увидел полоску света из-под двери гостиной и двинулся туда.

Противный скрип половиц заставил Джинни вздрогнуть и повернуться на звук. Она сидела на диване, поджав ноги под себя, кутаясь в вязаный плед. Длинные рыжие волосы рассыпались по плечам, а глаза казались янтарными, отражая блики свечей.

Гарри сел рядом на продавленный диван.

— Привет. — Он потянулся к ней, целуя в щёку.

— Привет.

Она буравила взглядом гобелен на стене. Гарри тоже посмотрел на него. Он редко заходил в эту комнату, но каждый раз это дерево с витиеватыми лентами и фамилиями на них необъяснимым образом притягивало взгляд. Он не испытывал боли, глядя на него. Эти имена были для него пустым звуком, кроме, пожалуй, десятка из последнего поколения. Но в тот угол он обычно не смотрел.

— Как встреча с новым владельцем? — нарушил неуютную тишину Гарри.

Джинни оживилась. Но не так, как он того ожидал. Она так радовалась вчера, что их команду покупают, поэтому раздражение, проскользнувшее на её лице, удивило.

— Знаешь, кто купил «Торнадос»? — Злая интонация прозвучала в её голосе.

Гарри смотрел на свои руки, вертевшие палочку. Если она так говорит, значит, он знает этого человека. Но желания угадывать и перебирать кандидатов не было, поэтому он просто сказал:

— Нет.

— Малфой.

Имя прозвучало резко и неуместно, как ругательство. Гарри посмотрел ей в лицо, надеясь, что она шутит.

— Что? — Может, он ослышался?

Джинни лишь мрачно кивнула, глядя куда-то в угол. Гарри невольно проследил за её взглядом, выхватывая последнюю ветвь семейства Блэков. Светловолосый портрет с трудом можно было разглядеть в полумраке комнаты.

Драко Малфой. Ну конечно. Почему-то это показалось таким естественным для него — купить квиддичную команду, подражая богатым магам с континента. Эпатаж и пафос — в этом весь он. Решил поиграть в квиддич по-взрослому.

Гарри вздохнул.

— Не переживай. Думаю, тебя возьмут в другую команду. Может, год будешь в запасе, а потом...

Она повернулась к нему всем телом.

— То есть как это?

— Я так понял, что ты переживаешь из-за того, что не подписала контракт и тебе пришлось уйти из «Торнадос»?

Джинни посмотрела на него пронзительным взглядом.

— Я подписала контракт.

— Что? — теперь уже Гарри был сбит с толку. — Но... Это же Малфой.

— И?.. — отрывисто произнесла она. — Какая разница, кто будет владельцем команды, если он вытащит нас из этой троллевой ямы?

Джинни сама не поняла, отчего говорит это с таким вызовом. Повторяет слова, сказанные одним из близнецов, и сама же в них верит. Она отвернулась, снова уставившись на гобелен, пытаясь усмирить вспышку ярости.

Сначала этот самый Драко Малфой говорит, что нашёл на её место охотника. Теперь Гарри считает, что она вполне может полировать свою метлу на скамейке запасных. Почему они все ждут от неё решений, которые нравятся им?.. А то, что она годами оттачивала своё мастерство, никого не волнует! Девять лет потрачено на то, чтобы быть там, где она сейчас. Но они ни во что не ставят её заслуги!..

— Я не понимаю, почему ты злишься. Ты подписала контракт, даже не посоветовавшись со мной... — начал было Гарри, но Джинни перебила его.

— У меня не было времени советоваться. Контракт надо было подписать сразу.

— Тогда не надо было его подписывать.

— Да? — Глаза Джинни опасно блеснули. — И что же, позволь спросить, мне нужно было делать? Уйти из команды, в которой я играла столько лет? Бросить всё это?

— Тебя бы с удовольствием взяли в другую команду, ты же знаешь. Те же «Гарпии» приняли бы тебя обратно с распростёртыми объятиями.

— Конечно, — неожиданно ядовито произнесла Джинни. — Только «Гарпии» даже не в числе тех, кто планирует выйти на отборочный турнир. Гарри, я столько лет к этому шла! Мы все шли! Каждый из нас — Оливер, Брэвис, близнецы, Чжоу, Анжелина!.. И теперь я просто возьму и уйду?

— Хочешь сказать, что и Вуд подписал контакт? И Анжелина? — Гарри ошарашенно посмотрел на неё.

— Все подписали.

— В таком случае, — пожал плечами он, — не понимаю твоего настроения. Радуйся! Малфой выведет вас на Чемпионат. Если даже вы его не выиграете, он купит вам эту победу.

Взгляд, которым одарила его Джинни, был полон возмущения.

— Не смотри на меня так, Джинни. Если ты подписала этот контракт, жаловаться потом не надо. Ты прекрасно знаешь, кто такой Малфой и чего от него можно ожидать.

Джинни отвернулась, чувствуя, что ещё немного и взорвётся. Она целый день на взводе после утреннего «знакомства». И совершенно не представляла, что будет на завтрашних «просмотрах», о которых уведомили совой. Она нервничала и раздражалась при мысли, кто всему этому виной.

Но теперь она ни за что не будет жаловаться мужу. Не после таких фраз. Не услышит он от неё ни слова о том, как ей нелегко приходится.

А Гарри внезапно испытал укол совести. Его жене и так трудно приходится сейчас, а он усугубляет её состояние. Но она, не посоветовавшись с ним, подписала контракт с Малфоем! Внутри всё клокотало при мысли об этом. Контракт с этим скользким Малфоем, который живёт после войны как ни в чём не бывало!

Гарри вовсе не считал виноватым Драко в том, какую роль он сыграл в войне. Он прекрасно знал, что стояло за его пустым, но решительным взглядом на шестом курсе Хогвартса. Он понимал, что не по своей воле Драко отрабатывал Круциатус на маглах. И считал правильным, что он не опознал его, когда егеря притащили их троицу в Малфой-мэнор. Это был единственно верный поступок. Разве могло быть иначе? Любой на его месте сделал бы так же.

И всё же Гарри полагал, что после всего этого Малфой должен жить тихо и не привлекать к себе внимания. Но тот, словно в насмешку над теми, кто прошёл войну, нимало не скрывался и не прятал глаза, пытаясь убедить магический мир в своей невиновности. Напротив, с высоко поднятой головой он вёл дела, совершенно не смущаясь прошлого. Не отрекаясь от него и не открещиваясь. И более того — его поддерживала Гермиона! А с недавних пор Гарри и вовсе подозревал этих двоих в связи определённого рода. Интуиция аврора и попавшие ему в руки документы подсказывали, что огромная сумма, поступившая в фонд Гермионы и которую она тут же обосновала какими-то выписками и справками, была перечислена с лёгкой руки Малфоя. А с чего бы ему поддерживать Грейнджер? Вывод напрашивался сам собой, но думать о своей подруге в таком свете было неприятно. Гарри мог бы проследить, из чьего хранилища отправлено такое щедрое пожертвование, но умышленно не делал это, предпочитая не знать подробностей.

Он повернулся к жене, которая отстранённо смотрела вглубь комнаты, и ощутил прилив нежности к ней. Джинни выглядела такой хрупкой, закутавшись в связанный Молли плед, с волосами медного оттенка, с едва видимыми веснушками на носу и длинными ресницами, которые отбрасывали дрожащую густую тень на лицо...

Гарри протянул руку, привлекая её к себе. Она как будто нехотя поддалась, положив голову ему на плечо.

— Давай не будем ссориться из-за этого, хорошо? — сказал он, легко коснувшись губами её волос.

Она кивнула. Ярость улеглась, но не забылась. Они молча смотрели на стену, не вчитываясь в имена благородного семейства Блэков.

— Знаешь, — вдруг произнёс Гарри тихо, — когда мы были в Норе, я подумал, что было бы неплохо и нам обзавестись ребёнком. Мне кажется, ты была бы счастливее.

Джинни напряглась. О Мерлин, нет. Как давно уже Гарри не заговаривал об этом! Она ничего не ответила, надеясь, что и этот разговор закончится так же, как и десятки ему предшествующих.

— Ты слышишь? — Он прижал её к себе теснее, и она кивнула, радуясь, что не надо смотреть мужу в лицо. — Всё же странно, что у нас нет детей. Мы уже восемь лет женаты. У Рона скоро появится третий, а Билл с Флёр уже задумываются о четвёртом. Я понимаю, что мы уделяли этому внимание, но... Может, это знак? Ты уйдёшь из команды, посвятишь себя материнству. А потом...

Чем больше говорил Гарри, тем отчётливее ярость вонзала свои клыки в душу Джинни, с наслаждением рвала её, захлёбываясь возмущением.

Значит, она должна бросить занятие, которому посвятила столько лет, ради призрачного счастья материнства?

Значит, Гарри будет продолжать дело всей своей жизни — спасать магический мир от преступности, а она должна будет оставить полёты, приносящие ей радость? Осесть в этом мрачном доме с детьми, пока он пропадает в Аврорате и гоняется за тёмными магами?

Ей показалось, что ещё немного и плотину прорвёт. И она выплеснет это на мужа. С садистским удовольствием бросит ему в лицо эти слова, причиняя боль, попадая точно в цель.

Она глубоко вздохнула, выравнивая дыхание. Это всё отголоски тёмной магии, которая проникла в неё в одиннадцать лет. Какая-то частичка Тома Реддла так и не оставила её, затаившись в самом дальнем уголке души, пустив там корни. Как осколок проклятого зеркала из сказок. Она мешала ей жить, заставляя видеть в искривлённом облике то, что не нравилось Джинни.

— Ты боишься? — Гарри истолковал её судорожный вздох по-своему. Джинни стиснула зубы, плотно закрыв глаза. Она не сорвётся.

— Думаю, нам стоит попробовать, правда? Мне кажется, я буду хорошим отцом. Хотя у меня не было примера перед глазами, я точно знаю, как это не должно быть.

Она хранила молчание, радуясь, что ярость постепенно отступала. Джинни научилась это контролировать, хотя порой было нелегко.

— А ты будешь прекрасной матерью, я уверен. — Рука Гарри поглаживала её по плечу, а губы касались волос. — Мы можем обратиться в Мунго, там отличные целители... Я пойду с тобой.

Он просто считает это выходом, вот и всё. Но это не выход, дракл его раздери. Не для неё.

Не сейчас.

Контракт подписан, а впереди Чемпионат. То, к чему они шли столько лет.

Мысль о пузырьках с зельем, спрятанных в спальне Вальбурги, немного охладила её взвинченное состояние и успокоила. Если она не захочет, ничего не будет. К счастью, одного желания мужчины тут недостаточно.

И она позволила увлечь себя в спальню. Целовала, чувствуя, как его руки ласкают её, возбуждаясь и возбуждая в ответ. Принимала его, слушая бессвязный шёпот, извиваясь от удовольствия.

— Я тебя люблю, — он шептал ей, а она выдыхала:

—Да, да...

Гарри замер в её объятиях, пока она усмиряла сердцебиение. Он скатился с неё, и Джинни устроилась рядом, положив голову ему на грудь.

И если мысли Гарри были полны невнятных надежд, то Джинни думала о прямо противоположном: как бы не произошло зачатие.

Тишина спальни обволакивала, и дыхание мужа раздувало её волосы. Джинни повернулась к нему спиной, устраиваясь на своей половине кровати. Закрыла глаза, и яркие картинки в подсознании постепенно меркли, заменяясь призрачными и нечёткими.

* * *

Джинни в Норе. Сидит в своём любимом кресле, листая журнал «Квиддич в наши дни». Солнце так ярко светит в окно, что это мешает. Оно слепит и заставляет щуриться. Где-то в соседней комнате играет колдорадио, и если прислушаться, можно разобрать, о чём так восторженно сообщает диктор. На душе вязкое беспокойство, которое резонирует с окружающим умиротворением и уютом.

В комнату заходит мать и со странной нежностью смотрит на неё.

— Мама? — Джинни силится разглядеть её через лучи солнца. У силуэта размыты очертания, краски словно поблекли, а мать молчит, мягко улыбаясь.

Солнце делит комнату пополам, разделяя мать и дочь своим светом. Неясный подсознательный страх накатывает на Джинни, и она сбрасывает с колен журнал, вскакивая со своего места и...

Ужас обдаёт её холодной волной. Дрожащие руки обхватывают живот под тонкой тканью белого платья. Беременный круглый живот.

Когда?.. Как?

В ушах шумит, в голове пусто. Она силится закричать, но...

Джинни резко распахнула глаза, рывком села в постели. Сердце бешено колотилось в груди, и капля холодного пота скатилась по спине. Остатки сна слетели, и на месте паники воцарилась благостная догадка: это сон, всего лишь сон.

Она глубоко вздохнула и покосилась на мужа: тот мирно спал.

За окном уже забрезжил рассвет, и вся обстановка, которая обычно навевала тоску, внезапно показалась такой спокойной и безмятежной.

Джинни сглотнула, припоминая свой сон. Её руки, обхватившие тугой живот, несомненно, беременный, запомнились очень реалистично. Казалось, её ладони и сейчас ощущают это. Она невольно нащупала свой плоский живот, словно убеждая себя ещё раз, что это было не наяву.

Паника снова охватила её. Что, если подсознание делает ей намёки?

Может, зелье не подействует?

Может, она забудет его выпить?

Джинни соскочила с кровати, попутно накинув на себя лёгкий халат, и выскользнула из спальни. Холод полированного дерева тут же обжёг её босые ступни, но она даже не заметила этого. Сбежав по лестнице вниз, толкнула дверь в комнату Вальбурги Блэк.

Губы прошептали пароль, и холодные пальцы торопливо отодвинули картину в потёртой раме в сторону. Джинни схватила пузырёк, открутила крышечку и опрокинула зелье в рот.

Поморщившись, она замерла, чувствуя, как холодная жидкость медленно движется по пищеводу вниз.

Джинни задвинула картину назад и тихо вышла из комнаты. Задумалась, не вернуться ли в кровать к мужу, но отказалась от этой мысли. Она выпьет кофе. Всё равно ложиться спать уже нет смысла. Через два часа первая тренировка.

Она вышла в коридор, намереваясь спуститься в столовую.

— Это совесть тебе спать не даёт, предательница крови. — Голос Вальбурги злорадно звучал из-за занавески.

Джинни закатила глаза, проходя мимо. А старуха, осмелев, шептала ей в след:

— Жизни в тебе нет. И не будет.

Свет в столовой она не стала зажигать: утро уже разгоняло сумрак, и Джинни уселась за длинный стол, поёжившись от холода. Щёлкнула пальцами, и Кикимер тут же явился, недобро поглядывая на неё.

— Что угодно?

— Кофе, пожалуйста. И... подавай завтрак. Гарри скоро проснётся.

Старый эльф внимательно посмотрел на неё и растворился в воздухе.

Как действует противозачаточное зелье, она прекрасно знала. Достаточно пузырька в день. Но вероятность беременности вызывала приступ ужаса: а что, если эта доза не подействует? Что, если этого было мало?

Перед ней возникла чашка с дымящимся напитком. Джинни с наслаждением сделала глоток, согреваясь. Вероятно, ей стоит заглянуть в какую-нибудь лавку зелий, узнать, есть ли что-нибудь, дающее гарантированную контрацепцию. Она подумала о чарах, но отбросила эту мысль: они могли вызвать заторможенную реакцию. В обычной жизни это не мешало, и многие знакомые ведьмы пользовались противозачаточными чарами, но специфика её работы не позволяла рисковать. Это было попросту опасно.

Самыми действенными были чары, которые накладывал мужчина перед сексом. Но это не их случай, с сожалением подумала Джинни. Гарри не поддержит её. Она прекрасно помнила его реакцию несколько лет назад, когда осторожно предложила это: он непонимающе посмотрел на неё и устроил допрос на тему «Неужели она не хочет детей?».

А она их не хотела. Но предпочитала молчать, не посвящая в это мужа. Придумывала нелепые отговорки и объяснения. Подобное откровение неизбежно повлечёт за собой ссоры, и, видит Мерлин, однажды Джинни не сдержится и наговорит то, что Гарри ей никогда не простит.

Частичка тёмной магии в ней с удовольствием отзовётся, стоит её лишь немного поощрить.