4
Зелёное пламя камина вспыхнуло на миг, осветив кабинет, прежде чем из него, словно тень, возник Тео. Без стука, без предупреждения — как всегда.
— Что ж, приветствую, — его голос прозвучал с привычной язвительностью, словно он был здесь полноправным хозяином, а не гостем.
Драко даже не пошевелился. Он знал, что Тео войдёт именно так — с грацией кота, который давно считает этот дом своим собственным.
Нотт опустился на диван с небрежной лёгкостью, его движения были настолько естественными, что казалось, будто он принадлежит этому месту больше, чем сам Драко.
— Ты никогда не устанешь от своих шуточек? — сухо спросил Малфой, по-прежнему не глядя на него.
— Никогда, — ответил Тео, уже протягивая руку к бокалу. С помощью левитации он притянул к себе бутылку огневиски, налил и, с ленивой улыбкой, поднял бокал. — Ну, за что-нибудь.
Драко цокнул языком, но не стал возражать. Тео был одним из немногих, кому он позволял такие вольности. Ну, ещё Лорд, конечно. Но сейчас не о нём.
— Как прошла встреча? — спросил Тео, откинувшись на спинку дивана. Его голос звучал непринуждённо, но в глазах читался живой интерес.
Драко медленно выдохнул, чувствуя, как тяжесть прожитого дня снова давит на него.
— Как обычно.
— Хм... — Тео осушил бокал одним долгим глотком и прищурился, изучая его взглядом.
— Знаешь, что меня удивляет больше всего?
— Что ты до сих пор жив? — Драко наконец поднял взгляд, его голос звучал сухо, но в уголке рта мелькнула слабая тень улыбки.
— Это, конечно, тоже весьма удивительно, но нет. Я думал, что Грейнджер убьют в первые же две минуты, как только ты её доставишь.
Драко промолчал. Его пальцы сжались вокруг бокала, словно он пытался раздавить его в руке.
— Так почему же она всё ещё жива?
— Это долгая история.
— У меня есть время.
Малфой вздохнул, чувствуя, как напряжение нарастает в его груди.
— Мне поручили порыться в её мозгу и добыть важную информацию, которую она скрывает. Похоже, она сама в шоке от такого исхода событий. Быстрая смерть куда лучше, чем выворачивание на изнанку твоих мозгов.Тео на мгновение замер, его глаза сузились.
— Интересно, — наконец произнёс он, наливая себе ещё один щедрый бокал огневиски. — И как она держится?
— Пока что лучше, чем можно было ожидать.
Тео усмехнулся, но в его взгляде промелькнуло что-то более серьёзное, даже зловещее.
— Что ж, удачи, друг. Похоже, она тебе понадобится.
— Кстати, Малфой, — он скривился, отпивая очередной глоток обжигающего напитка. — Тебе предстоит наблюдать мерзкие рожи этих гриффиндорцев в каждом её воспоминании. Это будет то ещё зрелище, котик.
— Отлично, значит, сменим тему, — сухо произнёс Драко, стараясь не поддаваться на его провокации.
Нотт закатил глаза, его лицо выражало преувеличенное разочарование, словно он был смертельно оскорблён.
— Мерлин, Малфой, какой же ты зануда! — Он покачал головой, потом хитро прищурился, словно задумал что-то нехорошее. — Знаешь, что тебе сейчас нужно?
Драко пожал плечами, не поднимая на него взгляда.
— Разрядка.
Нотт осклабился, его глаза блеснули нездоровым азартом.
— Ты собираешься вонзиться в мозг Грейнджер, так почему бы для начала не вонзиться в что-нибудь ещё?
Драко поморщился, чувствуя, как его раздражение перерастает в лёгкое отвращение.
— Это вульгарно.
— Но ведь по делу? — Тео склонил голову набок, его ухмылка стала ещё шире, обнажая острые зубы. — У меня есть пара знакомых девиц, которые с радостью согласятся тебе помочь.
Драко задумался.Секс ему и правда сейчас не помешает.
— Призови Пэнси и Асторию, — наконец произнёс он.
Тео расхохотался, его смех был лёгким, почти беззаботным.
— Как скажешь, котик.
Драко провёл рукой по лицу, ощущая, как напряжение медленно притупляется. Он закрыл глаза, пытаясь хоть на мгновение отгородиться от всего этого кошмара, от всего, что его окружало.
Ночь с Пэнси прошла, как и все предыдущие ночи. Без эмоций, без чувств, без смысла — просто механический процесс, способ снять напряжение, не более того. В соседней комнате Тео, вероятно, сейчас занимался тем же самым с Асторией.
Никто из них не выбрал бы этих девушек, будь у них выбор.
Но выбора у них давно уже не было.
Пэнси сплюнула его семя в ближайший платок, даже не пытаясь скрыть своего отвращения. Драко наблюдал за ней, как она равнодушно поднималась с кровати, натягивала платье и поправляла волосы. Он всегда ценил её за это — за то, что она никогда не лезла к нему в душу, не задавала глупых вопросов, не строила иллюзий и не пыталась его изменить.
Она просто делала то, что должна была делать, и получала за это свою плату.
— Я скажу Тео, что ты не в настроении, — лениво протянула она, поправляя манжеты своего платья.—И я слышала, вы тут кого-то из Ордена поймали?
Драко бросил на неё холодный взгляд.
— Это не твоё дело.
Пэнси пожала плечами, её лицо оставалось безучастным, словно маска, на которой не отражалось никаких эмоций.
— Как скажешь.
Она щёлкнула пальцами, и с лёгким хлопком аппарировала прочь.
Драко остался один.Недостаточно пьяный. Недостаточно усталый. Недостаточно равнодушный.Он снова думал о Грейнджер.О том, что́ ему предстоит сделать.
Драко споткнулся на последней ступеньке, разум, лишённый контроля, продолжал метаться между гневом и безумной яростью. Когда он достиг бездны темницы, его терпение было на исходе.
Темнота коридора, казалось, была последней границей, отделяющей его от полного безумия.
Когда он наконец вошёл в темницу, перед ним предстала картина — Гермиона лежала на полу, как сломанная кукла, брошенная своим владельцем. Он сразу понял, что, несмотря на то что Тинки убрала следы крови и рвоты, её состояние было критическим. Её волосы были спутаны, на коже виднелись следы борьбы.
— Тук-тук, Грейнджер, — прорычал он, не обращая внимания на её состояние, им двигал лишь собственный гнев.
Чёрные, как ночь, глаза Гермионы с трудом поднялись к нему, в них смешались страх и ненависть. Никаких приветствий, никаких слов. Он не хотел видеть её страдания, он хотел проникнуть в её разум, почувствовать её животный страх, ощутить своё превосходство и власть.
Она попыталась подняться, но движение оказалось слишком сложным после всего, что ей пришлось пережить. Драко шагал к ней, неосознанно замедляя шаг, словно находясь в трансе. В этот момент ему было всё равно.
— Ты всего лишь ничтожество, — произнёс он глухо, словно это было заклинание. — Ты всегда была лишь помехой на моём пути. Ты теряешь свою ценность, грязнокровка.
Он остановился, над ним нависла зловещая тень. Он не мог понять, что происходит у него внутри, но чувствовал, как огонь ярости разгорается в его груди всё сильнее. В голосе звучала неприкрытая агрессия, как ветер надвигающегося шторма.
— Я действительно ничего не знаю, но даже если бы и знала, ты был бы последним, кому я бы это рассказала.
Гермиона говорила хрипло,в её голосе не было ни крика, ни мольбы — лишь смертельный яд. Она смотрела на него с отвращением, как на что-то мерзкое и неправильное, и в этот момент Драко почувствовал, как его злость постепенно перерастает в нечто большее, более тёмное и опасное. В ярость, от которой кровь стынет в жилах.
— Легилименс! — выкрикнул он, врываясь в сознание.
Он ощущал, как волны магии вырываются из него, словно разъярённый зверь, рвущийся на свободу, проникая сквозь хрупкие барьеры её разума, словно они были сделаны из тонкого льда. Каждая дверь её подсознания, каждый тёмный коридор представлял собой лабиринт, полный теней и шёпотов, образов и звуков, которые он не хотел видеть, но не мог остановить, словно его заставили смотреть фильм ужасов, где главным героем была она.
Гермиона отчаянно сопротивлялась, цепляясь за ускользающие мысли, сжимая их до боли в пальцах, пытаясь вытолкнуть его, словно он был инородным телом, занозой, которую она не могла извлечь. Но Драко не собирался отступать. Он безжалостно прокручивал её воспоминания, заставляя их растягиваться перед его мысленным взором, как жуткие картины, застывшие во времени.
Сначала это были глупые смешки, голоса её верных друзей — Гарри и Уизли. Всё казалось таким нереальным, таким далёким, словно это было в прошлой жизни. Смех, веселье, поддержка — яркие краски на фоне того кошмара, в котором он сейчас погряз. Он стиснул зубы до боли, едва сдерживая волну внутреннего отвращения. Его бесило, что это счастье, эти эмоции, которые она испытывала в те моменты, были для него недостигаемы, словно запретный плод.
— Нахер их! — прорычал он в ярости и бросил всю свою магическую мощь в следующее воспоминание, пробегая по ним в бешеном ритме, словно пытаясь вырваться из этой клетки ненависти, которую он сам себе создал. Но как бы он ни старался, его ярость лишь подстёгивала её волю к сопротивлению, делая её только сильнее.
Вот она — последняя дверь, массивная дверь из тёмного дуба, покрытая зловещей резьбой, пронзённой огненными символами.
Драко остановился, усмехнувшись, предвкушая её страх.Он почувствовал, как его руки дрожат от напряжения, как перед прыжком в бездну. Но он не собирался отступать. Для него не было пути назад, он уже пересёк точку невозврата.
Внутри что-то щёлкнуло, словно сломался хрупкий лёд. Он собрал всю свою магическую энергию, все свои тёмные мысли и чувства и вложил их в этот последний, отчаянный порыв.
Вспышка ярости, гнева, первобытного страха. Он почувствовал, как её собственные эмоции отражаются в этой двери, словно она видела его насквозь, хотя он был скрыт за стенами её сознания, словно за толстым стеклом, которое она не могла разбить.
Закрыв глаза, он стал сосредоточенным, как никогда прежде. Его голос загремел в этой ментальной бездне, поднимая на поверхность её самые страшные воспоминания, взрывая старые связи, словно он был дирижёром оркестра ужаса, где она была главной скрипкой, играющей фальшивые ноты.
«Сколько ты готова потерять, Грейнджер?» — размышлял он с дьявольской усмешкой, приближаясь к двери, словно к жертвенному алтарю.
Сквозь стены её разума гремела настоящая буря. Он чувствовал её страх, острый и жгучий, как лезвие, вонзившееся в самое сердце её души. Её ярость, горячая и неукротимая, пылала, как адское пламя, готовое поглотить всё на своём пути, сжечь дотла. Он слышал её потери — отголоски боли, которые разрывали её изнутри на части, словно её пытали, подвергая жестоким мучениям, и насилие, которое оставило шрамы не только на её теле, но и на душе, словно её сломали, растоптавши её личность.
Каждая тень её сознания звала его, каждая стена, возведённая для защиты, трещала под напором её отчаяния. И тогда он увидел её. Не ту, что была сейчас — измученную, сломленную, но всё ещё борющуюся. Нет, он увидел её такой, какой она была всегда: умной, решительной, непоколебимой. Она стояла в окружении друзей, её глаза горели огнём надежды, который не мог погаснуть, даже когда мир вокруг рушился. Она была силой, с которой нельзя было не считаться.
Но этот образ лишь разжёг его ярость. Драко почувствовал, как она нарастает внутри него, превращаясь в ураган, сметающий всё на своём пути. Его голова раскалывалась от напряжения, когда он наконец вырвался из океана её мыслей. Гнев, злость, ненависть — всё это бушевало в нём, как дикий зверь, которого он больше не мог удержать.
Он посмотрел на неё — на Гермиону, лежащую на полу, будто её только что лишили жизни. Её дыхание было поверхностным, глаза закрыты, но он знал, что она не сломана. Ещё нет.
— Ты чертовски жалкая! — голос прозвучал хрипло, как скрежет металла. Он плюнул на пол рядом с ней, словно пытаясь стереть её присутствие, её существование.
— Твоя магия, твоя вера, твоя надежда — всё это треснет, Грейнджер. Ты всегда думала, что можешь спасти мир, но ты лишь очередная жертва. Жалкая, израненная, неспособная понять, что истинная сила принадлежит нам — чистокровным. Ты — всего лишь грязнокровка. Неполноценная. И я сломаю тебя.
Его слова висели в воздухе, тяжёлые и ядовитые. Но Гермиона не ответила. Она лишь закрыла глаза ещё плотнее, как будто возводя последнюю стену между собой и ним. Её душа, израненная и уязвимая, всё ещё горела огнём, который он не мог погасить. Она была сильнее, чем он хотел признать. Сильнее, чем он мог себе представить.
И в этом была её победа.Каждое её молчание, каждый взгляд, полный немого вызова, лишь разжигал пламя его гнева. Драко, разрываемый на части от непонимания, резко развернулся и вышел из темницы, хлопнув дверью с такой силой, что стены содрогнулись, будто в страхе перед его эмоциями.
— Я разнесу эту дверь в щепки, — прошипел он себе под нос, вытирая пот с бледного лба. — Чего бы мне это ни стоило.
Он оставил за собой шлейф своих необузданных чувств, пробираясь сквозь длинные, мрачные коридоры замка.На мгновение ему показалось, что его собственные шаги затихают, растворяясь в тишине, но он отогнал эту мысль, как назойливую муху. Вместо этого он сосредоточился на плане, на мести, на том, как он заставит её заплатить за своё сопротивление. Ему нужно было взять себя в руки, обуздать этот хаос внутри, даже если для этого придётся стать ещё более жестоким, чем он есть.
Когда он наконец добрался до своей спальни, комната встретила его той же мрачной атмосферой, что царила в его душе. Драко рухнул на кровать, не снимая брюк , и закрыл глаза, не пытаясь облегчить своё состояние. Сон не принёс бы ему утешения, но оставаться наедине с собой было единственным выходом.
Его мысли, как назойливые тени, снова и снова возвращались к ней. К Гермионе. К её упрямству, к её силе, к тому, как она не пускала его в самые сокровенные уголки своего разума. Она была его пленницей, но чувствовал себя пленником он. Он ненавидел её за это. Ненавидел за то, что она сопротивлялась, за то, что оставалась сильной, даже когда мир вокруг рушился. Но больше всего он ненавидел себя за то, что не мог её сломать.
Он хотел завладеть её силой, её знаниями, её духом. Это было не просто желание уничтожить её — это была жажда обладать тем, что ему запрещено. Тем, что он не мог понять.
Но как? У него не было ключа к той двери, которую она так тщательно охраняла. Все его попытки казались тщетными, и всё же он слышал её голос, отдававшийся эхом в его сознании: «Ты не сможешь меня сломать».
Он ворочался на кровати, не находя покоя. Его разум был полон хаоса, но где-то в глубине, в самой тёмной части его души, зрело понимание. Эта ночь, проведённая в бессмысленном беспокойстве, станет началом чего-то большего. Началом игры, в которой ставки будут выше, чем он мог себе представить.
С закрытыми глазами он погрузился в пучину своих мыслей, не осознавая, что именно там, в этой тьме, он сделал первый шаг к раскрытию двери. Шаг к ответам, которые он искал не только для себя, но и для своей жизни в целом.
И где-то в глубине, за всеми слоями ненависти и ярости, таилось смутное понимание: чтобы найти эти ответы, ему придётся столкнуться не только с ней, но и с самим собой.