Агнец

Отражение в зеркале над раковиной показывало девушку с кудрявыми волосами, которая, распахнув халат, пыталась нащупать хоть какие-то изменения в своём теле. Второй месяц беременности. Гермионе отчаянно хотелось найти подтверждение своему положению — что-то более осязаемое, чем бесконечная тошнота, слабость и до невозможности чувствительные соски. Потому что по-прежнему она просыпалась с ощущением, будто всё это — просто чья-то злая шутка. Не могли обстоятельства так сложиться. Просто не могли.

Те же волшебные часы, что помогали ей не потеряться во времени и не сойти с ума, утверждали, что за окном — второе февраля. Месяц с того дня, как Драко её пытал. Три месяца с того момента, как она оказалась в плену. В плену, который со временем стал для неё чем-то большим, чем заточением. Чем-то большим, чем просто безопасным укрытием с самым безумным союзником. Это стало её домом. А Драко — тем, кто с каждым днём всё больше становился её семьёй.

— Ничего, — пробормотала она себе под нос, запахивая халат. — Только бёдра стали шире. Гадство.

И Грейнджер даже не пыталась связывать лёгкую округлость своих форм с беременностью. Всё было куда проще. После их с Малфоем примирения, за прошедшую неделю, он будто сошёл с ума, приказав кормить её четыре раза в день. Гермиона негодовала, а Тинки вместе с Драко превращались в настоящих надзирателей, уговаривая её съесть «Ну ещё хоть что-нибудь».

И сейчас, пока он спал на кровати, обняв её подушку, девушка старалась не разбудить его — лишь бы оттянуть момент завтрака как можно дальше. Потому что, по ощущениям, ужин всё ещё лежал тяжестью в желудке. А противостоять тревожным, штормовым глазам было просто невозможно.

Резкий грохот прервал её мысли.

Кто-то яростно барабанил в дверь.

Грейнджер в ужасе застыла у прикроватной тумбы, выронив пустой флакон от зелья. Он с громким стуком ударился о деревянный пол.

Стук мгновенно стих.

— Я знаю, что ты там. Немедленно открой, иначе я взорву эту дверь к чёртовой матери!

Люциус.

Блядство.

Послышался второй голос — его уже нужно было различать вслушиваясь.

— Я тебя прошу, Люциус, оставь бедную девушку в покое, — умоляющий тон Нарциссы болезненно царапнул по сердцу. Осознавать, что миссис Малфой пытается заступиться за тебя...

Горячая ладонь на плече снова испугала её до смерти. Она даже не услышала, как Драко встал с кровати.

Снова — громкий стук.

— Не переживай, он тебя не тронет, — прошептал он, шагая к двери. Зажал ручку в ладони, выжидая.

На Малфое были лишь пижамные брюки, и это осознание заставило Грейнджер нервно вздохнуть. Если он выйдет из её комнаты в таком виде — Люциус всё поймёт.

За дверью становилось шумно. Между мистером и миссис Малфой разгорелась словесная перепалка.

— Ты не имел права залезать мне в голову, пока я сплю, Люциус. Даже несмотря на то, что ты мой муж.

Драко напрягся.

— Именно потому, что ты моя жена! — прокричал мужчина. — Ты не имела права скрывать это от меня.

— Ты разрушаешь всё, к чему прикасаешься, — по близости голоса и шуршанию ткани о дерево стало ясно, что Нарцисса протиснулась и встала спиной к двери. — Но их не тронь. Ты слышишь меня?

— Ты носишь фамилию Малфой, Нарцисса! И ты встаёшь между мной и... грязнокровкой?!

Мускулистая спина Драко тяжело поднималась от прерывистого дыхания. Он слушал. Впитывал каждое слово. И от этого становилось страшно. Страшно от того, что будет, когда он достигнет предела.

— Я встаю между тобой и счастьем нашего сына. Единственного сына, чью жизнь ты сам превратил в ад!

— Проясни, дорогая: ты называешь «счастьем» орденовскую шлюху? И то отродье, что из неё выпадет?

Последовал звук, который шокированная Грейнджер попыталась визуализировать в голове. Звук хлёсткой пощёчины.

Мерлин.

Что именно услышал Драко следом — оставалось только догадываться. Он рванул дверь с такой силой, что та с грохотом врезалась в стену. Гермиона осталась стоять чуть поодаль, оставляя себе угол обзора.

Младший Малфой сжал локоть отца у горла, прижимая его к стене.

— Ты... — голос Драко срывался на рык, — ты хотел ударить Нарциссу?!

Люциус лихорадочно пытался вытащить палочку из-под пиджака, но, разумеется, ему не дали ни шанса.

— У т-тебя... нет... пр... — он хрипел, задыхаясь, пытаясь выплюнуть слова прямо в лицо сыну.

— Права? — убийственно тихо процедил Драко. — Повтори мне в лицо каждое слово — и я покажу тебе, отец, на что у меня есть право.

Ярость. Нечеловеческая, обжигающая ярость, исходящая от него — Гермиона уже сталкивалась с ней. На поле битвы. Когда он был Командующим. И сейчас, даже стоя босиком в пижамных брюках, он всё равно был им.

— Тронь хоть одну из них — пальцем, магией, даже взглядом, — Драко говорил ровно, а в глазах Люциуса стелился тихий ужас. Эффект одной из рун. — И я не посмотрю на то, кто ты такой. Сдохнешь в адских муках, ты меня понял?!

От его голоса стыла кровь в жилах. Нарцисса дрожала, прижавшись к одной из створок двери. Гермиона почувствовала беспокойство, вспомнив, как Драко упоминал нестабильное состояние матери, и решила отплатить ей добром за добро.

— Миссис Малфой, — тихо сказала Грейнджер, мягко поддевая её руку. — Пойдёмте со мной. Так будет лучше.

Её почти не пришлось уговаривать. Заведя Нарциссу в комнату, Гермиона закрыла дверь и позвала Тинки, чтобы та принесла воды с лимоном и успокаивающих зелий. Пришлось наложить заглушающие чары — хоть и было до дрожи любопытно услышать конец перепалки. Но нужно было вести себя по-взрослому.

— Ты так же заботлива, как и он, — Нарцисса мягко улыбнулась, расстёгивая верхние пуговицы блузки, чтобы стало легче дышать. Такой простой, человеческий жест — от женщины с кукольной, безупречной внешностью. — Вы будете замечательными родителями.

— Благодарю вас, Миссис Малфой, — чуть неловко ответила Гермиона, присаживаясь рядом. — И за то, что заступились за меня.

Нарцисса медленно оглядела комнату, а затем, задержав взгляд на лице Гермионы, ещё какое-то время молчала. Девушка заставила себя выдержать этот взгляд — казалось, так будет правильно.

— Мисс Грейнджер, однажды я поняла: ради своей семьи, если будет необходимо, я смогу убить. Даже если речь пойдёт о собственном муже.

Потребовалось немало усилий, чтобы понять, как вообще реагировать на такие слова.

— Но... я ведь не ваша семья.

— Мой сын считает иначе. Кто я такая, чтобы с ним спорить? — на её лице мелькнула лёгкая, почти благословляющая улыбка. — Вы — будущая мать моих внуков, а Драко влюблён в вас до беспамятства. Отсутствие общей фамилии — не более чем формальность. Тем более, вполне поправимая.

— Я слышала, что для Малфоев принципиально важно продолжать чистокровный род.

— Многое изменилось, мисс Грейнджер, — Нарцисса загадочно приподняла бровь. — Не для всех, конечно. Но для большинства из нас — да.

— А как же Астория?

Гермиона решила обрушить на миссис Малфой все беспокоящие вопросы, надеясь услышать ответы, которые касались их будущего.

— С самого начала я говорила Люциусу, что женить Драко насильно — дурная идея. Они терпеть друг друга не могут. Он бы всё равно рано или поздно подал на развод.

— Спасибо за откровенность, миссис Малфой, — Гермиона нервно обернулась к двери, всё сильнее беспокоясь о том, что происходит по ту сторону.

— Можете звать меня Нарцисса, — женщина, заметив её беспокойство, поднялась и подошла к двери, легко взявшись за ручку. — Думаю, мы дали им достаточно времени для разговора.

Девушка резко поднялась с дивана, заглянув через плечо женщины в коридор. Её взгляд тут же встретился с платиновыми глазами, чей обладатель стоял, небрежно опираясь лопатками о стену в ожидании.

— Не хотел вам мешать, — спокойно сказал он.

— Откуда ты знаешь, что мы говорили?

Драко и его мать молча переглянулись, бросив на Грейнджер одинаково выразительный взгляд — как будто только она одна всё ещё не понимала очевидного.

— И сквозь стены, если нужно, — подходя к ней и обнимая за плечи, наклоняя голову в мягком, почти снисходительном жесте.

— Как Люциус? — Нарцисса, уже стоя у двери, обернулась на сына.

— Унижен и оскорблён, — Драко скривился в издевательской усмешке. — Возможно, я слегка перегнул. Но он вас больше не побеспокоит.

— Переживёт, — Нарцисса пренебрежительно махнула рукой. — Я буду в оранжерее. Розы в последнее время ведут себя странно. Ты не использовал при них тёмную магию?

Грейнджер смутилась, вспоминая, что именно они с Малфоем делали при розах.

— Животворящую, разве что, — совершенно ровным тоном произнёс Драко самую двусмысленную из возможных фраз. Щёки Гермионы вспыхнули в ту же секунду.

Нарцисса едва заметно усмехнулась, явно поняв тонкость намёка.

— Пусти кота к канарейкам... — произнесла она с лёгкой улыбкой и, кивнув, скрылась за дверью.

Их взаимодействие оставило у Грейнджер ощущение приятно разливающегося тепла. Эта семья становилась для неё удивительным открытием — таким, о котором хочется кричать всему миру, и одновременно прятать подальше от посторонних глаз. Постепенно они становились ей по-настоящему близки.

В голове всё ещё звучали слова Нарциссы о том, что она способна убить за семью. За такую? Безусловно. Сотню раз — да. За бесконечно любящего Драко, за их общего ребёнка, за волшебную, оберегающую миссис Малфой. И за маленькую модницу Тинки. За них и правда можно было бы убить.

И как же хорошо было сейчас — просто стоять, когда твой мужчина бережно гладит живот, в котором растёт продолжение ваших самых сильных чувств.

Запомнить это ощущение на подкорке. Потому что мир вокруг непостоянен и жесток. Потому что в комнате появилась Тинки с тревожными, напуганными глазами. Потому что выражение лица Драко изменилось.

Потому что:

— Мистер Драко... миссис Астория получила письмо... — прижав маленькие ручки к ушам. — Её сестра, миссис Дафна...

— Что с ней? — резко, затаив дыхание.

— Умерла.

Кожа Драко побледнела на несколько тонов, пока до него медленно доходило осознание сказанных слов.

— Блейз...

Он в панике дёрнулся к камину, но вдруг осёкся, развернулся и вернулся к Гермионе, взяв её пальцами за подбородок.

— Грейнджер, мне срочно нужно к нему. Тинки останется с тобой. Если что — не бойся, обратись к Нарциссе.

Он сорвал короткий, нежный поцелуй.

— Я рядом. Что бы ни случилось.

А затем, не дождавшись ответа, вбежал в камин прямо в пижамных брюках.

***

Малфой сотни раз слышал от семейства Гринграсс, особенно от матери и сестёр, что проклятие, висевшее на их роду, не представляет прямой угрозы. Они верили, что их это не коснётся, как не коснулось и предыдущих двух поколений. Верили все, кроме отца.

Особенно мрачен мистер Гринграсс стал в последние месяцы — с момента, когда стало известно о беременности Дафны. По рассказам, он почти всё время молчал и подолгу задерживался в библиотеке, выискивая способы уберечь дочь от напасти. Никто не относился к этому всерьёз.

Теперь же именно за это несерьёзное отношение, которое унесло жену в могилу, Забини несколько раз пытался покончить с жизнью.

В первый день, примерно через час после случившегося, Драко вылетел из камина прямиком в гостиную к Блейзу, который стоял с палочкой у горла напротив их с Дафной свадебной колдографии. Это был первый раз, когда он спас друга от смерти.

С того момента вплоть до дня похорон они не расставались ни на шаг. Даже в туалет Малфой не отпускал его одного — конечно же, под шквал различных ругательств. А ещё он забрал его палочку, чем тоже обрушил на себя гнев мулата.

Забини уничтожал себя, заливаясь алкоголем, а Драко просто был рядом. Разговаривал, слушал, успокаивал и делил с ним тишину. Потому что его самый близкий друг лишился сразу двух статусов: мужа и будущего отца. И это резало по сердцу даже самого Малфоя.

Не должно было случиться такого.

Не с Блейзом.

Драко было жаль именно Забини. Потому что Дафна, хоть и всегда была рядом, не вызывала у него ровным счётом никаких чувств. Любимая женщина друга априори не могла вызывать эмоций — таков был его жизненный кодекс. И в нынешней ситуации это, как он считал, только помогало. Он мог с холодным рассудком, без разрушающей скорби, поддерживать друга.

В день похорон, проходивших на вилле в Италии, едва ли не перед самым началом, случилась вторая попытка самоубийства.

Трезвый в тот день Блейз выглядел на удивление спокойно — даже бросил в сторону Драко пару едких колкостей. Это его, безусловно, обрадовало... и одновременно насторожило. Фатальной ошибкой было решить, что его можно оставить наедине с Дафной, лежащей в гробу среди белых цветов.

То ли случайно, то ли по зову сердца, Драко заглянул за мутную створку стеклянной двери — и в тот же миг вырвал потоком магии кинжал из рук друга. Забини, плача и нависая над телом жены, хотел вонзить его себе в живот.

— Ты же понимаешь, что ты бы, блядь, от этого не умер?! — зло прошипел Малфой, засовывая его голову под ледяную струю воды.

— Он отравлен! — Блейз вырвался из хватки друга, расплескав воду. — Зачем мне жить, скажи... — его голос срывался на всхлипы. — Назови мне, сука, хотя бы одну причину! Почему?!

И затем зарыдал. Громко и горько, не сдерживаясь. Посреди ванной, на вилле, где они с Дафной были так искренне и по-настоящему счастливы после свадьбы. Где теперь, сегодня, он её и похоронит.

И тогда Драко понял — пришло время рассказать свою историю. Потому что Блейз, помимо того что был мужем, умел быть ещё и настоящим другом. Таким, что сможет взять себя в руки, когда услышит о чём-то действительно важном.

— Потому что моя любимая и самая дорогая женщина в этой жизни с недавних пор носит нашего ребёнка.

Теперь холодная вода была нужна самому Малфою. Адреналин гонял кровь с такой скоростью, что каждое слово отзывалось в ушах пульсом.

— И я просто... ахуеть, в какой заднице. Ты себе, блядь, просто не представляешь! Ты нужен мне!

Следующее мгновение он пообещал себе сохранить навсегда. Перемотать. Пережить заново. Потому что такой реакции он ожидал в последнюю очередь.

Блейз набросился на него с кулаками. Один удар — и Драко впечатало лопатками в мраморную перегородку в центре большой ванной.

— Ты, блядь, понимаешь, что ты натворил?! — выкрикнул Забини с глазами горящими от ярости и слёз.

— О да, очень даже понимаю, — скривился Малфой, пробуя пошевелить челюстью, чтобы та встала на место. — Как и то, что теперь мне всё это нужно беречь.

— Она же не жилец, Малфой! Очнись!

Не нужно было уточнений. О какой женщине идёт речь — оба понимали без лишних слов.

— Я покончу с этой ёбаной войной, Блейз, — произнёс Драко ровно. — Она будет в безопасности.

— Ты правда в это веришь?

Забини отпустил его, когда увидел молчаливый, но уверенный кивок.

— Тогда почему ты не спрячешь её до финала? — голос сорвался на крик. — Ты же можешь это сделать! Нахуя ты рискуешь?!

Малфоя удовлетворила реакция друга. Это было именно то, чего он добивался. Живая включённость. Желание уберечь то, что ещё возможно. Пусть даже это не касалось самого Блейза напрямую. Он — настоящий друг.

— Во-первых, я уже попытался. И чуть не потерял её, — Драко потянулся за сигаретами, протянул одну Забини и закурил сам. — Во-вторых, самое безопасное место — это, как ни странно, Орден. А там она, клянусь тебе, снова побежит спасать мир.

Вишнёвый дым приятно обжигал лёгкие. Гермиона почти отучила его от этой привычки, но удовольствие от процесса он всё ещё получал.

— И в-третьих, Блейз... Я должен подобраться к ящеру максимально близко и незаметно. А пока Грейнджер рядом — это мне помогает. У меня, разумеется, есть пути отхода на случай чего.

Он жестом остановил поток тревожных возражений, уже заметно заигравших на лице Забини.

— Просто поверь. Лучше до последнего держать всё как есть. Потому что ты даже в самом страшном кошмаре не представишь себе, какой у него План Б.

Блейз кивнул, не задавая лишних вопросов. Он затушил сигарету о край раковины и, обернувшись, попытался выдавить из себя слабую улыбку.

— Я искренне порадуюсь за тебя чуть позже, друг. Надеюсь, ты это понимаешь.

— Мне не нужна твоя радость, Блейз. Ты мне нужен. Мне и моей семье.

— Я буду рядом.

Малфой обнял его на крепком рукопожатии, выдыхая после ещё одного тяжелого разговора.

Осталось только пережить похороны. Самый тяжёлый рубеж из всех возможных.

***

— Я так наивно верил, что это навсегда. Что ты и я — бесконечность. Что стоит произнести клятву «пока смерть не разлучит нас», и можно до самой старости не думать об этом, таком нереальном и далёком для нас событии.

Ты — моя мечта, моя сила, моя вера в светлое будущее. Мой самый яркий день в пасмурном Лондоне и благодатный дождь посреди знойного лета.

Ты была всем для меня. И я просто не представляю, Даф... правда не представляю, как мне жить, когда тебя больше нет. Мне до сих пор кажется, что это ошибка. Что это ты шумишь утром в ванной, а не Малфой. Что постель холодная рядом, потому что ты, как всегда, встала первой и уже накрываешь для нас завтрак. Я никогда не смогу притронуться к твоим вещам. Твоя расчёска с синими камнями, та, что всегда раздражала меня в ванной, — всё ещё там, где ты её оставила. И я умоляю тебя — оставляй её там каждый чёртов день. Только вернись. Я прошу, Даф... вернись. Этот розыгрыш затянулся. Я пойду с тобой по всем магазинам детской одежды, куплю очередное платье для нашей ещё не рождённой малышки. Мы должны были стать мамой и папой, помнишь? Наша девочка так и не увидела свет. Не узнала, каково это — быть волшебницей. Не поступила в Хогвартс, не выбрала самую красивую сову.

Если я для тебя не причина, то вернись ради неё. Вернись и верни её.

Моя милая Дафна... я так верю, что мы с тобой ещё встретимся. Как бы сильно я ни хотел ускорить эту встречу — мне пока не дают. За мной присматривает Малфой. И я обязан остаться, чтобы быть рядом с ним.

Я люблю тебя, мечта моя. Я так сильно тебя люблю.

Навечно твой,

Блейз Забини.

Крышка гроба Дафны Забини, урождённой Гринграсс, после речи, произнесённой её убитым от горя мужем, закрылась навсегда.

На её могильной плите, на заднем дворе виллы в Италии, были выгравированы две даты.

Дата рождения.

Дата свадьбы.

А через тире — бесконечность.

Эпитафия гласила:

«Здесь покоятся два сердца. Закатное солнце, укажи им путь».

***

Его не было почти неделю. За это время Грейнджер окончательно переселилась в библиотеку, с головой погрузившись в фолианты по тёмной магии. Малфой был прав — где-то глубоко внутри, в районе солнечного сплетения, щекотало ощущение предвкушения. Ей хотелось большего. Хотелось попробовать ещё, несмотря на то, насколько жуткими были его уроки. Чтобы усилить эмоции.

А эмоции были... непередаваемыми.

Именно там, в библиотеке, на её привычном месте, Малфой и появился после долгого отсутствия. Его уверенные, отточенные выправкой Командующего шаги она узнала задолго до того, как он повернул за угловой стеллаж. Но он был не один. Вторая пара шагов, тяжёлых ботинок, заставила Гермиону напрячься — она инстинктивно вжалась в спинку кресла.

Блейз Забини?

Кажется, она не видела его с шестого курса. Не было даже уверенности, что он участвовал в Битве за Хогвартс. Тогда, у неё попросту не было времени различать бывших одногруппников по Слизерину.

Он выглядел... отрешённо. Будто за всю эту неделю так и не смог уснуть. Лёгкая небритость, полуприкрытые уставшие глаза, руки, которые он то и дело сжимал и разжимал,в попытке вернуть себе контроль.

Он потерял жену.

И Гермиона понятия не имела, как себя с ним вести. Знает ли он? Рассказал ли Драко правду? Или сейчас её ждут холодные насмешки, как когда-то в Хогвартсе?

Но всё встало на свои места, когда они подошли к ней вплотную.

— Котёнок, Блейз поживёт с нами какое-то время, — спокойно сказал Драко, подавая ей руку. А потом, склонившись к самому уху, прошептал, едва касаясь губами кожи: — Я скучал.

От такой тихой, искренней нежности стало немного неловко. Гермиона почти смутилась.

— Привет, Блейз.

— Привет, гриффиндорка. Как тебе живётся в этой дыре?

Драко пихнул друга локтем в рёбра, но мгновенно получил в ответ лёгкую подсечку под коленом. Смотреть на это было одно удовольствие — в их ребячестве ощущалась какая-то особенная, тёплая энергия. Та самая, крепкая и нерушимая дружба, что зародилась ещё в школьные годы.

Гермиона вдруг ощутила тихую тоску по своим друзьям. По тем временам, когда самой большой проблемой было домашнее задание и выбор между сахарным черепом и шоколадной лягушкой в Сладком королевстве.

— Неплохо. То есть... — она вынырнула из воспоминаний, заметив на себе две пары ожидающих глаз. — Поместье — совсем не дыра. Мне тут нравится. Тут есть Драко... и библиотека.

— Садись, Грейнджер, десять очков Гриффиндору, — усмехнулся Малфой, приобнимая её за плечи.

Что-то определённо изменилось.

И дело было не только в том, что Драко теперь позволял себе нежности при других. Его взгляд. Он смотрел на неё... по-другому.

— Покажешь Забини, как тут что устроено в библиотеке?

— Я планирую не просыхать ближайшие несколько лет, — с явным утомлением закатил глаза мулат. — Вряд ли мне будет дело до книжек.

Грейнджер встретилась взглядом с Драко. И без лишних слов всё поняла.

— Сможешь помочь мне с поиском нужных книг? — с лёгкой, чуть заговорщической улыбкой произнесла она. — Драко часто нет дома.

— Ты безнадёжная зубрила, Грейнджер, — фыркнул Забини, беззлобно. — Малфой, ты уверен, что она вообще в курсе, что вы встречаетесь? Или ты просто устраиваешься рядом, пока она читает?

— Блейз, я же тоже могу въебать. Ты, может, запамятовал?

Мулат поднял ладони в сдающемся жесте:

— Не кипятись, дружище, — хлопнул Драко по плечу. — Гермиона, я не хотел тебя обидеть, юмор у меня такой.

Обидно не было. За всё время пребывания с Малфоем у Грейнджер выработалась броня на абсолютно любые фразочки. И здесь, в компании двух слизеринцев, было понятно, что пропускать мимо ушей всё просто не получится. Придётся играть по их правилам.

— Не проблема, Блейз, — Грейнджер сделала шаг назад и опустилась в кресло, закинув ногу на ногу. — Ты ведь даже в чём-то прав. Не могу вспомнить момент, когда мы обсудили, кто мы друг другу, — протянула она с издевательской невинностью.

— Ха! — Забини в восторге хлопнул в ладоши. — Чувак, она тебя сделала.

— С каких пор ты перестала понимать очевидные вещи? — Драко в искреннем недоумении развёл руками, вытянув шею вперёд.

— Я не перестала, — Гермиона специально смотрела куда угодно, кроме как ему в глаза. — Просто, знаешь, я могу себе понять что угодно. Но это же может кардинально отличаться от того, что в твоей голове?

Забини заворожённо смотрел то на Грейнджер, то на Малфоя, явно получая от этой перепалки колоссальное удовольствие.

Драко резко наклонился, поставив руки на подлокотники, не оставляя шанса для манёвра, прожигая взглядом в ней дыру.

— Один вопрос. Для понимания, — сказал он в своей любимой манере, снижая голос на несколько тонов. — Когда я тебе сказал, что ты станешь моей женой — ты куда-то выходила?

— Я слышала. И отлично помню твои слова, — на самом деле, Драко поймал её в ловушку. — А ты мои помнишь?

— Про предложение? — он встал, довольно улыбаясь, обнажая клыки. — Будет, не переживай. Но сначала убьём дракона.

Мулат, теперь уже неловко разглядывающий книжные полки, нарочито громко прочистил горло.

— Слушайте, у вас тут такие страсти накаляются, что я чувствую себя третьим лишним. Пойду, наверное, вздремну.

— Тинки поможет тебе разместиться в комнате, — бросил Драко.

— Не в первый раз у тебя, приятель, — отсалютовал удаляющийся Блейз.

Но Малфой всё равно позвал эльфийку, наставляя присматривать за ним без остановки. На всякий случай.

— Он неплохо держится.

— Перед тобой, Грейнджер, — хмыкнул Драко и взмахом палочки наколдовал ей в волосы россыпь незабудок. — Я притащил его сюда потому, что он дважды пытался наложить на себя руки.

Мерлин.

Гермионе сразу стало стыдно, что они с Малфоем на его глазах позволяли себе... чувства.

— Наверное, ему больно смотреть на нас...

— Наоборот. Всё, что между нами, — его единственная мотивация жить сейчас, — пояснил Драко, перебирая пальцами корешки книг за спиной. — Блейз — охуенный друг. Он поможет мне сберечь тебя.

— Я попробую его отвлечь от всего этого...

— Я не прошу тебя об этом, Гермиона. Но буду бесконечно благодарен.

Она дёрнула головой, скривившись, и смахнула с волос цветы. Это развеселило Малфоя.

— Не люблю незабудки, — виновато оправдалась Грейнджер.

— Ты стала такая капризная, — не скрывая улыбки, с самым тёплым взглядом. — Мне нравится.

А её это в последнее время очень сильно бесило. Скачки настроения мешали объективно оценивать ситуации. Но Малфою она об этом не скажет. Такой его взгляд она не забудет никогда.

***

Пальцы тревожно наглаживали живот — теперь уже в надежде на то, что под кардиганом его не будет видно. Но, как назло, именно к середине второго месяца он начал слегка выпирать — особенно по вечерам, после плотного ужина. И это было просто кошмар как не на руку.

— Ты сейчас переживаешь не о том. Выслушай меня внимательно, — Драко сел перед ней на корточки, обхватив её руки своими ладонями. На нём была полная экипировка Командующего.

Минут десять назад, когда он вошёл в комнату в таком виде, сердце Гермионы опустилось. По тревожным глазам Драко сразу стало понятно — это не очередная попытка скрыть свидание. Им предстояло куда-то отправляться.

И этим самым «куда-то» оказалось вовсе не поле битвы, не тюрьма, не Клетка с отвратительной Белатриссой. Грейнджер пригласили на собрание Пожирателей смерти. И, разумеется, это было не то приглашение, от которого у неё было право отказаться.

Вернее, право было. Малфой даже всунул ей в руку порт-ключ в неизвестном направлении, предлагая спрятаться прямо сейчас. Но тогда, как он честно признался, все шаги по уничтожению Волан-де-Морта рассыпались бы пеплом. Потому что Реддл, как выяснилось, на грани — его сводит с ума невозможность добраться до Поттера. Потеря пленной стала бы последней каплей.

— Это будет масштабное собрание. Абсолютно все Пожиратели. Тебя и Уизли он хочет видеть в качестве трофеев. Я уверен, что полетят головы — змей в бешенстве. Ты уже видела это не раз, и я надеюсь на твою стойкость.

Он указал пальцем на карман её джинсов, в котором лежал порт-ключ.

— И теперь самое важное. Ты должна быть на чеку. Что бы ни происходило. Сам Реддл магией для убийств и пыток почти не пользуется, сберегая силы. Для этого у него есть Командующий. В случае, если я по его приказу занесу над тобой палочку — ты обязана перенестись.

Гермиона молчала, обрабатывая информацию. Страшно почти не было. Она будет с Драко. И у неё будет путь отхода. Возможно, даже получится спасти Фреда.

— Грейнджер, ты поняла меня? — он взял её лицо в ладони. — Ты не геройствуешь, не думаешь о моей судьбе, и в случае опасности просто перемещаешься в безопасное место.

— Но он ведь сразу поймёт, откуда у меня был порт-ключ?

Малфой нервно выдохнул.

— Повторяю: ты с этого момента не думаешь обо мне. Для твоей безопасности я всё подготовил, поверь. — Его уговаривающему тону было действительно трудно не поддаться. — И для Нарциссы, на экстренный случай, тоже всё готово.

— А куда меня перенесёт? Что это за место? Что мне делать?

— Если ты там окажешься, то сразу всё поймёшь, Гермиона, — Драко встал, помогая ей подняться. — Не хочу, чтобы ты думала об этом сейчас.

Перед тем как бросить порох в камин, Малфой, конечно же, не удержался. оставляя ей на лбу влажный след от поцелуя. И какие же тревожные у него были глаза.

Снова смывать с себя зловоние его поместья.

Как же она ошибалась.

— Министерство магии.

***

Собрание Пожирателей смерти, что всё больше походило на затяжную лекцию, длилось уже около двух часов. Всё это время Реддл, горделиво заполнив своими шавками весь атриум Министерства, восседал на импровизированном подиуме и яростно сокрушался о никчёмности каждого, кто стоял перед ним.

Кроме его ненаглядного Командующего, разумеется.

Гермионе было почти удивительно, насколько искусно Малфой выстроил образ главного соратника Темного Лорда. Тот, ослеплённый собственным всесилием, пропустил в своё ближайшее окружение главную крысу.

Что, конечно же, играло на руку.

Ноги начинали гудеть. Но, разумеется, это была не та ситуация, в которой Грейнджер могла бы позволить себе присесть от усталости. Они с Фредом стояли с опущенными головами в первом ряду — с наилучшим обзором на происходящее.

Как Драко и предсказывал, от его руки в труху обратился уже не один Пожиратель. И Гермиону это больше не трогало — совсем. Она, как и велено, была на чеку.

— Я бесконечно рад, что несмотря на ваши непростительные и, безусловно, несовместимые с жизнью оплошности, наша армия всё же многократно превосходит числом Орден Феникса, — Рэддл, после казни, перешёл в относительно спокойное расположение духа. — А это означает, что до моего абсолютного господства остались лишь несколько маленьких, незначительных штрихов. Я правильно говорю, мой верный слуга?

— Совершенно точно, мой Повелитель.

Лицо Драко так искусно выражало его фирменную надменность. Если быть честной, это было первое выражение, которое Гермиона когда-либо увидела у него на первом курсе. Она даже попыталась вспомнить — были ли у него другие?

— И теперь, когда мы разобрались с лишними звеньями в цепочке наших товарищей, — Волан-де-Морт повернулся в сторону пленных, и по коже Гермионы пробежала волна мерзких мурашек. — Я хочу поговорить о вас.

Спокойно.

Грейнджер заранее сцепила руки за спиной, запирая их в крепкий замок — так, чтобы до порт-ключа в заднем кармане было легко дотянуться. Она даже была уверена, что успеет рвануться к Фреду. Одной из этого пекла она убираться точно не собиралась.

Но сердце предательски колотилось, отдаваясь пульсацией в ушах. В такт шагам Малфоя, расхаживавшего теперь из стороны в сторону.

— Я тут размышлял над нашими с вами целями и стратегиями, друзья мои. Безусловно, советовался с вашим Командующим. И пришёл к выводу...

«Грейнджер, будь готова», — голос Драко прорвался в сознание.

— Что сейчас мы вполне можем позволить себе избавиться от одного пленного.

Реддл дал тишине повиснуть в воздухе, просочиться под кожу каждому присутствующему.

— Гарри Поттер, за всё это время, наверняка позволил себе решить, что я играю с ним в какую-то игру, бережно сдувая пылинки с его друзей, — он сошёл с подиума, и плитка под его уродливыми, босыми ступнями отвратительно шлёпала. — И вы все прекрасно знаете, как бережно я отношусь к магической крови.

Так это было бережно...

— Но, к моему великому сожалению, с одним из вас мы сегодня простимся.

Дорогой Драко, выбери любого на своё усмотрение.

Самое время было уносить ноги.

По расчётам Грейнджер, от пальцев до порт-ключа оставалось не больше трёх сантиметров. Ничтожно мало. Но по какой-то причине она всё ещё стояла. Ждала. Мозг, лихорадочно перерабатывая информацию и судорожно выискивая альтернативные пути спасения, отказываясь посылать сигнал к действию.

Драко предупреждал её. Просил не геройствовать. Просил не думать. Но вся её суть, перемешанная с заторможенным, беременным мозгом, не давала разрушить мир, к которому... к которому он так долго шёл.

— Мой Повелитель... — раздался голос Люциуса, вдруг возникшего из-за спины.

Все синхронно повернули головы. Гермиона понимала, что хорошего ждать не стоило. Он знал.

Он знал о беременности.

— Всё, безусловно, по вашей воле, — старший Малфой склонился почти до земли. — Но позвольте мне совершить это убийство.

Рэддл молчал. Сдержанным, ленивым жестом правой руки указал ему на Фреда и Гермиону. И сам замер в ожидании.

«Грейнджер, блять, сваливай отсюда».

Она не могла.

Дрожь била её изнутри, сковывая тело в оцепенении. Невозможно было не думать о нём. О Драко. Ужасные образы его смерти — если их тайна всплывёт — сковывали мышцы судорогой. Паника.

Слишком сильная.

Очень не вовремя.

Теперь прямо перед Гермионой с вытянутой палочкой стоял отец её самого любимого человека, удовлетворённо облизываясь от возможности наконец избавиться от неё.

Резкий вдох. Заставить себя что-то сделать.

— Авада кедавра.

Яркий зелёный луч ослепил Грейнджер со стороны левого плеча. Уже ничего нельзя было изменить.

Люциус обернулся, возмущённо хватая воздух.

Драко всё ещё стоял с вытянутой палочкой.

Возле ног Гермионы рухнуло бездыханное тело Фреда.

— Нет... — еле слышно сорвалось с губ.

— Знаешь, в чём твоя ошибка, отец? Каждый грёбаный раз, в самый ответственный момент, ты слишком много думаешь, — оскалившись, Драко цедил слова сквозь зубы, прямо ему в лицо. — И сейчас, размышляя не в ту сторону, ты чуть не совершил самый идиотский поступок.

Его голос пролетал сквозь сознание Гермионы, как сквозь трубу. В ушах стоял гул, а на грудь, казалось, обрушился валун, расколов каждый внутренний костный обломок. Иначе объяснить эту душевную боль было невозможно.

Фреда больше нет. Он пал от руки её... возлюбленного.

— Мы не должны делать ставки на одного Поттера. Сильнее мы можем достать до него, только подобравшись к тем, кто рядом, — с надменной хладнокровностью, не сводя взгляда с Люциуса, говорил Драко. — Теперь узколобый Уизли, его лучший друг, обезумев от смерти брата и пленения девушки, сделает всё, чтобы добраться до нас. А шрамоголовый, разумеется, полетит за ним.

Как это было отвратительно.

Мерзко.

Разбивающе больно.

Он говорил как Командующий. Как хладный стратег.

Но страшнее всего было то, что Фреда убил её Драко.

***

Малфой практически зашвырнул её в камин, когда пришло время уносить ноги из Министерства. Он был свиреп. Яростно зол.

Залетев в комнату, Гермиона сразу бросилась в ванную, наконец давая волю потоку сдерживаемых слёз. Но на это никто не обратил внимания — Драко ворвался следом, как всегда, едва не вырывая дверь с петель.

— О чём ты, блять, думала?!

Она согнулась над раковиной, сотрясаясь от рыданий. Обида, гнев, боль, его крики — всё слилось в единое, вязкое. Хотелось содрать с себя кожу.

— Ты понимаешь, что было бы, если бы я не вмешался?! Ты, Грейнджер, ты это понимаешь?!

Никогда ещё она не видела его таким. Даже на самых страшных сражениях.

— Люциус бы убил тебя, — шипел Драко. — Он, блять, чуть не обоссался от счастья при возможности избавиться от тебя!

— Т-ты... у-убил... Ф-фреда... — она обернулась к нему, обхватив себя руками. Бесполезно. Всё тело тряслось от истерики, накатывающей волнами.

— Ты. Подвергла. Опасности. Себя. И. Ребёнка. — шагнув ближе, почти в лицо, он сжал кулак в воздухе, не находя выхода гневу.

— Я думала о тебе!

Она уже ничего не понимала.

Ничего не помнила — и помнила всё до мельчайших, до выворачивающих наизнанку подробностей.

Боль. Невыносимая. От того, что это сделал он. Спасая её.

— Это было, блять, первое, что я сказал тебе не делать. Сука. Не думать обо мне.

Малфой резко дёрнул её за плечи, встряхивая, в попытке привести в чувства.

— Пожалуйста... — срываясь. — Пожалуйста, не трогай меня.

Эти слова будто ошпарили. Он застыл, а потом резко отпрянул, отступив к стене и упершись в неё лбом.

— Я так ненавижу... — она хотела сказать: «себя». Она ненавидела себя за то, что не смогла дотянуться до порт-ключа. Что не вытащила Фреда. Что... позволила этому случиться.

Но договорить Малфой ей не дал.

— Ты можешь ненавидеть меня сколько угодно. Можешь ненавидеть до конца дней, Грейнджер. Но позволить убить свою первую и единственную за всю жизнь любовь... я не мог. А так бы, поверь мне, и случилось.

И не дождавшись ответа, просто вышел. Конечно же, отдав приказ Тинки — напоить Гермиону успокаивающими зельями.

Ни ночью, ни на следующее утро они так и не встретились.