Агнец

«Драко, пожалуйста».

Мерзкое, вязкое ощущение последствий от неверно принятых тобой решений скрипело на зубах. Она просила. Умоляла. Обрушивала на него потоки отчаянных мыслей о том, что её свобода навредит его семье, самому Драко, усложнит и без того шаткое военное положение. Говорила, что готова пробыть в плену столько, сколько потребуется — потому что у неё был он. И он её защищал.

Но дело было в том, что Драко не мог её защитить. Как бы ни старался — этот проклятый, безжалостный мир всё равно добирался до неё, разъедая изнутри и ломая снаружи. Он видел это. Он чувствовал каждую секунду этих двух недель — молчания, невысказанных обид, напряжённой тишины. Видел, как она гаснет. И умирал душой вместе с ней.

Малфой делал всё, чтобы её дух закалился до состояния стали. Чтобы она выстояла, выжила. Чтобы прошла сквозь всё, что уготовано этой войной. Но правды было не изменить.

Она не была в безопасности.

И теперь Грейнджер не в грёбаной безопасности.

Потому что улица, на которой он оставил её с Люпином всего десять минут назад сейчас была в огне. А порт-ключ, который он им передал, валялся рядом в свертке, затоптанный в выбоину. Они бежали от Пожирателей смерти.

Никогда ещё его планы не были настолько провальными. Но именно в этот чёртов раз всё сложилось так, что их разведка — в лице двух самых неудачных экземпляров, которых, специально поставил на пост Командующий именно на сегодня — вдруг сработала как часы, принеся на хвосте информацию: один из членов Ордена Феникса появился в Коукворте.

Ничего не было под контролем.

Выдрессированные Пожиратели ринулись на зов жажды крови, сметая дома, поджигая переулки, загоняя незваного гостя в огненную ловушку. Купол антиаппарационного поля уже вибрировал над городом, срезая пути к отступлению. Малфой успевал лишь отдавать приказы: всех пленных привести живыми. Иначе их ждёт самая страшная участь.

Хотя кого он обманывает.

Эта участь их всё равно ждёт.

Незалеченная до конца рана на бедре саднила, но щадить себя у него не было возможности. Он должен найти Грейнджер.

Аппарировать на крышу двухэтажного дома — одного из сотни одинаковых вокруг — не имело смысла. Взгляд метался по переулкам, выискивая хоть намёк на серую мантию. На кудри. Попытаться дотянуться до её сознания в этом хаосе было безумием.

Промелькнула мысль о том, что если она выживет, надо найти способ укрепить их связь.

Она, блять, выживет.

— Нашли!

— Он здесь!

Сквозь рев огня, через две улицы, еле слышно прорезались крики. Драко напрягся, и в то же мгновение исчез, аппарируя туда, откуда донёсся голос.

Один?

Люпин.

Он прятался в темном переулке между одинаковыми, бесконечными домами. И там же встретил свою смерть.

Малфой был в ярости.

— Вы, ёбаные, тупые шакалы, осмелились ослушаться меня?! — его разрывало. От неповиновения. От ощущения, будто земля уходит из-под ног. От ужасающей мысли, что где-то там, возможно, лежит его Грейнджер.

— Г-господин Командующий... до нас не успел дойти ваш приказ, — пролепетал кто-то из новеньких дрожащим голосом.

— Жаль, что мне похуй, — отрезал Драко, обернувшись и скользнув взглядом по группе. Их было шестеро. — Авада кедавра.

Шесть тел упали без звука. Одним взмахом палочки. Отлично.

Где. Блять. Грейнджер.

И тогда он увидел. Стоило лишь поднять взгляд, сфокусироваться на противоположном конце переулка. Из-за угла покосившегося дома на выжженной земле торчал лоскут серой мантии.

Лежащей.

На. Земле.

Нет...

Нет. Нет. Нет.

Сознание рвалось в агонии. Он даже не вспомнил об аппарации. Просто сорвался с места, за считанные секунды добежав до края стены.

Грейнджер.

Ноги подкосились при виде её обмякшего тела. Голова запрокинута, на снегу под затылком расплывались багровые пятна.

Вдох. Выдох. Контроль.

Сейчас он — Пожиратель смерти.

Для неё. Для себя.

Пальцами нащупать сонную артерию. Пульс. Слабый, едва уловимый, но живой. Стон облегчения сорвался с губ. Она без сознания.

Жива.

Драко просунул руку в карман, нащупывая личный порт-ключ. Необходимо было скрыться, пока никто их не увидел в самом уязвимом состоянии из возможных. Вдвоём.

***

Рана на затылке Грейнджер оказалась поверхностной — след от удара о землю. Но даже с такой лучше было не рисковать с аппарацией. Малфой использовал запасной порт-ключ — на случай экстренных ситуаций он всегда хранил один, связанный с его спальней в Мэноре.

Так они и оказались там.

Грейнджер впервые лежала на его кровати. Без сознания.

Не так я себе это представлял.

Руки дрожали и не слушались. Тонкая, исцеляющая магия упрямо не поддавалась в состоянии раздрая. Эта девушка. Эти чувства. Они превращали некогда непоколебимого тёмного волшебника в сраное сливочное масло, растекающееся под полуденным солнцем. Именно так он себя и ощущал — расплывшейся, бессильной лужицей.

Секунда. Две.

У него даже возникло дикое желание выстроить за своей спиной живую стену из Пожирателей — просто чтобы собраться и прийти в себя. А потом, разумеется, всех до одного перебить к чертям.

Сквозь гул крови в ушах, сквозь оглушительный ритм сердца донёсся негромкий стук в дверь.

— Драко, ты здесь? — приглушённый голос из-за двери. Родной и, как оказалось, такой нужный сейчас.

Он встал, чтобы отпереть, увидеть светлую улыбку и произнести:

— Мам, ты вовремя... Мне нужна твоя помощь.

Как же кстати Нарцисса вернулась в поместье. Его мать, искусно владеющая основами бытовой колдомедицины, знающая наизусть все исцеляющие заклинания, рецепты и схему применения каждого зелья, без слов поняла причину дрожащих рук сына и сразу принялась осматривать Гермиону, уже подбирая с помощью Тинки необходимые скляночки из своей неотложной шкатулки. Привычку иметь такую Драко перенял как раз у неё.

Он посмотрел на себя в зеркало: взъерошенный, помятый, с наполовину расстёгнутой рубашкой и закатанными рукавами. Как-то нужно было вылепить на лице невозмутимое выражение. Маме не нужно было знать всего. Она слишком хрупкая для таких подробностей.

— Такое раньше случалось? — тихо пробормотала Нарцисса, не глядя на него, поворачивая Грейнджер за плечо. — Помоги мне, пожалуйста, прежде чем пробуждать её — нужно справиться со всеми ранениями.

Драко обхватил девушку руками в районе лопаток и живота, чтобы дать матери доступ к затылку.

— Началось недели три назад... — он сделал паузу и понизил голос, пока Нарцисса накладывала заклинание. — Её очень часто тошнит в последнее время. Она всё списывает на стресс. И на... неприятные зрелища войны.

Мать подняла на него взгляд, пронзительно вглядываясь в глаза. По-Малфоевски. Она ничего не скажет, а Драко не станет читать её мысли. Но мнение насчёт молодой девушки в пучине военных реалий витало в воздухе, как грозовое облако. И ей будет абсолютно плевать, если он попытается прикрыться приказами Рэддла.

— А ты с ней не согласен? — простой вопрос. Для Драко — начало конца.

— Ей лучше знать, что происходит с её здоровьем, — отмахнулся он, укладывая Гермиону обратно на спину.

Нарцисса села на кровать у её ног, задумчиво покручивая в одной руке палочку, а в другой — какое-то прозрачное зелье.

— Я рада, что ты нашёл свой свет, — произнесла она своим самым нежным голосом.

— Миссис Малфой, вы романтизируете, — усмехнулся Драко, бросив взгляд на наручные часы с красным циферблатом, лежащие на прикроватной тумбочке. Он уже давно их не носил. Подарок отца.

На самом деле было нихрена не смешно. Эта женщина видела его насквозь.

Тинки, всё это время бесшумно суетившаяся по комнате и явно переживавшая за Гермиону, вдруг радостно вздохнула:

— Мистер Драко, смотрите! Наша Мисс просыпается!

Простая, такая человеческая, такая очевидная реакция тела. Драко резко повернул голову вправо — к Гермионе — и тут же шагнул к кровати, чтобы опуститься рядом на корточки и положить руку ей на плечо. Чтобы не испугать своей нависающей фигурой.

За спиной еле слышный ответный смешок.

Блять.

Он всеми силами отгонял от себя ощущение провала. Всего лишь, придется потерпеть хитрую ухмылку матери.

— Где я?.. — ещё сонный голос гриффиндорки прозвучал испуганно.

— Вы в безопасности, мисс Грейнджер. В Малфой-Мэноре, — с мягкой улыбкой ответила Нарцисса.

— Что с Л... — она осеклась, заметив, как губы Драко плотно сжались.

— Всё потом, — тихо сказал он, убирая с её лица несколько выбившихся прядей. — Как ты себя чувствуешь?

— Немного тошнит... — Гермиона сглотнула, поморщившись. — Кажется, я ударилась головой.

Он почувствовал пронзительный материнский взгляд в затылок. Конечно, он не был дураком и прекрасно понимал, о чём думает Нарцисса. Он и сам об этом думал последние дни.

— Драко, я попрошу тебя выйти на некоторое время, — спокойно сказала его мать. — Есть процедуры, которые мужскому глазу ни к чему.

Он молча кивнул и, поднимаясь, прошептал губами беззвучное: «Всё хорошо». Хотя сам не имел ни малейшего понятия, что сейчас вообще хорошо. Обычно было дерьмово.

А потом вышел. И просидел у холодной стены коридора напротив двери целый час.

Час.

За это время уровень тревоги достиг зашкаливающих отметок. Он выкурил пять сигарет, несколько раз вставал, порываясь войти, потому что это его комната, его Грейнджер, и он имеет право знать всё и видеть всё. Несколько раз сдерживал себя.

Из-за двери не доносилось ни звука, и эта тишина начинала звенеть в ушах, отдаваясь гулкой пульсацией в висках.

Что можно делать все это время?

Ответа не было. Он просто ждал.

Когда дверь наконец-то отворилась, из неё с непоколебимым видом вышла Нарцисса. Остановившись на пороге, она произнесла:

— Зайди ко мне, как будет свободная минутка.

И, не дожидаясь ответа, ушла по коридору, оставив за собой тонкий жасминовый шлейф и скребущую, вязкую недосказанность.

Спокойно.

А вот теперь необходимо было надеть маску невозмутимости. Потому что Гермионе, явно встревоженной и эмоционально нестабильной, меньше всего нужно видеть его тревогу.

Комнату наполнял стойкий аромат зелий и исцеляющих мазей. В распахнутую балконную дверь врывался прохладный воздух, и на фоне серого неба виднелись знакомые кучерявые волосы. Гермиона сидела в низком плетёном кресле, сгорбившись, плечи подрагивали. Он сразу наложил согревающее заклинание — и тут же ощутил, как чувство вины царапает под рёбрами. У неё даже не было возможности самой о себе позаботиться.

Пора вернуть ей палочку.

— У тебя такая уютная комната, — отрешённо сказала она, не оборачиваясь, глядя куда-то в сторону сада. — Почему ты не любишь здесь спать?

— Она не такая идеальная, как твоя, — Драко подошёл сзади, наклонился и легко коснулся губами её острого плеча, выглядывающего из-под соскользнувшего кардигана. — Я предпочитаю лучшее.

Гермиона не ответила. Малфой опустил взгляд на какой-то флакон, крепко сжимаемый в её руке.

— Ты в порядке? — тихо спросил он, обойдя и протягивая к ней руку.

— Я не знаю... — она поднялась, развернулась и упёрлась спиной в холодные перила. — Нарцисса дала мне успокаивающее. Вряд ли я сейчас могу трезво оценить своё состояние.

И снова её тяжелый взгляд. Она что-то хочет сказать. Это было видно по дрожащим ресницам, по губам, хватающим воздух, по учащённому дыханию.

Малфой не разрешил себе залезать в её голову сейчас. Ему нужно было услышать.

— Я не всегда читаю твои мысли, — взял её под локти Малфой. — Говори.

Какое-то время она колебалась.

— Ты отказался от меня, — потемневшие зрачки впились в него мёртвой хваткой. — Почему?

— Разве, Грейнджер? — Драко в недоумении вскинул брови. — Напомни, когда я такое сказал?

— Когда отправил меня прочь от себя, — этот тонкий, девичий голосок, что она, обессиленная, всё же нашла в себе. И жаждущий ответа взгляд.

Салазар.

Малфой наклонился к ней так близко, нависая, упёрся лбом в её лоб, на мгновение закрывая глаза от накатившего блаженства.

— Рядом со мной ты в опасности, — прошептал губами в губы. — Я хотел уберечь. Но не отказаться, — Драко покачал головой в отрицательном жесте. — Точно не отказаться.

Грейнджер сглотнула, приоткрыв затем рот, выдыхая, обжигая его кожу. Это было уже чем-то таким родным, узнаваемым, домашним. Малфой так сильно, болезненно скучал по возможности чувствовать её дыхание — и это чувство ему не нравилось. Никогда в жизни он больше не хотел его испытывать.

— Люпин мёртв? — вопрос с акцентом на последнее слово. По интонации — больше похоже на подтверждение.

— Да.

— Из-за меня... — так обречённо, слегка обмякая в его объятиях.

— Ты ни при чём. За ним началась охота с его первого шага в Корнерстоуне, — это была правда. — Я передал несколько артефактов и получил информацию. Он не знал, что бонусом получит и тебя. Ты не была целью встречи.

— Нет смысла спрашивать, о каких артефактах и какой информации идёт речь? — Малфою не было понятно зачем, но она изо всех сил старалась держаться.

— Ну конечно же нет, Грейнджер. Я доверяю тебе, — Драко коснулся пальцами её подбородка, заглядывая в глаза. — Но твоё сознание не защищено. Не будем рисковать.

И пока Гермиона пыталась срастить факты и дойти до того, что их «отношения» в её сознании тоже не защищены и находятся под угрозой, Малфой успел выпалить вопрос вперёд, перекрывая поток всех предшествующих мыслей:

— Ты больше ничего не хочешь мне рассказать? — спросил он, маскируя тревогу в полуулыбке. Ладони обхватили её руку, всё ещё сжимающую какой-то пузырёк.

— Твоя мама такая добрая женщина, — дрожащим голосом, опуская глаза. — Ты говорил, что с ней произошло что-то плохое... но на вид она держится хорошо.

— Она аристократка до мозга костей, — выпалил Малфой в нетерпении, уставившись в одну точку на её лице. — Но сейчас речь не о моей матери, Гермиона.

— Получается, она теперь знает про нас, — девушка его игнорировала. — Но ты же женат, Драко... как она к этому отнесётся? Что будет с нами, когда война закончится? У этих... у нас вообще есть будущее?

Успокаивающее зелье по какой-то причине не действовало на Гермиону в полную силу. Он уже знал эту её реакцию — видел на битвах, как паника застилала сознание, уничтожая способность мыслить здраво и размеренно.

Все эти вопросы отходили для него сейчас на второй план, как очевидно разрешаемые. Важен был только один.

— Грейнджер, посмотри на меня.

Ноль реакции. Её взгляд метался где-то под ногами, разгоняемый частотой пульса, прощупываемого пальцами на запястьях. Грудь часто вздымалась и опускалась.

— Грейнджер, — Драко обхватил ладонями лицо девушки, приподнимая за подбородок. — Посмотри на меня.

Её глаза с подрагивающими, почерневшими зрачками широко распахнулись.

— Ты беременна?

Он чуть не задохнулся от вопроса. Кислород будто остановил свой путь по организму в ожидании.

— Да, — шёпотом, зажмурившись, позволяя неконтролируемому граду слёз хлынуть прямо ему в ладони.

Ничего больше не под контролем. Совсем.

Каким-то образом, где-то в начале, когда они только обрели друг друга, Малфой допустил фатальную ошибку. У него никогда не было привычки заботиться о противозачаточных чарах. Этим всегда, на его памяти, занимались девушки.

Но у Гермионы даже не было шансов.

Теперь в ней растёт его ребёнок.

Она чуть отстранилась, вытирая лицо рукавом и, не глядя, протянула тот самый пузырёк. С окрашенной жидкостью. Зелье, позволяющее определить беременность при контакте со слюной. Первое из всех, что подготовила Нарцисса.

— Фиолетовое... — в недоумении сказал Драко.

— Мне с-страшно, — прохныкала Гермиона, уткнувшись носом ему в грудь. — Мы обречены, да?

Малфой вышел из оцепенения, ругая себя за то, что поддался эмоциям в тот момент, когда его Грейнджер столкнулась с самыми новыми и самыми судьбоносными переменами в жизни. Он обхватил её руками, прижимая к себе так крепко, что, вероятно, ей стало трудно дышать. Уткнулся подбородком в макушку.

— Не бойся, котёнок, — необъятная нежность вперемешку со злостью охватила сердце. — Я убью каждого, кто посмеет навредить тебе и нашему ребёнку. Сука каждого.

Она продолжала плакать, пропитывая его рубашку слезами.

— И не думай о будущем, — сглатывая подкативший к горлу ком. — Пожалуйста, не думай больше ни о чём.

Они стояли так, обнявшись и неподвижные, ещё очень долго — просто наслаждаясь теплом и тишиной. Когда Малфой наконец ослабил объятия, её руки, блуждавшие по его спине, наткнулись на волшебную палочку, торчавшую из заднего кармана.

— Драко, — запрокинув голову, тихо спросила она. — О каких последствиях тёмной магии ты говорил?

Малфой нахмурил брови. От этого вопроса не предвещалось ничего хорошего.

— Жажда, — взгляд ушёл ей за спину. Сейчас нужно было быть предельно честным. — Тёмная магия высвобождает всё то, что ты в себе подавляешь. Не позволяет насытиться. Подминает под себя, требует большего, — воспоминания самых страшных картин, сотворённых его собственными руками, вспыхнули перед глазами. — Не каждый волшебник способен остановиться, если уже начал. Сложно устоять перед ощущением вседозволенности. Том не смог.

Я... пока ещё держусь.

— Но она ведь даёт силу?

— Только если ты закалён духом, — Малфой уже чувствовал во рту послевкусие следующих слов.

— Ты можешь меня научить? Это не навредит ребёнку, я уверена. Ему нужна сильная мать.

Обречённый выдох парня вперемешку со смешком.

— Ты не всегда можешь быть рядом, Драко, — продолжала она, всё ещё считая, что нужны аргументы. Но как же, чёрт возьми, он с ней был согласен.

— А ты как всегда права, моя храбрая гриффиндорка, — сказал он, ловя на себе её ошеломлённый взгляд. — Осилишь уроки в своём плотном графике?

— Только сверюсь с ежедневником, — усмехнулась Гермиона. И стало спокойнее в тысячу раз.

Снова огонь в глазах. Она всё ещё жива.

***

Эта женщина перекрашивала в белый всё на своём пути. Исключением не стала и её новая спальня с соседствующей небольшой гостиной — инородное пятно в коридорах Мэнора, видневшееся за приоткрытой витражной дверью. Нарцисса ненавидела мрак поместья. Это отличало её от всех Блэков и Малфоев.

Когда Драко вошёл, он молча и без вопросов получил в руки бокал огневиски. Мать уже помешивала соломинкой свой кроваво-красный коктейль, жестом указывая на кресло напротив.

— Нам нужно вызвать твоего колдомедика, — спустя минуту молчания и один обжигающий глоток.

Миссис Малфой не торопилась высказываться. Это была её привычка — не спешить. Вальяжно покачала головой, наконец повернувшись к сыну.

— Ты должен понимать, мой мальчик, что хоть мистер Флетчер и прекрасный специалист... — Нарцисса сверлила взглядом из-под полуприкрытых век. — Прерывание беременности лучше проводить в больнице. Если мы хотим, чтобы мисс Грейнджер осталась жива.

Драко дёрнул головой, будто очнувшись.

— Это мой ребёнок.

— Были ещё претенденты? — изящно вскинула бровь она.

— Не посмели бы, — хмыкнул он, ощерившись. — Он будет рождён. Я не рассматриваю никаких других вариантов.

— Спасибо, что позволил мне это услышать, — лукаво усмехнулась Нарцисса. — Я горжусь тобой, Драко. Ты стал настоящим мужчиной.

За окном валил снег — хлопьями, как перья с небес. Ему вдруг до боли захотелось оказаться на улице. Во время снегопада всегда было звеняще тихо. Может быть, эта тишина спасла бы от роя паникующих голосов в голове.

— И что теперь делать? — ровно спросил Малфой.

— Если ты взял на себя эту ответственность, то, конечно же, оберегать, — спокойно ответила Нарцисса.

— Ты не осуждаешь?

Она поднялась с кресла, оставив коктейль на журнальном столике, и направилась к полкам с бесконечным рядом коллекционных книг. Не прибегая к магии, точно зная, что ищет, достала старый альбом. Листнула — и с первого раза открыла нужную страницу. Протянула ему колдографию.

На снимке — он, четвёртый курс, глупый смех, сладкое королевство. Забини сидит на лестнице, уплетая сахарный череп, а Малфой с Паркинсон собираются высыпать ему за шиворот миску кусающих лакричных конфет. Драко смотрит, и в груди начинает разливаться тёплое, почти забытое чувство.

Было хорошо. Было по-настоящему.

— Это последний раз, когда я видела искру в твоих глазах, — мягко произнесла Нарцисса, указывая пальцем на движущийся снимок. — До сегодняшнего дня.

Драко сглотнул. В памяти всплыло, как быстро всё после этого начало рушиться. Как вернулся Волан-де-Морт. Как из них, из всех, будто вытянули душу.

— Я лишь переживаю, чтобы ты был готов, — добавила она.

Он поднял на мать ожидающий взгляд.

— Когда обретаешь что-то... первое, к чему должен быть готов — это потерять, — тихо сказала Нарцисса. — Не всё в этом мире зависит от тебя, мой мальчик. Помни об этом.

Малфой мысленно вернулся на несколько часов назад — в тот леденящий ужас, когда Грейнджер не было рядом, с огромной вероятностью, что она могла оказаться мёртвой. Пальцы крепче сжали бокал, он снова осушил его до дна, не чувствуя вкуса.

Он не потеряет. Никогда этого не допустит.

— Пригласи, пожалуйста, колдомедика на завтра, — Драко поднялся, направляясь к выходу из гостиной. — Не говори ничего лишнего. Скажи, что приём нужен тебе.

— Конечно, милый, — кивнула Нарцисса.

Малфой уже почти вышел, но остановился в проходе, обернувшись.

— Эм... зелье стало фиолетовым. Забини говорил, что оно окрашивается в цвет пола ребёнка.

— Магия, — с лёгкой улыбкой пожала плечами. — Кто её разберёт?

Реакция матери сбила его с толку. Не то чтобы он ожидал объяснений... но всё же. Он хмыкнул и вышел, качая головой.

Надо будет спросить у Флетчера.

***

При всём уважении к мистеру Флетчеру, который многие годы был их личным колдомедиком и честно, качественно выполнял свою работу — Малфой не мог сдержать улыбки при виде этого чудаковатого и до смешного аристократичного мужчины, чем-то напоминающего профессора Флитвика. Только нормальных размеров.

В комнате Гермионы находилось катастрофически много человек. Нарцисса, что привела колдомедика и объяснила ему настоящую причину визита, осталась в комнате, тихо ухмыляясь и поглядывая за процессом и поведением Драко из бархатного кресла. Он же, в свою очередь, стоял, уперевшись лопатками в потайную дверь, впиваясь взглядом в каждое движение колдомедика относительно его женщины.

А Грейнджер... Грейнджер сидела на кровати со взглядом, наполненным паникой, потому что, по всей видимости, до неё — как, собственно, и до Малфоя — только сейчас начал доходить настоящий смысл происходящего.

Она беременна.

В ней растёт ребёнок.

Мой. Наш.

Над головой девушки светились показатели её здоровья. Неудивительно, что самым высоким был гормон стресса, ярко мигающий жёлтой точкой.

— Юной миссис Малфой необходимо минимизировать негативные переживания, — протянул скрипучим голосом колдомедик, занося в бумагу какие-то пометки. — Здоровый сон, больше вкусной еды и только положительные эмоции.

Услышав, как мистер Флетчер обратился к Грейнджер, Малфой со сдвинутыми бровями повернулся к Нарциссе, вопросительно наклоняя голову. Та лишь, хмурясь в ответ, развела руками. Он закатил глаза.

Салазар. Они меня доканают.

— У меня вопрос, — посерьёзнел Драко. — Круциатус как-то мог навредить беременности?

Шесть округлённых глаз уставились на него в гробовой тишине. Правое ухо, по ощущениям, должно было вот-вот загореться от возмущённого взгляда матери.

— В зависимости от силы и продолжительности проклятия... — замешкался Флетчер. — Но лучше отказаться от таких методов...

— Откажемся.

Драко решил не тратить силы на прояснение ситуации. Медику он всё равно сотрёт память. Нарциссе — при необходимости — объяснит.

— Назовите дату начала вашей последней менструации.

У Грейнджер почти начали съезжаться к носу глаза от усиленной мозговой активности. В её голове было шумно.

— Одиннадцатое декабря, — произнёс Драко.

Не было никаких сомнений, что он запомнит. Тогда какой-то самоубийца пробил ему ладонь насквозь, а Грейнджер спрыгнула с его члена из-за появившейся в трусах крови, оттягивая их секс ещё на две недели. Нет, он точно никогда не забудет этот день.

«Я и сама могла ответить», — пронеслось сквозь злющие глаза Грейнджер.

Драко усмехнулся. Она не предположила ни одного правильного ответа.

Флетчер записывал.

— Предположительная дата зачатия? — колдомедик повернул голову в сторону Малфоя, что ещё больше его позабавило.

— Двадцать пятое декабря, — он был абсолютно уверен в этом. В неё он заканчивал только в этот день.

— Это не точно... — начала возражать девушка.

— Двадцать пятое декабря, Гермиона, — Малфой улыбался, сверкая хитрым взглядом. — Мой тебе рождественский подарок.

Теперь Грейнджер точно была зла. Нет, она была просто в ярости, что подтверждал вспыхнувший над её головой показатель сердцебиения. Она наверняка захочет его убить.

— Мистер Малфой, не распаляйте костёр, пожалуйста! — Флетчер махнул в его сторону рукой.

Драко не удержался от смеха. Сравнение было просто феерично точным.

— Что ж, по вашим данным отмечаю, что беременность длится четвёртую неделю, — медик наколдовал себе стул перед кроватью. — Вынужден огорчить вас, Гермиона, токсикоз и слабость могут продлиться ещё столько же.

— Наверняка же есть какие-то зелья? — с надеждой в глазах спросила Грейнджер. — Мне часто приходится... посещать разные места. Это не очень кстати.

— Посещение разных мест придётся отложить. И лучше бы хотя бы на время первого триместра минимизировать перемещения. Разрешаю только аппарирование с помощью эльфов на небольшие расстояния — их магия очень тонкая и мягкая, позволяет минимизировать воздействие на хрупкий организм.

Малфой уже прокручивал в голове, как он аргументирует отсутствие Грейнджер рядом с ним во время атак. Потому что наверняка какая-нибудь крыса доложит.

— Выписываю вам приём зелья сна без сновидений через день и противорвотное, но не больше двух раз в сутки, — он открыл свой чемоданчик, чтобы достать перчатки. — И теперь мне нужно вас осмотреть.

Нарцисса в этот же момент встала и, направляясь к выходу из комнаты, взяла Драко за руку, чтобы потянуть за собой. Но желания оставлять Грейнджер с Флетчером наедине не было никакого. На всякий случай.

— Тебя же не смутит, если я останусь? — Малфой специально сделал акцент на последнем слове.

«Смутит. Но я правильно понимаю, что ты ему не до конца доверяешь?»

Он кивнул.

— Оставайся. Это же наш ребёнок, — с издёвкой в голосе, стягивая бельё из-под юбки.

Колдомедик устроился у одного края кровати перед лежащей, оголившейся девушкой. Драко же сел с противоположной стороны, закинув ногу и упершись локтем так, чтобы оказаться на одном уровне с лицом Грейнджер. И чтобы не смущать.

— Я рядом, — наклонился к её уху, чтобы шепнуть, и увидел смягчившийся карий взгляд.

— Я знаю, — её скромная, безмятежная улыбка.

И сердце кольнуло. Потому что было хорошо. Потому что было очень, ненормально, пугающе хорошо. Так, как не должно было быть. Потому что в таком случае было очевидно, что очень скоро наступит проклятое плохо. Очередное.

Дальше Малфой просто десять минут проглатывал желание убить медика, что трогал, осматривал и заставлял морщиться от неприятных ощущений Гермиону. Успокаивал себя тем, что это только ради ребёнка.

— Одевайтесь, — сказал колдомедик, поднимаясь и собирая все свои колбочки и инструменты в чемодан с помощью волшебной палочки. — Беременность протекает замечательно. Никакие внешние воздействия не повредили плод.

— Замечательно, — бросил Драко, щёлкнув пальцами, привлекая к себе внимание. В руках уже была палочка. — Обливиэйт.

Затем он забрал из его рук записи и, пока Флетчер ещё приходил в себя от дезориентации, вывел из комнаты так, чтобы Грейнджер не попалась ему на глаза. Уже в коридоре медик начал вспоминать, зачем был приглашён.

— Мистер Малфой, я случайно забрёл не в ту часть поместья, — прижимая к груди свой кожаный чемоданчик. — Куда мне пройти, чтобы найти вашу матушку, миссис Малфой? Она приглашала меня на осмотр.

— Мистер Флетчер, — с конца коридора послышался учтивый голос Нарциссы.

— Я вас уже заждалась.

Драко благодарно кивнул в сторону матери и вошёл обратно в комнату, где под дверью его дожидалась Гермиона.

— У меня будет ребёнок... — будто заново ошарашенная этой информацией, она стояла с руками, расслабленно свисающими вдоль тела.

— У нас будет ребёнок, миссис Малфой, — с доброй издёвкой протянул он последние два слова.

— Не называй меня так.

— Это ещё почему? — нахмурился Драко, проходя на середину комнаты.

— Потому что это не правда, — Гермиона, пытаясь скрыть расстройство, села на диван, уставившись в вечно лежащую там книгу. — И никогда не будет правдой.

Малфой опешил. Конечно, он думал о будущем и о статусе Грейнджер в нём. Но это был в любом случае решаемый вопрос, на который он пока не тратил в своей голове много времени. Как оказалось, в отличие от Гермионы.

— Проясни, — он опустился прямо на пол, поджав одно колено и облокотившись о него предплечьем.

— У тебя есть жена.

— У тебя есть Уизли.

Грейнджер фыркнула, вздёрнув подбородок.

— Это разные вещи, — ровно произнесла она, облокачиваясь о спинку дивана.

— Это абсолютно одинаковые вещи, — парировал Малфой. — Бесполезный груз, от которого ни одному из нас не составит труда избавиться.

Конечно, ноздри Гермионы уже начали раздуваться от злости. Драко только что назвал её драгоценного Рональда бесполезным.

Да начнётся шоу.

— Не составит ведь? — он вопросительно склонил голову. — А, Грейнджер?

Малфой был уверен, что вопрос рыжего в их жизнях уже давно закрыт. И ещё прошлым утром она была вынуждена это подтвердить. Но, несмотря на всю комичность ситуации, сейчас он ждал честного ответа. Да, гриффиндорка теперь носила его наследника. Но что, если...

— Тебе же сказали меня не бесить, — она закрыла глаза, на выдохе сжимая руки в кулаки. — Положительные эмоции, забыл?

— Ты первая заговорила про «никогда», Гермиона, — Драко откровенно наслаждался её тонкими реакциями на то, как он произносил её имя. — Я же, между прочим, пытался донести, что в любом случае ты станешь моей женой. В моём представлении это должно было вызвать хоть какие-то положительные эмоции.

Как же медленно до неё стало доходить с наступлением беременности. Малфой находил эту заторможенность бесконечно забавной — конечно, только в те моменты, когда их жизням ничто не угрожало. Теперь хоть было объяснение.

Она лениво открыла веки, забросила ногу на ногу и скрестила руки на груди. И этот коварный, до боли знакомый взгляд.

— Я что, пропустила предложение руки и сердца? — с наигранной наивностью произнесла она.

Дьяволица.

— Что там с Уизли, Грейнджер? — вопросом на вопрос, не отступая.

— Он мне предложения тоже не делал, — теперь уже она наткнулась на ледяной, по-малфоевски смертоносный взгляд и поспешила осечься. — Но я и не беременна от него, Драко. Что за вопросы?

— Ты увиливаешь от ответа. Ты до сих пор не решила для себя?

Как глупо и безоружно он чувствовал себя в этот момент. Будто всё то, что уже решил и спланировал, превращалось в посмешище. Нет, он бы никогда не позволил Уизли встать у него на пути. Но и держать её насильно — тоже не стал бы.

— Драко Люциус Малфой, немедленно прекрати загонять меня в угол, — вспыхнула Гермиона, мгновенно подлетая к нему и нависая над ним. — Я всё решила. Я просто боюсь, что ты запретишь мне общаться с ним. Пойми, мы дружим с детства, и Гарри...

— Я бы с удовольствием посмотрел на рыжего, который продолжит общаться со своей бывшей, когда она уходит от него, чтобы строить семью с Пожирателем смерти, — выпалил Драко, встречаясь с её глазами — глазами, которые наконец-то увидели реальность. — Прости. Я не хотел тебя ранить. Но ты должна понимать, с чем столкнёшься.

— Ты отвратительно справляешься с наставлениями мистера Флетчера, — покачала головой Гермиона, делая шаг назад.

Пора было что-то менять. Драко поднялся с пола и протянул ей свою палочку. Второй рукой он за спиной сжимал другую — её собственную.

— Обезоружь меня.

— Ты и так безоружен, — пожала плечами она, закатив глаза.

— Грейнджер, просто сделай это.

— Ладно... Экспеллиармус!

В следующее мгновение — глаза, полные счастья. Гермиона сжимала в руках своё древко, разглядывая его, будто проверяя на подлинность.

— Драко! — она бросилась к нему на шею, сжимая в крепких объятиях.

— Ты же не собираешься благодарить меня, да? — он слегка коснулся её подбородка, заглядывая в распахнутые глаза.

Гермиона с улыбкой отрицательно помотала головой.

Ну конечно она собиралась.

***

Она не верила своим глазам.

Огромный зал — вытянутый, готический, полностью угольно-чёрный. Единственным, что оживляло это пространство были сотни клеток с птицами. Они висели по периметру, в несколько ярусов, как странные музыкальные шары.

— Чем-то напоминает...

— Выручай-комнату? — Драко, наблюдавший за реакцией Грейнджер, оттолкнулся от стены и сделал несколько размеренных шагов, гулко отдающихся в пустоте. — Есть такая легенда: будто мои предки вдохновлялись ею при строительстве поместья. Но, увы, без её магии. Пустышка.

— Зачем здесь птицы? — она не сводила с них взгляда, сердце начинало стучать чаще. Очень хотелось ошибаться.

— Кажется, здесь собирались отрабатывать тёмную магию, — спокойно ответил он, потянув её за руку к большому зеркалу в конце зала.

— Я не стану причинять вред невинным созданиям, — резко остановилась Гермиона, округлив глаза. — Нет. Я не буду. Это варварство.

— А если я скажу, что они вовсе не невинные? Изменишь мнение?

Она нахмурилась. Её взгляд скользнул по белоснежным птичьим силуэтам, подрагивающим в клетках. Они выглядели самыми обыкновенными. Но Драко не раз доказывал, что внешность может быть обманчива. И всё же...

Малфой, конечно же, воспользовался её паузой. Его любимый приём. Гермиона уже знала, как он ловко манипулировал её замедленной реакцией, легко меняя фокус мыслей.

— Посмотри, какая ты красивая, — прошептал он, развернув её за плечи к зеркалу.

В тусклом, неровном свете факелов она и правда выглядела... великолепно. Чёрная водолазка, облегающая фигуру, длинная юбка в пол — всё подчёркивало бледность кожи, блеск волос, выразительность глаз. Теперь она поняла, зачем он попросил надеть именно это.

Но ещё сильнее захватил Грейнджер не собственный облик, а отражение стоящего за спиной мужчины. Высокий, широкоплечий, в чёрном, он нависал над ней тенью. Платиновый блондин с холодными глазами — и тёплым, почти восхищённым взглядом, устремлённым на неё.

И этот запах.

Как всегда — дурманящий, табачно-вишнёвый. Он никуда не исчез, не перестал обволакивать и проникать в лёгкие. Не перестал будоражить.

Как же он её будоражил, особенно теперь, когда полмесяца между ними не было никакой близости. Война, обиды, недосказанность, побег и новость о беременности... Слишком многое стояло между ними. И теперь она сгорала. Тёплые, нежные руки Малфоя снились ей каждую ночь.

С глазами, полными невинности, девушке захотелось прижаться к нему, выгнуться, как кошка, почувствовать силу его рук и неистовое желание. Вероятно, в ней бушевали гормоны. Потому что секса хотелось дико. Простого, страстного, яркого.

Например, прямо здесь.

Затылок опустился ему на грудь. Гермиона прикусила губу, не отрывая взгляда от зеркала. Малфой смотрел, всё ещё не отпуская её острых плеч. А затем хмыкнул и отступил, чтобы наколдовать стул и указать ей сесть.

Грейнджер подумала, что обязательно отомстит за это. Позже. После того, как добьётся своего.

— Я буду краток, — Драко сделал паузу, дожидаясь, пока она присядет. — Первое. Если ты хочешь обучиться тёмным искусствам, то вред причинять придётся, хочешь ты этого или нет. Ты не сможешь оставаться где-то посередине, одной ногой на светлой стороне.

Как же теперь бесила его до неприличного надменная поза. Руки в карманах — как всегда, когда он всё контролировал.

— Я знаю довольно много волшебников, владеющих тёмными искусствами, которые... — своим поучительным тоном начала Гермиона.

— Которые, конечно же, рассказывали за кружечкой сливочного пива, сколько невинных душ загубили, прежде чем встретиться с тобой?

Грейнджер фыркнула. Ей нечего было ответить. Даже была вероятность, что Малфой прав. Вряд ли она знала о всех тёмных деяниях своих знакомых. Взять того же профессора Снейпа.

— Второе, — Драко достал палочку и режущим заклинанием распорол подушечку пальца. — Нам нужно защитить тебя от воздействия тьмы.

Грейнджер вскрикнула, закрыв рот ладонями. Малфой покачал головой, наверняка думая о том, что тёмной волшебницей ей не стать никогда. Она всё ещё вздыхает при виде крови.

Несколько красных рун, вычерченных в воздухе, — и начала происходить настоящая магия. Чуть надавив на безымянный палец, Малфой подхватил потоком волшебства каплю крови размером с фасолину, которая начала втягивать в себя светящиеся над головой древние символы, превращаясь из тёмно-вишнёвой в насыщенно ярко-красную с переливами.

Спустя ещё несколько манипуляций в воздухе перед Гермионой завис алый кулон на тонкой чёрной цепочке — кулон из затвердевшей крови Драко Малфоя.

Она смотрела на весь процесс как зачарованная. Никогда прежде Гермионе не приходилось видеть создание артефактов.

— Позволишь?

Драко подхватил украшение, обошёл девушку и магией соединил звенья цепочки на её шее. Замка у кулона не было — не предполагалось, что она будет его снимать.

Грейнджер нащупала пальцами гладкий камушек на шее. Какой-то нездоровый восторг вызывал сам факт его происхождения.

— Какие свойства он имеет?

— Вызывать у тебя отвращение при виде рыжих.

— Невыносимый!

— Защищать и усиливать, — повысил тон Малфой и взмахом палочки открыл несколько птичьих клеток. Зал эхом наполнился шумом трепещущихся крыльев. — И сейчас начинается твой первый урок.

Она подскочила со стула, который в то же мгновение испарился. Стало неуютно. Птицы, бьющиеся под потолком в полной темноте, только сгущали давящую атмосферу.

— Ты должна почувствовать, — отрезал он командным тоном.

Драко ходил вокруг неё по кругу, добавляя ко всему прочему ритмичный шум от ударов туфель о паркет.

— Вспомнить и почувствовать настоящую злость.

Чёрт.

— Я готова, — она выставила палочку, не зная, чего ожидать дальше.

— Ты ничерта не готова! — выкрикнул он. — Мой самый отвратительный поступок, Грейнджер, давай!

Память предательски подводила.

— Ты убил столько людей на моих глазах! — зажмурилась Гермиона, представляя каждый зелёный луч из его палочки.

— Херня! Тебе плевать на них, — выплюнул Драко.

— Да как ты можешь так говорить?! Я — не ты!

По щелчку пальцев произошло то, что напрочь дезориентировало Гермиону. Малфоев стало двое.

Щелчок.

Щелчок.

Четыре абсолютно одинаковые фигуры вышагивали по кругу на равном расстоянии друг от друга.

Господи.

Это пугало до чёртиков, сбивало с толку. Шаги вколачивались в сознание. Бесконечное множество шагов.

— Ты оставил меня, Малфой! — она в панике кричала каждому из них сразу, не понимая, где настоящий Драко. — Ты постоянно оставляешь меня одну! Ты хотел от меня отказаться и даже не спросил, что я чувствую! — слёзы брызнули из глаз от переизбытка эмоций. — Мне нахер не нужна твоя свобода, ты меня понял?!

Он резко остановился, взмахом уничтожив все фигуры. Глухая тишина.

— Знаешь, что я тебе скажу, Грейнджер? — низким, леденящим тоном. — Даже сейчас я бы не изменил своего решения.

— Пошёл ты к чёрту! Как ты можешь?! — сердце выбивало рёбра изнутри. На кончиках пальцев жгла и вибрировала магия. — Убирайся, уходи! Я не хочу тебя видеть!

— Грейнджер, — он с хлопком оказался за её спиной, зажимая руками её уши. — Запомни два слова.

Она не понимала. Ничего не слышала, потому что он крепко держал её голову по обеим сторонам. Больно кололо в груди. Хотелось убежать из этого чёртова зала прямо сейчас.

«Игнис Умбра».

Малфой никогда так ещё не делал. Совершенно инородная, чужая мысль его голосом прорезала сознание. Дико страшно.

И вот он снова перед ней, создаёт перед собой воздушный барьер. Птицы опять бьются под потолком.

— Три!

Гермиона в ужасе подняла голову.

— Два! — отскочило от стен. — Ты готова?

— Нет! Я не знаю руны!

— Знаешь, — Малфой занёс палочку. — Один!

Шесть невинных, крошечных белых птичек в тот же миг обрели красные, горящие глаза — каждый из которых был устремлён на неё.

Что он сказал? Господи, Драко, что ты мне сказал?

Времени думать больше не было. Секунда — и шесть острых клювов пикируют прямо на неё. Зажмуриться, вытянуть руку и начертить откуда-то взявшийся в памяти символ.

— Игнис Умбра.

Тёплая волна удовлетворения прокатилась по телу, вымывая напряжение и злость из каждой клеточки, оставляя лишь блаженство.

Это незаконно хорошо.

Открыв глаза, Гермиона в панике начала хватать воздух. Всё вокруг пылало чёрным огнём. Атаковавшие птицы бездыханно лежали у её ног. Всё ещё безупречно белые.

— Если выражаться поэтично, то это тень твоей ярости, — из-за защитного барьера глухо произнёс Драко.

Грейнджер строго посмотрела на него. К чёрту поэзию.

Малфой взмахнул палочкой, очищая пространство.

— Холодный огонь. Поглощает свет и прожигает душу и плоть изнутри, оставляя за собой лишь красивую оболочку.

— Какой кошмар, — Грейнджер обхватила себя дрожащими руками.

— Помогает, если не хочешь оставлять следов. При слишком ярких эмоциях может задеть часть твоей души. Кулон убережёт, — Драко подошёл, подтягивая девушку к себе за талию. — И я говорил, что они не были невинны, — кивнул он в сторону птиц.

— Вообще-то это ты их заставил, — нахмурилась Гермиона, отталкивая Малфоя.

— Вообще-то, я просто перестал их сдерживать, — пожал плечами Драко, испаряя палочкой останки. — Это что-то вроде пираний в мире птиц. Реддл немного помешался и создал зелье, которое подмешивал им в воду — чтобы сделать свирепыми.

— Варварство! — со злостью выплюнула Грейнджер и, не находя места своим эмоциям, направилась к выходу.

— Оправдываться не буду, — Малфой погасил факелы, погрузив зал во тьму. — Они мне иногда помогают.

— Зачем вообще... — Грейнджер резко развернулась и, немного не рассчитав, врезалась в его грудь. — Зачем вообще мне знать это заклинание?

— Во-первых, чтобы козырять перед друзьями, — он наклонился к её уху и, по привычке, горячим дыханием обжёг кожу. — Во-вторых, я хотел увидеть, на что ты способна.

— Увидел? — она горделиво подняла голову, ожидая, что Драко потянется за поцелуем. Но этого не произошло.

Какого чёрта?

— Увидел, — он сделал шаг в сторону, открывая дверь и пропуская Гермиону вперёд. — И я, милая моя, так смог даже не с пятой попытки.

Она дёрнула его за локоть, будучи уже совсем не заинтересованной в оценке своих магических способностей. Малфой её игнорировал и это сводило с ума.

— Ты такая нетерпеливая, — Драко склонился к её лицу, почти коснувшись губами. — Увидимся через два часа.

И снова отпрянул, подмигнул и удалился вперёд по коридору, приказав Тинки перенести Грейнджер обратно в комнату.

Через два часа я убью тебя, Драко Малфой.

***

Чуда не произошло. В назначенное время Малфой вошёл в её комнату в обличии Пожирателя смерти, коротко бросив своё привычное:

— Одевайся.

В носу защипало от обиды и горького чувства несправедливости. Он снова тащит её в какое-то пекло. И, по всей видимости, ему нет никакого дела до предостережений колдомедика.

Грейнджер по-настоящему мечтала сжечь эту чёртову серую мантию. Хотелось топнуть ногой, закричать, начать драться — лишь бы сорвать с него эту маску и наконец-то заставить обратить на себя внимание. Внимание того самого её Драко, который почему-то постоянно ускользал сквозь пальцы.

Но она молчала. Просто потому, что невозможно было понять его, шагающего впереди по коридорам Мэнора. Настроение, мысли и мотивы человека под чёрной мантией могли быть какими угодно. Особенно учитывая то, что все привычные камины для перемещений остались позади.

Малфой остановился только у витражной двери западного крыла, развернулся и своим отточенным, стальным взглядом осмотрел Грейнджер с головы до ног.

— Ты будешь умницей? — он сжал в руке дверную ручку так, что у Гермионы внутри похолодело. Всё в нём говорило о напряжении. — Или тебе нужно в этом помочь?

Буду.

По привычке — только мысленно и с опущенными глазами. Ночь обещала быть тяжёлой.

Затем дверь распахнулась и Гермиона совсем перестала понимать, что происходит. Перед ней тянулась дорожка, ведущая в оранжерею огромных размеров.

Зачем мы здесь?

— Ты можешь говорить, — тёплая ладонь опустилась на её талию, мягко удерживая от падения.

— Малфой, что происходит?.. — в страхе потревожить тишину.

Дверь тихо скрипнула. Гермионе пришлось втиснуться внутрь — Драко нарочно заступил часть проёма, не давая пройти свободно. Она пыталась разглядеть хоть что-то в этом тёплом и влажном царстве цветов, но, как назло, ночь выдалась пасмурной, и тьма казалась особенно густой, почти осязаемой.

— Чего бы ты сейчас хотела? — дьявольски тихо прошептал он, почти касаясь губами её шеи сзади. Она вздрогнула. Драко подошёл вплотную, прижавшись к ней всем телом.

— Для начала... — Грейнджер нервно сглотнула, сжимая пальцами рукав мантии. — Чтобы я могла хоть что-то увидеть.

Щелчок. На миг сердце ёкнуло, ведь она успела подумать, что он снова множит иллюзии. Но всё оказалось куда проще.

— Видишь? Я неплохо справляюсь с исполнением твоих желаний.

Сотни огней, парящих в воздухе, вспыхнули разом, озаряя круглое помещение со стеклянными стенами. От пола до самого потолка оно было усыпано бесконечным множеством всевозможных роз.

— Боги... — Гермиона прикрыла рот рукой, потрясённая красотой этого места.

В самом центре оранжереи возвышался небольшой фонтан, украшенный белоснежной статуей — изваянием удивительно красивой женщины. А прямо перед ним стоял изящный кованый столик, сервированный на двоих.

Волшебно.

— Это... — Гермиона сделала несколько неуверенных шагов вперёд, нервно запуская пальцы в волосы. — Это для нас?

Обернувшись, она встретилась с его взглядом и увидела на лице Драко широкую, почти мальчишескую улыбку.

— А ты видишь здесь кого-нибудь ещё?

Мерлин...

— Не обязательно быть таким... — спокойно, разглядывая поочерёдно каждую стойку с цветами. — Почему ты в форме? — Она подошла ближе и, не сдержавшись, дотронулась до ткани его мантии, обычно той, что внушала страх. Сейчас же от неё исходило совсем иное. Что-то тёмное, необузданное и тревожно-притягательное. От него фонило силой, властью. Хотелось поддаться.

Малфой медленно провёл языком по губам, глядя на неё сверху вниз.

— Эффект неожиданности. Хотел тебя запутать.

— У тебя получилось, — мягко сказала она, ощущая предательский трепет в груди. — Это что, наше первое свидание?

— Ай-яй, Грейнджер, память тебя подводит, — Малфой медленно начал расстёгивать замок на её мантии, будто под ней больше не было ничего. Каждое слово он произносил с расстановкой, смакуя. — Первым свиданием был рождественский ужин.

Гермиона невольно улыбнулась, вспоминая тот день — тёплый, тихий, такой странно мирный посреди войны. Он стал отправной точкой во всём. Первое признание. Первое прикосновение. Первый секс... и сразу же — зачатие. Их отношения развивались стремительно, так, что никто из них не успевал за сменой событий.

— Мерлин... — она медленно опустилась на стул, который галантно придержал для неё Драко.

— Я слушаю вас, мисс «невозможно-заставить-радоваться-дольше-одной-минуты», — с ухмылкой отозвался он, садясь напротив и неспешно расправляя салфетку на коленях. До абсурда естественно.

— Мой внешний вид... совсем не соответствует ни месту, ни событию, — она вздохнула и указала на джинсы и старый кардиган, привычно надетые под мантию, как всегда, по случаю войны. — Я думала, мы идём на битву.

Драко театрально откинулся на спинку стула, окидывая себя взглядом. Форма командующего Пожирателей смерти сидела на нём идеально. Строгая, тёмная, пугающе притягательная.

Как всегда безупречный.

— Ты же понимаешь, что одежда не имеет никакого значения, Грейнджер? — он звякнул вилкой по бокалу, и рядом в тот же миг возникла Тинки, заполняя стол ароматными блюдами и напитками.

— Моё воображение всё равно рисует тебя голой.

Гермиона метнула в него строгий взгляд, всё ещё испытывая неловкость от таких разговоров в присутствии эльфийки. В животе тем временем приятно заурчало — аромат медальонов с овощами был по-настоящему божественным.

— Ты великолепна. Хоть наволочку надень, — игриво скосил взгляд на Тинки, отпивая вино.

Щёки Гермионы мгновенно залились румянцем. Слышать от него комплименты было непривычно... и немного смущающе.

— Тинки против наволочек, мистер Драко! — с возмущением топнула крохотной ножкой, и, закончив сервировку, моментально испарилась.

Драко рассмеялся от души.

— Это она ещё сдержалась, берегла твои нервы, — сказал, накалывая шпажкой оливку. — Обычно при слове «наволочка» у этой безнадёжной модницы случается настоящая истерика.

Гермиона резко вдохнула и приоткрыла рот. Разговор о домовиках внезапно напомнил ей о том, что не давало покоя все эти дни молчания.

— Я вспомнила! — выпалила она, случайно хлопнув ладонью по столу, отчего посуда звякнула. — Ты ведь покупал у Беллатрисы эльфов. Куда ты их дел?

— Пятерых с боем втолкал в Орден, — небрежно отмахнулся Драко, наполняя её бокал тыквенным соком. — Остальные за границей. В безопасности.

Гермиона чуть не поперхнулась.

— То есть... у тебя там шпионы?

— В самую точку, — ухмыльнулся он.

— И выходит... — она понизила голос, — что после смерти Люпина никто так и не узнал, что ты помогаешь в войне?

Драко лениво откинулся на спинку стула, сцепив руки на груди. Всё его тело излучало самодовольное спокойствие.

— Я тебе даже больше скажу, — его губы растянулись в хищной улыбке, и он медленно провёл языком по верхнему ряду зубов. Дьявол. — Они уверены, что это я его убил.

О господи.

— Но ты ведь можешь это исправить? — Гермиона вытаращила на него глаза, отложив вилку. — Как-то через Снейпа передать, что это был не ты? Или как вы там вообще обмениваетесь информацией?

Он не спешил с ответом, спокойно пережёвывая мясо. Это бесило до судорог. И... завораживало. В его неторопливости было что-то заразительное, убаюкивающее, как в затяжной грозе перед разрядом молнии.

— У меня всё под контролем, — наконец прозвучал ответ. Спокойный. Обволакивающий. Такой, под который хотелось укрыться, как под тёплое одеяло, и поверить, что всё действительно так.

Гермиона отвернулась к фонтану, стараясь уложить тревожные мысли по полочкам. Бесполезно. Пальцы в истеричном ритме разрывали остатки салфетки.

— Ты была права, — Малфой подался вперёд, подхватив её ногу под коленом. — Я отвратительно справляюсь с наставлениями мистера Флетчера.

Сапог мягко слетел с ноги, и через секунду её икра оказалась у него на бедре. Сильные пальцы осторожно начали массировать уставшие мышцы. Гермиона замерла, погружаясь в это блаженное чувство.

— За твоими эмоциональными аттракционами только успевай, — пробормотал он, продолжая нежно сжимать и гладить её кожу.

— За моими?.. — брови Гермионы взлетели вверх от возмутительной наглости.

Но как же хорошо.

Захотелось поиграть. Чуть проскользив по его бедру, пальцы ног немного сместились, кончиками коснувшись его паха — неуверенно, едва-едва. Но этого хватило, чтобы на лице Малфоя проступила довольная, ленивая ухмылка.

— Ты ещё не закончила с основным блюдом, а уже хочешь перейти к сладкому, — произнёс он, вжимая её стопу сильнее.

Гермиона сдавленно выдохнула. Внизу живота прокатился ленивый, обволакивающий спазм. Волна желания накрыла с головой.

Не отрывая взгляда от потемневших, блестящих в полумраке глаз Малфоя, Грейнджер начала медленно расстёгивать пуговицы кардигана — одну за другой, будто смакуя каждое движение. Облизнула губы. Играла по-крупному. Нарочно, дерзко, с вызовом.

— Замёрзнешь ведь, — прошептал он, ослабляя воротник своей формы, закусив нижнюю губу.

Она дёрнула ногой, высвобождаясь из его хватки, и встала. Сердце билось где-то в горле.

— А ты здесь как раз для того, чтобы согреть, — выдохнула она, шагнув ближе.

Её слегка пошатывало от возбуждения. Голова кружилась. В нос ударил его дурманящий запах — терпкий, тревожно-желаемый. Он развернулся навстречу, и Гермиона встала прямо перед ним — между его широко расставленных ног.

Одним движением подцепила рукав за спиной, стянула кардиган и уронила его на пол. Приходилось приказывать себе двигаться медленно. На самом деле изнутри всё пылало.

Малфой молчал. Смотрел. Не шевелился, не тянулся к ней. Чего-то ждал.

— С каких пор ты не надеваешь бра?

— С тех самых, когда соски стали слишком чувствительными. Бельё натирает.

Из него вырвался низкий, гортанный стон. Он склонился вперёд и уткнулся лбом ей в живот. Дыхание стало тяжелым.

— Блять, Грейнджер... Мне очень трудно сдерживаться.

Что?

Её пальцы в каком-то первобытном инстинкте сомкнулись на его челюсти, поднимая его голову вверх. Чтобы увидеть... нет. Чтобы он увидел недоумение в ее глазах.

— Я тут для кого, по-твоему, раздеваюсь? — брови съехались к переносице. — Зачем тебе сдерживаться?

— Мне кажется, что секс может навредить ребёнку.

— Круциатус может, — с издёвкой в голосе. Она злилась на эту его избыточную тревожность. — А секс может навредить только тебе, Малфой, если у нас его этим вечером не будет.

Он откинулся назад, тяжело выдохнув, с затуманенным взглядом, скользящим по её обнажённым изгибам. Можно было кожей ощутить, как стремительно выветривалось его самообладание.

Грейнджер не собиралась отступать. И в его игры — сдержанные, выверенные — играть тоже не собиралась. Всё ещё под его пристальным взглядом она сбросила с себя остатки одежды, сдирая с себя последние преграды. Нервы были на пределе.

— Красивые розы, Гермиона? — Драко прокатил языком по внутренней стороне щеки, сводя её с ума этим нечестным приёмом.

— Безумно, — наклонилась над ним, упираясь руками в подлокотники. Коснулась кончиком языка его нижней губы, сорвав с него короткий, сдавленный выдох.

— Нарцисса очень любит это место. Розы для неё — это нечто святое... — Упоминание матери было явной попыткой смутить её.

Чёрта с два.

— Заткнись, — прошипела она, глядя ему в лицо. И медленно, не отводя взгляда, опустилась на колени.

Её взгляд съехал вниз прямо на молнию его брюк.

Пряжка ремня звонко щёлкнула от одного движения пальцев. Гермиона приподняла брови, склонив голову чуть в сторону.

— Салазар... — глухой, сдавленный стон. Драко закрыл лицо ладонью, а второй рукой помог ей стянуть с себя брюки.

Грейнджер не спешила.

Она приблизилась почти вплотную, едва дыша жаром на чувствительную головку. Наблюдала, с хищным удовольствием, как его тело выдает его с головой: тяжёлое, порывистое дыхание, дрожь в животе, вздувшиеся вены на шее, приоткрытый рот и закрытые глаза, замершие в предвкушении.

Её охватывало чувство сладкой мести. Хотелось завести его до той грани, где он будет умолять.

"Проси, Грейнджер."

Он обожал повторять это, когда она извивалась под ним. Он издевался тогда. Она издевается сейчас.

И когда его бёдра чуть подались вперёд, нетерпеливым, почти неосознанным жестом, Гермиона, будто бы случайно, едва коснулась языком головки. Мелькнул солоноватый привкус его смазки. Этого действия было достаточно, чтобы он задохнулся.

— Ты ведь понимаешь, Грейнджер, — он проговорил медленно, с трудом сдерживая себя, — что придёт мой час... и я тебе за это сполна отомщу?

— Проси, Малфой.

— Не соблаговолите ли... взять в рот?

— Какой отвратительный подбор слов, — с издевкой, цитируя его слова.

Рык, глухой и дикий, прокатился у неё над головой, вызвав мурашки до самой поясницы. Драко рванулся вперёд, сцепив её волосы на затылке мёртвой хваткой, выворачивая голову вверх, к себе.

И в этот момент она поняла: ещё чуть-чуть — ещё пара таких грубых, голодных движений, и она кончит. Просто от его власти. От его дыхания. От того, как перед её лицом — он, весь, напряжённый, как тетива.

— Соси, Грейнджер, — глухо, сдавленно, упираясь прямо в её губы.

Это сводило с ума.

Его умение балансировать между жёсткостью и нежностью щекотало под рёбрами. Хотелось, как и всегда, отдаться без остатка.

Он и правда оказался солёный, влажный от избытка смазки, и так податливо скользил по языку, что Гермиона впервые в жизни ощутила настоящее удовольствие от процесса.

И то, как Малфой стонет.

Слышал бы хоть один его подчинённый, как он стонет, сжимая её волосы, направляя, двигаясь навстречу.

Это было чистое блаженство, запретное наслаждение — приручить Командующего Пожирателя смерти.

Но ей было мало.

А он не стал сдерживаться, когда Грейнджер резко поднялась и, ловко закинув ноги ему на бёдра, нависла, вжавшись лбом в его лоб.

— Ты сам или тебя направить? — шёпотом, отвечая на жадные поцелуи.

— Я не хочу навредить тебе ещё больше, — так же тихо, мучительно сладко скользя членом по её клитору.

Она покачала головой, улыбаясь.

— Зря переживаешь.

И с этими словами поймав бёдрами нужный угол, села на него до самого основания, не сдерживая хриплый стон.

Как он любит.

Горячо. Близко. Чувственно. Глаза в глаза.

Грейнджер не заметила, как свет в комнате стал тусклее. Она не замечала ничего, двигаясь так, словно это был последний раз. Словно ей нужно было ощутить каждой клеточкой, каково это — чувствовать в себе Малфоя. И, наконец, почувствовать его вымученную, голодную тоску.

Он скучал. Это ощущалось в сильных прикосновениях, блуждающих по её телу, в россыпи поцелуев, в обкусанных губах. Он не закрывал глаз, изучая каждую её реакцию, откликаясь на каждое движение. Вдыхал аромат её волос снова и снова. Жадно.

— Драко... — протяжный, сдавленный стон в его ухо, когда оргазм судорогами охватил её тело, вызывая в нём ответную волну сильных толчков, сигнализирующих об его финише.

Никто из них не торопился отстраняться. Не смущала даже горячая, липкая жидкость на соединении их тел. Было просто хорошо — дышать в унисон, как единое целое.

Мой.

— Я прошу только об одном, Гермиона, — с каким-то неизвестным блеском в глазах начал Малфой, смешивая хриплые слова с её дыханием. — Будь, пожалуйста, живой. А я положу мир к твоим ногам. Поверь мне.

— Я верю тебе, Драко, — в поцелуй, нежно. — Я тебе верю.